Играть с жизнью.
Львов совсем не походил на город, к воротам которого подступает война. Не было паники, не было унылых верениц покидающих город беженцев, не было распевающих патриотические песни и строивших баррикады. Всего этого не было. Так же играли во львовских кавярнях муз`ыки, спешили по своим делам домохозяйки. Город так часто менял хозяев, что перестал этого бояться. Русские, поляки, австрияки – какая разница? Хотя нет, русских все-таки опасались больше. Об этом можно было судить по разговору аптекаря Израэля Вахур со скупщиком Соломоном Пребжемирским.
- Как вы думаете, пан Пребжемирский, - говорил Вахур, - при русских цены на золото упадут или останутся прежними?
- Однозначно упадут, - уверенно отвечал старый сгорбленный Соломон, - это же варвары. Опять придут донские казаки. Что они понимают в золоте?
Волдэк Мажайский остановил коня возле костела, снял шапку и перекрестился.
- Что будем делать? – спросил он, ежась от сырого снега, тающего, не долетая до мостовой.
Меланхоличный Рыцы Смиглы пожал плечами.
- Может к девочкам? – не унимался Мажайский.
Озорные глаза Влодэка загорелись насмешливым огнем. Он знал, что к девочкам застенчивый Рыцы ни за что не поедет.
- Или поиграем в карты? Знаешь, за последнее время мое благосостояние заметно ухудшилось. Не мешало бы его поправить. Едем? Выигрыш пополам.
- Ничего не выйдет, - ответил товарищ. – Досужие языки разносят сплетни быстрее, чем северный ветер тучи со снегом. С тобой никто играть не сядет. О Виденском амулете уже весь город знает.
- В кабаке или обычном игорном доме не сядут. А, что, если съездить к пану Жужемскому?
Мажайский не случайно задал и этот вопрос. Игорный дом толстяка Жужемского пользовался дурной славой. Посещали его отчаянные головы и нередко случалось, что недавних посетителей означенного заведения, спустя несколько дней, находили в темных закоулках Клепарова с дырой в голове или перерезанным горлом.
Нет, Влодэк не считал Рыцы трусом. Они не раз бывали у Жужемского. Случалось и такое, что очередной труп на Клепарове появлялся не без их участия. Но в прошлое посещение злополучного дома случилось нечто, не дающее Мажайскому покоя.
Почивший в Бозе дед Влодэка – сорвиголова и рубака, много лет назад в Видне пожалел и выкупил из полиции трех пойманных на воровстве циган, за что получил от табора подарок – амулет, позволяющий всегда выигрывать в карты. Благодаря такому неожиданному подношению, он сколотил нешуточное состояние, которое, как ни старался, не смог пропить и передал по наследству внуку.
Получил Влодэк и Виденский амулет.
Играя в прошлый раз у Жужемского, он сорвал приличный куш, напился вина и, оставив друга доигрывать, отправился на Городоцкую к девочкам.
Вернулся он только под утро и обнаружил, что Рыцы у Жужемского нет. Лошадь Смиглы была на месте, а его самого больше двух часов никто не видел.
Обеспокоенный пропажей товарища, Влодэк отправился на поиски и, спустя некоторое время, обнаружил его, уныло бродящим между пустых торговых рядов Краковского рынка.
Добиться сколько-нибудь вразумительных объяснений от Смиглы тогда не удалось. Только по прошествии нескольких дней, боевой товарищ признался Влодэку, что ходил играть с господином Вильде. Рассказывать больше он наотрез отказался и с тех пор был мрачен и подавлен.
Иногда Мажайскому даже казалось, что он постарел и стал меньше ростом.
Вот и сейчас, услыхав предложение друга, он вздрогнул и съежился в седле, но возражать не стал. Всадники тронулись, направляя лошадей вниз по улице, к путанице узких переулков Клепарова.
- Пан Мажайский! Пан Смиглы!
Толстяк Жужемский удивил товарищей, встретив их на пороге.
- Рад, очень рад. Такие гости большая честь. Проходите. Мой сын увидел, что вы подъезжаете, и я сразу же побежал открывать вам.
- Вы очень милы, - ехидно улыбнулся Влодэк, - раньше за вами такой любезности не замечалось.
- Я был мало с вами знаком. Всегда, знаете ли, отношусь к новым людям осторожно, но…
- Ладно, - остановил его Мажайский, - оставьте ваши признания в любви, безграничном доверии и вечной дружбе. Вам ведь что-то нужно?
Войтек Жужемский ничуть не смутился и осторожно взял Мажайского за рукав куртки своей пухленькой ручкой.
- Вы проницательны. От вас ничего не скроешь. У меня действительно есть маленькая просьба.
Пан Влодэк наклонился к круглому лицу низенького, плешивого хозяина, рискуя попасть своим длинным, хрящеватым носом в один из его больших, мутных глаз.
- Вот как?
Его собеседник инстинктивно зажмурил находящуюся под угрозой гляделку и заискивающе посмотрел на собеседника второй.
- Не садитесь играть в карты. Пейте, гуляйте, кидайте кости, но только не карты.
Влодэк отдал холопу промокшую накидку и захохотал, обнажая мелкие, желтые от табака зубы.
- Неужели и вы верите слухам о каком-то там волшебном талисмане?!
- Может и слухи, - возразил, надув щеки Жужемский, - а может и нет…Кто его знает… Не хочу обидеть, говоря, что вы не сможете все время выигрывать без Виденского амулета. Вы ведь не согласитесь оставить его у меня на хранение, исключительно на время вашего здесь прибывания?
В воздухе повисла вопросительная тишина, получившая, спустя некоторое время, в качестве награды за терпение усмешку Мажайского.
- Поэтому нижайше прошу, не играйте…
- Зачем же мы тогда пришли в игорный дом? – притворно разозлился Влодэк, которого простоватая хитрость хозяина весьма позабавила. - Кости - игра для быдла. Я шляхтич и в нее не играю.
- Молодой пан слишком торопится и не дослушал до конца. Это ничего, это нормально для вашего возраста. Я в ваши годы был точно токой же. Я хотел сказать - не играйте с обычными посетителями за общими столами. Если вам уж так сильно не нетрится подержать в руках колоду – сыграйте с паном Вильде. Он оставляет за вами право устанавливать размеры ставок.
Влодэк вздрогнул и невольно покосился на Рыцы. Смиглы молчал.
- Что ж, рад, что вы согласились, - пролепетал хитрая лиса Жужемский, не без удовольствия наблюдая, в каком замешательстве оказались молодые офицеры после его предложения, - прошу, прошу. Всегда рад.
Пан Жужемский был владельцем большого трехэтажного дома, на первом этаже которого размещалась пивная, на втором – игорный зал, а на третьем - квартира, где он проживал со своими домочадцами.
Отворив тяжелую, окованную узором железных полос дверь, Влодэк и Рыцы вошли в полутемное помещение, уставленное длинными лавками и дубовыми столами. При виде их, старенький музыкант пан Бырка, прекратил на мгновение пиликанье на скрипке, с трудом нашел козырек перекрученного на бок картуза и приподнял его в знак приветствия. В ответ он получил летящую монету, поймал ее с невероятной для своего почтенного возраста снаровкой и вернулся к музицированию.
- Вшистки рыбки спъем в езьожэ , - скрипучим голосом запел он.
- Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля!!! – заорал десяток человек, гремя по столу кружками.
- Една рыбка спаць не може .
- Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля!!!
Задерживаться в пивной молодые господа не стали и по узкой, закрученной спиралью лестнице поднялись в игорный зал. Помещение на втором этаже было немного меньше и так же плохо освещено. Светлыми пятнами выделялись четыре покрытых зеленым сукном стола, вокруг которых сидели игроки и толпились зрители.
Поздоровавшись с присутствующими, Рыцы и Влодэк послонялись по залу, лениво следя за ходом игры из-за спин проигравшихся и ожидающих своей очереди, чтобы проиграться. Выслушали просьбу занять денег какого-то замызганного шляхтича и, утомившись бездельем, присели за столик у завешенного занавеской окна. Мальчик-слуга поставил на стол запотевшую бутылку, из которой Влодэк ловко выбил пробку.
- Слушай, Рыцы… Пан Вильде. Ты ведь был у него. Я много слыхал, - покосился он на таинственную дверь, скрывающую апартаменты загадочного господина, - что люди выходят от него, сильно изменившись. Бывает и не выходят. Ты вот состарился. Я собираюсь сыграть с ним и лучше бы заранее знать, что меня ожидает за этой дверью. Поделишься знанием? Мы, ведь, друзья.
Смиглы посмотрел на полоску света, пробивающуюся из-под пугающей двери, и задрожал.
- Мне вряд ли удастся помочь тебе, - кое-как справившись с собой, - сказал он. – Каждый получает за этой дверью свое. Я пошел к Вильде от скуки и получил в награду выбор. Раньше я просто жил, теперь могу выбирать - зачем и как. Проклятье это или благословение – трудно сказать. Я не буду тебе советовать или отговаривать. Скажу только, что если бы кто-то предложил мне повернуть время вспять и снова пережить тот день, я бы не стал ничего менять.
- Люблю я в тебе эту манеру – понятно говорить, - натянуто улыбнулся Мажайский и опрокинул в рот бокал вина. - Ладно. Говоришь - каждому свое? Что ж. Схожу-ка я и обчищу этого чародея-кудесника. Посмотрим, какую карту он сможет выложить против Виденского амулета.
- Приготовься не играть, а спрашивать, - посоветовал Смиглы. – Такого случая больше не представится. Никто не входит в эту дверь дважды. Слышишь?
Влодэк не ответил. Он уже встал и быстрым шагом человека, который боится передумать, шел к очерченному световыми линиями прямоугольнику плохо прилегающих к коробке дверей.
Кабинет господина Вильде был маленьким и уютным. В противоположность плохо освещенному игорному залу, он был залит теплым колышущимся светом двух дюжин плавящихся в изящных подсвечниках свечей.
Хозяин кабинета - худой улыбчивый человек лет шестидесяти- отложил в сторону газету и жестом предложил Влодэку присесть на массивный, с оббитой бордовым бархатом спинкой, стул.
- Готлиб Вильде,- представился он, пряча в карман желетки пенсне и проводя рукой по ежику жестких седых волос. – Вижу, пан Жужемский не забыл передать вам мое приглашение. Очень мило с его стороны. Рад.
- Вы заранее знали, что я приду? – спросил Мажайский, глядя в блеклые серо-зеленые глаза Вильде. – Умеете предсказывать будующее?
- Это умеет любой мало мальски думающий человек. Вы недавно обчистили завсегдатаев Жужемского в карты. Всех. Несмотря даже на то, что, как минимум треть из них, умелые, знающие свое дело шулера. Я не видел причин, почему бы вам не прийти снова и не сделать это еще раз. Видимо, - развел руками Вильде, - амулет действительно действует и вам незачем переживать, что проиграете. Тем не менее, вы очень взволнованы. Вас что-то беспокоит.
От того, что его беспокойство замечено, Влодэк стал чувствовать себя совсем неловко.
- Дело в моем друге, - соврал он. - Он был у вас и сильно изменился. Мне хочется знать, что с ним произошло. Его как-будто заколдовали.
- Заколдовали? Неужели вы верите во всю эту чушь? Хотя, да, верите. Амулеты, талисманы. Живущие в игорных домах колдуны. Опомнитесь молодой человек. На дворе двадцатый век – 1914 год. Я не сделал с вашим другом ничего плохого. Он немного постарел, вот и все. Знания старят. Вы этого не знали? Вам никогда не приходило в голову, что люди стареют не от времени, а от того, что в процессе жизни узнают все больше и больше.
- Но ему только 26.
- Человек сначала стареет духом, а уж потом телом. Постоянное нервное напряжение. Спасаясь от него, режут вены, сходят с ума или стареют.
- Напряжение? От чего?
Влодэк перестал нервничать и незаметно втянулся в плавное течение разговора.
- От мечты. Вам знакомо ощущение, когда чего-то сильно-сильно, безумно хочется? Не холодного пива или сырника, а, например, чтоб неизлечимо больная сестра выздоровела. Вы боретесь за это, ищете новых врачей, изучаете фармакологию, чтоб самому изобрести лекарство, но понимаете, что это не произойдет в ближайшее время и даже ближайшие годы. Понадобятся десятилетия, а может случиться и так, что не смотря на все ваши старания этого не произойдет вообще никогда. Если вы в таком состоянии, то каждый день превращается в сражение с окружающим миром и самим собой. Просыпаясь утром, вы встаете с постели и идете в атаку на проклятый мир, содержащий так много боли и так мало счастья. И самое ужасное не в самом сражении. Ужас в том, что вы не имеете права погибнуть. Не понимаете?
Мажайский не понимал, но был заинтригован. Пан Вильде говорил о вещах, которые понять было сложно, но слушать интересно.
- Попробую объяснить. Сейчас идет война. Война, держащая людей на пределе нервного и физического напряжения. Многие устают от этого настолько, что бросаются вперед с явным намерением погибнуть. Взять хотя бы поручика Ельнина. За последнее время он так вымотался, что стал искать на поле боя смерти. Кто ищет, тот всегда найдет. Его скосило вчера пулеметной очередью.
Влодэк так сильно сжал подлокотники кресла, что рассохшееся дерево жалобно заскрипело. Пан Вильде не мог знать про Ельнина. Иван Ельнин был русским, с которым Мажайский познакомился несколько лет назат в Варшаве. Рыцы не знал об этом и не мог проболтаться.
И потом, - думал Влодэк, - если Ельнина убили вчера, то как Вильде мог узнать о его смерти. Ни одна почта не ходит так быстро. А сообщать по телеграфу о смерти вражеского поручика точно не станут.
- В этом случае все просто. У Ельнина не было мечты. Он был одинок и мог позволить себе погибнуть. Теперь представьте ситуацию более сложную. Вы устали, вы на грани срыва, но сорваться не имеете права. От ваших поступков зависят другие жизни. Если вы погибнете, вашу семью некому будет кормить и она вымрет от голода. Если вы проиграете, то враги придут в старый дом на окраине Варшавы и убьют всех, кто вам дорог. Остается ежедневная борьба, требующая терпения и мужества, но не терпящая безрассудства. Во время этой битвы нельзя думать о себе, нельзя останавливаться. Вот тут-то на помощь опять приходит старость. Она убивает отвлекающие от главной цели желания. Вы еще этого не знаете, но в старости человек делает гараздо меньше глупостей.
- Семья? Но у Рыцы нет семьи. Он такой же одинокий, как и покойный поручик.
- Пока нет. Пусть еще многие годы не сложится, но он не имеет права проиграть или погибнуть – ведь тогда ее точно не будет. Цель, счастье, желание... Всепоглощающее желание. Желание, решительно расшвыривающее остальные... Старость... Изматывает не столько бой, сколько отсутствие права переиграть неправильно сделанный ход. Отсутствие права на ошибку.
- Тогда мне его жаль. Очень тяжело зачеркнуть сегодня ради завтра, которое, может, никогда не наступит.
- Не намного тяжелее жизни одним днем. Бессмысленном прожигании бытия, в котором нет смыса.
- Значит, вы подарили Рыцы мечту, - задумался Влодек. – А какого же подарка заслуживаю я?
- Так вы пришли играть или за подарком?
Господин Вильде поднялся, чтобы заменить догоревшую свечу. Фитиль новой свечи трещал и никак не хотел разгораться.
- Знаете, молодой человек, вся разница между вами и мной в том, что вы все еще играете в жизнь, в то время, как я уже давно играю с жизнью. Это не бой, итогом которого будет смерть одного из противников. Это поединок, в котором нельзя одержат полную победу. Можно только занять более-менее выгодную позицию по отношению к окружающему миру. Да, молодой человек, это самая азартная игра. Карты бедны. Представьте себе миллиарды комбинаций, где каждый шаг, каждый жест влияет на положение вещей. Каждый человек – отдельная битва, и множество таких сражений составляют целое. Здесь не стоит радоваться победам. Ведь победа в одном эпизоде может обернуться сокрушительным поражением в другом. Раньше вы не знали, что я с вами уже играю. Может показаться, что, сообщая это, я раскрываю свои козыри. Позволяю вам увидеть опасность и приготовиться к защите. Следовательно сам изобретаю себе трудности. Отчасти это так, но, в то же время я придаю игре остроту. Делаю ее сложнее, но и интересней. Возможно и вы почувствуете вкус новой игры. Игры, где один человек играет всей вселенной. Вот сейчас я посмотрел на вас. Это не просто взгляд. Я сделал свой ход. Удачен этот ход или нет покажет время. Я саркастически улыбнулся – удар! Камень в ваш огород. Вы думаете, что я воюю с вами? И да и нет. Ведь мы не одни в этой комнате. Жизнь. Она присутствует с нами. В каждом скрипе старой мебели. В каждом движении воздуха. Она тоже делает свои ходы. И надо ей отвечать. Парировать, бить, атаковать. Заставлять вселенную крутиться вокруг тебя. Наш разговор может подслушать кто-то под дверью. Ему придется с этим жить. Он уже изменяется и уйдет из-под двери другим человеком. Вы расскажете о нашей беседе своим друзьям и любимой девушке – тогда они тоже станут частью моей игры. Будут, хотят они этого или не хотят, участниками моей невероятной партии. Я и жизнь. Жизнь и игра. Эти понятия неразделимы. Ну, что же вы, молодой человек? Заслушались? Вы ведь пришли играть, так не сидите столбом. Сдавайте карты.
Мажайский на тяжелых, непослушных ногах вошел в игорный зал и присел к столику, за которым его ждал Рыцы.
- Ну как? – поинтересовался друг. – У тебя неважный вид. Помог талисман?
- Я его проиграл, - ответил Влодэк, залпом выпивая стакан вина.
Его не волновала эта потеря. Гораздо страшнее было то, что он больше не ощущал себя свободным человеком. Он стал фигурой. Пешкой в непостижимой игре Готлиба Вильде.
Братья Балагановы.
|
|