Опять был январь, сугробы, ветер и мороз, странным образом проникавший под шкуру. Не спасал даже канализационный люк, на котором я грелся. Улица, где я жил последние два года, была такой же, как всегда. На скамейках, нахохлившись, сидели неподвижные старухи, которых я знал в лицо. Ничего хорошего они мне не делали, но и ничего дурного тоже. Бесстрашным старухам мороз был нипочем.
Вверху над темной сетью проводов и деревьев серело небо, похожее на старый провисший гамак. Интересно, кто лежит в этом гамаке? Впрочем, какая разница. Сильно хотелось есть. Металлический Ленин, и тот, казалось, похудел и сморщился. Еще бы – бедолага не ел столько лет!
Начинало темнеть. Сквозь снежную пелену виднелся продуктовый магазин. Из магазина сильно чувствовались запахи. Перед магазином стоял грузовик с крытым кузовом и надписью «КОЛБАСА». Читать за свои три с половиной года я не научился, но так уж повелось, что это слово я знал хорошо.
Мимо прошли двое пьяниц. Я напрягся, но пьяницы оказались безобидными. Тот, что постарше, остановив на мне бессмысленный взгляд, замедлил шаг и открыл рот, словно собираясь сказать что-то. Но лишь сплюнул. К моему счастью, второй дернул его за рукав, и они ушли.
С люка я поднялся с трудом. В животе уже несколько недель что-то сильно болело, а в голове кружилось. Я взял себя в лапы и поплелся к «КОЛБАСЕ», гадая, отчего мой вид
вызывает постоянные подозрения у прохожих. Конечно, выглядел я не очень шикарно. Шерсть свалялась, глаза гноились, уши поели блохи… Еще тот красавчик! Но дело было, видимо, не только в этом. Вокруг было немало собак, выглядевших куда более езобразно, но никто не обращал на них внимания.
Я услышал визг тормозов. Кинулся в сторону, но было поздно. Холодная железная махина накрыла меня, и небо исчезло. Боли тоже не было. Наверное, потому, что я к ней
привык. Я лежал на дороге молча и смотрел, как вокруг собирались люди. Даже теперь они глядели равнодушно.
Знакомый бомж сказал как-то, что бездомные собаки, как и люди, оказываются потом на небе. Это хорошо: теперь я узнаю, кто лежит там, в гамаке. Может, даже познакомлюсь с ним…
Я попытался встать, но не смог. Косые взгляды прохожих начали таять, а я вдруг вспомнил детство. Вспомнил, как когда-то жил в доме, имел хозяина и был сенбернаром по клич-ке Лаки (англ. – счастливчик).
|
|