Tulli (Карен Агамирзоев)
МОЛЧАНИЕ … СКВОЗЬ ПРИЦЕЛ
…наконец старенький ЛАЗ свернул с пыльной карельской дороги вправо и остановился на просторной площадке перед небольшой сопочкой. Это Кис-Кис. Никто не знает, что это означает. Три года здесь, перед Ухтой, на болотах Кис-кис, стоял Карельский фронт. Сейчас на этой сопочке, тоже под названием Кис-Кис, создан мемориал памяти. Сегодня здесь проходит праздник, посвященный годовщине освобождения Карелии от немецко-финских войск.
Пожилые ветераны, утомленные долгой и пыльной дорогой стали степенно выходить из автобуса. С высокой ступеньки ЛАЗа помогали им спускаться местные поисковики и провожали к месту митинга. Иван Семенович, с палочкой, но еще крепкий старик, с удовольствием прошел в тень густой рябины, где ему предложили присесть и выпить минеральной воды. Огляделся … Ветеранов ожидала трехчасовая программа: митинг, небольшой военно-исторический фестиваль, фронтовые сто грамм. Людей собралось много: пограничники с полевой кухней, поисковики, гости из Костомукши и Калевалы, отдельной группкой в яркой одежде ветераны войны из Финляндии.
… давно завершился митинг. Говорили о том, что война давно закончилась. Да, её уроки надо помнить, но прошло 60 лет и два народа еще крепче стали дружить и сотрудничать. Порадовали красивым спектаклем по реконструкции боя за сопочку парни из военно-исторического клуба. Имитационные взрывы, сухое щелканье холостых патронов, громкое «ура», стремительный захват финских позиций, допрос финского солдата нашим политруком. Сейчас все участники стоят и сидят за неплохо нарытыми столами, привезенными, видимо пограничниками из своей столовой. Ветераны преимущественной сидят. Эх, не держат долго слабые стариковские ноги. Иван Семенович огляделся. Солдаты раздавали кашу из полевой кухни. Ветераны-фронтовики стали затягивать фронтовые песни. Недалеко от столов расположилась группа русских ветеранов, которые громко вспоминали особенно запомнившиеся эпизоды прошлых боев. Старики уже выпили по паре глотков из пластмассовых стаканчиков и одобрительно посматривали в сторону финских ветеранов. На правом краю стола, где собрались финские ветераны, тоже стало шумно: пожилые люди расслабились, голоса стали звонче, на короткое время забылись болячки и тревоги. Для них это тоже праздник. Ведь после этого дня, в далеком 1944-м году, финны повернули оружие против немецких войск. Иван Семенович тоже воевал в этих местах и невольно окунулся в воспоминания.
Из задумчивости Ивана Семеновича вывело нарастающее чувство тревоги. Это чувство было очень знакомо старому снайперу. Чувство, когда на тебя смотрят, а значит ты обнаружен. Остро кольнуло сердце. -Не может быть! На него смотрел высокий старик со стороны финской части стола. Иван Семенович мгновенно узнал эти глаза, хотя сейчас их обрамляли очки с толстыми линзами. -Как он постарел, этот финский снайпер. А такой же худой, как и тогда ...
… январь 1940 года. Финляндия. Дорога на Раате. Уже третью неделю идет разгром советской 44-й стрелковой дивизии, которая шла в Суомуссалми на выручку нашим окруженным полкам. Но не дошла. Длинную, в десять километров колонну, расчленили на отдельные отряды, которые в сильнейшие морозы превратились в слабые очаги сопротивления. Финские лыжники неожиданно появлялись ночью, расстреливали греющихся у костров красноармейцев, поджигали холодные коробки танков, и также неожиданно ускользали в темноте леса. Красноармеец Иван Подколюжный, родом из Житомира, уже третий день выслеживал финского снайпера, который уложил четырех командиров и десяток голодных и замерзших солдат. Это была нора в глубоком сугробе. Валенок не было. Ноги Иван обмотал двумя шинелями. Командир-пограничник, взявший на себя командование их отрезанной группой, вчера дал ему новенький командирский овчинный тулуп и поставил задачу ликвидировать надоевшего финского снайпера. Все равно было очень холодно. Но Иван ни за что не оставит свой пост и своего финна. Финн выходил на охоту всего на три часа в светлое время суток, и играл, словно издеваясь над Иваном.. Несколько раз Иван его уже видел сквозь линзы оптического прицела, но поймать в перекрестие не удавалось. Вот и сегодня, как только начало светать, Иван прильнул к окуляру, выискивая скрытую позицию врага. Совсем стало светло. Не видя финна, Иван медленно изучал каждый сугроб, надеясь на удачу. Вдруг что-то произошло. Сильно кольнуло в сердце. Стала нарастать волна тревоги, которая поднималась из груди. Рука сама сжала цевье, замерзшая резина прицела больно вдавилась в надбровную дугу.
–Он! Сквозь линзы на Ивана смотрел и целился финский снайпер. Длинное худое лицо в шапке-ушанке, серые глаза, рукавицы, легкий пар изо рта. Голова работала исправно. -Жми на курок, финн твой. Но выстрела не было. Не мороз, а какое-то необъяснимое оцепенение сковало Ивана. Ему показалось, что финн улыбнулся. Иван виновато моргнул заиндевевшими ресницами и снова вгляделся в окуляр. Белые сугробы, но финна уже не было ... - Почему он не стрелял?
… Пекка Юнтунен довольно откатился в заранее подготовленный блиндаж. -На сегодня хватит. Уже третий день он играет с молодым и совершенно неопытным русским красноармейцем, который, по всей видимости, считает себя снайпером. Ярость к захватчиками, бессовестно вторгнувшимся в страну Суоми, на втором месяце войны у Пекки уже прошла. По какой причине - Пекка не знал. Его родное Суомуссалми лежало в руинах после того, как его сожгли сами жители перед вторжением русских. Он, молодой и уже достаточно опытный охотник, стрелявший белке в глаз, уже положил ни один десяток «рюсси» из своего охотничьего карабина «Саку» с оптическим прицелом. Для него эти замерзшие солдатики, бестолково бродячие в своих на фоне белого снега в своих чудных остроконечных шапках с красными звездами, были легкой добычей. Это был его счет захватчикам. Но вот уже три дня, как Пекка обнаружил русского снайпера, который еще не убил ни одного финна. Пекка догадывался, что русский выслеживает его, Пекку. Несколько раз у Пекки была возможность нажать на курок, и раз и навсегда покончить с этим бестолковым русским с черными блестящими глазами и мальчишескими усиками. Но что-то Пеку останавливало. Что – Пекка не знал. Специально вспоминал о видах сожженной родной деревни. Раньше это помогало, но сейчас злости на русского мальчишку не было. Через три дня в ходе ночного налета летучий отряд финских лыжников уничтожил русский «котел» и рассеял окруженных на дороге красноармейцев. Разрозненные группы раненных и обмороженных «рюсси», увязая в глубоком снегу, скрылись в ночном лесу …
… жаркий и влажный август 1944 года. По всему Карельскому фронту уже второй месяц идет мощное наступление Красной Армии, которая кое-где уже вышла на государственную границу с Финляндией. Гвардии сержант Иван Семенович Подколюжный во главе отделения снайперов штаба стрелкового полка выполнял особое задание командования: шла охота за высшими и старшими офицерами германского вермахта и дивизии СС «Норд», части которой с боями откатывались к финской границе. У врага шла полная неразбериха. Вот и сейчас, разместив свое отделение по заранее подготовленным ячейкам, сержант Подколюжный в окуляр снайперской винтовки увидел, что этот участок обороняет не немецкая часть СС, а потрепанное в боях какое-то финское подразделение. Подколюжный несколько раз ловил в перекрестие прицела финских солдатиков в серой форме. Стояла задача хорошенько изучить позиции врага, и Подколюжный не давал команду на открытие огня. Что-то заставило его вернуть мелькнувшее в окуляре изображение сидячего финского солдата. -Сидит себе, дурень, не зная, что уже смерть его дышит в спину. Словно услышав мысли Подколюжного, долговязый финн стал поворачивать голову в сторону советских окопов. Их взгляды встретились. Подколюжного ожгло, как попаданием раскаленного осколка в сердце. –Он! Он. Пятый год в голове сержанта Подколюжного ночью всплывал один и тот же сон: улыбающийся финн в шапке-ушанке, серые глаза. Пятый год не мог простить себе Подколюжный, что не смог снять финского снайпера, который три самых запоминающихся дня в той «зимней» войне играл с ним как кошка с мышкой. Всех его родных из занятого Житомира немцы угнали на работы в Германию. Это за них воевал и вел счет убитым врагам сержант Иван Семенович Подколюжный. -Жми на курок, финн твой. Но палец не слушался. Подколюжный понял, что он никогда не сможет выстрелить в этого финна. Финн улыбнулся знакомой улыбкой. Взял в руки снайперскую винтовку, и медленно спустился с бруствера. Долговязый финн давно уже скрылся из видоискателя прицела, а сержант Подколюжный продолжал крепко сжимать цевье винтовки. Почувствовав боль от врезавшегося в надбровную дугу прицела, Подколюжный в изнеможении отпустил винтовку ...
… старый долговязый финн с лысой головой смотрел на Ивана Семеновича спокойными серыми глазами, как тогда в смертельном январе 1940-го года. Вот финн чуть заметно улыбнулся. Ему показалось, что в перекрестии оптического прицела его старого охотничьего карабина он снова и снова видит молодого русского снайпера с черными, как бусинки, глазами. Да, эти русские, вторглись на его Родину, оккупировали его родное Суомуссалми, не успевших эвакуироваться жителей, в том числе и многих родственников Пеки Юнтунена, интернировали в трудовые лагеря в Карелии. Против этих русских он воевал полных три года. Ему казалось, что с этим русским он уже виделся во второй раз в конце войны. Но не было у Пекки злости и ненависти к врагу. Ему приятно было видеть этого русского старика с черными глазами.
Черные глаза гвардии сержанта в отставке Подколюжного встретились с серыми выцветшими глазами в толстых линзах очков бывшего финского капрала Пеки Юнтунена. - Почему он не стрелял? Вопрос бился в голове, как молоточек высокого давления, которым в последние годы страдал Иван Семенович.
В ответ Пекка снова улыбнулся …
…Комфортабельный финский автобус давно увез в город финских ветеранов и туристов, а старенький ЛАЗ никак не мог завестись. Пошел дождь, и десяток стариков – участников войны укрылись в пропыленном салоне автобуса. Иван Семенович снова и снова задавал финну через оптический прицел снайперской винтовки один и тот же вопрос. Пека снова улыбнулся … В сердце Ивана Семеновича знакомо резануло …
Ноябрь 2005 г.
|
|