Помер Гоша совершенно бездарно, так же, как он делал и многое другое в своей короткой и непутевой сорокалетней жизни. По его словам выходило, что утром, после того как он опохмелился и отправился на работу, земля вдруг ушла из под ног, и он со всего маху ударился головой об асфальт.
Искать Гошу начали не сразу - зная загульный характер супруга, жена всерьез забеспокоилась лишь на вторые сутки. Еще через день его нашли в компьютерной базе городского морга судмедэкспертизы, оказавшегося закрытым из-за внезапно наступивших выходных и неведомого широкой общественности государственного праздника.
Во вторник, наплакавшиеся вволю родственники прибыли в морг, получили Гошин паспорт и опознали вещи. На Гошу многоопытная сотрудница морга смотреть не рекомендовала, потому, что в последнюю неделю холодильники этого заведения не работали и, доверившись ее мнению, вдова не глядя, подмахнула акт опознания. И только на шестой день Гошу схоронили в закрытом гробу в присутствии многочисленных родных и близких.
А еще через пару дней, Гоша позвонил домой и потребовал его «отсюда» забрать. Оказалось, что привезли Гошу в реанимацию одетого лишь в рваные носки и трусы с цветочками, а кто помер в его куртке и штанах он совершенно не в курсе.
Через неделю юридически подкованная соседками, Гошина жена, подала иск на возмещение руководством морга материального ущерба за переданные в церковь для раздачи неимущим мужнины вещи, расходы на похороны, выпитое и съеденное прожорливыми родственниками на всех праздниках, включая похороны, поминки и воскрешение. Заодно было подано заявление в прокуратуру о возбуждение уголовного дела против муниципальных служб, включая больницу, милицию и руководство того же морга.
Тем временем, столичное правосудие в очередной раз собиралась пройтись карающим мечом по криминальному кладбищенскому бизнесу, но для начала решило размяться на окраинах. Поэтому заявление потерпевших, пришлось как нельзя, кстати, и его незамедлительно передали руководителю московской бригады следователей Александру Петровичу. Именно так он и представился, заявившись однажды вечером в Гошину квартиру.
Выслушав детали от непосредственных участников, он пообещал «разобраться и привлечь», и на всякий случай, попросил Гошу отрезать прядь своих волос и парочку ногтей для сравнительной генетической экспертизы обоих покойников - Гоши и того, что схоронили в его могиле.
Между тем, Гоша остался без работы, потому, что покойников не очень жалуют на любом предприятии - на его место уже взяли человека и в отделе кадров порекомендовали для возобновления отношений сначала обзавестись паспортом.
В перерывах между восстановлением гражданского статуса, Гоша с удовольствием рассказывал о своих злоключениях всем желающим, зарабатывая таким нехитрым образом на стакан портвейна и плавленый сырок. Самых недоверчивых он возил на экскурсию к своей могиле, поднимая тариф до нескольких бутылок бормотухи и оплаты проезда к месту захоронения.
Через месяц Гоша вошел во вкус новой жизни и превратился в местную достопримечательность, поэтому, когда к нему в очередной раз приехал все тот же следователь, он вполне отдавал отчет в своей ценности, как юридического казуса.
На этот раз Александр Петрович выглядел слегка озадаченным и огорошил потерпевших новой просьбой - передать ему для повторной экспертизы какую-нибудь ношенную Гошей до его смерти вещицу, желательно со следами выделений, к примеру, грязные трусы или платок. Просьба была встречена с негодованием и чистоплотная хозяйка с позором изгнала следователя из квартиры.
Во дворе Гоша догнал Александра Петровича и сообщил, что за ящик портвейна готов порадовать его своими соплями, которые вполне могли сохраниться на платке в кармане рабочей робы. Получившего авансом бутылку портвейна Гошу, погрузили в прокурорскую машину и отвезли по месту бывшей работы.
На стройке оказалось, что Гоша не ошибся - за прошедшее время никому даже в голову не пришло выбросить его вещи из шкафчика и Гоша торжественно вручил следователю свои затвердевшие выделения, размазанные по несвежему носовому платку.
И прежде, чем оставить подопечного наедине с бывшими коллегами и портвейном, следователь еще раз собственноручно подстриг Гошины ногти и отрезал изрядный пучок волос.
А через неделю, Гоша умер снова, и умудренный жизненным опытом, проделал это в своей собственной постели. Родственники привычно всплакнули и, накатанной тропой, его повторно схоронили, благо Гошина могила, уже освободилась стараниями сотрудников прокуратуры, эксгумировавших самозванца.
На повторный девятый день, в Гошину квартиру прибыл почти родной следователь и застал сплотившуюся похоронную команду, разливающих далеко не первую бутылку. По старинному русскому обычаю его напоили до полусмерти и чрезвычайно опечаленного отправили восвояси.
И теперь, Александр Петрович, даже слегка выпив, любит рассказывать про этот случай. Он потрясает перед жертвами своего красноречия нотариально заверенными копиями экспертиз, показывает документы с выводами специалистов. Он сыплет юридическими терминами, номерами статей Гражданского Кодекса и цитатами из Евангелия. Особо любознательные могут взять в руки истершиеся на сгибах бумаги и убедиться в том, что биологические образцы эксгумированного трупа из Гошиной могилы, Гошины предсмертные сопли, а так же последующие срезы волос и ногтей, принадлежат одному и тому же человеку.
|
|