ОДИНОКАЯ ПОЛНОЧЬ
Я в одиночестве забылся…
Усталостью перебирая слог.
Безумец, до смерти влюбился
И позабыл, что одинок…
УТРОМ.
Сегодня утром я проснулся и снова потянулся к ее подушке. Я думал, что она, как и прежде лежит рядом со мной. Я даже вновь почувствовал ее запах. Такой нежный и влекущий. Пахло сладкой ванилью и радостью. Радость пахнет ванилью. Я это понял, когда впервые прикоснулся губами к ее шее. Именно так она пахла. Именно такой я ее запомнил. Тающей в моих объятиях , идущей мне навстречу, рассказывающей мне историю своей маленькой жизни. С придыханием ветра я внимал ее словам. И думал о том, что мы с ней вечны. И ничто никогда не сможет разлучить нас.
Мы будем жить в любви и ласке,
И в этой нашей чудной сказке
Пройдем с тобой мы долгий путь…
О, Боже, как тебя вернуть?
Ведь ты ушла в чужие дали,
Там, где холодные ветра
Тебя окутали, забрали.
Теперь и мне туда пора…
Видит Бог, я ничего не знал о той силе лунного света, которая заключена в его лучах. И как он может влиять на нас, смертных. На некоторых смертных.
Она была одной из них.
Мы думаете, что я сошел с ума? Что все это мне пригрезилось? И что на самом деле такого в жизни не бывает? Все выдумали жалкие писаки и сценаристы. Я думал также.
Я не сумасшедший, поверьте. Просто я видел ее превращение.
В ту ночь она вся сжалась подо мной и попросила, чтобы я ушел в другую комнату. Сейчас же. Я так и сделал. Я слышал безумные крики за стеной. Я заперся в ванной, заткнул уши, чтобы не слышать этого вопля. Она кричала. И ее дикий крик напоминал мне крик волчицы. Спустя несколько минут я все же пересилил себя и вошел в нашу спальню. Окно было распахнуто настежь, и ее уже не было. Я видел лишь черную ворону на бледном подоконнике. Она устремила свои желтые зрачки-пуговки на меня (неожиданно я вздрогнул, сердце затрепетало в груди, лед сковал рассудок), смотрела мгновение, а потом каркнула и улетела. Облегчение обрадовало душу, но лишь на миг.
Что произошло за время моего отсутствия я не знал. Она появилась только на следующее утро. И я ее спросил.
-Лия, скажи мне, что случилось? Скажи, прошу тебя. Быть может, я смогу тебе помочь.
Но она лишь улыбнулась мне и прильнула своими губами к моей щеке. Она в то утро была просто чудо. Такой счастливой я ее не видел никогда. И вот только теперь я понимаю, что же на самом деле тогда произошло.
Холод объял мое тело, когда она погладила меня своей рукой по щеке. Острые иглы вонзились в мою плоть, и, кажется, я почувствовал дыхание смерти.
Она была прекрасна, как рассвет. Как утренняя роса на лепестках розы. Она была само совершенство. Но, Бог мой, как она была холодна!
Словно иней на ветру, застыл на ее губах мой поцелуй. И она мне улыбнулась. Улыбнулась как в самый первый раз. Как в тот раз, когда я ее впервые увидел.
Лия снова пришла из сна.
И она была моей.
О, Лия, мне забыть тебя ли?
И как потом нам дальше жить?
Мы без тебя уже устали,
И одинока наша жизнь.
Прошу, ты ангелом проснись,
Ведь без тебя одни печали,
Поверь, мы ничего не знали,
Хоть демоном, прошу, вернись…
Через три ночи произошло то же самое. Была полная луна, и ее ядовитый свет наполнял все углы нашей комнаты. Я попросил ее остаться. Но она вновь испарилась. Вернулась лишь под утро. И только в тот день я заметил крохотные капельки крови на ее губах. Она увидела тот мой изумленный взгляд, отвернулась, а когда снова посмотрела на меня, крови уже не было. Я открыл было рот, чтобы спросить, откуда у нее на лице капли крови. Чьей крови? Ведь ни раны, ни пореза на всем ее теле не было. Она только улыбнулась, предвкушая мой вопрос и ответила.
-Не вини меня ни в чем, любимый. Не моя это вина. Так уж получилось.
И добавила.
Верь.
Вот это ее одно единственное слово. Это верь до сих пор стоит у меня в ушах. И я верю. Я как прежде верю ей…
Глупец? Безумец? Несчастный?
Нет!
Я верил потому, что любил. По-настоящему ее любил.
А вы верите тем, кого любите?
Уже тогда она носила под сердцем нашу дочь.
О ее имени мы думали долго. И так и не пришли к единому выводу. Она просто не успела мне сказать свое мнение. В один прекрасный день она просто не вернулась домой.
ДНЕМ.
Меня постигло опустошение.
ОПУСТОШЕНИЕ.
То глобальное чувство, возникающее в душе человека, когда он понимает, что все потеряно. Смысл его жизни попран и унижен. И никого больше нет.
Никого, кроме маленькой Лии. Я назвал ее в ее честь.
-Ты меня любишь? – спросил я ее в ту самую последнюю ночь, - Ответь, Лия, любишь ли ты меня?
Она улыбнулась и кивнула. Кивок был честным. Я улыбнулся ей в ответ.
-Мужчины до тридцати лет все равно еще мальчики, - ее улыбка стала шире (и тут я заметил два боковых острых клыка на ее верхней челюсти. Сердце мое сжалось от ужаса увиденного. Но как можно сильнее стараясь держать себя в руках, я не подал виду.)
Мужчины до тридцати лет все равно еще мальчики, - говорила она, сжимая мой член в своих руках.
-А как насчет меня?
-У нас будет ребенок, мой хороший, - ямочки на ее щечках стали наливаться тем самым пунцовым цветом, увидев который я так и не мог понять, почему он возникает: то ли от стеснительности, то ли от чуда, которое должно было произойти совсем скоро. Через каких-то девять месяцев.
-У нас будет ребенок? – не понимая, о чем она, переспросил я, - Ты серьезно, родная? – почувствовал, как мое сердце задыхается в собственной скорости и порыве, равным которому нет ничего на этом свете.
-Будет девочка.
-Господи, откуда ты знаешь? – глупее вопроса в своей жизни я еще не задавал.
-Откуда ты наешь, что будет девочка?
-Я знаю, - и ее тону, тону столь уверенному и беспрекословному я верил.
-Как долго?
-Уже четыре недели.
-Господи, почему я…
-Помолчи, - она коснулась указательным пальцем моих губ ( я вновь почувствовал ваниль), - Помолчи, мой сладкий. Просто я знаю и все.
-Лия, куда ты исчезаешь ночью? – казалось., что я выкрикнул этот вопрос, зреющий внутри моего сердца столь давно, что я уже, вроде и не надеялся найти ответа на него.
Но так мне только показалось. На самом деле я просто промолчал ( а вопрос прозвучал лишь у меня в голове), не в силах совладать со смешивающимися чувствами в моей душе. А в ней мешалось слишком многое. И радость (счастье), и негодование, и желание, и любовь, и ревность ( где она пропадает ночами?), но Бог мой, Только Бог мой мог знать ответы на все эти вопросы. И я , я тоже, я подсознательно понимал, что она нечто более странное, чем я, нечто более непознанное, более отчужденное от жизни моей , той жизни, которой я жил тогда.
Сейчас я не живу.
И, быть может, нам так на роду было написано: родить дитя и расстаться? Кто знает, кто знает, Боже мой? Если бы кто-нибудь когда-нибудь смог бы дать ответы на все эти вопросы, я бы сам ушел туда, вместе с ней в эту мрачную темноту и холод, где глаза ее вечно закрыты, где ее душа темна и неподкупна, где она спит спокойным сном ангела, где она одна.
Я знаю, что она вечна.
-Любимый, я ничего не говорила тебе, потому что боялась. Я боялась, что ты меня не поймешь. Я так боюсь быть не понятой. Ты знаешь…
ТЫ МОГ БЫ ПРОКЛЯСТЬ МЕНЯ!
-Тихо, родная, я все понимаю, но и ты пойми меня… скажи…
Я знал, что ни о какой измене здесь и речи не шло. Просто она была другая. Не такая, как я или вы. Она была…
-Наступит миг, и я скажу тебе все. Верь.
-Мне нужно сейчас!
-Нет, - она поцеловала уголок моей губы, - Нет, только не сейчас. Я рожу нашу девочку, и ты сделаешь для нее все.
-А ты ? Как же ты? Господи, где будешь ты?
-Я буду рядом.
-Но ведь, Лия… Полночь тебя съест.
-Родной, я вечна… - она коснулась губами моего языка, целовала его маленькими крохотными быстрыми поцелуями ( у меня от этого все сгорало внутри).
-Ты ведь не уйдешь навсегда? Ты ведь не оставишь меня одного, Лия, ответь мне! Ответь!
-Я не уйду, - пролепетала девушка и погладила меня по волосам.
-Я никуда не уйду.
-Значит мы будем растить нашу дочь вместе?
-Мы будем вместе, - после этого мы слились в поцелуе. Том, который будет вечен. Вечен, как и она сама. Потому, что она…
Скажи сейчас, скажи сейчас, кто же она на самом деле? Скажи всем, кто она!!!
ВЕЧЕРОМ.
С ее уходом моя жизнь превратилась в ад. Как мне поведать вам, как передать все то, что творится в душе поэта? Поэта, безвозвратно потерявшего свою вечную любовь. Она говорила: я всегда буду любить тебя, мой светлый гений. Так она говорила. При этом чудесные маленькие ямочки на ее щеках вспыхивали ярким пунцовым цветом. То была или стеснительность, или прилив красоты. Но выглядело это так изумительно, что у меня невольно перехватывало горло. А когда я касался ее шеи, крохотные иголочки били электричеством по моим рукам.
Я любил проводить ладонью по ее изящным светлым локонам и прятать их за кончики ее ушей. При этом взгляд у нее становился столь проникновенным и чувственным… Я бы и сейчас отдал всю свою оставшуюся жизнь только за одно такое мгновение. Лишь бы еще хоть один раз сделать так, чтобы она на меня посмотрела тем чарующим взором. И опять у меня застыла бы душа. Одно мгновение. Дай мне лишь одно мгновение…
Нет ничего дороже света,
Рожденного в любви, поверь.
И если та любовь, как зверь,
Прими ее в душе поэта.
Теперь она далеко. Ее образа уже не видно. Ее глаз касается дымка холода и мрака. Ресницы ее погашены. Они замерли и не дрожат. Не колышутся, как прежде, когда я проводил по ним своей рукой и целовал в такой самозабвенной нежности, что пыл страсти моей был неутомим. Если бы я знал тогда, что он был обречен. Мой трепет и моя любовь были обречены.
Бог простит ли ту любовь, что была, как вечность? Простит ли он двух своих созданий и даст ли хоть одному из них успокоение? Хоть она сейчас далеко от меня, но я знаю, что она так же, как и я, так же не спокойна. Ее душа привязана к моей. Навеки. И только тогда она найдет свое успокоение, когда и я умру.
И случится это в самую одинокую полночь на свете, когда я забудусь сладким сном. И вновь почувствую ее губы на своей шее. И задышу ванилью…
ЛИЯ…
Это моя полночь. Одинокая полночь.
В эту полночь одинокий
Сон объял меня глубокий.
Снилась мне та дева страсти,
В чьей неудержимой власти
Пребывал я много лет.
Та, что мне дарила свет.
А потом ее не стало…
Сердце горестно рыдало.
На колени пал, молился
И, не веря в ее смерть,
Чуть за ней не устремился,
Приоткрыв старухе дверь.
“Хоть мертва ты, моя фея,
Позови меня к себе.
Там в объятиях Морфея
Нежно прикоснусь к тебе…
Пусть во сне все это, Боже,
Пусть мне снится этот сон,
Где на ангела похожа
Та, в которую влюблен.“
Так я молвил в полудреме
Под шатром из ярких звезд.
И не знал, что в этой коме
Сон мой дьявольски не прост.
Так уж вышло. Бога ради,
Не суди за дерзкий ум.
Так я мало жил в отраде
С девой своих скорбных дум.
Светлый образ мирозданья.
Мироздания всего.
Мне от дивного созданья
Не осталось ничего.
Потому ли я усталый
Сном забылся на совсем?
И во сне меня не стало…
К деве дум своих во плен…
…Я попал.
Как и мечтал.
И навеки одинокий
Сон объял меня глубокий.
И теперь я вместе с нею
С девой юною своею.
Светлый образ мирозданья.
Мироздания всего.
Мне от дивного созданья
Не осталось ничего…
Она называла меня своим поэтом. Она так и говорила мне.
-Милый, ты только мой поэт. Я не отдам тебя никому. Я люблю тебя, мой сладкий.
А я и не знал, что она любит меня так же сильно, как и я ее. Я не знал.
В тот последний день, когда мы были вместе, она сказала мне, что я для нее самое дорогое, что есть на свете. Она, наверное, приукрашивала все то, что происходило между нами. Но, Бог мой, кто теперь знает! Она уже никогда не сможет мне ответить.
Мне теперь снятся ее полные чувственные губы, которыми она тихо поет убаюкивающую колыбельную песню, поет нашей дочери. Она осталась со мной навеки. Кто мне сможет вернуть ту, что была для меня смыслом жизни? Кто сможет мне ее вернуть?
Лия, маленькая моя, посмотри на меня. Прошу тебя, пожалуйста, посмотри мне в глаза. Я хочу увидеть в тебе твою мать, Лия, прошу тебя… Я знаю, ты будешь тоже вечной. Потому, что она была вечной. Мы будем все вместе. В тот час, когда настанет полночь.
Я знаю кучу человеческих слов в ее оправдание. Я знаю многое из того, что не дано мне было раньше. И я уверен, она вернется. Потому, что любовь наша вечна. Вечна, как и она сама.
Вы в это верите?
НОЧЬЮ.
И пришла вечность…
Я позабыл все слова на свете. В душе царило опустошение. Я мечтал о той
любви, которая была бы вечна. Безумец, Господи, настоящий безумец, как я
хотел этого. Даже тогда смотря в ее бездонные глаза, даже тогда, когда видел в них свое отражение ( Боже, как похожи глаза нашей малышки на те ее глаза, как похожи. Я нахожу в них смысл бытия, всего сущего на этом свете. А вы, вы знаете, где его еще можно найти, кроме глаз своей любимой?), даже тогда, когда она открыла свой рот и ее два острых боковых клыка впились в мое горло, даже тогда я хотел ее любви. Я и сейчас мечтаю о том, чтобы она вновь вонзила свои клыки глубоко в мое горло, и я снова почувствовал бы то блаженство, которое ощутил тогда.
ЛИЯ, слышишь ли ты меня? Слышишь ли ты своего преданного поэта?
Вернись и вонзи свои клыки в мое горло! Вновь на всю глубину! На всю глубину своих чувств. Я передам этой нашей малышке. Она будет такой же, как и мы…
ЛИЯ, я снова хочу ощутить тебя всем сердцем. Забери меня с собой!
Была вспышка в ее взгляде, была одна мгновенная вспышка. И укол…
Кровь брызнула в разные стороны, ее пальцы впились в мои плечи. Я почувствовал резкую, прокалывающую боль, но даже не вскрикнул. Не подал вида, что мне больно. И она укусила меня снова.
Больно, господи, мне так больно! Я чувствую, как кровь маленькими брызгами, своими красными осколками окропляет мою шею, течет все ниже и ниже, потом уже по груди…
ПРОСТИ МЕНЯ, ГОСПОДИ!!!
Она впилась ядовитыми клыками в мое горло. И я закричал.
Губы, полные чувственные губы моей блондинки с изящными спиралевидными локонами обвились вокруг моей головы. И вместе с болью я ощутил блаженство.
Проведя языком по моей шее, она шепнула мне тогда одно лишь слово. Но смысла в нем было не меньше, чем в десятках томов научной литературы.
Только одно.
ВЕРЬ.
И я верю. Я верю до сих пор в то, что она ко мне вернется. Потому, что любовь, какая бы она ни была, она не проходит бесследно. Она остается в сердцах людских навечно ,ибо это самое сильное чувство на свете. И так хочется верить в то, что именно оно движет этим миром.
***************************************** L I Y A ********************************************
|
|