Приветствую всех слушателей МК.
Коллеги, начинаем наш новый семинар, посвященный искусству рецензирования. Заранее объявляю, что говорить о рецензировании мы с Вами будем исключительно по отношению к стихам. Мы не будем касаться прозаических текстов, так как принципы анализа последних сильно отличаются от принципов анализа стихотворной речи.
Но прежде, чем мы обратимся к предмету наших занятий, хотел бы донести до Вас одну простую идею - целью этого семинара является не столько попытка помочь Вам научиться писать грамотные и толковые рецензии на стихи других авторов (верю, что Вы сможете это сделать и без меня), сколько возможность познакомить всех слушателей с новыми гранями поэтического мастерства, возможность по-новому (а для кого-то, возможно, и по-старому, но подзабытому) прикоснуться к поэтической материи – к слову, к формам его бытия в стихе… То есть я хочу донести до Вас простую мысль – рецензия вовсе не самоцель, а всего лишь средство – средство лучше понимать речевую стихию, уверенней чувствовать себя в ней, в конечном итоге – создавать все более и более гармоничные и высокохудожественные творения. По крайней мере, я надеюсь, что наш с Вами разговор поможет Вам подняться еще на одну ступеньку по лестнице к вершинам поэтического мастерства.
Давайте для начала вместе посмотрим, а что это за понятие такое – критика? Что оно вообще обозначает? Знаете, вопрос это сложный, спорили, спорят и будут спорить. Поэтому я предложу Вам свое понимание данного вопроса в качестве рабочей гипотезы. Для меня изначально есть «две большие разницы» между критиком и литературоведом. Литературовед размышляет над судьбой произведения, пытается определить его место в литературе. Он вместе с автором (заочно, разумеется) как бы рассуждает о тех проблемах, конфликтах, которых касается автор, пытается вместе с лирическим героем найти какое-то решение, какой-то выход откуда бы то ни было… Получается, литературоведу важно не только само произведение, но и то, чем оно станет, каким будет дискурс, порожденный авторским замыслом, куда заведет читателей сотворчество, со-рассуждение. Именно поэтому и должен литературовед иметь широчайший кругозор и зрелость даже не ума, а сердца, чтобы имел он право на собственное понимание бытия произведения – стиха ли, повести, романа.
А что же критик? Здесь, мне кажется, уместна следующая аналогия: прежде чем, к примеру, коллектив авторов сможет написать общую историю, ну скажем, французской литературы или типологическое исследование, посвященное, опять же к примеру, скандинавскому эпосу, необходимо провести ряд более детальных и конкретных исследований, на материале которых можно строить более общие выводы. Каждое такое исследование неизбежно коснется каких-то частностей, деталей, лингво-филологических феноменов. Так и критик – прежде, чем он сможет перейти к рассмотрению внутреннего содержания стихотворения, он обязан всесторонне оценить форму его.
Историки меня поймут. В источниковедении есть понятие внешней критики, то есть историк должен привести максимально точное описание источника, которым он пользуется: внешний вид, материал, количество страниц, их отличительные особенности – и так далее, вплоть до перечисления масляных пятен на каждой из страниц, буде таковые найдутся. Если критик ограничится только содержанием стихотворения, то он рискует совершить одну из трех своих главных ошибок. Я сейчас попытаюсь коротко раскрыть суть упомянутых ошибок. Во-первых, любое суждение, не подкрепляемое доказательствами, всегда будет вызывать упрек в субъективности. Отвести подобное обвинение можно лишь с помощью объективных аргументов, каковыми являются характеристики стихотворения. Во-вторых, субъективность может привести и к тому, что критик окажется перед искушением выдать опыт своего эстетического со-переживания за объективное рассуждение. Что, в свою очередь, приведет к третьей ошибке – ко вчитыванию в стихотворение своего содержания, к подмене авторского замысла своим пониманием. Опровергнуть такую точку зрения невозможно, ибо она зиждется на тезисе: «Я так сказал!».
Именно поэтому я всегда стараюсь обращать внимание на так сказать, квантитативные характеристики стихотворения, то есть те, которые можно измерить, проанализировать, и на которые можно ссылаться в своей аргументации. То есть я выделяю две исходных посылки рецензирования: 1) по моей терминологии – содержательная посылка, двигающаяся от психологического факта и основанная на рассмотрении интонации лирического героя, интонации стиха, интенций личности автора, если читатель о них знает или догадывается, наконец, на рассмотрении поднимаемых автором вопросов, проблем человеческого существования; 2) формальная посылка – двигающаяся от речевого факта, от способов организации слова в форме. Здесь также есть свои «сциллы» и «харибды», но о них будем говорить в процессе семинара.
Семинар я предполагаю построить по трем блокам, каждый из которых получил у меня свое название. Как Вы уже догадались, первый блок будет посвящен вопросам организации слова в стихотворении и назван мною «Aut nihil, aut bene!» Прежде чем обратиться к анализу конкретных образцов поэзии, мне бы хотелось услышать от Вас Ваши собственные суждения, идеи относительно тех технических характеристик стихотворения, о которых я говорил. Попробуйте самостоятельно определить, на что должен с технической точки зрения обратить внимание критик при первом чтении поэтического произведения. Это будет Вашим первым заданием, на выполнение которого я хотел бы отвести три дня, начиная со среды. В субботу мы продолжим наш с Вами диалог…
|
|