Я и мои друзья сплавлялись на катамаранах по одной из красивейших рек Саян Хамсаре.
Часы показывали ровно полдень, когда внезапно начался сильнейший ливень.
Вся река вспухла от ударов крупных капель и покрылась кружевной белой пеной.
Тяжёлые капли дождя вы¬бивали на воде сантиметровые всплески - фонтанчики идеального белого цвета, вокруг которых расходились в стороны классически правильные концентрические окружности. Между этими фонтанчиками горделиво пучились большие, прозрачные пузыри.
По всей реке расплывались причудливые рваные пятна тёмного цвета. Пятна были самых различных размеров: от полуметра до нескольких метров в поперечнике.
Казалось, что наши катамараны двигались по пушистому и толстому паласу, с краёв которого виднелись узоры от отражавшейся в воде береговой тайги. Ворс паласа то увеличивался, то уменьшался в зависимости от интенсивности идущего дождя.
Хамсара, как будто сжавшись под ударами струй дождя, резко сузила русло и понесла.
Дождь длился ровно час, и всё это время Хамсара мчалась вниз на всех парах.
Над покинутыми только что краями ещё светилась голубизна, но и она становилась всё ниже и уже. То ли мы стремительно неслись вперёд в черноту, то ли грозовой фронт надвигался на нас с не меньшей стремительностью.
Потемневшая, грустно пришибленная природа по берегам реки замерла в ожидании неминуемого наказания. Тонкие деревца уже начинали раскаянно раскачиваться, уже упрямо тянуло с юга холодным и мокрым. Всё вымерло. Округа опустошенно трепетала перед неминуемой экзекуцией.
Внезапно ветер совершенно стих, и со всех сторон на реку и тайгу хлынул немыслимой силы дождь.
Казалось, что кто-то невидимый лупит по всему, что попадается под руку отвратительной мокрой шваброй.
В пространстве образовался гигантский, на полвселенную куб режущих капель, и в центре этого куба болтались беспомощные ослеплённые жучки — катамараны.
Так продолжалось минут пятнадцать — двадцать.
Дождь всё не затихал и с усердием выливался на землю, реку и всё живое, однако чувствовалось, что туча уже начинает уходить: совсем рядом с катамаранами возникли одна над другой две радуги, чётко разделённые тёмной александровской полосой.
Они были повёрнуты друг к другу красными полосами, к которым прилегали ленты остальных цветов спектра в соответствующем порядке: оранжевая, жёлтая, голубая, синяя и фиолетовая.
Фиолетовые части радуг выделялись на фоне тёмного дождевого неба особенно отчётливо. Всю эту красоту «нарисовали» перед нами лучи невидимого солнца, которые, падая на поверхность капель, просачивались внутрь их, отражались на внутренней поверхности и, испытав ещё одно преломление при выходе из капель, складывались в изумительную картину радуги-дуги, повисшей над Саянами.
С изменением интенсивности дождя менялись яркость и вид радуг. По мере его стихания они всё больше и больше бледнели и, когда ливень сменился мелким моросящим дождичком, над тайгой можно было увидеть только едва заметный белесый полукруг.
Каждый человек видит лишь свою радугу, так как даже два рядом стоящих человека видят радуги, образованные различными капельками дождя.
Когда-то радуга была символом недостижимости счастья. Считалось, что для того чтобы стать счастливым до конца жизни, человеку нужно было хотя бы однажды пройти под радугой босиком...
Однако сколько ни старались люди догнать небесную красавицу, всё было напрасно — радуга не давалась и отступала при приближении к ней. Счастье оказалось неуловимым.
Наша радугу тоже постепенно теряла свою яркость, бледнела и, наконец, растворилась в синеве очистившегося от туч неба.
Затихшая после осатанения стихия была задумчива и крива.
|
|