Действующие лица: Сергей
Ирина, его жена.
Наташа, его сестра.
Двое служащих – рабочих.
Анна, художница.
Действие 1.
В глубине сцены игровой автомат на возвышении. Появляется Сергей, хорошо одетый, в плаще нараспашку, перстень на руке, вальяжной походкой идет в сторону игрового автомата, беззаботным боссом, озирается. Следом появляется его жена, торопливо, глядя на него тревожно:
Ирина: Куда ты?
Сергей, рассеянно: Сигарет надо купить. Закончились. Здесь есть?
(Замечает игровой автомат, забывает про сигареты. Автомат зазывно мигает лампочками.)
Сергей: Ишь, ты! Машинка занятная… (Подходит, разглядывает). У тебя есть монетка?
Ирина: Да что ты придумал, идем!
Сергей: Ну, дай монетку.
Ирина: Да на! (резко сует ему).
Он бросает монетку, и неожиданно выигрывает, усмехается, сгребает выигрыш.
Сергей: Ты смотри, выиграл! Выходит, удачно зашел сюда. На! (Сует деньги Ирине) Купи детям мороженое!
Ирина: Да пойдем же! Ты что забыл?! У дочери твоей, Татьяны, выпускной экзамен. Учительнице цветы еще надо купить!
Сергей: А?! … Танюшка – то?... Она разберется. Она умная. Вот Толик – любимчик твой! Отмучился, оболтус? (рассеянно, не отрываясь от автомата). Что там у него с русским языком?... Может репетитора ему найти, пока не поздно!...
Ирина: Очнулся! Лето начинается, какие сейчас репетиторы! Он завтра на сборы уезжает.
Сергей: Какие сборы? Военные что ли? (хохочет грубовато).
Ирина: Ты что! Он же ребенок еще. Со своей командой. Они едут усиленно тренироваться на лодках, на какое-то озеро, не помню названия…
Сергей: Отпускаешь ребенка, не знаешь куда, мамаша!
Ирина: Да иди, ты! У него тренер на это есть, даром, что ли деньги плачены!
Сергей: Смотри, мне!
Она раздраженно отмахивается.
Сергей: Давай, езжай за цветами! Я тебя догоню.
Она махнула рукой, уходит. Сергей, довольный, потирает руки.
Явление 2.
Сергей: Так! … Жена и сама все сделает. Могу я провести хоть один свой выходной как хочу?
Он начинает весело и азартно играть, бросая одну монетку за другой. Проигрывает все деньги, какие есть. За игрой он расслабляется вполне, свободно проявляет свой темперамент, он рычит, коротко танцует, когда удается выиграть. Мрачнеет, когда проигрывает трижды подряд. Бурно радуется, когда снова удается выиграть. Кричит: «Я выиграл, я выиграл!». Потом становится мрачно-серьезным, когда вновь серия проигрышей. Пытается как бы понять этот аппарат, спрашивает: «Почему не даешь денег?! Почему?! Я настойчивее тебя». Незаметно для себя начинает воспринимать аппарат, как живое существо, разговаривает с ним, приписывая человеческие черты: «Ну, что ты жмешься? Ну, давай, давай, выкладывай!» Аппарат начинает подсвечиваться каким-то таинственным, интригующим, загадочным светом.
Явление 3.
Появляется жена и начинает кричать.
Ирина: Ты думаешь идти на работу?! Выходные закончились!
Он грубо ее отсылает.
Сергей: Иди домой! Я сам все помню, что мне нужно.
Она уходит. Он задумывается.
Сергей: Надо идти на работу. Ну, сейчас, сейчас! Последний раз.
Неожиданно выигрывает и остается. Он постепенно раздевается от жары и возбуждения. Выглядит растрепанным, неряшливым, утирает пот.
Сергей (в сторону ушедшей жены): Пасет, как овчарка! Пиво лучше бы принесла, не ел ничего целый день!
Пиво ему приносит служащий. Сергей весело размышляет вслух, продолжая играть.
Сергей: А возьму отпуск за свой счет. Сто лет в отпуске не был. Гори все! Надоело! Тянешь-тянешь лямку, а кому оно все!... Забыл уже, кто я есть на самом деле. Сейчас…(набирает номер на мобильном телефоне) Алло! Витек? Слушай, Витек, я тут отлучусь на денек-другой из города, вы меня там не теряйте! Лады? Позвоню, как вернусь!... Все, свободен! (продолжает играть).
Явление 4.
Опять приходит жена и начинает кричать.
Ирина: Ты же потеряешь работу! Нашел время рисковать! Дети школу заканчивают, в институт поступать денег сколько нужно! Что ты себе думаешь!
Сергей: А ты сама о чем-нибудь хоть раз подумай! В конце концов, ты же носишься с детьми всю жизнь! От тебя только и слышу: «Дети, дети!» Я, между прочим тоже был когда-то ребенком. Я не хуже, чем они! И тоже имею право на свою жизнь. Я не верблюд, и не ишак, чтобы меня запрягать! Не тебе, в конце концов, на мне ездить! У самой папаша начальник, мог бы хоть что-нибудь сделать для внуков!
Она шокирована и изумлена.
Ирина: Я?! И не трожь отца! Не тебе судить! Папа никогда такого себе не позволял.
Сергей: Не позволял, не позволял! Он другое себе позволял, на других автоматах играл! (Делает неприличные жесты руками и телом, показывая на чем играл отец).
Ирина оскорбляется и уходит. Он хохочет, доволен, продолжает играть. К нему возвращается некоторая прежняя вальяжность. Продолжает играть уже спокойно, чуть захмелев. Благодушно разговаривает с автоматом: «Ну, что? А ты не жмись, порадуй меня!». Сергей ведет себя будто на своей фирме. Наличные деньги, наконец, кончаются. Он подзывает служащего и протягивает кредитную карточку: «Любезный, обменяй, пожалуйста, на деньги!»
Служащий: Извините, карточки не принимаются.
Сергей начинает возражать, сначала вежливо.
Сергей: Ну, так это же не ворованное. Это свое, кровное. Ты что, мне не веришь?
Служащий молчит. Сергей снимает часы, дает служащему. Тот озирается, потом говорит: «Только лишь из уважения к вам…» Прячет часы, дает ему наличные. Сергей радуется.
Сергей: На сдачу пива принеси!
Служащий приносит пиво и уходит. Сергей продолжает вальяжно играть, чувствует себя как дома. Потом также идут в расход золотая цепочка, перстень, пиджак.
Явление 5.
Приходит опять жена, смотрит на его вид, кричит.
Ирина: Ты готов все пустить по ветру! Ты не думаешь о детях, какой пример ты им подаешь!
Сергей: (огрызается) На себя посмотри, как ты бегаешь по магазинам в поисках модных тряпок! Забыла, это я все для тебя заработал! Я, я! А ты иди, занимайся детьми и ко мне не лезь! (Садится на высокий табурет и уже вяло, устало продолжает играть, пьет пиво и, наконец, падает со стула усталый, пьяный, без денег.)
Действие 2.
На заднем плане игровой автомат на возвышении. На переднем плане жилое помещение, где появляются Наташа и Сергей.
Явление 6.
Сергей в жалком состоянии с признаками невроза.
Сергей: Сестренка, Наташа, дай три рубля! (жалобно).
Наташа: Ты что, опять проиграл?
Сергей: Я не проиграл, нет. Я же выигрываю, ты же знаешь. Я выиграю… Дай три рубля.
Наташа: Ты и меня можешь сделать нищей, понимаешь? А потом что!? Воровать пойдешь? В тюрьму?
Сергей: Нет, нет, я не нищий, я знаю себе цену! Все вернется ко мне! И про тюрьму мне не говори, какая тюрьма, ты что! Ты жену мою наслушалась, что ли?... Ах, зараза! Она всех против меня настроила… Сказал ей: не лезь, не лезь в мои дела! Это мои дела, я не обязан ей объяснять!
Наташа: При чем здесь твоя жена? Посмотри, на кого ты стал похож!
Сергей: Что, что? ... В мужчине ценно достоинство и верность своим принципам, а вовсе не одежда! Подумаешь, трудные времена переживаю. Нет, талант не пропьешь! Нет, нет!...
Наташа: Ой, молчи, я не могу это больше слушать!
Она берет его брошенную куртку, чтобы отнести ее в шкаф и вдруг обнаруживает что-то в кармане. Он вскакивает следом, пытается остановить ее, выхватить куртку. Она достает из кармана деньги.
Наташа: Деньги?! Это что,… что за деньги?! Ты что выиграл?
Он выхватывает куртку с алчным, гневным видом.
Наташа: Так ты что, о т меня прятал?
Сергей: Ты не понимаешь! Чтобы отыграться, мне надо больше денег, больше, чем ты даешь! Понимаешь?
Наташа: Больше? ...Больше. … У тебя было больше! Ты что забыл? Ведь у тебя была машина, сбережения, драгоценности!... Ты все проиграл! Ты что забыл, как ты занимал деньги на работе, у друзей, и не мог потом отдать, пока тебя не вышвырнули с работы?! Ведь от тебя отказалась жена, у которой ты стал отнимать ценные вещи и проигрывать их! Ты живешь здесь, в моем доме, на моем иждивении, и ты прячешь от меня деньги, чтобы опять их проиграть?! Куда же ты катишься? Что будет с тобой?
Сергей: Мне надо выиграть! ... Мне надо выиграть….
Наташа смотрит на него, как на безумного, всплеснула руками, покачала головой и уходит.
Явление 7.
Сергей, оставшись один, и уже слабым голосом повторяет, как заведенный: «Мне надо выиграть, выиграть». Потом он повторяет это еще несколько раз механически, погасшим голосом, как бы в забывчивости, встает и идет вокруг сцены, поднимаясь на возвышение к автомату, который стоит в глубине сцены, мигая лампочками, похожий на идола. Сергей разговаривает сам с собой, глядя на автомат, но не подходит к нему.
Сергей: Достоевский и Пушкин играли, а их великими людьми называют. Я тоже что-то могу еще сделать, я не потерянный человек, нет, нет… Наташка, зараза, денег не дала…(трясется), а мне отыграться… Я не могу уступить безмозглой машине, я не могу позволить ей отнять у меня все, даже достоинство! Я не оставлю ей шанса на победу. Я человек, я… (срывается в депрессию, в вытье. Садится на корточки и раскачивается, трет лицо руками, открывает широко рот. Его изнутри как бы рвет чувство опустошенности, беспомощности, растопыренными пальцами закрывает рот. Он стонет, он слаб как ребенок, он подавлен, раздавлен безысходностью. Бредет домой к сестре, надевает на шею ремень, потом снимает его.
Сергей: Нет, душиться я не буду, это противно.
Роется в шкафу, вытряхивает коробку с лекарствами.
Сергей: Ну, чем тут отравишься! (смотрит один флакон, другой, с негодованием отбрасывает) Фу, гадость какая!
Озирается, смотрит наверх, забирается под потолок по пожарной лестнице, смотрит вниз.
Сергей: Спрыгнуть с восьмого этажа, и делу конец, чтобы уж точно! ...
Явление 8.
Появляется Наташа, видит его на лестнице и кричит.
Наташа: Ты, что, сумасшедший? Ну-ка слезай вниз, ты же разобьешься, лечи тебя потом! Ну-ка быстро слезай!
Он смотрит растерянно, слезает, ошарашено садится, его трясет, на лице остатки страха и возбуждения. Она, наконец замечает это.
Наташа: Ты что? ... Ты хотел… умереть, да?
Ее тоже начинает лихорадить, она не знает что ему сказать и пугается от того, что не знает, что теперь ей делать, чтобы не провоцировать его. Потом начинает приходить в себя и соображает, как его вывести из подавленного состояния, стараясь не показать жалость.
Наташа (говорит тихо и осторожно): Автомат бездушный, и ради него лишать себя жизни не стоит. Он никогда не сможет ответить тебе тем же, взаимной привязанностью, понимаешь?
Сергей (нервно хохочет от ее слов): Да ты что, а я сам не мог об этом догадаться. Хотя, ты знаешь, жаль, что автомат бесчувствен. Я помню, я был самим собой рядом с ним. Может быть впервые в жизни я был свободен от всех дурацких обязательств, которые на меня все возлагали, но сам я, между прочим, на себя их никогда не брал.
Знаешь, я был впервые честен рядом с этим безмозглым автоматом. Жаль, что он ничего не понял и не сможет оценить. Так ты считаешь, не нужно (смеется) добиваться от него взаимности?
Наташа пожимает плечами, качает головой.
Сергей: Пожалуй, ты права. Да, был момент, когда я почувствовал, что оттянулся, отдохнул от всего и пора остаться с самим собой, одиноким. Понимаешь, я упустил момент. По привычке захотелось тут же услышать одобрение, типа: «Ну, ты даешь, Серый!» - как в двадцать лет. И тут же оседлать удачу, быть на гребне! Ну и что, что это всего лишь автомат, и он всегда будет так стоять на одном месте, глупо мигать. Ему все равно, кто на нем играет. Он никогда не станет ни партнером, ни женой, ни другом. И никогда на самом деле не поймет меня. Хотя бы как ты. (Обращается к ней лицом). Как больно, больно, невозможно думать, что ты меня понимаешь! Я настолько привык к одиночеству, отчаянию, к этой обреченности, что я всегда один. Да и не привыкал, наверное. У меня это с детства или с юности, не помню. (Он говорит с надрывом, мучительно, его, наконец, прорвало на откровенность) Я будто всегда знал, что рассчитывать мне не на кого, абсолютно не на кого. Я и пер как паровоз, даже не задумываясь для кого, для чего, зачем. Годились любые цели наподхват: карьера, значит ради карьеры, семья, значит, ради семьи, дети пошли – ради детей стал пахать. А что мне теперь дети? Я так и остался один.
Наташа встает, осторожно берет чайник, ставит на стол, печенье, поспешно садится за стол, будто боясь оставить его без внимания.
Наташа: Ну, может еще не все потеряно. Может тебе удастся восстановить отношения с детьми. Ведь это родная кровь.
Сергей (резко): Нет, не могу, не хочу. Из-за жены. Не хочу ее больше ни видеть, ни слышать! Слава, Тебе, Боже, хоть так, но я избавился от нее! От нее и от всего, что она с меня требовала. Не могу, не могу больше быть правильным мужем с ней! Хочу просто жить и дышать свободно. Ты прости меня за все!... Нет, нет, не могу ни о ком думать тепло, даже о родителях.
Наташа хотела что-то сказать. Он ее перебивает.
Сергей: Ты же сейчас закричишь, что винить их ни в чем нельзя! Молчи! Я сам знаю что можно, а что нельзя по протоколу! Но с какой горечью мне приходит на ум вопрос: почему наши родители не объяснили мне, не научили, что раб женщины, вообще раб во всех смыслах - это вовсе не тот, кто валяется у господских ног жалкий и оборванный. А тот, кто хотя будет одет в дорогой костюм, грозно может насупить брови и трахнуть по столу, играя мускулами, на самом деле не знает кто он есть, зачем живет, и какой должна быть его жизнь,…его! Его, а не какой-то там абстрактной семьи, фирмы, страны, наконец! Где свободный выбор, где и как я мог его сделать, когда, прочитав все учебники, получив отметки и документы, я едва сделав первые шаги, вдруг понял, что меня не тому учили, нету той жизни и той страны, которая в учебниках нарисована. И, к сожалению, нету той семейной идиллии, которую вольно или невольно рисовали родители! Я понимаю, им трудно было говорить о том, что женщина, которая может стать моей женой, может на поверку оказаться (начинает гримасничать и кривляться, изображая) крокодилом, грызущим до смерти, змеей, запутывающей с ног до головы и душащей до тех пор, пока все соки не выжмет, или скорпионом, который снимает сливки удовольствий и выбрасывает тебя как отработанный материал.
Наташа: Перестань! Неужели тебе не в чем упрекнуть себя?!
Сергей: Да, ладно. Идиот, молодой был, наивный. Думал вся жизнь впереди, все моим будет. Женюсь и обломаю ее. Вот деньжат подзаработать, и жизнь такая пойдет! А какая жизнь? Вон полголовы седой, остался у разбитого корыта. А все почему, почему? Не спросил себя: нахрена мне все это нужно было, чужие мечты в жизнь воплощать? Ну, дурак. Я же будто голос отца за спиной слышал, говорящий, что «хоть ты сыночек в нищете жить не будешь!» Твой наказ выполнен, папа!
Наташа: Перестань! Надо было соображать самому. Неужели ты не видел, что и отец не всегда был прав. Надо же было сделать выводы, научиться на их ошибках. Ты же не слепой был. Я же смогла сообразить вовремя, что, как бы ни было, но жить буду самостоятельно, как посчитаю нужным, по совести.
Сергей: А я вот слепой был! Это же только ты у нас всю жизнь правильная, да разумная! Все знаешь, все понимаешь. Ладно, не будем!
Он на глазах становится холодным, жестким, равнодушным, нервным, мрачноватым. Она, видя это, пугается и, желая отвлечь его внимание, говорит первое, что пришло в голову.
Наташа: Может, починишь утюг, в конце концов, ты же умеешь!
Сергей: (достаточно резко) Оставь меня в покое!
Она встает, начинает суетиться по хозяйству, убирать со стола. Он остается углубленным в себя, потом встает, собирается и уходит.
Наташа: Куда ты?
Сергей: Не бойся, ничего со мной не будет. Я не надолго.
Явление 9.
Сергей подходит к автомату, смотрит на него как на опасного противника, понимает, что борьба вся впереди.
Сергей (автомату): Думаешь, только ты меня можешь возбуждать? Нет, я сам себе хозяин!
Сергей: (Кричит громко, специально, чтобы слышали окружающие) Что, думаешь, приручил меня, думаешь, я не смогу бросить твое сладенькое мигание огоньками и звяканье монет?! (Кричит истерично, его выводят служащие. Он доволен.) Что, получил? Ха-ха! Меня ты сегодня не получишь!
Он возвращается к сестре. Она выходит навстречу. Оба стараются не показывать никаких эмоций, скованные лица, деревянные голоса.
Явление 10.
Сергей: Слушай, сейчас такую картину видел! Подхожу к игровым автоматам… (Наташа присела и хотела открыть уже рот. Он ее остановил жестом).
Сергей: Дай рассказать. Там мужик один стоит перед автоматом и орет: не получишь меня, подавишься! Ты такого в психушку бы, наверное сдала, да?
Наташа: Нет. Я бы такому памятник при жизни поставила.
Сергей: Да?! Какая ты у меня хорошая! (встает и уходит).
Наташа встает следом, хочет что-то сказать в растерянности, потом садится и понимает, что это он и был: стукает себя по лбу.
Явление 11.
Сергей опять идет к автомату, встает перед ним.
Сергей: Каким я тебе нравлюсь, а? (Следуя интуиции, встает на четвереньки и рычит как тигр). Я кот! Азартный кот, преследующий мышь! Коты не нажимают на кнопки! Тем более не выигрывают! Я кот (Все делает с аффектацией, его опять выводят).
Явление 12.
Возвращается к сестре. Сестра выбегает к нему уже испуганно. Он говорит ей размышляя.
Сергей: Слушай, я из штанов готов выпрыгнуть, когда вижу автомат! У меня такая горячая волна возбуждения по ногам, по рукам. Что это? А?... Я скажу тебе. Секс с извращением! Вся эта моя семья пристойная, благополучная – не настоящая, только для отвода глаз! Настоящий я был никому не нужен. Вот эта энергия нерастраченная, стала бешенной, она превратила меня в вулкан! Можно сказать, что автомат меня даже спас, как громоотвод. Живой человек не выдержал бы меня такого.
Наташа: Да, брось, ты! Что особенного в тебе?
Сергей: (Не слушает ее, продолжает говорить, заводясь) Я так красив и силен в своих порывах! Что там грация жеребца! Я в клочья бы разнес любое препятствие, такой огонь во мне! Такая страсть! И только теперь я понимаю, что эти движения (имитирует толи свои движения у автомата, толи сексуальную игру) похожи на стройный яркий танец, но какой! В жизни так танцевать невозможно. Не придумали люди таких танцев, чтобы этот огонь безопасно выразить, и этим его погасить, чтобы он не сжег изнутри… Слушай, что же мне делать? (Он ассоциативно пробует выразить внутренние порывы, как бы нажимая на рычаги, как на автомате). На что это похоже?! Может бокс?... или… восточные единоборства?... Нет. Нет. Махать руками я никогда не смогу, это скучно… Слушай, может мне к лошадям надо, на ипподром?... Всадником?... (пробует воспроизвести движения всадника на скачках, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, похожи ли они на те, которые были во время игры на автомате). Да! Да! Лошади так красивы! Ну почему я в детстве не пошел на конюшню заниматься? Ведь другие ребята ходили! Куда мои родители смотрели?! (Он говорит отрывисто, нервно, без страсти, его интересуют только его собственные внутренние ощущения).
Наташа: Не трожь родителей! Они на последние копейки нас тянули!
Сергей: Я пойду на конюшню! Меня пустят, как думаешь?.. Может, им там нужен конюх, хотя бы, навоз вывозить? Ха-ха! (зло, холодно смеется над собой. Вдруг становится серьезный.) Железная лошадь у меня была. Она меня не спасла! Ж-ж-ж (имитирует движения водителя в машине). Почему, а? Там тоже рычаги. Она послушная. Почему, а? А может она была слишком послушной?... Да! Да! Она мертвая, и поэтому слишком послушная, безмозглая, бесхарактерная, холодная, правильная, как моя жена! Ха-ха!
Наташа: Так ведь и автомат такой же безмозглый, как машина.
Сергей: Что? ... Автомат? Точно… да! Автомат, значит, на меня похож, или я на него! А жена на машину похожа, поэтому я ее и не любил!
Наташа: Да, нет. Просто ты что хотел, делал, и как хотел. Никто тебя не останавливал.
Сергей: (продолжает говорить сам с собой) На автомате я имел сам себя! Да, любил сам себя! Какое открытие!
Наташа: Фу! Что ты несешь!
Сергей: А что? Жена все правильно делала. С ней, конечно, не разойдешься особенно, скучно! Дочь приличных родителей! Я не чувствовал от нее живое тепло, понимаешь? Вот ты – живая! С тобой спорить трудно. Но я люблю тебя и обрушиваю на тебя все свои мысли, желания, и они рушатся, сокрушаются об тебя, об твой ум… или сердце,… не знаю… Остается теплота внутри, понимаешь? Теплое пятно как глоток воздуха, и он дает мне жить дальше. Это пятно – твоя любовь, да?.. Терпение?... Как горело мое сердце когда-то давно, когда я делал Ирке предложение выйти замуж!... Нет, я не осуждаю ее. Наверное, она не могла быть какой-то другой ради меня. Только я не понимаю, как же я мог ее полюбить, если она другая… Зачем все это было?... Может она была когда-то другой? .. Нет… А, может я только хотел любить, любить за двоих. Может я хотел влюбить ее в себя?.. Ну конечно, конечно!... Я теперь вспоминаю. Я нажимал на разные рычаги, чтобы заставить ее изображать любовь. Я думал, что она просто стесняется, я думал, подбодрю ее. А потом уже понял, что ничего этого она и не понимает, и не чувствует. А потом я отстал от нее, она была счастлива, что мы наконец, респектабельная пара, такая добропорядочная… На самом деле моя жизнь была пустой и никому не нужной, так же как и ее жизнь.
Наташа: Но дети? ...
Сергей: Дети, дети… Мы придумали, что дети заполнят эту пустоту! А там, там (показывает себе в грудь) там не дети должны быть, а любовь и верность, надежная дружба без предательства! Грешно делать из людей кумиров, бросать свою жизнь им под ноги, даже если это твои собственные дети! Жить ради детей, лишая смысла собственную жизнь, - есть какой-то смысл в этом?
Наташа: Что ты несешь?!
Сергей: Я помню, напоминал сам себе индюка, когда выхаживал с ней под ручку, как ей нравилось! ... О, Боже! Этот автомат такой же холодный и равнодушный. Зато я с ним мог быть каким хотел! В таком темпе!... (имитирует движения). На что же это похоже?! На выстрел! Охота!... Чушь! Не могу же я вдруг стать охотником! В тайгу уйти! Шкурки буду добывать.(Имитирует). Дурь какая…(Будто очнувшись, остановился). Слушай, Наташа, а кто были у нас родственники, предки? Чем они занимались?
Наташа: Я видела фотографии старые у бабушки. Там офицеры царской армии.
Сергей: А, да, бабушка... Я что-то припоминаю. Так, дворяне, выходит?.. А дворянские потомки, они же где-то, наверное, собираются вместе, ты ничего не слышала об этом?
Наташа: Я могу узнать у знакомых.
Сергей: Я думал, что люблю своих детей! Это было так похоже на любовь. А теперь это назойливое внимание к ним исчезло, сползло с меня как старая кожа со змеи, когда она пролезает между острыми камнями. Я вижу, что это было напрасно, надиктовано, предписано, как светский протокол, и ничего теперь не стоит. Жизнь ведь не протокол. Они пришли в мою жизнь, а теперь я их потерял, и стал таким же, как раньше, в молодости.
Наташа: Что ты говоришь! Детей нельзя вот так потерять! Они рождаются и остаются с тобой навсегда.
Сергей: Не знаю, не знаю…. Разве что родить их заново самому… Я их не чувствую, понимаешь! А может мне в затвор уйти, или послать им извещение о смерти, будто я умер? И начать все сначала, жизнь с нуля. Ты мне поможешь? С белого листа жизнь?
Действие 3.
Явление 13.
Он идет туда, где стоит игровой автомат. Видит, как двое служащих вешают на него икону, закрывая всю переднюю часть автомата. Выходит Анна и наблюдает за действиями служащих. Служащие уходят. К Анне подходит Сергей и смотрит на нее и на икону, несколько потрясенный. Его взгляд проясняется, осанка расправляется.
Анна (замечает его взгляд и вежливо заговаривает): Вы впервые здесь?
Сергей: Я ищу…потомков офицеров царской армии. Вы из дворянского рода?
Анна: Да. А как вы узнали?
Сергей: Не знаю. Я хотел найти потомков дворян.
Анна: Здесь есть и такие, но я бы не стала так резко сужать круг нашего общения. Позвольте заметить, что жизнь слишком многообразна, чтобы замыкаться на одних офицерах. Хотя, конечно, многовековой уклад жизни наших предков не мог не отразиться на складе нашего ума и характера. Выбирайте сами: строить прекрасное или бить, топтать, пинать, физически устранять, отменять приказами, грубой травлей! … Прекрасное удивительно жизнеспособно. Поэтому так сильно желание уничтожать его.
Сергей: Вы имеете ввиду картины, да?
Анна: Ну что вы? Картины горят и портятся, как известно. Теряются, попадают в нечестные руки. Я говорю о другом прекрасном – о душе. Там портреты написаны не красками на холстах, а чувствами, укрепленными честно пролитой кровью за веру, отечество, любовь… Любовь, слитая воедино с памятью, делает бессмертными картины в душах живущих людей. Царя у нас больше нет, и отечество по-другому называется, а благородство в душах живет. Живет стремление творить прекрасное, великое, бессмертное, не разменивая жизнь на мелкие, суетные удовольствия, дешевый успех, самозваную власть.
Сергей: Но как вы живете? Вот вы, что вы делаете, куда деваете свои чувства? У вас что, богатые родители, которые все оплачивают, доставая фамильные драгоценности из ларцов?
Анна: Нет ни одного человека, прошедшего путь, усеянный розами. Таких вы здесь не найдете. Поверьте, каждому пришлось пройти через многие испытания: и пьянство, и наркотики, и мысли о самоубийстве были. И только понимание людей с похожей судьбой придает силы жить и оптимизм.
Сергей: А что это за икона?
Анна: Я написала эту икону и другие. Здесь выставлены мои работы. Вот взгляните. Видите, какой темперамент во взгляде? И все же это не портрет убийцы или распутника. Это икона. И знаете в чем разница? Чтобы понять, я потратила несколько лет жизни. Когда вы освободите свою совесть и интуицию от всякой впечатлительности и симпатии к дешевым конъюнктурным вещам, разберетесь кто вы, откуда, и зачем пришли в этот мир, поймете, что к прекрасным целям ведут только такие же прекрасные пути, осознаете, что счастливым быть можно только рядом с такими же, как вы, счастливыми, тогда у вас внутри зажжется теплый огонь, греющий душу и освящающий путь. Потом огонь становится горячим и быстрым, как молодой конь, как птица, легкая, парящая далеко в небе. Еще это огонь внутри похож на цветок, яркий и светлый. Все это отразит ваш взгляд. В этом взгляде читается, (повернулась к нему лицом, смотрит в глаза) что вы не судите никого свысока, не меряете чужие возможности и не опускаете чужого достоинства, взгляд, который бережет любое желание жить и любить.
Сергей (смотрит ей в глаза): Как красиво вы говорите! Вы мне обязательно поможете, я в это верю, я чувствую! Только понять ваши слова мне трудно. Что делать-то надо, а? Вы знаете?!
Анна: Конечно! Поднимите голову и посмотрите на небо! Видите, какое оно глубокое, прозрачное, уводящее в бесконечность, к солнцу, к звездам…- душа у человека такая же! Ну, поднимите обе руки, вдохните полной грудью, а теперь выдохните, глубоко…чувствуете?
Сергей: Что?
Анна: Что душа – это небо! А в самой глубине души свет, как солнце теплое, струится лучами для всех людей, для всего живого!... А теперь скажите громко, чего вы больше всего хотите?
Сергей: Я хочу жить! Я хочу любить!
Анна: Да, да, я вас понимаю.
Сергей: Но как мне с этим жить? Не могу же я сутками стоять и смотреть на небо!
Анна: А этого и не требуется! Только измеряйте все происходящее в жизни этим изумительным ощущением благодушия, счастья, которое дарит нам небо.
Сергей: Ну а вот вы как это делаете?
Анна: Я не изобретаю ничего нового. Все давно продумано мудрейшими и самыми находчивыми людьми! Нужно помнить хорошее, слушать, понимать и делать хорошее! Вы, наверное, тоже можете вспомнить что-нибудь доброе, хотя бы по старым фотографиям?
Сергей: Что вы имеете ввиду?
Анна: Помните, как красиво офицеры и вообще благородные люди в прежние времена в особо торжественных случаях вставали на одно колено?
Сергей: Ну и что? Что это дает?
Анна: А вы попробуйте, попробуйте!
Он опускается на одно колено.
Анна: Чувствуете? Вы принимаете особую честь, и она обременяет ваши плечи. От этого вы на колене, но лишь на одном!
Она делает классическое танцующее движение, обходя его вокруг, как дама на балу.
Анна: А я признаю ваше благородство, чувство долга и ответственности, ободряю и поддерживаю вас. И затем, желая разделить вашу ношу, подаю вам руку, и мы идем дальше вместе по пути, указанному провидением!
Он встает, и они идут вместе, продолжая бальные движения.
Анна: Позвольте вам заметить, что беседы во время танца в прежние времена могли быть поразительно утонченные, изысканные, возвышенные. Они, конечно, требовали огромной собранности, сдержанности, чувства такта, меры и много еще прекрасных качеств. Ведь каждым словом мы творим свою судьбу! Попробуйте представить себя, скажем на месте…Лермонтова. Что в таком случае вы могли бы сказать даме?
Он обдумывает.
Сергей: Ну, не знаю, что за дамы танцевали с Лермонтовым, но у вас изысканный шарм, и плавность движений обволакивающая!
Анна: Любезное замечание! Какой горячий у вас взгляд, потрясающе! И, знаете, что мне больше всего нравится в вашем взгляде? В нем нет никакой блажи, двусмысленности. У вас, очевидно исчезло всякое желание играть с жизнью чужой и своей. Так бывает, когда человек переживет сильное потрясение, когда он заглянет по ту сторону удовольствий мира, узнает цену мыслям и словам.
Сергей: Вы узнали мою душу по глазам?! А сами вы тоже испытали потрясение?... Откуда вам известно?
Анна: Люди похожи друг на друга. И никогда не встречаются случайно. Родившись однажды, теплое чувство между двумя людьми растет и крепнет, как ребенок, и потом становится зрелым, совершенным, прекрасным.
Сергей: Вы сказали: как ребенок? У вас много детей?
Анна: Дети? ... Мои дети – всякое доброе дело, зачатое в теплом чувстве, вскормленное благородными и честными мыслями, рожденное на благо всем людям!
Сергей: Как хорошо вы говорите.
Анна: Уверена, и вы сможете не хуже! Представьте, что мог бы сказать, танцуя с дамой на вашем месте, скажем Достоевский.
Сергей: Достоевский? ... Даже не знаю. Дух захватывает. Я и слов таких премудрых не найду.
Анна: Чтож. Этот пробел в вашем опыте, конечно, следует восполнить. И когда вы только попробуете это сделать, то увидите, какие глубокие и сильные чувства увлекут вас в такие мысленные страны, которых вы никогда не видели. Вы, открыв, где обитает счастье, почувствуете силы обойти всю землю в поисках прекрасного дара, достойного, чтобы возложить его к ногам любимого человека. И любовь напитает вашу душу мудростью, как соком.
Сергей: Но что конкретно нужно делать?
Анна: Вы же мужчина! У вас хватит сил воплотить то прекрасное, что родится в душе женщины!
Сергей: Подождите! ... Достоевский был игроком!
Они останавливаются, разняв руки.
Сергей: Он же играл в казино!
Анна (сначала ошарашено остановилась, видя его реакцию, а потом, будто что-то поняв, весело и активно продолжила говорить): Его игры были и прошли, легли вместе с прахом в могилу! А мудрость и глубина его мыслей, сила духа, таланта – живы, и укрепляют людей до сих пор.
Сергей: Я не хочу вас терять. Я…боюсь, что я буду делать, если останусь без вас?! Не покидайте меня! Слышите, никогда! Я пропаду без вас.
Он снова становится на одно колено, только теперь осмысленно, твердо, протягивает ей руку на встречу, повторяя те же движения танца, только делает это уже серьезно, ответственно, с болью ожидания и терпеливой надеждой, сохраняет достоинство.
Она смотрит на него и уже очень серьезно подает ему руку, повторяет круг танца, серьезно, с пониманием, ответственно глядя на него, будто мужественно решаясь на что-то, и затем они уходят, держась за руки.
Анна: Вы становитесь похожи на икону… только живую!
|
|