Дверной звонок беспрестанно звенел уже несколько минут.
– Да что это такое? То одно, то другое, – сонно проворчала Алиса, и поднявшись с кровати, поплелась к входной двери.
Открыла замок и в одном нижнем белье предстала перед посетителем.
– Ну, в чем дело? Что вы так растрезвонились?
В дверях стоял Лукас Окампо.
– Рик дома?
– Отчего всем вздумалось сегодня с утра пораньше искать его? Что за привычка ни свет ни заря ходить по гостям? А сам-то кто будешь? – пытливо оглядев визитера, кокетливо спросила Алиса.
– Его друг.
– Ну, если друг, то входи, – пропустила она посетителя в квартиру. – Рик, к тебе пришел друг! – кликнула блондинка. – Милый, ты не возражаешь, если я приму душ? – не дождавшись ответа, она направилась в ванную.
Лукас без церемоний и смущения прошел в спальню и обнаружил своего бывшего напарника храпящим.
– Рик, вставай! Да проснись же ты! Вся твоя жизнь катится коту под хвост, а ты преспокойно храпишь, – пытаясь разбудить его, приговаривал Окампо.
На все его старания спящий лишь невнятно что-то промычал. Посетитель направился в кухню и, наполнив графин холодной водой, вернулся в спальню и вылил ее на голову друга.
– А! Что? Вода! Потоп!… – крикнул Суэйс, лихорадочно заметавшись в постели.
Вытаращив глаза, он долго не мог понять, где находится и кто стоит напротив. Наконец разглядел знакомые черты друга и, облегченно вздохнув, плюхнулся обратно на промокшую подушку.
– Ты что, Лукас, сдурел?! Я же от шока чуть было язык не проглотил. Разве можно так будить человека?
– Язык ты проглотишь, когда прочтешь вот это! – бросив на кровать сложенный в несколько раз свежий номер "Нью-Йорк Таймс", сердито проговорил Лукас.
Суэйс, прикрыв веки, схватился за голову, она трещала и гудела от похмелья. Во рту пересохло, все тело ломило, он едва соображал происходящее вокруг.
– Что за чушь опять опубликовали там папарацци?
– Описание твоих подвигов в кабачке "Гризетка".
Услышав знакомое название, Патрик протрезвел, присел и взял газету в руки. Раскрыл ее и, заметив свою фотографию во время драки, вскрикнул от удивления.
– Что это такое?!
– Это я у тебя пришел спросить! Но как вижу, ты настолько надрался, что ничего не помнишь.
– Не мели чепуху, Лукас. Сколько бы я не выпил, я всегда трезв!
– По-видимому, вчера твое здравомыслие покинуло тебя.
– Вчера вечером офицер полиции, расследующий дело об убийстве малолетних детей, капитан Патрик Суэйс учинил драку в кабаке "Гризетка", – прочитал Патрик первые строки статьи. – Вздор какой-то! – нервозно воскликнул он и, бегло перечитав всю информацию, бросил газету на пол. – Что за ерунда! Да не было ничего этого. Честное слово, не было… Это же явная клевета! Ты не веришь мне, Лукас? Я ведь правду говорю.
– Ладно, ковбой. Если драки в кабаке не было… или ты запамятовал о ней, тогда, может, объяснишь, откуда взялась та блондинка в твоей ванной комнате?
Патрик рассмеялся.
– Ты что дурачишь меня? Какая еще блондинка? Откуда ей здесь взяться?!
И тут в спальню весело напевая вошла стройная блондинка в прозрачном черном белье. Прошла на середину комнаты и, не обращая внимания на мужчин, натянула на себя жалкое подобие платья.
Суэйс был настолько шокирован, что даже не ахнул, только рот раскрыл, да изумленно вытаращил глаза. Он был потрясен, но не появлением незнакомки, а тем, что статья, опубликованная о нем в газете, оказалась правдивой.
Покрасовавшись перед зеркалом, путана подошла к хозяину квартиры и протянула руку.
– Ну, я жду.
– Чего? – в недоумении прохрипел тот.
– Платы за услугу, конечно же. Не бесплатно же я отдавала себя всю ночь. Мы же договорились об оплате. Забыл? Я беру двадцать баксов за час. Шесть часов за ночь, плюс особые желания клиента… и того сто сорок зелененьких.
Суэйс стал рубиновым от изумления и стыда. Поднял с пола брюки и, пошарив в кармане, протянул путане сто пятьдесят долларов.
– Сдачу оставь себе, – буркнул он, не смея взглянуть на нее.
– Спасибо, милок, – просунув деньги между полных грудей в бюстгальтер, улыбнувшись сказала обольстительница и направилась к выходу. – Если по-надоблюсь, ты знаешь, где меня искать. Ах да! Чуть было не забыла, – остановилась она в проходе. – Приходила какая-то мексиканка… Мерседес или Ма-рина…
– Марселла?…
– Да-да, именно. Она попросила передать, что всем сердцем тебя ненавидит. Я так и не усекла почему, – пожала блондинка плечами и удалилась.
– О нет! Только не это… Только не это! – схватившись за голову, в безумии забегал Патрик по комнате в одних только трусах. – Это наверняка дурной сон… Я, должно быть, просто сплю и вижу кошмар. Проснись, Рик! Проснись! – ударяя кулаком по лбу, призывал он себя пробудиться.
Его сумасшедшие самоистязания прервал посетитель.
– Довольно, Рик! Прекрати свою истерику. Лучше подумай, что делать дальше?
– Дальше? Я истощен, исчерпан, опустошен… О каком еще будущем можно думать?
– Я долго обмозговывал, пытаясь выяснить, в чем заключается твоя проблема, Рик. И только сейчас понял, что вся проблема кроется лишь в тебе самом. Вини только себя, что карьере твоей пришел конец.
Слова друга задели Патрика за живое.
– Ты тоже, как Уитроу, считаешь, что я бездарный полицейский?
– Я этого не говорил…
– Может, и не сказал, но явно подумал.
– Не тебе знать, о чем я думаю.
– Ах, простите, ваша честь. Мне уже, как гражданскому лицу, не положено знать о возвышенных думах лейтенанта Окампо? Но вы не беспокойтесь так за меня. Пусть я неудачник, но голова моя все еще на плечах. Я не собираюсь становиться обузой для кого бы то ни было. Перебьюсь уж как-нибудь, не подохну без казематной обители. Найду себе новую работенку и покончу со своей старой жизнью…
– И со старыми друзьями тоже? – обиделся Окампо.
Собеседник молчал, и его безмолвие значило положительный ответ на вопрос. Лейтенант сокрушенно покачал головой и, не обронив больше ни слова, ушел. Суэйс не стал его удерживать, так как с трудом осознавал творящееся с ним.
Незаметно пролетела неделя. Оправившись от первого потрясения из-за катастрофических событий в жизни, Патрик приступил к поискам работы. На служ-бу в полицию путь ему был заказан. С его послужным списком и наградами он мог, конечно, устроиться где-нибудь в охранную службу, но скандал, учиненный в кабачке "Гризетка" и умело преподнесенный газетчиками, лишил Суэйса возможности поступить и на эту работу. Да и сам он как-то не жаждал вновь вернуться к забавам с оружием и преследованиями. Он желал заняться более тихой деятельностью, чтобы навсегда забыть о неудачах прошлого.
До поступления в полицейскую академию Патрик планировал поступить на факультет искусств, но внезапно изменив свое решение, он переменил всю свою жизнь. Покончив со службой в полиции, он принял решение вернуться к своим прежним планам – к живописи.
|
|