ЛЮБИМЫЙ АКТЕР
В эту ночь она осталась одна дежурить в отделении травматологии. Она сидела
на дежурном посту и тихо подпевала песне из любимого телесериала, звучащей
из колонки маленького портативного радиоприемника. Уголки ее губ то поднимались вверх, подражая мимике известного актера, то опускались, образовывая кругленькие ямочки у подбородка. Правой рукой она заполняла регистрационный журнал, а левой выбивала знакомый ритм костяшками пальцев по столу. Вся правая боковая сторона ее стола была обклеена фотографиями,
вырезанными из газет и журналов с изображением одного и того же человека, одного и того же лица. Лица ее любимого актера.
Неожиданно вспыхнувшая за спиной лампа, висевшая на стене за столом
дежурной медсестры, означала еще одну доставку в столь поздний час очередного травмированного. Она тяжело вздохнула (делать нечего – такова работа), улыбнулась лицу на фотоснимках и пошла принимать гостей.
-Быстрей, быстрей, Ларочка! – знакомый голос за дверью был взволнован и возбужден.
Она щелкнула ключом в замке, и двойные двери отворились.
-Давайте, завозите. Только осторожнее…
Она посторонилась. Двое дюжих санитаров вкатили в коридор койку-каталку.
-Давайте, давайте, родные, завозите его сразу в бокс, - скомандовала зашедшая следом за ними высокая женщина в белом халате и белой шапочке.
-Почему в бокс? – Лариса проводила взглядом бегущих санитаров, - Он же занят.
-Ничего, освободят, - парировала женщина-врач, не отрывая глаз от удаляющейся
каталки.
-Но там ведь тяжело больной…
-Я сказала: освободят, значит, освободят, - и взглядом, исполненным собственного превосходства и непоколебимой решительности, она погасила возражение в глазах медсестры.
-Ты еще не знаешь, что это за фрукт нам привезли.
-А кто это? – молоденькая медсестра не скрывала любопытства, но в глубине души не могла смириться с вопиющей несправедливостью.
-Хочешь знать?
-Конечно.
-Ты упадешь.
-Ну же…
-Кто у тебя на столике?
-А кто у меня на столике? – Лариса в недоумении захлопала ресницами.
-Ну я имею ввиду, кто у тебя на всех этих фотографиях… Кто изображен?
Она почувствовала, как сердце резко подпрыгнуло к горлу от мелькнувшей внезапно догадки.
-Как?
-Да, да, он самый, - женщина-врач улыбнулась, -Собственной персоной, - она кивнула, подтверждая собственные слова.
На несколько секунд у Ларисы перехватило дыхание, она даже взялась одной рукой за запястье, боясь потерять пульс.
-Что же с ним случилось? – сама не узнала свой голос. Он взлетел до верхних
нот, стал больше похож на визг.
-Банально. Ехал с очередной актерской вечеринки, по случаю набрался и…
-Попал в аварию? Что-то серьезное? – только сейчас Лариса немного оклемалась от первичного шока, ощутив в душе искреннюю тревогу за любимого артиста.
Удивление уже пропало, осталось лишь волнение и беспокойство.
-Да нет, - женщина-врач махнула рукой, - Если не считать раздробленной голени, среднего сотрясения мозга и нескольких ушибов, то у него все в порядке. Жить
будет.
-А зачем же тогда освободили для него бокс? С такими травмами он мог лежать
и в общей палате.
-Ты что, дура? – врач была по меньше мере на две головы выше нее, и сейчас, когда она уперла руки в бока, казалась вообще Голиафом перед беззащитным Давидом.
-Его доставили в нашу больницу, потому что она оказалась ближе всех. Уже завтра его переведут в Центральную Клиническую. Для нашей травматологии это особый пациент, и мы не можем рисковать его здоровьем. Уж лучше перестрахо-
ваться, понимаешь?
В глазах молодой медсестры она прочитала не только родившееся понимание,
но и не погасшие искры возмущения, свет которых правда был уже настолько мал и невидим, что им можно было и пренебречь.
-Вот тебе ключ от бокса, – она протянула ей большой винтовой ключ, - От второго
замка, которым никто никогда не пользовался, - ключ перекочевал в хрупкую ладошку дежурной медсестры, - Понимаешь, какая ответственность на тебя ложится?
-Да, я буду следить за ним всю ночь, - она посмотрела на врача снизу вверх, выражая взглядом полную решительность.
-Теперь ты его сестра-хозяйка, - зажигательно моргнув, она направилась в двойной двери, отделяющей больничный коридор от вестибюля с лифтом.
За ней из полутьмы вышли санитары, видимо уже сделавшие свою работу.
-Я буду утром, - сквозь шум приехавшего лифта, она еле разобрала ее последние слова. Давно она не видела ее такой взволнованной. Да ведь это и немудрено:
не каждый день в их клинику привозят таких пациентов, как этот ее любимейший актер.
Первым ее желанием было тотчас же броситься в бокс и посмотреть на него. Именно броситься, побежать, сломя голову, не теряя драгоценных минут. Но она пересилила себя. И мягко ступая высокими каблуками по начищенному линолеуму, медленно пошла в глубь коридора.
Повернув тяжелый винтовой ключ, она толкнула на себя массивную железную дверь. И поняла, почему ее столь хорошо знакомый врач поручил эту работу двум крепким санитарам. Дверь была ужасно тяжелая. Она налегла изо всех сил, и только после третьей неслабой попытки она кое-как поддалась.
Оказавшись внутри, она окинула взглядом просторное помещение с абсолютно белыми стенами без единого окна. Посреди комнаты располагалась намертво привинченная к полу широкая больничная кровать на высоких ножках, значительно выше, чем у обычных больничных коек. Рядом стоял аппарат
искусственной поддержки дыхания, электрошоковый стимулятор, огромный компьютер с темным монитором и еще множество медицинской техники, управлять которой умели только высокопрофессиональные врачи и их ассистенты. Она же смотрела на все эти премудрые нашпигованные электроникой машины с опаской и оправданной предосторожностью.
Она медленно подошла к кровати, чувствуя, как сердце быстро-быстро разгоняет по телу адреналин, бурлящий в крови. Он лежал “руки вдоль тела” под белоснежной простыней, доходящей до шеи, с закрытыми глазами. Она замерла,
не веря собственным глазам, смотря на его безупречное красивое лицо, и с каждой секундой мысль, что ОН здесь рядом с ней, из невероятной превращалась
в реальность.
Господи, это же он! Он самый!
Она сдвинулась с места, шаг за шагом обходя вокруг больничной койки, чувствуя,
как бешено стучит в висках сердце, и как его стук отдается где-то в горле, мешая нормально дышать и думать. Ноги словно налились свинцом, а глаза моргали часто-часто, подспудно повинуясь дикому волнению.
Господи, что это за волнение. Я и не думала, что буду так себя чувствовать, если воочию увижу его.
Она, наконец, остановилась у изголовья, понимая, что не может отвести глаз от его лица. Она и не мечтала о таком моменте никогда. Она его видела не только по телевизору и в кино. Он ей являлся в радужных снах, она смотрела на его фотографии каждый день, садясь за свой дежурный стол. Она столько раз слышала его мелодичный голос, поющий эти такие любимые песни из сериалов,
она знала о нем почти все. И вот теперь он лежал перед ней, беспомощный и недвижимый, и она не могла в это поверить.
Боже мой, какой он красивый…
На миг она даже закрыла глаза, а потом резко открыла их снова, чтобы убедиться, что это не сон.
И это тот человек, которого я люблю.
Если бы ей кто-нибудь раньше сказал о том, что с ней случится в этот момент, и вообще, что такой момент может настать в ее жизни, она бы рассмеялась пророку
в лицо и тут же выкинула бы эту глупость из головы
С маниакальной тщательностью она изучала каждую черту его лица, безупречную линию губ, крохотную родинку слева у подбородка и божественный овал лица с узкими чуть выступающими скулами. Глаза. Его глаза были закрыты, но она знала, какой девственно-чистой голубизной они светились, когда он улыбался.
Она знала. Она обожала его глаза.
Она наклонилась, чтобы коснуться его лица. Рука ее дрожала, и она боялась, что выступившие капельки пота упадут на него, и он проснется. Нерешительно с замирающим сердцем она прикоснулась ладонью к его щеке.
Какая мягкая кожа. Теплая кожа.
Провела кончиками пальцем до линии бровей, сделав полукруг, опустилась до нижней губы.
Господи, милый, как же так получилось? Что с тобой случилось?
Она наклонилась еще ниже, и вскоре ее губы оказались в считанных сантиметрах от его подбородка.
Что же ты делаешь, Лара?
Она прогнала внутренний голос, закрыла глаза. И … непроизвольно поцеловала его в губы, подарив себе несколько секунд неземного блаженства. Жар прикосновения отозвался в самой глубине ее разрывающегося сердца.
Ты мой милый, я люблю тебя…
Услышь меня…
Обеими ладонями она обняла его щеки, коснулась губами его лба, и уже не
в силах сдерживать себя, стала лихорадочно целовать его лицо, шею, плечи.
Я так долго ждала тебя, так долго, Господи…
Так долго…
Позднее, в середине этой долгой ночи она спала за своим столом, опрокинув голову на раскрытую книгу, повествующую о феномене любимого актера. И ей снился сон.
Она открыла дверь и вошла в палату. Зажгла свет, но никто не проснулся. Она
внимательно обвела взором все пять коек. Ни движения, лишь звук равномерного дыхания да редкий порыв летнего ветра из раскрытого окна. Она подошла к койке,
что в углу, и наклонилась над спящим. Скинула одеяло. Увидела человека, лежащего на боку, лицом к стене. Она перевернула его на спину и вздрогнула,
увидев вовсе не лицо, а сплошную марлевую маску. И тут же вспомнила про недавнего пациента, поступившего в травматологию после сильнейшего ожога лица. Того, которому так необходим был тот самый бокс.
ОЖОГ 90% КОЖИ ЛИЦА! – как приговор прозвенело в голове.
ОСОБЫЙ ТЕМПЕРАТУРНЫЙ РЕЖИМ, ПОСТОЯННЫЙ КОНТРОЛЬ НАД ОРГАНАМИ ДЫХАНИЯ, ЕЖЕЧАСНЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ ДАВЛЕНИЯ, ПУЛЬСА, КАРДИОСТИМУЛЯЦИЯ, ПОЛНЫЙ ПОКОЙ!
Где-то глубоко в груди у нее екнуло. Она потрогала его ледяной лоб, и страшная мысль о том, что этот человек, должно быть, умер, разжалась, как пружина, у нее в голове. И она захотела крикнуть всем, что ЕМУ НУЖНА ПОМОЩЬ!
НЕМЕДЛЕННО, ПОЗОВИТЕ ВРАЧА!
И вдруг, еще не успев оторвать руку от его лица, она увидела…
Нет, ей просто показалось…
Как его глаза открылись. Она увидела их сквозь марлевую маску! Она пошевелилась, почувствовав прилив мертвого холода, ее плечи задрожали.
Глаза сквозь маску вспыхнули кроваво-красным светом. Два ядовитых луча впились в нее, и на миг она ослепла.
Господи, что это?
Она отпрянула назад, но непослушные ноги подвели, и она упала на пол.
За все надо платить, Лара.
Не помня себя от ужаса и не физической, а какой-то другой боли, исходящей от
красного света его глаз, она неуклюже вскочила на ноги и выбежала вон.
-Нет!!! – она резко проснулась и принялась тереть тыльной стороной ладони заспанные глаза, будто пытаясь избавиться от назойливого света.
Нет, Господи, нет же!
Она побежала по полутемноту коридору к той самой палате, которую только что видела во сне. Она вошла в нее и сразу же нашла взглядом ту койку, которая ей
была нужна. Одеяло явственно скрывало контуры лежащего на ней человека. Она рванула его на себя и увидела спящего мужчину. Лицо его было в марлевой маске. Она облегченно вздохнула и присела на край кровати. Переведя дыхание,
она потрогала лоб больного. Холодный. Нет, даже не холодный, ледяной! Ее
сердце вновь бешено заколотилось, а нервные пальцы заблудились в узелках марлевой маски, когда она попыталась быстро снять ее с лица. Непослушные окоченевшие пальцы сорвали марлю.
И… (О, Пресвятая Дева Мария!) ее глазам предстало лицо с тысяч фотографий и плакатов, висящих у нее дома над кроватью и на кухне, лицо из газетных вырезок и журнальных постеров, коими была обклеена вся правая сторона ее стола на дежурном посту. Лицо ее любимого актера! Лицо с пустыми черными глазницами, мертвенно-бледное лицо.
Нет, Господи, этого не может быть!
Ей показалось, что она закричала, но то был крик лишь в ее мозгу, лишь в ее воображении. Губы же ее беззвучно дрожали, а голосовые связки обледенели, не в состоянии выдавить и элементарный стон. Она бросилась к выходу, прочь от
чудовищного, жуткого, пронизывающего каждую пору ее тела ужаса. Она выбежала в коридор, ненароком поскользнулась, больно ударившись коленями о пол. Но не заметила боли (первобытный животный страх накрыл черным покрывалом все другие чувства). Боясь обернуться назад, она добежала до массивной железной двери и дернула ее ручку на себя.
Боже, ключ!
Лихорадочной рукой она достала со дна кармана сестринского халата тяжелый винтовой ключ.
Вот тебе ключ от бокса. От второго замка, которым никто никогда не пользовался.
Ледяные ватные пальцы еле отворили замок. И когда зазор между косяком и дверью стал велик ровно настолько, что в него могла проскользнуть девушка ее комплекции, она, не дожидаясь полного открытия (а точнее боясь оставаться даже лишнюю секунду в полутемном коридоре), влетела в помещение бокса.
Безостановочно дыша, и думая, что сердце у нее, наверное, уже где-то над
легкими, под самым горлом, она заставила себя остановиться. У самого края высокой больничной койки, на которой лежал человек.
Господи, но если ОН там, и у него нет глаз, то кто же здесь?
Она посмотрела на тело.
(Тише, сердце, не шали.)
Шагнула к нему.
(Мне нужно видеть твое лицо.)
Наклонилась над изголовьем…
На выжженном куске плоти, который когда-то был человеческим лицом, единственным нетронутым огнем местом оставались глаза. Она закричала, схватившись руками за голову, отступила назад. И когда этот человек поднял
голову и открыл глаза, она увидела перед собой только два ярко-красных, ядовитых луча.
И темная пелена снизошла сверху, оставив ее грациозно упавшее тело лежать посередине белоснежного чистого пола.
***
|
|