Посвящается Андрею Валентиновичу Федорову.
12.09
Огонь. Маленький при своем появлении, но уже властный и глотающий всё, что может заглотить, набирающий силу, пожирающий все больше и больше дров, огонь. Люди по-своему походят на него.
Костёр набирал силу, языки пламени резвились все выше и выше, тьма, окружавшая все вокруг, отступала к краям поляны и пряталась за деревья. В небе сверкали звезды, туда же взлетали искры от костра, полностью набравшего силу.
Костёр покрасил лица в красный цвет, было жарко, и я, чуть отодвинувшись от костра, осмотрелся вокруг. Прямо переда мной, через костёр, сидел наш БЖД-ник, физик и проводник турслётов, наш учитель, играл на гитаре и пел «Осень» ДДТ, а сидевшие вокруг костра одноклассники подпевали. Я тоже хотел подпевать, но молчал...
Я бы хотел, чтобы так продолжалось вечно: турслёты, песни, гитара, гудевшие от дня сплошной беготни ноги, греющиеся у костра, его голос; может быть это и глупо, но считаю его лучшим учителем нашей школы. Он ведет не ради программы, часов, и тому подобного, а ради того, чтобы научить нас. Физике или способности выживать не важно, главное не на бумаге, а в реальности. Как он говорит: «Ты должен уметь выжить, а знать физику, тем более».
Утро. Погасший костёр; я смотрел на место, где вчера бушевало пламя, там была одна зола. Рано или поздно все кончается. Огонь потухает, остаются лишь угли и зола, а огня, сказки языков пламени, звона гитары, звука голосов как-будьто не было. Осталась одна зола.
20.01
Смерть. Я видел её своими глазами. Успокаивающую лица, делающею их спокойными и отрешенными. Смерть. Я смотрел и смотрел на его лицо, на аккуратно зачесанные волосы, выглаженный костюм, красиво завязанный галстук. Вокруг стояло безмолвие, застывшие люди, которые все смотрели, смотрели на это лицо, на тело, с которым их что-то связывало. Я не мог оторваться, поверить, что он сейчас не откроет глаза, не посмотрит удивленным взглядом на собравшихся и не скажет: «Люди, вам что?»
И я вспомнил, как он пел, тогда на турслёте, я думал, что это будет продолжаться вечно. Я думал, что это случается с кем-нибудь другим; не с ним, не с тем, кого я знаю. Не с моим учителем физики. С кем угодно только не с ним. Нет...
Пустота и холод сияют в голове. Ни единой мысли, ничего, кроме: «Этого не может быть». Я не могу представить школу без него, не знаю как это.
Я смотрел и смотрел на его лицо, вспоминал его уроки, жесты, движения, речь, голос, глаза и улыбку, и понял этого всего больше нет. Нет!!! Нет... и первая слеза потихоньку поползла по щеке...
Потом было много слез, когда мы, кто захотел проводить его в последний путь, пришли на кладбище. Был мороз, на все сняли шапки; гроб, я ненавижу это слово, стал медленно опускаться в могилу. Медленно, медленно, а я не верю, что его нет. Нет в школе. Все. Нет БЖД; нет физики; нет турслётов. Слезы не кончались. Я не мог надеть шапку, хотя все их уже надели.
Звук. Ужасный звук падающей на гроб земли, в могилу и звук плача. Кто-то сказал мне: «Надень шапку, простудишься», - я не смог. Все. Ничего нет. Осталось только пустота и страх, страх перед будущим. Страх смерти. И больше ничего. НИЧЕГО...
24.01.
БЖД. Первое БЖД с новой учительницей. Конечно, все здорово, только вот в чем дело, все, что раньше давалось из опыта, теперь дается из книг. Практика заменилось зубрежкой. Турслёты будут продолжаться, но таких пунктов, как постройка шалаша, разжигание костра одной спичкой и прочего не будет, закончилось сидение у костра, нет его песен и голоса. Все другое. Совсем. Невозможно сравнивать.
Впрочем, многим все равно. Они, как жили, так и будут жить. Его смерть их не коснулась. Они говорят: «Незаменимых не бывает». Врёте. Бывает. Сейчас, никто не заменит его. Никто. Зола, кругом одна зола.
Костёр прогорел и погас. Осталась одна зола...
|
|