Не о том думал, не о той писал.
В молоке искупал февральском
Кого-то месяц, и кто-то не возражал
И обещал вернуться.
Но крупой небесной замело следы:
В гору тащимся, а с горы в пропасть.
Как сквозь мутные окна вековой слюды
Вместо запахов – тлен, вместо голоса – шепот.
Накатило, и вот – по щеке слеза
(Планы строят другие, а мне бы проснуться),
В год две тысячи шестой от Рождества Христа
Сам к себе обещал вернуться,
Может каплей соленой морской на ладонь…
По распятому телу пройдусь губкой.
Этих рыжих волос так и жжет огонь,
Будто не умерла, будто все шутка.
Разгулялась, забылась, - и теперь все равно,
Целовалась душа моя с той, с распятой,
Танцевала, смеялась, пила вино
И по белому в белом ушла куда-то…
И крупой небесной замело следы.
В гору тащимся, а с горы в пропасть.
На Великий пост, где-то посреди, -
Вместо запахов – тлен, вместо голоса – шепот.
|
|