Цветущий луг в предутренней ночи,
Покрытый миллионами ромашек,
И птица одинокая кричит,
И, пролетая, крыльями не машет,
А молча и таинственно скользит,
И пропадает в пропастях тумана,
Где чмокают, проснувшись, караси,
К которым мы окажемся гуманны,
Поскольку перьевые поплавки
(гусям наш гуманизм неинтересен)
Не шелохнутся, клёву вопреки,
Который должен быть субботен и воскресен…
Наверно в понедельник будет клёв,
Но нас на нём – увы – уже не будет:
Будильника наследственного рёв
Причины в нас – к последствиям побудит.
И мы сорвёмся с места и - в карьер
(в карьере мы работаем на кране),
Зиять оставив дряхлый шифоньер,
Сиять оставив электроны – на экране
Цветного телевизора, который
Предскажет нам рыбацкую погоду,
Точнее, чем любимый свиток торы
Обозначает даты «казней» и «исходов».
И снова мы в предутренней ночи,
Покрыты миллионом злобных мошек,
Скрипя зубами, оглушительно молчим,
Поскольку говорить уже не можем
Такая тишь… Сейчас начнётся клёв,
И слышен только крик болотной выпи,
От предвкушенья не хватает слов:
«Погода шепчет: Займи, но выпей!»
|
|