Последние августовские дни выдались на редкость теплыми и ласковыми. На берегу реки сидели четверо ребят: трое мальчишек и девчонка. Они молчали, наблюдая за течением реки. Рядом валялся волейбольный мяч. Играть никому не хотелось.
- В четверг в школу. Так не хочется, - Лика Свирская потянулась. - Скука полная. И Антонина придираться будет ежедневно.
- А куда денешься, - сказал Жека Геленин. - Не бросать же. Да и кто даст? Обязательное среднее образование.
Четверка дружно засмеялась.
- Ребят, а давайте что-нибудь придумаем такое, чтобы всем стало интересно. Поставим школу на уши.
- Ты о чем, Лик? - спросил Игорь Рудаков.
- Ну, я не знаю. Розыгрыш какой-нибудь. Мы же можем. Так, чтобы весело было.
Ленька Мезенцев, до той поры не участвовавший в словесной перепалке, вступил в разговор.
- Ребята, а давайте...
Четверка скучковалась и начала горячо обсуждать план.
* * *
...Октябрьский дождик стучал в окно. В учительской было непривычно шумно. Обсуждали события последних дней. Завуч Антонина Егоровна, грузная женщина невысокого роста с привычным запахом никотина изо рта и неизменной ниткой дешевых крупных красных бус на сером свитере держала речь.
- Этому пора положить конец. В школе под угрозой срыва весь педагогический процесс. И все из-за какой-то, простите, идиотской затеи. Необходимо в кратчайшие сроки найти зачинщиков и примерно наказать их. Наказать таким образом, чтобы другим было неповадно. Нет, это же надо додуматься - волшебство. Исполнение желаний. И это в наше время.
Находившиеся в комнате педагоги предпочитали не прерывать монолог завуча вне зависимости от того, были они с ней согласны или нет. Лишь физик Вениамин Федорович, молодой высокий брюнет, тайная мечта всех классных дам школы, откровенно веселился, слушая завуча. Та заметила настроение физика и обратилась непосредственно к нему.
- Вам, Вениамин Федорович я вижу весело.
- Не вижу повода для грусти, Антонина Егоровна. Дети придумали игру. Им нравится. Почему мы должны вмешиваться.
Антонина Егоровна грозно посмотрела на физика.
- Мы должны вмешаться только лишь потому, что мы - педагоги и наш святой долг направить детский ум и фантазию в нужное русло. Если же мы будем потакать подобным вещам, то нам не место в советской школе.
- А что собственно произошло, - подала голос молоденькая учительница математики, недавно пришедшая в школу по распределению из ленинградского пединститута.
Антонина Егоровна смерила девушку взглядом и с назиданием ответила.
- Вам, Ольга Олеговна, не личной жизни сейчас надо больше времени уделять, а вливанию в педагогический коллектив. Тогда бы вы знали, что кто-то в школе пустил слух, что есть такой волшебник, который выполняет любые желания. Главное прийти и попросить. Представляю, что наши ученики уже напросили. Ажиотаж такой, что... если бы они учебой так интересовались как этим доморощенным волшебством. Уже в области начали интересоваться, что у нас происходит.
Ольга Олеговна смутилась и уткнулась в тетради. Физик снова вступил в разговор.
- Лично я не вижу ничего плохого в детских фантазиях. Ребята придумывают свой мир, им интересно. Пройдет время, они успокоятся. Ничего страшного.
- Вениамин Федорович, дорогой - голос завуча звучал устало. - Если наши дети придумывают себе другой мир, значит, наш их не устраивает. Вот что страшно. Сегодня они придумывают другой мир, а завтра они начнут придумывать себе другую страну.
- Вы перегибаете палку, уважаемая Антонина Егоровна.
- Поверьте моему опыту. Я знаю, что говорю. И обещаю вам, что уже к концу недели найду зачинщиков. Благо некоторая информация уже есть.
- От кого если не секрет, - поинтересовался физик.
- Не важно. Но этим ребятам я доверяю. Ладно. Звонок уже скоро. Пора и по местам.
Антонина Егоровна покинула учительскую. После ее ухода еще какое-то время в комнате царила тягостная тишина.
- Что плохого в придуманном волшебнике? - сказала Ольга Олеговна. - Такое впечатление, что у Антонины Егоровны не было детства.
- Детство бывает у всех, - вздохнул физик. - Только у каждого оно разное.
* * *
В пятницу после уроков компания заговорщиков собралась на школьном дворе. Лика сидела на скамейке. Игорь с Жекой примостились на турнике. Ленька стоял чуть поодаль.
Настроение у друзей было паршивое.
- Интересно, кто нас заложил Антонине? - спросила Лика.
- Теперь-то какая разница. - Игорь сплюнул на землю. - Эх, ребя, ждут нас большие неприятности. Еще, небось, родителям сообщат.
- Тебе чего бояться, - Жека посмотрел на Игоря. - У тебя одна мать. Покричит только. Это у меня батяня разбираться не будет. Всыплет под первое число - и вся любовь.
- Я предлагаю так, - сказала Лика. - Пойти к Антонине и сказать, так, мол, и так. Не было ничего на самом деле. Пошутили. Больше не будем. Исправимся. Вот и все.
Ленька посмотрел на Лику.
- Я не пойду, Лик. Это неправильно. Ведь было же на самом деле. И есть. Почему мы должны оправдываться?
Вся компания уставилась на Леньку.
- Ты что, больной? Или прикидываешься, - сказал Игорь. - Да с нами за такую правду знаешь, что сделают? И характеристики будут такими, что и в ПТУ соваться страшно.
- Далеко еще до ПТУ. Три года. Забудут, - пробурчал Жека. - Но все равно к завучихе надо идти и извиняться. Так спокойнее. Авось домой не сообщит.
- Ребята, вы чего? - закричал Ленька. - Это же они неправы. Ведь на самом деле все есть. И все было. Зачем вы так.
- Тебе, Леня, конечно, все можно, - сказала Лика. - У тебя отец - большая шишка.
- Отец здесь не при чем, - ответил Ленька. - Это наше дело.
- Вот и надо его закончить, - сказал Игорь, спрыгивая с турника. Следом прыгнул Жека. - Айда к Антонине. Она пока в школе. Расскажем все. Думаю, что простит. Побухтит немного, но простит.
- Я не пойду, - сказал Ленька. - Помните, что он нам сказал. "Мечты не исполнятся, если их предашь".
Лика подскочила к Ленька. Глаза ее налились злостью.
- Да у меня сейчас только одна мечта, чтобы не было этого ничего. Одни неприятности. И никто никому ничего не обещал и не говорил. Мы это все при-ду-ма-ли! Ты понимаешь? Или ты и вправду поверил?
- Я верю, - прошептал Ленька. - И с вами не пойду. Мне извиняться не в чем.
- Ну и оставайся, - Лика убежала догонять ушедшую парочку.
Ленька смотрел им вслед, а в глазах его стояли слезы.
* * *
...Антонина Егоровна постучалась в кабинет директора.
- Дмитрий Петрович. Можно?
- Да, конечно, Антонина Егоровна. Что у вас?
Завуч подошла к директорскому столу и села на стул.
- Я все узнала, Дмитрий Петрович. Да и зачинщики сами пришли.
- Кто?
- Те, кто устроил эту глупую игру с волшебником, исполняющим желания.
Дмитрий Петрович оторвался от бумаг и посмотрел на завуча.
- И кто же это?
- Как я и предполагала: Свирская, Рудаков и Геленин. Они только что были у меня и во всем признались. Но есть одно обстоятельство.
Директор смотрел на Антонину Егоровну с интересом.
- Какое же?
- Эта троица утверждает, что зачинщиком был Мезенцев.
- Леонид? Сын Сергея Васильевича?
- Вот именно. У меня нет оснований не доверять ребятам, поскольку и другие ученики подтверждают факт участия Мезенцева.
Директор вздохнул.
- Да. Чего только не бывает. Надежда школы. Одаренный мальчишка. Сын секретаря обкома комсомола. Даже не знаю, что и сказать.
Антонина Егоровна выдержала паузу и продолжила.
- Я уже сигнализировала по этому поводу...
Директор перебил завуча.
- Мне кажется, вы поторопились. Сначала следовало бы поговорить с самим Леонидом, с его отцом.
- Дмитрий Петрович, я доверяю своему педагогическому чутью и знаю, что все сделала правильно. С Мезенцевым-младшим я поговорю завтра. Ему нужно к олимпиаде готовиться, биться за честь школы, а не чудесами липовыми заниматься. А с Мезенцевым-старшим найдется кому поговорить и без меня.
Директор отвел глаза на портрет Андропова.
- Как знаете, Антонина Егоровна. Может быть, вы и правы.
- Еще один момент, Дмитрий Петрович.
- Слушаю вас.
- Я хотела бы поговорить насчет Вениамина Федоровича. Я считаю, что он не вписывается в наш педагогический коллектив. Его манера поведения...
- Антонина Егоровна! Вениамин Федорович - прекрасный специалист. При нем наша школа делает большие успехи. И, кстати, наши ученики именно с Вениамином Федоровичем завоевали престижные места на последних олимпиадах. Не так ли?
Обиженная тем, что ее так бесцеремонно перебили, завуч все же нашла в себе силы кивнуть.
- Вот и хорошо. Следовательно, этот вопрос мы закрыли. У вас еще что-нибудь?
- Нет.
- Тогда всего доброго. И убедительная просьба не давить на мальчика. Он очень одарен и не хотелось бы, чтобы он показал на соревнованиях плохой результат.
- Я поняла, Дмитрий Петрович, - Антонина Егоровна встала со стула и покинула кабинет.
* * *
...Сергей Васильевич Мезенцев, секретарь обкома комсомола, отпустил служебную машину, вошел в подъезд, поднялся на третий этаж и открыл дверь.
В прихожей было сумрачно. Сергей Васильевич зажег свет. С кухни послышались торопливые шаги жены.
- Сереженька, ты?
Сергей Васильевич снял туфли, стараясь не поднимать глаза на жену.
- Что произошло, Сережа? На работе что-нибудь?
- Где он?
Она все поняла.
- Я прошу, Сережа, не надо. Ему и так сейчас достается. Я ничего не понимаю. Обычная игра. Почему ей придали такое значение? Кафка какой-то.
При упоминании имени австрийского писателя Сергея Васильевича передернуло. Он не очень любил вспоминать о том, что его супруга - домохозяйка ныне - когда-то блистала на филологическом факультете московского государственного университета и почти уже закончила писать кандидатскую, как ему дали назначение, а следом родился Ленька...
Сам он особыми талантами не блистал, знал это и старался взять свое трудолюбием и усидчивостью...
Во время монолога жены Сергей Васильевич успел раздеться и прошел в гостиную. Жена пошла следом.
- Сегодня меня вызывали в Комитет. Семен просил зайти. Пока что только он. Мы с ним поговорили. Там тоже не в восторге от ситуации. Мы выпили, поговорили по душам. Он посоветовал как-то урегулировать быстро. Намекнул, что в Москву уже капнули. Кто, не сказал, но я догадываюсь.
- Что с нами будет?
- Ничего. Катя, все в порядке. Я что-то устал в последнее время. Столько всего накопилось. Хочу просто поговорить с сыном.
- Как знаешь, только не дави на него, не уговаривай. Он и так замкнулся в последнее время.
- Я просто поговорю.
- Он в своей комнате.
Сергей Васильевич вышел из гостиной и направился в комнату сына.
Ленька сидел за письменным столом и разбирал марки. Он даже не обернулся, когда вошел отец.
Сергей Васильевич сел на диван и окликнул сына.
- Леня. Я хочу с тобой поговорить.
Ленька обернулся, нехотя слез со стула и подошел к отцу.
- Пап. Знаешь...
- Знаю. Или догадываюсь. Какая разница. Скажи мне честно. Тебе это действительно так необходимо?
Ленька, может быть, впервые в жизни взглянул на отца более внимательно. Ему показалось, что сейчас с ним говорит не тот строгий человек, которого он привык видеть ежедневно всю свою жизнь, а кто-то другой. Кто-то, кто теперь стремится понять его. Внутри Ленька очень боялся довериться нынешнему отцу.
- Пап. Я не делаю ничего плохого. Просто я верю в то, что все происходящее - правда.
Сергей Васильевич посмотрел в глаза сыну и улыбнулся.
- Скажи мне. Он действительно выполняет все желания? Только не обманывай.
Глаза Леньки заблестели.
- Конечно, выполняет. Просто ему надо верить. И все. И тогда он выполнит. Ты, папка, не смейся. Я знаю, мне говорили, что так не бывает. Но ведь у меня получается.
- Леня, я тебе верю. Не волнуйся. Если ты считаешь, что прав, то иди до конца и ничего не бойся.
Сергей Васильевич обнял сына и прижал к груди. Ему вдруг пришло в голову, что последний раз они так сидели уже очень давно.
Ленька, совершенно обалдевший от такой перемены в отце, прошептал:
- Пап, а хочешь, я вас познакомлю.
Сергей Васильевич отстранился от сына. Посмотрел ему в глаза и сказал:
- Хочу. Мне будет, о чем с ним поговорить.
* * *
- Входи, Мезенцев.
Ленька закрыл за собой дверь и встал напротив стола завуча.
Этот кабинет Ленька терпеть не мог. Появление в нем обычно не сулило ничего хорошего.
Антонина Егоровна сидела за столом и пристально смотрела на пятиклассника.
- Ну, что, Мезенцев? Как ты объяснишь все происходящее?
Ленька молчал.
- Я, кажется, спросила, Мезенцев. Отвечай на вопрос.
- А что отвечать?
- Зачем ты придумал эту игру в волшебника. Ты понимаешь, что натворил? В школе царит самый настоящий бардак.
- Я ничего не придумывал, Антонина Егоровна.
- Да? А вот твои товарищи говорят, что это твои фантазии?
- Это не фантазии, Антонина Егоровна.
- Ты хочешь сказать, что существует настоящий волшебник, который исполняет желания?
Ленька кивнул.
Антонина Егоровна ухмыльнулась.
- Ну и скажи мне, Мезенцев, что ты у него попросил?
Ленька посмотрел на завуча.
- Этого нельзя говорить. Заветную мечту рассказывать нельзя. Иначе ее предашь, и она не сбудется.
- И ты в это веришь? - Антонину Егоровну злило поведение пятиклассника.
Ленька снова кивнул.
- А вот твои товарищи рассказали о своих мечтах. Свирская, например, хочет стать знаменитой актрисой, Геленин - богатым, а Рудаков - героем. Ты знал об этом?
- Теперь знаю, - Ленька насупился и стал смотреть на носки ботинок.
- Леонид, ты же умный мальчик. Физикой увлекаешься, как ты можешь верить во всякую, - здесь Антонина Егоровна хотела сказать "чушь", но осеклась, - дребедень?
Ленька пожал плечами.
- Я просто верю. И все. И знаю, что прав.
- А я значит не права. Так получается?
- Угу.
- Что?!! - Антонина Егоровна побагровела. - Слышал бы тебя твой отец.
- Он все знает. Я ему вчера рассказал.
Антонина Егоровна схватилась за голову.
- И что он сказал тебе?
- Он мне верит.
- Все, Мезенцев, с меня довольно. Ступай. Раз тебе больше по душе какие-то вымышленные волшебники, то будем рассматривать вопрос о твоем исключении из рядов нашей пионерской дружины.
Ленька поднял глаза на завуча. Глаза его полыхали.
- Ну и исключайте, - он повернулся и вышел из кабинета, не закрыв дверь.
Вслед ему донеслось "Мезенцев, стой!", но он даже не обернулся. Он бежал по коридору к выходу из школы, плакал и шептал: "Предатели!"
* * *
Линейки не было. С урока математики Леньку вызвали в комнату старшей пионерской вожатой. Его и Лику - звеньевую. Там, в полной тишине, в присутствии завуча старшая пионервожатая приказала Лике снять с Леньки галстук.
Когда Лика развязывала узел, ее руки дрожали. Губы тоже. Ленька воспринимал все спокойно. Как будто и не с ним это происходило. Антонина Егоровна удовлетворенно приняла галстук из рук старшей пионервожатой и вышла из кабинета. На выходе хмыкнула себе что-то под нос, но никто не расслышал что именно.
Лика, готовая расплакаться еще до экзекуции, вылетела из комнаты, хлопнув дверью. Ленька вышел спокойно. В рекреации он подошел к окну, сел на подоконник и стал насвистывать любимую песенку.
За этим занятием его и застал Вениамин Федорович. У него не было урока, и он знал о том, что должно было произойти. Первым его порывом было прийти в комнату старшей пионервожатой и помешать расправе, но потом. Потом он просто чуть задержался в физическом кабинете. И теперь, увидев Леньку, сидящего на подоконнике и смотрящего в окно, он подошел неслышно, потрепал его кудри и сказал: "Ну, что ж. Еще не Джордано Бруно, но уже и не Галилей". Ленька лишь улыбнулся. Вениамин Федорович понял, что сейчас он лишний и пошел по своим делам.
* * *
"...Обратно в пионеры меня попытались принять буквально через месяц, поскольку защищать честь района на областной олимпиаде по физике кроме меня было некому. Сами понимаете: в те времена "непионер" и победитель олимпиады - это как гений и злодейство, две вещи несовместные.
В пионеры я вступать отказался, обида оставалась слишком сильной. Случился очередной скандал. В итоге отца выгнали из райкома комсомола, но как оказалось позже - все эти события пошли нашей семье только на пользу.
Через полтора года началась перестройка, все закружилось-завертелось. В самом начале девяностых отец стоял во главе демократической оппозиции края и, в конце концов, занял кресло губернатора. Я, правда, к тому времени уехал в Москву, поступил в университет... ну а дальше, моя биография хорошо известна всему миру. Так что не будем об этом".
Старик откинулся в кресле и с явным удовольствием затянулся трубкой. По его виду нельзя было даже предположить, что в эти дни он отмечал 90-летний юбилей: крепкий, атлетично сложенный мужчина, с густой шевелюрой седых волос. И голос совсем не стариковский: напротив, молодой, напористый с лукавыми интонациями.
- Молодой человек, надеюсь, что ответил на все ваши вопросы. Простите старика, но я немного устал. Сегодня еще столько суеты. Юбилей! Терпеть не могу эти хлопоты, хотя не скрою, что приятно. Давайте потихоньку закругляться.
- Да-да, конечно. Просто хотелось бы узнать, что стало с вашими друзьями детства. Они получили, что просили?
Леонид Сергеевич чуть задумался.
- Как сказать. Во всяком случае, все желания были выполнены. Игорь мечтал стать героем. Им и стал. Перед самым выпускным вечером он спас из горящего дома ребенка. Успел вытолкнуть девочку, а самого балкой придавило. Школу назвали его именем. Лика Свирская стала актрисой. Всю жизнь играла в нашем областном драматическом театре. Главные роли, правда, обходили ее стороной, но она не жаловалась. Женя хотел стать богатым и стал. Он много работал. Организовал фирму. Но здоровье подвело. Умер от инфаркта совсем молодым - сорока не было.
Я много размышлял о судьбе друзей. Вроде как волшебник и исполнил их желания, но вот только...
Здесь профессор Мезенцев замолчал.
- Леонид Сергеевич, а если не секрет, о чем попросили вы?
- Никакого секрета, - улыбнулся профессор, протянул руку к журнальному столику, взял журнал, на обложке которого был напечатан его портрет. - Видите заголовок: "Человек, изменивший мир". Я очень этого хотел. И у меня получилось. Хочется верить, что получилось.
- Профессор, вы говорите так, будто волшебник действительно был. Вы же сами говорили, что придумали вчетвером розыгрыш. Как же тогда...
- Может, розыгрыш, а может, и нет. Каждый сам выбирает во что ему верить и что в связи с этим делать.
Поймите, молодой человек, просить об исполнении мечты нетрудно. Сложнее заставить себя поверить, что мечта сбудется и не предать эту веру. Особенно в детстве, когда все вокруг считают твои жизненные принципы, в которые свято веришь, лишь ребячьей забавой. Но я всегда верил: если не переставать улыбаться вселенной, то рано или поздно она ответит на твою улыбку.
Ну, так как, молодой человек? Если хотите попробовать, тогда я вас могу познакомить с волшебником.
|
|