Шум реки становился всё ближе. В лесу стояла тишина, лишь изредка нарушаемая криками птиц над головой, да внезапными порывами ветра. Ветви деревьев нависали над Александром, спасая его своей густой листвой от палящих лучей солнца.
Шаг… ещё шаг… идти было трудно. Из кое-как перевязанной раны на боку продолжала медленно сочиться кровь, окрашивая бинт и униформу в багровый цвет. Каждое движение причиняло жгучую боль, каждый шаг становился испытанием. Шаг… ещё шаг… жажда мучает его как изощрённый инквизитор-садист, сушит горло до хрипа и путает мысли. Но река уже совсем близко. Александр слышит её ровное, ласкающие слух гудение и, тут же, представляет, как она мерцает в игривых лучах послеполуденного солнца, неся в себе первородную жизнь и холодную, чистую, как утренний воздух гор, спасительную влагу. Шаг... ещё шаг…
Отряд Александра попал в засаду несколько часов назад. Сколько точно времени прошло он не знал. В голове была каша из отрывков воспоминаний, появляющихся ниоткуда и уходящих обратно в неизведанную тёмноту мозга:
…тебе говорю, что вы должны! И приказываю здесь я! И я не собираюсь слушать бредни какого-то молокососа, обосравшегося от страха! Что, слишком много лишнего ума?! Сейчас я этот избыток из тебя буду выбивать, становись в строй! И не…
…спина Влада была перед ним на расстоянии двух шагов. Они шли молча в точившем их сознание страхе. Александру не нравилась эта дорога, от которой так и веяло смертью. Здесь они были, как бараны на бойне. Идеальное место для засады. Тишина стояла жуткая, а оттого нервы были натянуты до предела - потяни чуть сильнее и они порвутся. За его спиной громко дышал Феликс, он хотел что-то сказать, но…
… на холодной, сырой земле, пригибая голову, как можно ниже и слушая, как над головой свистят, пронзая воздух, пули. Прямо на его глазах тонкая змейка пулемётного огня подбирается к Владу и делает из него решето. В лес! – это истошно вопит Феликс, стреляя наугад, куда придётся…
… хлестают по лицу, как плети – жгуче и мерзко. За спиной слышны прерывистые автоматные очереди – это стреляют вслед, как по движущимся мишеням. У Александра в голове только одна мысль, подогреваемая пылающим внутри костром паники, - бежать! Бежать как можно быстрее и как можно дальше…
…оказались в походной аптечке. Прислонившись спиной к толстому, шершавому стволу дерева, он, тяжело дыша после долгого бега, перевязывает рану. Где-то в отдалении слышится шум реки. Он с трудом встаёт и заплетающимися ногами…
Александр вышел на каменистый пляж и осмотрелся. Река была небольшая – метров сто пятьдесят в ширину, а может быть и того меньше. Глубины, судя по всему, она тоже была небольшой и, меланхолично журча, неспешно бежала по проторённому руслу, чуть ниже сворачивая вправо. На противоположном берегу, за узкой полоской берега, снова вставал тёмно-зелёной глыбой лес.
Превозмогая боль и усталость Александр заковылял к реке. Он зашёл в воду по щиколотку и сразу ощутил, что вода очень холодная. Но для Александра это ни имело значения - жажда беспощадно убивала его. Он опустился на колени и жадно приник губами к воде. Александр пил, и с наслаждением ощущал, как влага смачивает язык и горло и идёт дальше, наполняя живительной свежестью его изнурённое тело.
Когда стали замерзать ноги, а зубы неприятно ныть, Александр поднялся с колен и вышел из воды. На горизонте серыми призраками появились тучки и начал дуть слабенький, ещё совсем юный, ветерок. Он шевелил листья деревьев, отчего лес наполнялся тихим, шелестящим ропотом.
Александр чувствовал, что его силы на исходе. Его тело с каждой минутой становилось всё тяжелее и непокорнее. Он понимал, что потерял слишком много крови, но не хотел об этом думать.
Он с трудом дошёл до границы, перед которой заканчивалась шероховатая полоска каменистого берега и начиналось таинственное и неизвестное царство леса. Сев и опершись спиной на ствол дерева, Александр осторожно снял правый ботинок. Кожа у основания лодыжки была стёрта до крови. По-видимому, то же самое было и на левой ноге. Лоб Александра покрылся испариной, которая тут же высохла под постоянно дующим лёгким ветерком.
Он закрыл глаза и расслабился. В мире царило затишье, наполненное чарующей неизвестностью дикой природы. Все звуки, чувства и мысли сливались с тишиной в одно неосязаемое единство и становились чем-то большим, чем просто тишина. Они наполняли мир безграничным смыслом и красотой. Александр медленно и плавно тонул в бархатной зыби сна. Он чувствовал, как каждая клеточка его измождённого тела наслаждается долгожданным покоем. Реальный мир терял свою материальность и превращался в ясные, но обрывочные образы, порождённые сном…
На озере разгорался рассвет. Первые лучи ещё только проснувшегося солнца бережно ласкали лицо Александра и мягко ложились на зеркальную гладь озера. Было прохладно и Александр чувствовал, как лёгкий, приятный морозец заставляет его кожу покрываться мурашками Вокруг было удивительно спокойно и ничто не нарушало этого застывшего природного равновесия.
И вдруг, Александр услышал голоса. Сначала тихие и приглушённые, они постепенно набирали свою силу и гулким эхом разносились в пространстве. Один из голосов был очень знаком, но в голове будто что-то завязло и не желало выходить на поверхность, отчего Александр никак не мог вспомнить его обладателя. Второй же голос был мягким и лаконичным. В нём проскальзывала лёгкая меланхоличность, словно он уже устал вот так говорить и объяснять что-то на берегу этого озера, да и на сотнях и тысячах других озёр.
- Красиво? – спросил второй голос
- Да. Давно я такого не видел. Грустно от этого, - ответил первый.
Они помолчали. В этом молчании не было неловкости. Именно в нём и заключались невысказанные слова. Говорящее молчание – это то, что бывает только между очень близкими людьми.
- А что бы ты хотел, - внезапно спросил второй голос.
- Не знаю. Мне уже ничего не надо.
- Да, я знаю.
Они опять молчали, словно их заворожила ясность окружающей природы и они слились с ней в одно целое.
- И почему эта застывшая картинка всегда, рано или поздно, нарушается? – прервал молчание первый голос. – Почему мир внезапно и неотвратимо становится злым и чёрствым?
- Мир не злой, - ответил второй. – По сути своей он добр и прекрасен, стоит только внимательно посмотреть. Он такой, какой он есть – он удивителен во всех своих проявлениях.
- Значит, дело в людях. В их жаждущих денег и славы душах.
- И тут ты тоже не прав. Люди не злы, просто они часто делают неправильный выбор. Нельзя же назвать только что родившегося ребёнка злым. Конечно, гены играют свою роль, но не настолько большую, чтобы властвовать над душой. Всё является приходящим – и доброта, и злость, и всё остальное.
- Тогда в чём же дело? – спросил первый голос. – Скажи мне, отчего тогда все эти бессмысленные войны и их порождения? Отчего убийства, жестокость, плачущие голодные дети, равнодушие и чёрствость?
- Понимаешь, кроме мира и людей есть нечто третье. Есть какая-то прослаивающаяся в эти две ипостаси чёрная сила.
- Так сделай так, чтобы её не было! Вот о чём я тебя прошу! Выведи её, избавь мир и людей от этой силы!
- Это невозможно, - сказал второй голос и вздохнул.
- Почему? Ты ведь в силах сделать это! Почему же ты не хочешь?!
Этот вопрос повис в воздухе. По поверхности озера от еле заметного порыва ветра прошла шершавая рябь.
- Потому что это может быть смертельно, - наконец ответил второй голос. – Возьмём грубый пример. Если для того, чтобы вылечить наркомана, вы отберёте у него все наркотики и не будете ничего давать взамен, то у него начнётся страшная ломка, от которой этот самый наркоман может вскрыть себе вены, или же выпрыгнуть в окно. Необходимо понемногу сокращать его дозу, чтобы лечение не привело к летальному исходу. Но самое главное, это суметь внушить ему, что только он сам способен справится с болезнью, а доктор – это всего лишь его помощник.
- То есть, ты хочешь сказать, что эта самая третья сила является своего рода наркотиком?
- В определённом смысле да. Только наркотиком с несколько другим эффектом. Он необходим для организма, но в большинстве случаев не приносит чувства окрыления.
- Значит, ты не в силах выполнить то, о чём я прошу?
- Да, я не в силах, как и ты. В одиночку мы вообще мало можем, какой бы силой мы не обладали.
После этих слов наступила тишина. Александр стоял на берегу и смотрел на застывшее озеро. Он поднял руку и провёл ею по лицу. Рука стала мокрой – он плакал. Слёз становилось всё больше и больше, и вот они уже текут сплошным ручьём по щекам, потом по подбородку и стекают всё ниже по белой шее…
Александр открыл глаза и понял, что идёт дождь. Дождь пока только набирал свою силу, шелестя каплями по траве и деревьям и играя брызгами на поверхности реки. Стало свежо и прохладно, как на очищенной душе праведника. Александр сидел под деревом и слушал неповторимую музыку природы, в которой солирующую роль играл дождь. Это была классика. Классика вечности, ласкающая слух и приносящая в мир частицу красоты и света. Света, приходящего из бесконечности…
А Александр тихо умирал. Умирал один… у реки…наедине с дождём…и со жгучей болью в ране, из которой всё также продолжала сочиться алая кровь…
|
|