Рампы свет потускнел,
Что стоишь, лицедей?
Что сказать ты хотел?
– Зал был полон судей.
Был придирчиво тих:
На виду каждый жест.
И пульсировал стих
От запястья окрест,
Отражался от лиц,
Возвращался и гас.
Ты играла свой блиц
Переменчивых глаз.
Голос твой голубел,
Круг движений был крут.
Я любил, я хотел
Быть любимым, но кнут
Режиссёра свистал,
Загоняя в сюжет.
Роем реплик блистал,
Сценарист из манжет,
Как факир, доставал
Журавлей и синиц.
Расплывался овал
Обращённых к нам лиц.
Билось сердце в огне,
Преломлялась душа.
Наяву – не во сне!
– Ты была хороша.
Коллапсировал мир
В перекрестии глаз.
Бил копытом Сатир,
Ухмылялся и тряс,
Блеял: "Репертуар…",
Бил итоги в столбце.
Что роман – то товар.
Сколько боли в лице!
Зал, как водится, встал,
Провожая тебя.
Долго рукоплескал.
Я стоял, теребя
Вдруг осевший сюртук.
Быть стремясь веселей
Пожимал кисти рук,
Отвечал: "Всё о'кей!"
Виновато ловил
Ободряющий жест
Тех, кто понял, что был
Сломан строгий сюжет.
Луч прожектора жёлт.
Извините, друзья!
Был спектакль тяжёл,
Видно, выдохся я.
Лицедей замолчал
И остался один.
У начала начал.
На подмостках. Судим
Темнотой, тишиной,
Цепью памятных дней,
Безотчётной виной
В круге мыслей о ней.
Время замерло, вспять
Откатилось волной.
Не забыть, не унять
Жажду жизни иной,
Той, что билась, текла,
Как весенний поток,
И меж пальцев ушла,
Просочилась в песок.
Нет её, нет судей.
Сдвинь же маску с лица!
Роль свою, лицедей,
Ты сыграл до конца.
|
|