Когда-то, плавая в крови,
он знал почти что достоверно,
что враг - вот этот шурави,
гяур нечистый и неверный,
и, проступая сквозь закат,
лицо накрыла тень чужая,
и этот вражеский солдат,
еще стволом подстерегая,
рукой зашарил за спиной,
достал бинтов тугую связку,
и наспех - но на то и бой -
вдруг наложил ему повязку,
и, напоследок подмигнув,
растаял в пыльном поле боя...
и муджахед к земле прильнул,
теперь, наедине с собою,
и думал, пуле вопреки,
тем самым посланной солдатом,
что шурави из-за реки
теперь назвать он мог бы братом,
да, мог бы... не велит Аллах,
так даже думать непристойно,
и шурави все так же враг,
но враг поистине достойный.
|
|