Хочу обитать в саквояже. Желтом. С протертыми углами и латунным замком. А больше почти ничего не хочу. Во всем виноват карибский кризис, мафия и все эти хосы и бесы на бирже. Цены растут, Земля умирает, а я... хочу жить в желтом саквояже. Разве это нелогично? Принимать ванну между пачкой сигарет "Голуаз" и задней обложкой книги, которая лежит прижавшись названием к подкладке саквояжа, и поэтому я даже автора толком не знаю. Я использую книгу чисто утилитарно. Завтракаю на бархотке для протирания очков. Сплю на позавчерашней газете. Занимаюсь любовью на карманном томике Библии. Ко мне приходит друзья, от меня уходят друзья, моя жена навещает меня три раза в неделю, чтоб заставить съесть что-нибудь, кроме пива, чипсов и пива. Заняться любовью и рассказать о чем-нибудь. У нас уговор: я не грызу при ней ногти, а она не рассказывает мне о карибском кризисе, мафии и курсах Токийской биржи. Такая жизнь мне не то что бы нравится, но все другие, которые я проживал до того и проживу после - менее комфортабельны и требуют больших энергетических затрат. Я же предпочитаю лежать, пить пиво, курить канабис с привкусом прелого августа, заниматься любовью. Надо было мне в свое время убежать из дома с табором хиппи. Но я слишком увлекался мордобоем, и никогда не любил Боба Дилана. Я и теперь его не люблю. Что же касается саквояжа...
К примеру:
Какого-нибудь доктора Баровски - доктора юстиции, разумеется, - однажды прикончили на берегу карибского моря. А может быть он сам пустил себе пулю в лоб, у этих Боровски всегда найдется в закромах пара десятков пуль, из которых они половну так и норовят заслать себе в голову. Башковитые ребята эти Боровски. Короче, не важно, каким именно образом закончил свои дни наш доктор юстиции. Главное, что перед этим Боровски пришел сам, или был привезен в багажнике ржавого "форда" на берег карибского моря. Да так там и остался. Позже, труп унесло приливной волной, его съели акулы, другие акулы напечатали в СМИ слезоточивые некрологи, третьи поделили имущество. Все. Кроме саквояжа. Желтого, с латунным замком и протертыми углами. У людей, не важно, убивали они доктора Боровски ли не убивали, обгладывали его труп или не обгладывали, стреляли в Кеннеди, или только в Кенни, есть странное предубеждение против желтых саквояжей с потертыми углами и латунными замками.
Мне, вообще, в массе своей, люди не нравятся. А тех, кого я предпочитаю видеть у себя в гостях, называют либо мерзавцами и падонками, либо ненормальными и не от мира сего. Люди, это вообще не достойная форма сущестовования. Я имею в виду - недостойная человека. Человеку должно быть стыдно именоваться человеком. Сами судите. Человек, это существо, перманентно выступающее против беззакония и повсеместно порождающее новые формы беззакония. Разные его уровни. Анархия, отсутствие законов, вопринимается им как вседозволенность, и поедание себе подобных становится не просто приятным времяпрепровождением, но и частью религиозных обрядов. Даже пусть и символичное. А наличие законов, порождает иную анархию - по сути туже самую, отличающуюся только по форме. Теперь беззаконие творится не между слабым и сильным человеком, а между слабым и сильным государством. Чувствуете в этом некую прогрессию? Я думаю, люди все-таки произошли от муравьев, потом стали обезьянами, потом людьми, потом государствами, планетарные беззакония и поедания впереди. И над всем этим распростерли длани и персты мировые религии. Потому что никому не выгодно, если человек просто верует, он должен верить согласно тому беззаконию, форма которого на данный момент наиболее актуальна. Ну и говно же все это, уважаемые! Нет, к черту, я предпочитаю обитать в саквояже. Желтом. С потертыми углами и латунным замком. А что касается мира...
Ну...
Мир праху доктора Боровски, мир праху мира людей, мир праху мирны и жевательной резинки, мир праху моему. Пис броз, одно сердце, одна любовь, только отвалите от меня с вашим миром. Я собираюсь надышаться прелым августом и почитать что-нибудь старенькое, только чтоб там не упоминались карибский кризис, мафия и биржевые махинации. К примеру... К примеру... Ладно, придумаю на месте. Может за поисками и подохну в счастливом неведении. Но это ничего не значит, если что - я в саквояже. Аu revoir, нигаз. Я в домике.
|
|