Слюдяное окно преломляет оранжевый свет,
На дубовом столе письмена на куске бересты,
Сто летучих мышей на полатях раскинулись в плед
И колдунью укутали. Угли в камине остыть
Не успели еще, но её сотрясает озноб.
Вам известно, как плачут колдуньи, - вы видели град.
Старый кот из угла прошипел недовольное: "Сноб,
Не придет - ну и пусть, так и будешь рыдать до утра?"
-Убирайся, бесхвостый! Придет, я же в книге судьбы
Заложила листом цикламена о счастье главу,
А иначе все это не стоит того, чтобы быть!
И, на улицу выкинув взглядом кота и сову,
С медной полки каминной без рук подняла кочергу
И прошлась по туману зеркал, по теплу изразцов,
Повторяя сквозь зубы: "Я больше одна не могу!"
Чугунки разлетались осколками прямо в лицо,
И когда уже целого не было, чтобы крушить,
Занесла кочергу над поникшей своей головой...
На соседнем болоте закрыли глаза камыши,
И заплакал в подполье любимый её домовой.
Голубой ручеек заструился в льняных волосах,
И пока еще видела свет, мановеньем руки
Очертила разгром и свернулась клубком - воскресать.
А на полках осколки слагались опять в чугунки.
|
|