Снежинки кружились в Венском вальсе в жемчуженных серебристых платьицах,осыпались они искристой стружкой с неба,танцуя под музыку едва уловимого,тёплого,вечернего ветра.Давно уже загорелись на небе золотые звёздочки и так же начали танцевать,мигая и переливаясь жёлтым светом в такт к белым снежинкам. До Нового Года было ещё много времени, но природа своей музыкой и танцами начала праздновать его уже сей час. Капризные снежинки вертелись и кувыркались в воздухе, приставая к этому бродяжке-мальчугану, лет шести, кареглазому и русому, идущему в этот час через парк непонятно куда, непонятно зачем. Они садились ему на реснички, волосы, куртку(если то, в чём он был одет можно было назвать курткой- вся грязная, латаная-перелатаная, узкая и неудобная).Тут же таяли. А он в озорном веселии отмахивался от них, как от мух, пытался поймать забияк в ладошки, и при этом шёл вперёд, вперёд, вперёд. Хитрые снежинки! Обманывают они мальчишку, тают на его руках и хихикают:"Вот начнёшь танцевать с нами- поймаешь!"И мальчишка крутится, крутится, как неказистая юла, прыгает и скачет, и смеётся, смеётся. Как хорошо! Как тепло и приятно! И перед глазами его кружится всё небо, звёздочки-пчёлки, и огромная канарейка-луна. И что-то грустное есть в этом танце, что-то одинокое. По личику мальчишки потекли слезинки, как капельки росы по зелёному лепесточку. И нежный шёпот в этой тишине зимы:"Мама...Мама...".Как же ему хочется к маме, которой не видел никогда, но которую душой и сердцем чувствует и ждёт. Он и идёт в поиске мамы неведомо куда, и всегда приходит в свою каморку, в очередной раз не найдя мамы. Текут, текут слёзки по щекам. Печально, досадно и печально стало мальчугану, что никого в мире, кроме добрых небесных пчёлок, весёлой канарейки и улыбчивых серебряных мух нет у него, и никогда не было. Один."Мама..."Грудь сжималась, бросало в дрожь, колотило и он всхлипывал, рыдая. Ну как же такое может быть- он есть, а мамы нет?! И тут совсем не до мультика, который он когда-то увидел у "доброго дядьки",накормившего и напоившего его, и от которого сбежал...Маму искать! Нет, он не терялся, но так врезалось в память ему коричневое чудо-какое-то забавное животное, похожее на чайник, что он заметил на кухне у "доброго дядьки",только лохматый- так врезалось, что бродяжка тоже решил найти маму. Где? Ему было всё равно, лишь бы когда-нибудь найти. А пока, плача, вновь вернувшись в каморку, он засыпал на кусочке картонки, где чаще всего и снились ему золотые, розовые, сиреневые сны...
...Бродяжка увидел сверкающего человека."Нет, это не человек! Не бывает с крылышками людей! Это, видимо, бабочка, только большая-пребольшая и яркая-преяркая",-размышлял он разглядывая ослепительную фигуру перед ним. «Бабочка» манила его за собой на высокую гору. Он, прикованный её красотой, шагал за ней через какой-то цветущий лес, где свистели птицы в свистульки, танцевали зайцы в обнимку с волками на опушке, играли на балалайках медведи, пели песни попугаи. «Какие все смешные! И бабочка смешная! Машет руками, зовёт куда-то и крыльями блестит!» Они перешли по мосту через лазурную и чистую реку, где на самом дне можно было разглядеть самых разных рыбок: и красных, и перламутровых, и зелёных! Наконец перед ними появился деревянный домик, весь разрезной, с петушком на крыше, напоминавший тот, где жил «добрый дядька», только ещё красивее! Неожиданно бабочка улетела. «Вот чудная! Звала, звала и улетела».Мальчонку охватывало любопытство. Он открыл дверь и зашёл внутрь. Лепота! Картины, иконы, мозаики. Какие ковры! Мягкие-мягкие, даже у дядьки таких не было, а на столе!.. Боженька, любимый, сколько еды! Век есть можно! Он с чувством голода аккуратно, явно сдерживая свой аппетит, начал отламывать кусочки хлебушка, как воробушек, боясь, что кто-то придёт. Сколько яства, но только хлеб его притягивал к себе. Он уселся на деревянный стул, обшитый бархатом и украшенный небольшими разноцветными камешками, и стал есть. Неожиданно кто-то вошёл. Со страхом он повернул голову и… «МАМА!МАМА! Родная, любимая! Мамочка! Нашёл! Нашёл!» Плачет. И она плачет. «Вот та какая, мама! Я искал тебя…» «Знаю, знаю, солнышко моё». Гладит она его так ласково, нежно, как кошка котёнка вылизывает. А он плачет и улыбается: «Мама…»
…-Да ты что его трогаешь! Сдох он давно! В таком подвале и крысы дохнут, да ещё в такую холодрыгу! Давай скорую вызывай! Вот только странно: сдох и улыбается, чудак наверное мальчонка- смерти обрадовался, хотя с такого голода и я б был рад подохнуть… Ладно, пошли!...
|
|