(ПОЭМА В СТИЛЕ
КАЛЕЙДОСКОПИЧЕСКОГО АВАНГАРДА)
I часть
Когда остынет в венах кровь
И опостылет мне реальность,
Возьму у жизни я любовь
Чтоб пробудить вновь гениальность.
Судьба! - Да стоит ли о ней,
Ведь те, кто стесывают перья,
Кладут изысканный елей
На глупость нашего доверья.
Ох, краток век большим делам!
Чтоб дальше - ни сторфы, ни строчки,
И срок творенья пополам
Да многоточием до точки.
Поэтов любит женский пол,
Которому я все ж не внемлю,
Ведь за его хмельной подол
Немало кто ложился в землю.
Но жизнь сама дает урок,
Когда, в потере ее смысла,
Нажмешь безумьем на курок
И холостой услышишь выстрел...
Мир поделен на злых и добрых
И разница их в том мгновении,
Что добрые сидят в утробах,
Когда бушуют злые гении.
Душой, что поострее бритвы,
Злые тщеславно, неспеша
Обозревают поле битвы
Из преисподней шалаша.
Они ползут из шкур усердья
Служить зерцалом для глупцов,
Отождествляя лик бессмертья
У негодяев и лжецов.
Они берутся за перо,
Напудрившись идейным гримом,
Покрыв убогое нутро
Неблаговидным псевдонимом.
Но щедра пафосная мерка
Законом, что величьем прост,
Чтоб вновь шального недомерка
Тесать в монументальный рост...
Их умилять сегодня бросьте,
Ведь наступила та пора
Чтоб обглодать надежды кости
Вам, отглаголившим ура .
На мир как страшную чуму
Плеснули злую гениальность,
Поисказив миров реальность,
Что подчиняется уму...
Хлебнув идейного дурмана,
Сорвав в угаре с шеи крест,
Русь снова жаждет Емельяна
Одним их тысяч лобных мест.
Звонят в набат колокола,
И злобным эхом вьюга свищет,
- Столетья Русь бунты мела
Не правда ль, Герцен и Радищев?
Он на обличье безобразен
И полоумен этот бунт,
- Его зовут Степашка Разин,
Что топчет правду силой унт.
А Русь всегда идет на плаху
Дантесом сражена в дуэли,
Снимая мокрую рубаху,
И дико мучаясь в постели.
Пылом неистовых агоний,
Душою бредя о погоне,
Метаясь обреченьем в теле
На лоне высохших ироний,
И гибнет в яростной метели.
Но вновь рождается в глубинке
Забытою сонатой Глинки,
Чтоб таять журавлем вдали
Над темной пахотой земли,
Ловя рассвета паутину.
В свою извечную рутину,
Природой ветреных долин,
Объятый пленом подворотен,
Хватаю изморозь веков,
Глядя судьбу на обороте
Глазами пьяных мужиков,
И скука зимних вечеров
Ревет протяжно и постыло.
Упав лицом в сугробы снов
Эпохи, что веками стыла,
Здесь смерть линчует неустанно,
Оскалив зубы как вампир.
Затем, чтоб маленький Джордано
Не завертел бы вечный мир,
Жизнь смотрит на оскал прицела
Налив проклятием глаза...
Ведь Гумилеву до расстрела
Всего осталось полчаса
В пурге смятений, рифм и строчек,
За ошалелым ритмом строк
От пауз, запятых и точек,
К - ти шагает Блок,
Век по- слепому безрассуден
От безисходности своей,
Где смотрит прорубью Распутин
В глаза расстриженых церквей.
И нет, не колокол - бубенчик
На злое вече нас созвал,
Где, заглушая хоры певчих,
Страна орет ....национал .
Чтоб голосистая картавость
С потугами зловещих сил
Вдруг очумело отозвалась
Ружейным залпом по Руси.
Русь подоплекой иудеи
Верстала Божие идеи...
- Да, ей болеют и евреи.
Они, привыкшие к слезам,
Искусств, науки корифеи,
Ее пленя и ей пьянея,
Подворьем дикой орхидеи,
Здесь открывают свой Сезам .
Уйду в себя. И без возврата.
- Отхаркнет кровью ранний март.
Ну, что любовь, стезя разврата,
Тасуй людей колодой карт.
Весна взяла мир в свои узы,
Освободив от зимних снов
Безвременным брачным союзом
Великих клятв и страстных слов.
Но снова грезится мне Русь
Та, где зияет раной горе,
Ее лечить я не берусь,
Ее зализывает море
Солено- кислым языком.
И по ночам, при лунном свете,
Ее ласкает свежий ветер,
- Да, перед ней мы все в ответе
И потому- то в горле ком...
Я закрывал свои глаза,
Бежал, искал и возвращался снова,
Работы сердца колотившего,
Что ж поминай теперь почившего
- Из мыслей прочь, из жизни вон,
Но колокольной ржавой завязью
Сущность звонит вчерашней завистью,
Что уж на славу не позарится
- Его отпел вечерний звон.
Я шел воинственным стрелком
Пока еще хватало силы,
Бежал по стеклам босиком
Терзав ее, пяту Ахила,
Чтоб впиться выросшим щенком
В ту грудь, что брызжет молоком,
В этой безумной круговерти,
Не принимая ксивы смерти,
Под обветшалым потолком.
С Величьем Праведного сана
Пусть небеса нас подождут,
Коль и от русского Ивана,
Что взялся за творенье рьяно,
Махая топорищем пьяно,
В Европе лучшего не ждут.
Я истерзал всю душу в кровь
- Ну, что же ты молчишь, Всевышний?
Иль тоже думаешь, что вновь
Я на сией планете лишний?
О чернь, без совести и чести
Забыли душу, взяв лишь плоть,
Идут, напялив маски лести,
- Ты не приемли их, Господь.
Эпоха, что вошла без стука
В наш дом, как проклятая сука,
Распотрошив привычный быт...
(Разрушив временную нить)
Терплю, молюсь, клянусь и каюсь
И разумом понять пытаюсь
То, перед чем я пресмыкаюсь,
Но в отрешении теряюсь
В дилемме: Быть или не быть .
Ты, Русь, ранима и жестока
И жаждешь нового пророка,
Который бы полосовал
Тебя от юга до востока,
Но верю я в тебя безвинно
И вера так моя стара,
Что в ней живут твои былины,
Где из седых веков глубинных
Кричат деяния Петра,
Который силой топора
Рубил душой окно в Европу
Всем негодяям и холопам,
Приспешникам Екатерины.
Когда предчувствиями краха
Придет фатальная пора,
Меня обнимет твоя плаха,
Целуя сталью топора
И буду я кричать, но поздно
Взывать к Всевышнему слова,
И задрожат на небе звезды,
Когда сорвется голова
С колоды смертного помоста...
Ступая хилыми ногами,
Зима сведет тебя в острог,
Хрустя промерзшими снегами
Под тяжестью твоих сапог.
А там дела ужасные
Скопились черным ворохом:
- Измерзлась площадь Красная,
И Зимний пахнет порохом.
О Русь моя раскольная!
- Монахиня свободная,
Без звона колокольного
- Чужбина всенародная,
Престижница монархова ,
Неубранная горница,
- Как шапка Мономахова
Тверь куполами горбится,
Великое убожество
- Русь дураком беременна,
А их лихое множество,
И злая власть безвременна,
- Всея Руси бесстыжие
Охульные крамольники
- Живые пообижены,
Поруганы покойники.
Опять о Правде молятся
Душевные страдания,
О, Пресвятая Троица,
Узри же покаяния.
Была ты Русь великая,
Была ты Русь станичная,
С икон златыми ликами,
Но нынче стала нищая.
А дьявольское ханжество
Зовут творить бесчестие,
- Скажи, какое княжество
В тебя вселило бестие?
II часть
День добегает сворою борзых,
Ловя как зайцев загнанные души,
И загрызает на исходе их
Иль догоняя яро душит.
Он вытянул проклятья тени,
Что впились в сердце раньше пуль,
Когда октябрьский гром осенний
Стал залпом большевистских бурь.
Так возвестила нам Аврора
Эпоху красного террора !!!
В зверином облике ее
Месть от безумия к безверью,
И образ эры - Человек с ружьем
Вошел и плотно стал под дверью.
Он выдал лик своих канонов,
Не зная ярости границ,
И, чтобы новый свод законов
Стирал веселье с наших лиц.
Он терпеливо кон за коном
Играл страной в смертельный блиц
Тем, что трагедию мильонов
Растил из горя единиц.
Не счесть уж пафосных речей,
Где Правда Ложью до костей промозгла,
Как-будто точит алчный червь
Кору сгнивающего мозга.
Слова накрест как серп и молот,
А на Поволжье тиф и голод
Идут по деревням с косой,
И вновь судьба бредет босой,
Неся в подоле боль и горе,
А соловьи волками воют
И слезы терпкою росой
На черной паперти смертей,
Где люди жрут своих детей,
Не ждя подмоги ниоткуда,
Не веря власти, проклиная всюду:
- Скоты! Продажники! Иуды.
Опять глаза полны печали,
Взирая горе бесконечное,
- Россия ходит в черной шали,
Забыв про платье подвенечное.
Опять рубаха наизнанку
И вновь судьба наоборот,
А покорившийся народ
Идет ЭТАПАМИ ГУЛАГа
От стен Лубянки до Вятлага,
Где строится Экибастуз
- Встречай, Магнитка, пополненье
Живых рабов столпотворенье,
Что будут смертным искупленьем
Тащить твой непосильный груз!
Вновь стал язык немногословен
От этих очумевших мер,
- Страна оглохла как Бетховен,
Страна ослепла как Гомер.
И взвоют волками метели,
Когда поднимет нас с постели
Конвой зимы - седой январь,
Только душа покуда в теле,
И лишь сомненья улетели,
По ним гудят ветров свирели,
Взлетающие в неба хмарь.
Я страсть молчанием покрою,
Обряд молитвы совершив,
Чтоб горе плакало луною
В объятиях моей души.
Но верю я - придет весна
После зимы смурной и длинной,
- Взгорится Красною калиной
В Алтае сердце Шукшина.
Я дни неистово верстаю,
Где время мчится птичьей стаей,
На кон судьбу Руси поставив,
Теплом тоскливых вечеров,
Где бархат щепетильных слов
Испепеляется во тьму,
- Мой темп доступен лишь ему!
Поэзия - повсюду дура,
Ведь вечно ставит грудь под дуло,
Пока ветра безумья дуют,
И лишь страны умы мудруют,
И жизнью лучшею балуют
- Она молчание в ответ,
Ее холодную целуют
И провожают на тот свет.
Твой стих был свеж как шум весенний
Но был я дико поражен:
- Зачем ты милый друг Есенин
Полез-то к смерти на рожон?
Был, говорят, характер слаб,
И влез ты в петлю из-за баб...
Знать в жизни разочаровался,
- Но у любви ты был не раб.
Тут, знаешь, вот какая штука,
Ответ я дам на сей вопрос,
Ты думал смерть - пустая шутка,
Ну, а она пришла всерьез.
И плачет небо в едкий вечер
Тоской печального Есенина,
Горят твои стихи как свечи
- Вся Русь твоей строфой усеяна,
И в левитановой картине,
Где свиделись душа и плоть,
Постой, послушай, по Марине
Не пой ты Реквием, Господь!
Бежал я рысью от Судьбы,
Как от Медеи изворотной,
От уст сосущих как вампир
Бежал туда, где каждой подворотней
Мне открывался новый мир,
Туда, где дали тайн извечных,
Где щепетильная тоска,
Туда, где в кленах подвенечных
Ютится грусть Пастернака,
Где вновь в объятия прибою
С небес спадет моя звезда,
Окинется морской звездою
Оставшись ею навсегда...
Меня судили сотню лет
И присудили тыщу с лишним,
Вновь на свободу дав запрет,
Но я ушел с суда неслышно
Когда у них царил обед,
И дал молчания обет
Не говорить про то что вышло:
Я твердо знал где да , где нет
- Ведь им самим держать ответ
На паперти перед Всевышним!
Я сомневаюсь, что их даже
Там оправдает суд присяжных,
Таких вот нечистей продажных
И вновь, как в юности однажды,
От той духовной серой жажды,
От той тоски своей большой,
Что подарили иноверцы
Наедине с своей судьбой,
Вопросы задаю душой,
Чтоб отвечало на них сердце.
Ты видишь, Русь, фатальный холм,
Откуда грезил Бонапарт,
Великолепьем дерзкой славы
И мерял землю невпопад,
Взирая алчным маньяком,
На эту жизнь сквозь войска главы,
Кормясь надеждою елейной?
Да подавился мышьяком
На островах Святой Елены.
Но может лет чрез полтораста
Перерождением контраста
Кого-то сильно поманит
Звезда не гасшая пристрастно,
И зло на свете воцарит
Но ведь оно не вечнось властно
И что история гласит,
То предначертано судьбою,
Ведь лаву ту, что мир повергла,
Тот узел зла, готовый к бою,
Разрубит меч седого НЮРЕНБЕРГА.
Но кто утешит и согреет
Калек войны, судьбы уродов
В пучинах наших городов,
Где горе корчится от родов
Истошным воплем бедных вдов?
Нет, им не ждать уж новых Мессий
Или пришествий Сатаны,
- Великим детушкам репрессий,
А также пасынкам войны!
Страна пресыщенная кровью
Их наградила чем могла
И нерадивейшей любовью
По тупикам всех развела.
Залив печаль похмельной тризной,
Но им ли плакать за Отчизной,
Которая их всех дотла
Своей предвзятой укоризной
В эпохе глупости сожгла.
Но время шло и Сущность шла,
И свет дневной сменяла мгла,
Покрылась глиною зола,
Но ложь по прежнему лгала,
И всех убогость вновь ждала
После войны, ну, а кого-то
Четыре метра нищей жизни.
Того, кто верой на мели ,
Два метра от петли до эшафота
И два еще, что вглубь земли,
И болью счастье отзовется
В крови иссохших наших жил,
И, кто вчера в почете был,
Сегодня в списках не найдется,
Ведь в нашей жизни так ведется:
Сегодня - жив, а завтра - жил!
А осень, воя на свирели,
Вновь мне преддверием дуэли
Швырнет в лицо перчатку клена.
А я стою пред ней влюбленно
В смущенно-чувственном бессильи
И слышу как в седой дали,
Протяжным стоном в небе синем,
Кричат, курлычут журавли
- Сердца израненной России!
Я тяготился ношей бремени
И уходил, но знал - вернусь!
- Я не совпал, увы, во времени
Тебя любить и быть любимым, Русь!
Ты благодатными кулисами
Окутывала нас хмельно,
Да, мы сердцами здесь прописаны,
Но не живем уже давно.
Ведь перенесена сюда
Месть обезумевшего ката
По воле низшего суда
И недоучки адвоката.
Что ж, истина судьбы проста
Писаньем Нового Завета:
От мук Великого Христа
До истязаний Филарета.
Но мне не ждать от зла подвоха
- На каждый выдох будет вдох,
- Гори огнем, моя эпоха,
Как прошлых тысячи эпох!
Опять агония стихий
Вторит безумные морали.
О, Господи! За чьи грехи
Христа вновь нелюди распяли?
А Он лежит, совсем остыв,
Его с креста челом на плаху,
Но кто-то вдруг воскликнет Жив ,
Срывая смертную рубаху
(Руси Иуды дали маху).
И пусть собранья свор кричат:
Ему не жить и сердце треснет ,
Я тихо прошепчу: Воскресни, свят...
И Он воскреснет !!!
|
|