Мне тридцать. Или около того. Я точно не помню. Точнее, я не знаю наверняка. Я родился у мамы и у папы, как и все дети. Еще у меня есть брат. Младший. Его День рождения я знаю – шестого марта, тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Мы отмечаем рождение Марка только шестого, никогда не передвигаем торжество на более удобный день или выходные. Мой День рождения осенью, в сентябре. Какое-то время мы отмечали его одиннадцатого. Также шумно, весело, с подарками, приятелями, коллегами, сладким, как и положено. Никакого подвоха и не заметишь. А недавно сестра моей матери сказала, что в роддоме меня почему-то записали не сразу. Я родился очень слабым, врачи не думали, что я протяну даже до вечера. Моя неопределенность – жить или не пытаться этого делать не дала мне даже имени. Мать говорила, что где-то через месяц я разобрался в себе, порозовел и начал жить. Наверное, я попробовал, и мне понравилось. Решил остаться. Теперь я Аким. Живу отдельно. Брат – с подружкой и нашей собакой. Скоро осень. Эта осень меня немного пугает. Нет, меня настораживает не возраст и не тот багаж, который каждый мужчина должен иметь на определенном этапе взросления. Совсем не это. Причина в другом: отсутствие возраста. Ощущение того, что я «приблизительный»… И такое чувство, что во всем. Раньше я был уверен, что мой век начался с тысяча девятьсот семьдесят шестого года. И что я, по сути, никчемное создание. Живу и не задумываюсь ровно двадцать девять лет. И вдруг я застрял в мысли: с какого же момента я существую? Иногда я ловлю себя на том, что чувствую себя моложе, чем я есть, порой – старше. А сейчас я словно щенок или котенок, которого подобрали с улицы. Хозяева моей жизни придумали мне новое имя и дату рождения. Они не знают моего прошлого, им не важно, кто был мой отец, значит, для них у меня нет ни фамилии, ни отчества. Но для собаки или кошки это, в сущности, ерунда. Вот, и я живу, и в принципе неплохо с этим справляюсь. Откликаюсь на имя Аким, ем свою любимую еду, делаю работу, хожу к брату, его девушке и нашей собаке на обед по субботам.
Ну и штука! Я говорил Марку, что оставлю Тусовку у себя, мол, зачем она тебе – две женщины в одной спальне?.. Но нет.. Мой братец сказал, что нашу собаку ни за что мне не доверит.. Мы шутили, задеть меня этим он вовсе не хотел. Я не обиделся, но внутренне, как не странно, согласился. Тусовка рада мне в качестве обедающего по выходным куда больше, чем во времена, когда мы с братом выгуливали ее по очереди. Кстати, ведь и у Тусовки есть абсолютное право отмечать юбилеи своей собачьей жизни. Ей уже двенадцатый год. И в чем я уверен – это точная дата. По-моему, она знает свой возраст и молодится. Ее посеребренная бородка указывает на почтенные годы, но вот живые и хитрые глаза, когда застаешь ее на кухне ушами в пиале со сливовым вареньем… Разве дама в возрасте себе такое позволит? Но Тусовка, не взирая ни на что, не изменяет своим детским привычкам.
На носу суббота. Надо позвонить братцу и что-нибудь придумать. Обедать завтра в обществе счастливых людей, у которых каждая минута нагружена смыслом, чего-то не хочется. В другой раз.
|
|