Наталья Алексеевна Епифанова (Малинина)
Папа, мама и малышка или Весенний этюд о радости
Набрав полные лёгкие весеннего воздуха, я радостно подумала: «Весна!».
Земля ещё не везде освободилась от снега, но местами уже успела украситься свежей зелёной порослью. Веточки деревьев, омытые ночным дождём, а с раннего утра и весь день согреваемые тёплым апрельским солнышком, слегка зазеленели от набухших почек. Ещё немного, и двор похорошеет от обилия цветущих деревьев и кустов. Чего-чего только у нас здесь нет! Есть каштаны, черёмуха, вишни, яблони, сливы, кусты сирени, жасмина, розы, боярышника. А может и ещё что-то есть, о чём я не знаю, потому что запоминается только то, что растёт и цветёт по тропинке, ведущей от дома к станции метрополитена. Сейчас же воздух напоён ароматом набухающих почек, готовых вот-вот взорваться буйной зеленью.
Отойдя несколько шагов от подъезда, ощутила острый запах ацетона. Откуда? Краска. Так пахнет свежая краска. Это тоже счастливая примета весны! Оглядевшись, я увидела, что узорчатая металлическая ограда вдоль тротуаров из грязно-зелёной превратилась в светло-сиреневую. А детские площадки и скамейки радовали глаз всеми цветами радуги: алый, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, ярко-фиолетовый, малиновый и уже знакомый светло-сиреневый.
Хорошо-то хорошо. Только вот куда теперь пойти с ребёнком? Где встречать папу, чтобы и его не проворонить, и чтобы дочке не было скучно? Я всегда безошибочно определяю то, что будет интересно моей малышке. Она родилась в полночь, на исходе моего дня рождения. А я, по словам моей мамы, родилась - в полдень.
* * *
Сейчас, мы пойдём искать площадку, где ещё не красили или краска уже высохла. Обычно наведение красоты в районе начинается с нашего двора. Во-первых, он находится на самом видном месте. А во-вторых, именно в нашем доме живёт всё местное начальство и даже будто бы родственник кого-то из правительства. Возможно именно поэтому у нас самая лучшая и самая большая детская площадка. За лето её перекрашивают не единожды, каждый раз кардинально меняя цветовую гамму. Одни и тот же столбик за лето успевает побывать то синим, то красным, то ещё каким-нибудь. В этом заключается особая прелесть - раскраска не приедается ни детям, ни взрослым. Другим дворам достаётся меньше внимания.
Всё это здОрово, но сегодня нам придётся искать другое место, где мы сможем и чистым воздухом подышать и не измазаться, а главное - вволюшку наиграться.
* * *
Мы идём на самую дальнюю от метро площадку. Сейчас её главное преимущество в том, что скамейки, качели и прочие сооружения там из натурального некрашеного дерева. На эту площадку мы обычно ходим, если времени до приезда папы ещё очень много, и мы успеваем до неё добраться. Ведь она находится на пути следования нашего папы! Это очень удобно! Ведь он будет ехать мимо и захватит нас! Таким образом, Рита получит возможность прокатиться на машине два раза: папа занесёт домой продукты, купленные в нашем любимом универсаме, и поедет ставить машину в гараж. Папа никогда не упускает случая доставить дочке удовольствие от соприкосновения с техникой, к которой она тянется как мальчишка. Пока он поднимается в квартиру с сумками, я остаюсь с дочерью в машине. Рита держится за руль и напевает что-то забавное. А я приглядываю за ней, и в моём мозгу в такие минуты неизменно появляются яркие картинки из моего детства. Я вспоминаю, как удивляла сверстников-мальчишек своими познаниями в технике. Мне также нравилось вникать во всё, что знал и умел мой папа. Не даром он называл меня «мой сынок». А как я радовалась, когда мой папа брал меня с собой куда-нибудь. Он очень любил меня. Пока он был жив, я чувствовала себя защищённой. А потом долго жила с ощущением сиротской обездоленности, пока не встретила на своём пути Александра. Теперь я умею дорожить защищённостью и радостью бытия.
* * *
Малышка забирается в широкую песочницу, сделанную в виде шестиугольника. Начинает делать куличики. Я присаживаюсь на лавочку рядом, набираю сотовый номер супруга и опять испытываю наплыв нежных чувств. Моё сердцебиение учащается до предела. Как давно мы вместе, а я продолжаю испытывать неописуемый трепет от предвкушения того, что сейчас услышу родной любимый голос!
Раздаются гудки, и через несколько секунд я слышу уверенное и радостное: "Да-да!"
Горло перехватывает восторг, мне трудно говорить, хотя я всего-то сообщаю супругу, на какой площадке мы его ждём. Обычные слова, а сколько эмоций! Я догадываюсь, что подобные эмоции захлёстывают и Александра, когда он видит на дисплее телефона моё лицо, а после слышит мой взволнованный голос. Поэтому я боюсь беспокоить его, когда он за рулём. И хотя он всегда радуется моим редким звонкам, я ограничиваю разговор самым важным. Но если машина попала в дорожную пробку, то супруг торопится сказать мне об этом, чтобы я, не торопясь, поговорила с ним и обстоятельно рассказала обо всём. И тогда я с удовольствие разговариваю с ним, пока не догадаюсь по интонации, что движение восстановилось, а мой самый любимый собеседник напряжённо следит за дорогой. Не знаю, или я столь чувствительна, или, в самом деле, у Александра так разнообразны интонации в зависимости от того, какие чувства владеют им. Я безошибочно угадываю малейшую перемену его настроения и состояния.
* * *
На этот раз наш папочка застрял на шумной магистрали недалеко от дома.
Чтобы украсить напрасно потраченное время, я предлагаю дочке:
- Поговори с папой. Он соскучился по тебе.
Малышка, радостно улыбаясь, протягивает ручонку и, приложив трубку к малиновой шерстяной шапочке с помпончиками, кричит:
- Папа! Я тебя лублу!
Знаю, что в ответ она услышала:
- Я тоже люблю тебя, моя доченька!
Он так всегда отвечает на её «лублу». И я знаю, какой у него при этом радостный голос, и догадываюсь, каким счастьем светится его лицо, озарённое широкой улыбкой. Как же я люблю этот дивный, уверенный голос! Как же я люблю этого человека! Рита, судя по всему, тоже любит. Когда он уезжает в командировки, она беспокойно спит ночами и совсем не спит днём. С возвращением папы в доме воцаряется уютное единение, у малышки налаживается сон и аппетит.
Да и я не могу спать, когда Саши нет дома. Могу проводить без сна по тридцать часов, коротая ночи у компьютера или с книгой...
* * *
Через десять минут синяя машина тихонько останавливается недалеко от нас. Рита не видит. Я, радостно улыбаясь, смотрю на неё и молчу.
- Сто? Мам! Сто? – заметив мой взгляд, спрашивает внимательная Рита. Догадка зажигает восторгом её глазки, и малышка почти шёпотом произносит, - Папа пиехал?
Она оборачивается на дорогу, узнаёт папину машину, взвизгивает от радости и кричит:
- Папа! Папа! Папа!
А маленькие ножки, обутые в крошечные ботиночки вишнёвого цвета, уже несут её навстречу отцу, выходящему из машины
Саша подхватывает Риту на руки. Идёт вместе с ней ко мне, а я к ним. Наш взгляд глаза в глаза. Всё как давным-давно. Некоторое время мы молчим от переизбытка чувств.
Потом Саша спрашивает:
- Вы давно гуляете? Сразу домой или поиграем?
Я знаю, что он голоден, и в машине лежат продукты, которые нужно поскорее положить в холодильник, поэтому говорю:
- Сначала мы тебя покормим, а потом ещё погуляем.
- Нет! – заявляет Рита и добавляет, - Посади меня, папа, вон туда, и я буду падать тебе на лучки!
Отец безропотно уступает просьбам дочери. Кто ещё кроме него сумеет подарить ей эту радость? Так высоко посадить её я не смогу, а с папиным огромным ростом и сильными руками все игры легко осуществимы. Он бережно сажает её на самый верх деревянного сооружения. Назад она не упадёт - там широкая площадка, а вперёд только в папины объятья. И Рита с оглушительным визгом падает, отец подхватывает её. Несёт ко мне, мы вдвоём целуем нашего ангелочка. Рита обхватывает обеими ручонками нас за шеи. Наши носы, щёки, губы соприкасаются. Потом Рита требует посадить её опять. Саша на ходу целует меня и несёт маленькую разбойницу на деревянного монстра. А затем всё повторяется заново, включая наше тройное объятье и поцелуй...
Потом Рита требует посадить её на качели. Папа подчиняется и помогает малышке вскарабкаться на качели, и, ласково спрашивает у дочки:
- Хорошо сидишь? Удобно? Тогда держись ручками крепко! Держишься? Тогда по-е-ха-ли! По-е-ха-ли!
Я сажусь на лавочку и наслаждаюсь идиллией.
Рита просит:
- Сильней! Папа! Сильней!
А папа любовно говорит:
- Хорошо, только ты держись ручками крепко! Держись!
Конечно, умный папа качает её несильно. Но для её возраста – вполне смело. Она не перестаёт верещать:
- Ещё! Папа! Ещё!
И это её "Ещё! Папа! Ещё!" повторяется многократно.
Для Риты большое счастье вот так погулять с папой.
Мне кажется, что ей доставляет огромное удовольствие просто произносить слово «папа».
Она так редко видит своего папу. Обычно он уезжает на работу, когда малышка ещё спит, а возвращается часто после того, как она уснёт. Без него она хуже засыпает. С ним – легко. Стоит папе только прилечь рядом с её кроваткой, как малышка уже сладко засыпает. Папа тоже иногда засыпает вместе с ней или даже раньше неё...
* * *
Наконец, качаться Рита устала. Приходит время металлической конструкции «Спираль». Рита карабкается сама. Отец стоит вплотную к турнику, готовый в любой миг подхватить дочку, и твердит ей:
- Держись ручками крепко! Держись!
В кармане его куртки начинает трезвонить телефон. Я встаю с лавочки и направляюсь к ним. Лишь на секунду отец отвлекается от малышки. Рита срывается, но Саша вовремя успевает подхватить её. Когда он рядом, я ничего не боюсь. Я и сейчас даже не успела испугаться. Рита цела.
Саша говорит по телефону недолго. Рита что-то собралась ему сказать, но остановилась и терпеливо ждёт, когда он закончит разговор. Маленькая умница уже многое понимает. Своей понятливостью она удивляет всех мам, нянь и бабушек нашего двора. Про отцов и дедушек отдельная песня. Я даже замечаю, что их жёны начинают тихо ненавидеть меня, за то, что их мужья бестактно хвалят мою девочку и советуют брать с нас пример.
Мне всё это не нравится, и я предпочитаю держаться подальше от мало знакомых людей. Ребёнку вредно, когда его ругают и приводят в пример других. Дух соревновательности взращивает в нём зависть, ревность и озлобляет против всех, кого приводят в пример.
Чрезмерная похвала тоже портит ребёнка, поэтому я стараюсь держать своего малыша подальше от таких людей. А ещё Рите непонятна жадность некоторых малышей. Сама она готова поделиться своими игрушками с любым. Мой маленький Водолей счастлив, когда счастливы все люди вокруг. Но потом дети не хотят возвращать взятое на время. Их мамы-бабушки-няни уговаривают вернуть чужие вещи, на что дети отвечают оглушительным рёвом.
Добродушную Риту всегда огорчают чужие слёзы. Она готова отдать всё и насовсем, только бы этот человек перестал плакать. И тогда я обычно говорю, чтобы маленький захватчик оставил игрушку у себя до завтра или до вечера. Игрушки к нам возвращаются редко, но это уже не важно. Рите не так жалко расстаться со своей пусть даже самой любимой игрушкой, как жалко огорчать бьющегося в истерике маленького человечка. Да и мы с Сашей не жалеем игрушек. Спокойствие и здоровье нашей девочки для нас дороже какой-то игрушки. Как-то один старичок, ставший свидетелем рассудительного поступка Риты, неожиданного даже для многоопытного человека, произнёс задумчиво:
- Вот оно! Каковы корешки - таковы и отростки! У понятливых родителей и ребёнок понятливый.
* * *
Когда отец закончил говорить, Рита, картавя, попросила поставить её на бревно, чтобы она смогла походить, держась за руку отца. На это Саша ответил дочке:
- Обязательно, Маргарита Александровна! Обязательно! Только, если можно - два разочка и домой, а то папе нужно сделать из дома очень важный звонок.
Лицо Саши выражает озабоченность. Обращение к ребёнку по имени-отчеству означает, что он в мыслях уже не здесь, не с нами. Он уже опять на работе.
На часах семь часов вечера. На календаре семнадцатое апреля. В стране осуществлён, говоря газетным языком, переход на летнее время. Чушь ужасная, но благодаря этому Рита стала видеть своего папу чаще. Теперь, когда он возвращается, на улице ещё светло, а ребёнок полон сил и спать не хочет. И только сегодня по сравнению с прошедшими выходными начало рано темнеть. Я поднимаю голову. Виновники ранних сумерек - облака, густо наплывающие с запада. Сквозь них иногда проглядывает синева небес, освещённая лучами заходящего солнца. Похоже, что приближается дождь.
Я с сожалением прерываю наш вечерний праздник:
- Дорогие мои, нам пора домой.
- Пора, - соглашается папа.
- А я не хочу, - отвечает ребёнок.
Мы настаиваем:
- Рита, поедем домой, папа хочет кушать.
- Нет, - упрямо твердит малышка.
- Мы, конечно, можем ещё погулять, но тогда папе придётся без нас ехать домой. Он очень хочет кушать, а кроме того папу ждёт важный звонок. А ко всему прочему, Рита, папе холодно. Он без шарфика и может простудиться. Смотри, мы с тобой оделись тепло, а папа нет, - говорю я, взывая к её сочувствию.
Крошечная копия папы внимательно смотрит на нас своими синими глазками, вздыхает, затем молча подаёт нам свои ручонки, и мы мирно идем к машине. . .
|
|