Тиран поставил город на колени,
Ночами раздавался тяжкий стон,
Бродили люди серые, как тени,
Гудел уныло погребальный звон.
И Александр видя эти муки,
Людей разбитых им, его грозой,
Лишь улыбался, потирая руки
И тихо приговаривал: «Фер, мой».
Пред ним носились тысячи видений,
Всех тех, кого он приказал убить:
Простые смертные, патриций, гений –
Он рвал, шутя их жизненную нить.
Не знает сердце каменное жалость,
Он мать свою убил бы как Нерон.
Светить убийце солнце отказалось,
Но он глотал все жертвы как питон.
В театре Александр был однажды,
Пришел послушать Еврипида стих
Ему внимали все и зритель каждый
О детях беспокоился своих.
Герои вышли на подмостки сцены,
Сейчас играть на лезвии ножа:
Боялись все минутной перемены
«Великого и мудрого вождя».
Но все же не поддавшись власти страха,
Актеры показали боль людей:
Заплакала о муже Андромаха,
Гекуба потеряла всех детей.
Стенанья раздавались очень живо,
Мольбы к богам сточили бы гранит.
Стих лился медленно, легко, красиво
Река так величавая бежит.
И вдруг на самом пике представленья
Тиран поднялся и покинул зал.
От ужаса нашло оцепененье
И каждый в этот миг затрепетал.
Сочувствовали все судьбе поэта,
Но тут тиран такую весть принес:
«Не вынес я трагичного сюжета,
Ушел, чтоб скрыть потоки горьких слез».
|
|