Из Ури-Цви Гринберга
(Вступление)
Когда я был небольшого роста,
но уже ходил своими ножками,
и надвигалась какие-нибудь страсти
и огорчения,
я поступал очень просто:
прикрывал глаза ладошками
от страха и смущения.
Но вот я взрослый –
и нет больше власти
нет мочи
у моих ладоней
остановить несчастье...
Даже если не прикрыть,
а вырвать очи -
не унять напасти.
а.Песнь авраамовой расы
С тех пор, как мы победили стихии огня и воды,
царями себя возомнив – с тех пор стонем:
крадётся за нами огонь – и мы горим,
вода настигает нас – и мы тонем.
Поскольку то древо и камнень, пред коими падали ниц,
повержены нами пред нашим Предвечным,
постольку
тень смерти от тех же деревьев касается лиц,
и камень любой, упираясь, не хочет в постройку.
А тем, что ваалам служили – с тех дней до креста
мы дали понятье Единого – помнят и знают,
но вечно проклятия их изрыгают уста,
и кровь их черна, и душа их от злобы – пуста,
замшелых ваалов их вечно манит нагота,
и идолов вновь нашей кровью живою питают.
Но стоит душе встрепенуться, и видим мы их
у наших колодцев, припавшими к нашей водице.
Давида псалмы просветляют их мрачные лица –
Ведь все их молитвы – от наших речений святых:
В тоске без предела –
СЭЛА!
Любя и ликуя –
АЛИЛУЙА!
И камень на камень –
АМЭН!
б. Властелину грядущего
Оставшийся один средь беснованья
Валов морских, спасения не чает.
В бутылку он кладёт своё посланье
И море эту почту принимает.
И доставляет. Но, увы, не сразу.
Так и поэт: он посылает слово
Для человека дальнего, родного,
Несущего величие и разум,
Грядущего в лучах венца златого.
То слово есть душа, и нет в нём лжи –
Ключ нотный от симфонии грядущей,
В торжественном звучании могущей
Соединить прозрений миражи,
Давидовой постройки чертежи,
Земные выси, пропасти и кущи.
То слово есть душа моя. То слово
Ключ огненный от ужаса изгнанья,
Которым Рим отгородил сурово
Себя от нас и нас от Мирозданья.
Но слышу я из огненного гула
В душе смятенье бедного Саула.
Живу я от погрома до погрома,
И даже в ликованьи возрожденья
Один среди израилева дома
Впадаю в бесконечные сомненья:
Не станет ли смертельным для страны
Огонь неопалимой купины?
Мне не пройти и четырёх шагов
Без царского венца и облаченья,
Что в будущем сокрыты. Я готов
Войти в грядущее, и слышу пенье,
И наслаждаюсь воинской музыкой
Вблизи царя в моей стране великой.
Но ужас мой – Агага призрак в стане.
И если – как когда-то – царский меч
Вернётся в ножны, позабыв рассечь
Врага извечного – пророк восстанет,
И заглушит моления и крики
Треск разрываемых одежд владыки.
И страх меня заране леденит:
За тем Саулом не взойдёт Давид,
Но тот Саул промчится метеором,
Прочертит твердь в своём паденьи скором,
Блеснёт и сгинет... И его могила
От Тигра не отыщется до Нила.
О, Всеблагой! Призри на наши стоны,
Пошли вождя, достойного короны!
в. Песнь вечная тоски непреходящей...
Все думы наши – облака во тьме
Ночей глухих на реках Вавилона.
Все упованья – на просвет в судьбе,
На огнь святой, что от земного лона
Раздует светозар в кромешной мгле,
И радость воцарится на земле.
Но длится ночь, и мы вопим до неба:
Довольно! Не выносит наша плоть
Плевел, камней и терний вместо хлеба...
Почто терзаешь чад своих, Господь?!
Но горе свет несущему стране,
Томимой безысходностью страданий.
Он отнимает сладость упований
У тех, что лишь мечтают об огне.
И первый луч, пустыню озаря,
Падёт на перекошенные лица –
В них ненависть, из гневных уст струится
Ветр яростный, смертельный для огня.
И, плача, восклицает свет дарящий,
Над углями судьбу свою кляня:
Почто терзаешь, Господи, меня?!
Песнь вечная тоски непреходящей...
г. Быть сущим в окруженьи отражений
Вино, и ты не радуешь, вино!
В кошмарах снов лишь яви продолженье.
И сердце тосковать обречено
Среди сынов безумных поколенья –
Несчастных, торопящихся упиться
Из чуждых кубков...
Как с душой провидца,
Быть сущим в окруженьи отражений?!
В крови его извечная забота
О святости давидового дома,
Народа свет, границ его оплот,
Щиты его на вражеских воротах,
И каждое движенье или слово
Таит величье царского служенья,
В котором он родился и живёт.
Непонятый. Дышать не может он
Их воздухом – их пропитавшим смрадом.
И невозможно объяснить толпе,
Что это не пиджак на нём - хитон,
Что был на муже, шедшем от Арнона*,
Или на том, спустившемся с Гилада**,
Иль на омытом в водах Иордана*** –
Осла оставил и пошёл себе...
Сквозь время, замыкающее круг,
Сквозь время, изогнувшееся гадом...
И вдруг очнулся здесь... сегодня... рядом...
Среди несчастных - сам сплошная рана,
Очнулся вдруг...
Быть сущим в окруженьи отражений.
Послесловие
Что там в грядущем?
То, что в прошлом зрело.
Во тьме преданий будущим живу я.
И песнь моя сожжёт сердца, как пламень.
СЭЛА!
АЛЛИЛУЙА!
АМЭН!
------------------------------
*Иешуа Бен-Нун (Иисус Навин);
**пророк Илияhу (Илия);
***Иешуа hа-Ноцри (Иисус из Назарета)
---------------------------
Приложение
«Плачем этим живи, переплавь его в песнь...»
биографический очерк (в сокращении)
Великий еврейский поэт 20 века Ури-Цви Гринберг родился в 1896 году в местечке Белый Камень неподалеку от Львова. Его детство и юность прошли во Львове, куда родители привезли его полуторагодовалым ребенком. Происходя из семьи галицийских хасидов, Гринберг с детства знал идиш и иврит. На этих языках в 1912 г. он опубликовал свои первые стихи. В дальнейшем все его творчество связано с ивритом и идишем почти в равной степени, и лишь к концу жизни он полностью перешёл на иврит.
Во время Первой мировой Гринберга мобилизуют австрийцы, и он участвует в тяжелейших боях на сербском фронте. В ноябре 1918 г. он становится свидетелем жестокого еврейского погрома, учиненного во Львове поляками. Именно тогда он начинает понимать, что несет евреям грядущий век и сколько еврейской крови в нём будет пролито. До 1923 г. Гринберг живет в Польше и Германии, увлекается экспрессионизмом, работает в еврейских журналах, пишет стихи, широко используя классический литературный иврит...
У.-Ц.Гринберг переселился в Землю Израиля в 1923 г. Приехав в Палестину, он активно выступал тех, кто ведет политику примирения с арабами и компромисса с англичанами. Гринберг – противник компромиссов. Его идеал - великое еврейское государство, простирающееся до Евфрата, завещанное праотцами, способное стать домом для евреев и убежищем для гонимых в условиях поднимающего голову нацизма. Из-за своих убеждений он был вынужден временно покинуть Эрец-Исраэль и провести 1932-39 годы в Польше, где он познакомился со страшной европейской реальностью тех лет. Анализируя ситуацию, Гринберг предвидел и раздел Польши между Германией и СССР, и массовую гибель евреев в годы второй мировой войны. Вся семья поэта погибла в Катастрофе, и эта страшная боль не покидала его ни на миг до конца жизни.
Важнейшие поэтические произведения У.-Ц. Гринберга собраны в книгах «Дворовая собака» («Келев баит»), «Книга укора и веры» («Сефер а-китруг вэ-а-эмуна»), «Улицы реки» («Реховот а-наар»).
Говорят, что однажды израильский поэт Йегуда Амихай сказал: «Я – пророк прошлого, Гринберг же – пророк настоящего и будущего»...
Пророк Ури-Цви Гринберг умер в 1981 году, признанный как великий поэт Израиля, но так и не понятый большинством современников.
Я. Либерман.
---------------------
Страница, посвящённая 110-летию со дня рождения поэта на сайте "Дом Януша Корчака в Иерусалиме" - http://www.jerusalem-korczak-home.com/bib/uzg/uzg.html
Страница, с подстрочными аудиокомментариями р. Зеева Султановича к стихотворениям Ури Цви Гринберга: http://www.stihophone.ru/users.php?user=zeev
Переводы, представленные здесь, сделаны при помощи этих комментариев.
Постоянный адрес этих и других переводов М.Польского из Ури Цви Гринберга и оригиналов на иврите: http://www.jerusalem-korczak-home.com/bib/kamenev/polsky.uzg.html
Семинар переводчиков поэзии Ури Уви Гринберга (руководители И.Бяльский, И.Винярская, З.Султанович), участником которого является М.Польский - http://www.antho.net/uri-zvi-greenberg/
|
|