Вступление.
Карета стучала по мостовой --- луна освещала впереди дорогу. Тот, кто в ней сидел поминутно выглядывал из кареты, словно проверяя, сколько еще осталось. Стояла потрясающая весенняя благодать, тишина замерла в воздухе, и так и повисла. Кучер то и дело погонял лошадь, пассажир явно куда-то очень торопилась. Но вот на горизонте показалось строение в готическом стиле и женщина, сидевшая в карете с облегчением вздохнула, словно с ее сердца упала тяжесть.
Опишем же ту, которая сидела в карете. Это молодая женщина, лицо ее покрыто вуалью, потому про черты ее трудно судить, но скорее всего, это привлекательная особа - из-под вуали проглядываются тонкие губы, изогнутой формы, как лук Амура, и крупный немного выдающийся подбородок. Из-под чепца выбиваются тяжелые черные пряди, низпадающие на круглые плотные плечи, затянутые в обыкновенную черную шерстяную ткань. Руки лежат на коленях и в беспокойстве теребят четки. Женщина явно находится в крайнем беспокойстве, это выдает и постоянные, тревожные взгляды, которые она бросает из окна кареты, и нервно дрожащие руки. Услышав голос кучера о том, что уже почти приехали, она надвинула ниже на лицо вуаль, спрятала выбившиеся черные пряди волос под чепец. Со стороны может показаться, что она всеми силами пытается скрыть свою внешность, чтобы ее не узнали. Закончив все эти приготовления, она устало потянулась в карете, и тяжело вздохнула. Наверное, она уже давно в дороге.
Наконец карета резко затормозила, и кучер спрыгнул с козел. Женщина приподняла край вуали и выглянула наружу. Кучер открыл ей дверь, и она, опасливо оглядываясь, спустилась с кареты. Сзади на нее кто-то посветил, и она резко обернулась на свет:
---- Проследуйте за мной, госпожа. Я вас проведу,---- послышался скрипучий старческий голос.
Госпожа отправилась за старухой, позвавшей ее. Вскоре она оказалась внутри здания, о котором уже говорилось до этого. В комнате стояла темнота и всюду горели свечи. По краям стен стояли деревянные скамьи, на стенах висели кресты, всюду было накурено благовониями. Старуха отодвинула один, самый крупный крест, и за ним оказалась маленькая дверца. Открыв засов, она прошептала:
--- Вам сюда, госпожа, матушка-настоятельница ждет вас.
Женщина вошла внутрь, а старуха осталась со свечой за дверью. Снаружи оказалась маленькая комната с голыми каменными стенами, с которых свешивались ветвистые канделябры, подобно рогам каких-то диковинных зверей. В углу комнаты стоял небольшой рабочий столик, заваленный пожелтевшей бумагой, какими-то документами, на столе тоже стоял подсвечник и лежало множество самых разнообразных по величине и форме четок. Вокруг стола стояли маленькие деревянные стульчики. Молодая женщина подошла к столу и в нерешительности остановилась перед маленькой древней старушкой, сидевшей на одном из стульев.
--- Иди сюда, дитя. Я плохо тебя вижу. Не бойся подойти, я благословлю тебя и напутствую в тяжелый путь,--- этот неприятный старческий скрежет напоминал голос женщины, которая провела сюда молодую даму, однако был гораздо грубее, как будто указывая на высший сан.
Этот голос звучал очень странно здесь, в этой грязной заброшенной комнате. Но девушка повиновалась ему и подошла ближе, все еще не снимая вуали.
--- Садись рядом, дитя. Вот стул,--- снова проскрипела старуха.
Когда ее просьба была выполнена, она протянула свои длинные худые руки, напоминающие плетни, к даме и стала ее ощупывать за плечи. Почувствовав, как ее грстья тяжело вздохнула, она убрала руки и заметила:
--- Ты ли это, Франсуаза? Я плохо видеть стала и потому с трудом тебя узнаю. Ты ли это, дитя мое?
Получив утвердительный ответ, старуха продолжила:
--- Ты удивлена, что тебя опять вызвали в монастырь Дю Трезор? Да? --- ее лицо исказилось от неприятной усмешки.--- Ну говори, удивлена? Не ожидала? --- уже нетерпеливо проворчала старуха.
Снова получив утвердительный ответ, она скривилась в улыбке в очередной раз и, понизив голос, сказала:
--- Сейчас все объясню, дорогая. На самом деле здесь кроется одна тайна, я тебе ее расскажу. Ведь я тебя затем и вызвала, так?
Старуха порылась в ящиках и достала какую-то пожелтевшую старую тетрадь в кожаном переплете, сухонькие старческие пальцы, словно щупальца, сжали кожаный корешок. Франсуаза с удивлением взглянула на мать-настоятельницу и спросила тихим голосом:
--- Что это, матушка? Чья это тетрадь?
--- Твоей матери, моя дорогая,--- с ухмылкой ответила старуха,--- твоей матери.
--- Но я не помню своей матери, и вам это прекрасно известно. Я выросла и воспиталась в Дю Трезоре, и у вас никогда не было от меня тайн.Мне было пять лет, когда она умерла. Почему вы от меня скрывали это?
--- Но я делала это не по своему желанию. Твоя покойная матушка пожелала, чтобы этот дневник был вручен тебе в день твоего восемнадцатилетия, и не днем раньше. Это было ее последнее желание,--- заметив еще большее изумление на лице Франсуазы, старуха продолжила.--- Я вижу, тебе не терпится узнать, в чем же кроется тайна твоего рождения и кто твоя мать. Должна сразу сказать, что этот дневник тебе все объяснит. Это ее дневник, но прежде чем я тебе его дам, я сделаю небольшое вступление. Видишь ли, женщина, которая оказалась настолько добра, что заботилась о тебе последние два года и давала тебе средства к существования, не твоя настоящая мать, как ты знаешь... Маркиза де Мариссо относилась к тебе как к родной дочери, а ты почитали ее и уважали как родную мать. Очень достойно с твоей стороны. Она заменила тебе мать. Но настоящую твою мать звали Катрина де Равель, это сестра маркизы де Мариссо. Теперь ты понимаешь, что настоящее имя маркизы вовсе не де Мариссо. Ее зовут Атенаис де Равель. Ты найдешь все ответы в этом дневнике, он прояснит все загадки.
--- Что вы говорите? Как такое может быть? Вы имеете в виду, что маркиза де Мариссо --- моя родная тетя? А знает ли она об этом?
--- Она знает, она посвящена в эту тайну. Теперь возьми эту книжицу и храни ее, носи всегда с собой. Это писала твоя мать, и завещала ее тебе. Это все, что она оставила тебе после своей смерти, все свое богатство, --- с этими словами настоятельница вложила книжицу в руки своей собеседнице и шаркающими шагами удалилась из комнаты.
Некоторое время маркиза стояла в недоумении, не совсем понимая, что с ней произошло. В раздумии она села на деревянный стул и, опершись локтями о стол, глубоко задумалась. Никогда она не думала, что узнает имя своей матери, и уж тем более, не могла себе представить, что женщина, воспитавшая ее, и спасшая ее от нищеты и прозябания, окажется ее родственницей. Столько удивительного она сегодня узнала, что голова шла кругом. Что же теперь делать? Возвращаться к тете и с радостью объявить ей, что она все знает, а может... а может, навсегда остаться в этом монастыре и принять подстриг в монахини. Но зачем? Здесь она найдет лишь уединение и вечный покой, забвение, как в могиле, а не решение проблемы. Взгляд девушки упал на тетрадь в кожаном переплете. На обложке было написано: "Катрина де Равель. От ноября 1756 года"
Маркиза передвинула ближе свечи и открыла тетрадь --- желтые страницы пахнули на нее своей ветхостью и запыленностью. Листы были исписаны вдоль и поперек уже знакомым почерком. На первой странице обозначена дата: "1777 год, 28 число ноября" И дальше идет сам текст:
"Я, урожденная Катрина де Равель, буду вести этот дневник не для себя и не для кого другого, а лишь для своей дочери. Пусть в день своего восемнадцатилетия она откроет сей дневник и прочитает про все горести, выпавшие на мою долю. Моя жизнь была полна страданий, но моя душа закалена и готова к новым мучениям. Слава Богу, все самое ужасное уже прошло, впереди меня ждет мирный покой в монастырских стенах. Наконец, после пятнадцати лет страданий я обрету мир.
Сейчас мне уже тридцать лет. Я напишу этот дневник о своей жизни. Не могу похвастаться богатством и разнообразием событий, выпадших на мою долю, однако у меня есть, что написать, потому что душа моя полна впечатлений и эмоций, которые будут описаны в этом дневнике. Я начну свой рассказ с самого начала - с моего детства.
О, спокойная жизнь, полная скучной рутины и повседневности деревенского быта! Какое у меня было детство! Я --- лишь пропавшая, убитая горем женщина, во мне еще теплится искорка жизни благодаря милости добрых монахинь --- могут ли они оставить в беде заблудшую душу? Но я продолжаю.
Я жила в Пуатье, в нашем родовом поместье Шато де Равель, с моей матерью, урожденной Анной де Равель, и старшей сестрой Атенаис. Каким ангелом была моя сестренка в свои восемь лет! Мне тогда было пять лет, и я души в ней не чаяла. Она была вылитой копией матери - круглое личико с пухлыми щечками, огромными голубыми глазами, окаймленными длинными пушистыми ресницами, густые брови, однако такие же светлые, как и золотистые локоны, падавшие на плечи и спину. Она знала, что красивее ее нет никого на целом свете, и пользовалась своей привлекательностью уже в столь юном возрасте. Атенаис заигрывала со всеми - мальчишками, жившими в соседней деревни, со старым сторожем Жозефом и мсье Арманом, который часто навещал нашу матушку. Но мсье Арман был не один, кто приходил к матушке в гости. Она пользовалась большой популярностью у мужчин --- какая красавица она была! Вот и Атенаис пошла в нее. Я была полной противоположностью резвой шалунье Атенаис - тихая, задумчивая, всегда мечтавшая о чем-то несбыточном, я бродила по вересковым полям и рисовала себе в воображении жизнь, полную тихого мирного счастья и спокойствия, жизнь среди полей и лесов, на природе, вместе с любимым человеком. Так романтично - фантазия в стиле Жан-Жака Руссо. Меня никто не понимал, я была дикой девочкой и меня страшилась даже родная мать - она говорила, что я не ее дитя, что меня ей подбросили цыгане. Правда ли это? А может и так. Я не видела своего отца, я не знала его имени. Да, я была очень некрасива, скорее даже, уродлива - вся какая-то черная и загорелая, как только что вытащили из-под земли, глаза тоже черные, словно два маленьких уголька и волосы - смоль. Кроме того, в отличие от Атенаис, я была ужасно худым ребенком, просто костлявой. Атенаис была довольно полной и розовощекой, здоровой девочкой. Мать ее баловала и в те редкие дни, когда ездила в близлежащий город, покупала ей сладости и игрушки, а я получала лишь оплеухи и едкие замечания со стороны мсье Армана. Она запирала мою дверь на засов, а сама шла вниз с мсье Арманом, Атенаис всегда была с ними. Я же билась в истерике в своей комнате, стучала кулачками по двери, кричала, чтобы меня выпустили. Это ни на кого не производило особого впечатления. Наконец, устав от долгой борьбы и слез, я без сил падала на кровать и засыпала тяжелым глубоким сном, пока не приходила моя мать и не отпирала дверь, отделявшую меня от внешнего мира.
Мсье Арман был красивый мужчина, старше матери лет на десять. Его лицо с не очень правильными, но удивительно выразительными чертами и сейчас стоит у меня перед глазами – смуглое, я бы сказала, даже немного грубоватое, словно высеченное из камня, его лицо всегда было покрыто щетиной. Скулы резко выделяются, широкий лоб и впалые щеки, большие немного выпуклые глаза, светло-карие с блистающими в них яркими искорками, пухлые розовые губы. Но он был очень красив и, как мне теперь кажется, очень любил мать. Насколько мне тогда казалось, меня он ненавидел и советывал матери наказывать меня за буйный непокорный нрав.
Однажды, в один из таких вечеров, он сидел с матерью как всегда внизу в гостиной, как вдруг я услышала крики матери и его голос, звучавший на повышенных тонах. Атенаис не было дома, она была в городе с нашей экономкой, а я с ужасом притаилась у себя в комнате, сжавшись в комочек на кровати. Мне казалось, что вот еще минута, и в комнату ворвется разъяренный мсье Арман с ножом в руке и зарежет меня. Из гостиной, находившейся прямо подо мной, слышались крики, горестные стенания и плач моей матери. Они явно сильно ругались.
Минут на пятнадцать все затихло, я слышала биение собственного сердца. И я слышала, как мать громко рыдает, постоянно повторяя одни и те же слова:
--- О, Арман, Арман... Что ты натворил?! Что ты с нами сделал?
Мать плакала громко, навзрыд, все время восклицая и посылая проклятия на мсье Армана. Я испугалась, так как мне в голову пришла мысль, что, возможно, он побил мать и вот теперь она плачет, и некому пожалеть ее. Во мне проснулись дочерние чувства. Я тихо позвала:
--- Мама... мама... Иди ко мне, выпусти меня.
Стенания внизу прекратились, и снова наступила мертвая тишина.Через некоторое время я услышала, как Арман нервно ходит быстрыми шагами по гостиной, громко ругаясь и восклицая ужасные вещи, касавшиеся поведения моей матери. Я застонала от страха и залезла в темный пыльный угол за кроватью. Арман изрыгал проклятия в адрес матери и грозился наказать ее за ее черствость и жестокость, называл ее самой подлой и ничтожной девкой на свете. Я тоже начала громко стенать и рыдать, бить кулаками о стенку. Так как дверь в мою комнату была закрыта, меня никто не слышал. В гостиной падала мебель, дрожал пол от топота ног, билась старинная фарфоровая посуда. Мсье Арман кричал, и его голос дрожал от гнева:
--- Ах ты, развратная девка! Ты сама виновата во всем, сама! Я не убивал твоего ребенка, это сделала ты сама, убила мою плоть и кровь. Так дальше не должно продолжаться, и ты поплатишься за свои грехи!
--- Ты не понимаешь, Арман, ты --- слепой! Твоя гордость и твое самолюбие застелили тебе глаза. Разве не знаешь, что я не хотела второго твоего ребенка на этой земле. Нет ему места здесь, также, как нет места и Катрине... --- эти последние слова она почти прошипела, как змея, но ужалили они меня больнее змеиного укуса. С этого дня я поняла, что я никому не нужна, что я всегда буду одна на целом свете.
--- Нет места и тебе! --- истошно возопил мсье Арман и я услышала сдавленный стон, напоминающий гортанный звук. Поняв, что произошло что-то ужасное, я в ужасе притихла и уставилась на дверь. Хотя я и понимала, что мать меня никогда не любила, мне стало ее очень жалко. Я не знала, что произошло, но уже где-то глубоко в душе, я ее жалела. Безмолвные слезы текли по моему лицу, сопровождающиеся словами: "Мама... Где моя мама... Она меня бросила, и я ее больше никогда не увижу!"
Я услышала, как мать выбежала из гостиной и, громко плача и всхлипывая, побежала вверх по лестнице, Арман побежал вслед за ней, посылая ей вслед проклятия и угрожая наказать. Как последнюю проститутку с улицы. Но неожиданно все оборвалось, мать перестала плакать, я услышала один короткий крик, и затем все затихло…
Дверь с грохотом раскрылась, и на пороге появился мсье Арман. Я похолодела от ужаса --- вид у него был словно он только что увидел привидение --- белое как мел лицо, впавшие и потухшие глаза, синие губы, влажные растрепанные волосы. При виде моего страха, у него жалостливо поджались губы, и он прошептал:
--- Теперь все будет хорошо, Катрина. Ты уйдешь со мной отсюда и я воспитаю тебя лучше, чем это делала твоя мать.
--- Мсье, где она?--- спросила я и сразу почувствовала как взросло звучит мой голос.
На этот вопрос я так и неполучила ответа, хотя больше мне и не пришлось ломать голову над этим вопросом: "А где же она?"
Мсье Арман был действительно очень добр ко мне. Он заботился обо мне, как родной отец. Забегу вперед и скажу, что я получила отличное домашнее образование благодаря специально нанятому учителю. Учиться дальше в школе при монастыре я отказалась --- никогда особой тяги к знаниям у меня не было. Но нисто особенно и ненастаивал на этом. Выяснилось, что кроме моей матери, о которой мне было запрещено даже думать, у мсье Армана водилось множество различных знакомств в самых отдаленных уголках Франции. Среди его подруг были женщины необычайной красоты - и всех их он любил лишь несколько ночей. Я была слишком мала, чтобы в этом разобраться, однако, я сделала для себя одно интересное открытие --- все женщины, чьей красотой он наслаждался, просто обожали и боготворили его. Я знаю, что частенько он занимал у них крупные суммы денег и редко возвращал, потому что он мог получить все, что хотел. Эти признанные красавицы готовы были жертвоваать ради него всем --- деньгами, положением в обществе, своей репутацией. Что же было такого необычайно притягательного в этом суровом лице и грубоватых манерах, холодном пристальном взгляде и небрежной манере одеваться?
Мсье Арман был поклонником всего изящного и прекрасного - его особняк в Париже в районе Марэ был убран роскошно и обставлен со вкусом. К тому же, его любимыми цветами были все оттенки пастельных тонов. Вот почему большинство из тех комнат, которые он регулярно посещал, были убраны именно в этом цвете.
Практически каждый вечер у мсье Армана собиралось множество гостей - высшее общество со всего Парижа. Эти люди приходили к нему часто, и у самого мсье Армана уже успел сформироваться своеобразный кружок, куда входили как раз те женщины, с которыми он делил ночное время, множество приятных обходительных юношей с несколько женственными манерами и многие другие особы, отличавшиеся, по мнению мсье Армана, особой изысканностью вкуса. Его все любили и боготворили, включая даже почтенных, старых дам, мечтавших отдать своих малюток-дочерей замуж за мсье Армана и получить немалую выгоду с того. А их дочери сидели в углу гостиной, выполненной в небесно-лазурном цвете, и томно вздыхали, глядя на мсье Армана нежными влюбленными глазами. Все это было настолько фальшиво и комично, что напоминало манеры жеманниц и напудренных кавалеров времен Реформации. В лице каждого из этих гостей я видела лишь лживую маску добродушия и кокетства, хотя знала, что та часть их души, которая скрыта от людского понимания, оставляет желать лучшего. Все эти сплетни, старания любой ценой добиться расположения мсье Армана или хотя бы на минуту завладеть его вниманием меня выводили из себя. Я с отвращением смотрела, как лебезили перед ним женщины и преклонялись перед его "неоспоримыми достоинствами" мужчины. Естественно, меня мсье Арман представил, как свою очаровательную племянницу из Пуатье. Я никогда не забуду один особенный вечер выхода в свет с мсье Арманом. Он ввел меня в прекрасную комнату, которая вся была украшена искусственными цветами, на полках, тянущихся вдоль стен, стояли прелестные безделушки --- букетики цветов, бонбоньерки, картины, статуэтки, даже фаберже. Вдоль стен тянулись прелестные консоли, поддерживавшие вазы. Это было просто восхитительно! В середине комнаты стояла беседка, полностью оплетенная букетами роз. Из нее вышли три дамы и, заметив мсье Армана, с радостными улыбками приблизились. Мсье Арман галантно поцеловал руку каждой и произнес, как заученный урок:
--- О, мадам Софи, вы чудесны как никогда. Мадлена-Мадлена! Вы сияете как солнце, затмевая своей красотой всех. Ну-ну... Жюли, очаровательное ожерелье. Это то, про которое вы мне рассказывали прошлый раз? Так старик Веллан все-таки согласился на эту сделку? Ну-ну! Я думаю его салон от этого не пострадал. Кстати, Софи, следующий раз будете навещать модистку (кажется, ее мадам Фекано зовут, если не ошибаюсь) передайте ей, что если она не пошьет темно-синее платье для мадемуазель Франсиз к сроку, то не получит денег. Вы знаете, милая моя Жюли, мадемуазель Франсиз собиралась в этом новом темно-синем чуде появиться на следующей премьере Мельяка. Вот увидите, это произведение искусства будет мне стоить кучи денег - это новое слово в моде --- такого еще не было сотворено!
--- О, да... Фекано знает толк в одежде. Я ею восхищаюсь, это великая женщина! --- кокетливо улыбнулась та, которую называли Софи, обнажая крепкие как у лошади зубы.
--- Не просто "знает толк"! Нет, не просто! Она лучшая из лучших парижских мастериц, а Париж --- это серце моды! Вот поверьте мне на слово, я-то знаю, что говорю!
Но вдруг взгляд говорившей дамы упал на меня, и она в восторге воскликнула:
--- О, мсье Арман, что же это за прекрасное дитя! Кто она?
Мадам Софи всплеснула руками и повернулась к остальным дамам, которые тоже восхищенно уставились на меня, как на какое-то невиданное доселе чудо света.
--- Это моя маленькая племянница из Пуатье - Франсиз де Равель. Я ведь только что говорил, что для сейчас шьют то самое синее платье, которое вы видели вчера у Фекано, моя любезная Софи. Не правда ли, она очаровательна? Моя двоюродная сестра не так давно скончалась и оставила мне вот эту девочку на попечение. Теперь я буду заботиться о ней, как родной отец! Бедняжка! Она осталась совсем одна, мне ее так жалко. Моя несчастная многострадальная Констанция скоропастижно скончалась и даже не успела попрощаться с малышкой.
Я была слишком мала, чтобы понять для чего он лгал; однако для того, чтобы понять, что он лгал, я была достаточно взросла. А также мне хватил разума блестяще сыграть свою роль. Я действительно поверила, что я - та самая племянница из Пуатье, у которой скоропастижно скончалась мать и сыграла эту роль. Ведь мсье Арман именно этого от меня и ждал.
Со всех сторон меня окружили женщины в шикарных платьях и тяжелых дргоценностях. Я в нерешительности уткнулась лицом в грудь мсье Армана и притаилась. Чуть позже, взглянув ему в лицо, я прочитала там столько доброты и нежности, что мое сердце наполнилось счастьем, а глаза --- слезами радости. Подумать только! Теперь я была в центре внимания. Столько лет я была никому не нужна и забыта всеми - а теперь я стою среди самых знатных дам Парижа и чувствую себя здесь королевой; на моей шее нить дорогого жемчуга, на тонких пальчиках большие золотые перстни, а платье вышито серебряной нитью. Возможно ли это? А может, это вовсе и не я? Я поворачиваюсь в сторону от дам, и внезапно мой взгляд падает на большое зеркало в человеческий рост, оправленное в хрусталь. В нем я вижу свое отражение. Нет, это не отражение четырнадцатилетней девочки, позабытой всеми, с заплаканными глазами и нерасчесанными, черными как смоль, волосами – это настоящая взрослая девушка, одетая по последней моде и окруженная вниманием и уважением. Я смотрю на себя в зеркало и не могу узнать это отражение. Наверное, это прекрасный сон. Сейчас я проснусь в своей спальне в Пуатье, среди пыльной, старой мебели и нечищенных зеркал. Но нет, я не сплю, это –- явь. «Хватит думать об этом! Раз так со мной произошло, приму все, как есть, и не буду утруждать себя размышлениями. Я не знаю, почему этот мсье Арман так добр ко мне, однако он заботится обо мне, как о родной дочери. Мне больше ничего не надо. Мне так хорошо, как только может быть. Чего мне еще надо?»
Вот вечер закончился – мсье Арман удалился в свои комнаты с мадам Софи. Я сижу в своей опочивальне перед туалетным столиком --- в руках у меня «Новая Элоиза» Руссо (стала бы я читать подобные книги в Шато де Равель?) Три женщины все кружатся вокруг меня не переставая – одна снимает кольца и браслеты, другая умывает лицо, третья расшнуровывает платье. Их широкие юбки шуршат, и, мне кажется, что это снизошли ко мне херувимы, изображенные на потолке моей большой опочивальни, и шуршат своими нежными, как лебяжий пух, крыльями. Закончив туалет, женщины надели на меня сорочку из тончайшего батиста и уложили на огромную кровать с балдахином. Кто-то задул свечу, и вот я уже совсем одна лежу в этой шикарной комнате и удивляюсь тому, как переменчива судьба и что же может ждать меня в будущем.
Я вспоминаю Шато де Равель. Мне представляется, что я лежу на своей кровати в старом замке и плачу о том, что мать меня бросила и не позволила спуститься в переднюю, где я слышу тонкий смех Атенаис и громкий грубый хохот мсье Армана. Я же уткнулась в подушку и плачу от обиды. Мне кажется, что весь мир ополчился против меня, никому я не нужна, всем на меня наплевать. Безмолвные слезы обиды и горя, стянув горло, так и рвутся наружу. Я слышу звонок в передней и затем веселые голоса – пришел еще кто-то. Наверное, очередной богатый господин… Мать расцветает в комплиментах и ветвистых выражениях – видно, влиятельный господин… Дверь хлопает – мсье Арман выбежал из дома и хлопнул дверью, я слышу, как мать извиняется и неловко смеется. Потом она прикрикнула на Атенаис, велев ей убираться в свою комнату. Да, мать могла быть очень грубой и обидеть даже свою любимую дочку. А вот и быстрые звонкие шажки Атенаис, дверь соседней комнаты со скрипом открывается и Атенаис вбегает в свою комнату, за стенкой я слышу ее недовольное бурчание и причитание, что ей не позволили посидеть внизу «с красивым мсье». Вошла нянька и я слышу ее голос:
--- Отведайте лакомства, мамзель. Мадам Анна велела подать. Да не жалуйтесь, будто бы плохо вам живется. Вот ваша милая сестрица Катрина – посмотрите, как ей живется. Разве ваша маменька сильно ее жалует? Да нет! Видно не от любимого человека породила на свет она это отродье…
Я со злобой сжимаю кулаки на глупую няньку, которая болтает всякую чепуху --- лишь бы угодить любимой хозяйке. Ей не понять боли страждущей души. Но я уже проглотила обиду вместе со слезами и думаю дальше. Меня успокаивает мысль, что я сильнее их, ведь я прощаю им их злые слова– и этим я сильнее их. Пусть говорят, что им вздумается – а я им в душе все прощу, потому что я уже научилась глотать обиду вместе с горькими слезами, и забывать, что я чувствовую только бессильную ярость и боль. Моя мать совершила ошибку, что родила меня на свет, и до меня доходят отголоски слов противной няньки Атенаис:
--- Вы знаете, как это бывает… Ваша мать так молода, так молода и прекрасна, она еще не умеет бороться со своими желаниями. А господа, что посещают ее, так привлекательны! Кто ж устоит? Ваша маменька так красива, что просто создана для любви и обожания. Вы должны ей прощать все – она сама красота и любит вас больше жизни.
--- А что же Катрина? Разве она не любит ее?
--- Ну, Катрина слишком хмура и упряма. Не в мать она пошла, а я не знаю в кого. Кто же полюбит такого злого и угрюмого ребенка? Нет, матушка ваша не любит Катрину, не любит! Отца ее не любила и ее не любит!
--- А разве у нас с ней не один папа?..--- слышу я голос Атенаис словно через тысячи миль воспоминаний. Этот голос отражается на разные мотивы в моей памяти, а вопрос повторяется еще много-много раз, пока я под его умеренный такт не начинаю засыпать. Он словно убаюкивет меня – тот неродной далекий, но родной голос. Я вздрагиваю во сне и на секунду открываю глаза, а в ушах все ще звенит тот же вопрос: «А разве у нас не один папа?» Чей это голос, кто это сказал? А кто мой отец? Мсье Арман? Он так добр ко мне.
Старые образы, что всплывают в моем мозге, преследуют меня и во сне. И не только в ту ночь, но и во все последующие ночи моей жизни.
Через месяц мсье Арман устроил большой прием у себя дома, где были лишь женщины и только несколько мужчин, которых он называл своими «вечными ангелами-хранителями, не предававшими его никогда и чуткими ко всем его прихотям». Мне было позволено спуститься лишь на некоторое время, а затем я была отправлена наверх под строгим присмотром мадам Лизетты. Но и того мне было достаточно, чтобы навсегда запомнить сладкий и манящий вкус светской жизни. Он оставляет отпечаток на долгие-долгие годы.
Меня отвели в салон, где уже начали собираться гости. Это была зала невозможной красоты – словно я очутилась в настоящей сказке. Вся мебель – кресла, массивный диван в турецком стиле, столы и даже стены были обиты розовым муслином, с потолка спускалась хрустальная люстра фантастических размеров, которая висела на четырех цепочках. Потолок был расписан прекрасными узорами куртуазных сюжетов в перемешку с ангелами, витавшими в пушистых облаках. На стенах – зеркала, обитые фаянсовыми вьюнками и ангелочками, и картины Альфреда де Дрё – такое богатство. От всей этой красоты разбегались глаза! На полу, сбоку от двери стояло два стеклянных шара, усыпанный розовыми лепестками. От них отходил запах чудесных благовоний. Было видно, как внутри этих гигантских шаров плавают благовонные масла. В каждом углу комнаты стоял один большой дубовый стол с этажеркой, на которой были в беспорядке раскиданы чудесные мелочи – бонбоньерки, табакерки, искусственные букетики цветов и прочее. Все здесь отличалось помпезностью и богатством, свойтсвенными лишь богатым аристократам. Но самое прекрасное из всего, на мой взгляд, это был чудесной работы розовый мраморный трельяж, увитый красивыми цветами и пол - усыпан лепестками роз и тюльпанов. Вступаешь ногой в эту прелесть и словно оказываешься на небесах. А посередине – гигантская беседка. Края полога подняли и я увидела огромный диван, стоявший в центре беседки и выполненный в турецком стиле, с кучей подушек декоратвной вышивки. В беседке сидело три дамы потрясающей красоты. О, как они чудесно сморелись на фоне всей этой красоты – как богини, купающиеся в роскоши и богатстве, они словно только снизошли с небес, чтобы лишний раз показать какие они восхитительные и чего достойны. Одна из них заметила меня и поманила меня к себе пальчиком. Я подошла.
--- О, Франсиз! Как ты сегодня прекрасна! Какое ты милое дитя, ты подобна ангелу,--- я смотрела на эту женщину в немом восхищении и мне казалось, что когда она ко мне прикасается, на меня снисходит чье-то благословение.--- Ты меня не помнишь? Недавно твой дядя, мсье Арман, представлял меня тебе… Меня зовут Мадлена де Барре.
--- Я вас помню, госпожа де Барре, очень хорошо помню. Это было месяц назад. Мой дядя устраивал вечер в голубой гостиной.
--- О, да! Это было божественно! Ты знаешь, у меня тоже есть маленькая дочка,---- в этот момент я заметила пухленькую девочку со светлыми кудряшками по всей головке, которая мне мило улыбалась и хлопала своими огромными бледно-голубыми глазами. “Какая красивая!”- мне подумалось.--- Ее зовут Анна.--- Услышав свое имя, Анна как отрепетированный урок, сделала реверанс и снова почти механически улыбнулась.--- Я уверена вы с Анни подружитесь. Не правда ли, котенок?
Анна взяла меня за руку и повела на другой диванчик, где среди мягких подушек игрались дети. Мое внимание привлекла девочка с красивыми грустными глазами. Высокая, пожалуй слишком высокая для своего возраста, но ее лицо выдавало, что ей нет еще и пятнадцати. Я сразу подумала, что она крайне долговяза и неуклюжа, но меня привлекла та грусть и нежность, которые читались в ее глазах. Я вырвала руку от Анны и подошла к ней.
--- Как тебя зовут?- я спросила.
--- Эме Ренетт…
--- У тебя очень необычное и красивое имя. Мне оно нравится. А почему ты такая грустная, тебя кто-то обидел?
Эме опустила длинные ресницы так, что они создали под глазами прелестную тень. Она ничего не ответила и лишь грустно улыбнулась; я села рядом и еще раз посмотрела на нее. Черты ее лица были довольно изящны, а само лицо напоминало лик Мадонны со старинной гравюры – округлый лоб, длинные четко очерченные брови, пушистые ресницы, прямой тонкий нос и небольшой, но выразительный рот. Я еще раз восхитилась ее красоте и мне подумалось, что во всей ее внешности чувствуется какая-то одухотворенность и даже божественность, словно она была создана лишь для того, чтобы на нее глядеть и молиться. Глаза ее лучились смирением и спокойствием.
--- Знаешь, ты очень похожа на Деву Марию… У меня в детстве была старая мамина Библия с гравюрами. Одна из картинок изображала Марию с ребенком на руках. Вот в детстве я смотрела на эту картинку и мне хотелось долго и страстно молиться. Я думала, если так буду делать, то Господь меня услышет. Вот и теперь я смотрю на тебя и мне хочется стать перед тобой на колени и обратиться к Господу… Наверное, я говорю ужасно глупые и смешные вещи…--- Я оглянулась и заметила, что все дети давно выбежали и мы сидели вдвоем на маленьком диванчике.
--- Совсем нет, не глупые,--- тихо ответила Эме, и от ее голоса повеяло таким умиротворением и спокойствием, что я невольно встрепенулась и почувствовала нежность к этой тихой грустной девочке.
--- Я, наверное, мешаю тебе своими глупостями. Ты о чем-то размышляла. Извини, просто ты говоришь совсем неохотно.
--- Нет, ты мне не мешаешь. Что же касается твоего замечания, я действительно думала. Но ты мне правда совсем не мешаешь. Все равно, оно надоедает скоро – все время сидеть и ни с кем не общаться, верно?--- она попыталась улыбнуться, но и улыбка у нее получилась какая-то грустная и вымученная.
--- Да, я знаю, каково это, когда все тобой пренебрегают и ты все время одна. Это мне слишком хорошо знакомо…--- я тяжело вздохнула, вспомнив свою мать и прежнюю жизнь в замке.
--- Тебе?--- вдруг оживившись, спросила Эме.--- Тебе может быть это знакомо? Ты живешь в роскоши и богатстве. Оглянись вокруг себя. Тебя приняли в тком доме!
Я поняла, что она не занет, что я здесь хозяйка и решила играть роль до конца и сказала:
--- Но тебя здесь тоже приняли, разве не так?
--- Так, но я здесь лишняя. Моя мать должна поговорить с хозяином этого богатого особняка – мсье Арманом. У моей матери большие проблемы и только мсье Арман может ей помочь.
--- А где же твоя мать?--- с интересом спросила я.
--- Она сейчас ушла к нему в кабинет. А зачем тебе это? И вообще, зачем ты ко мне подошла?! Ведь твои подруги со мной не желают общаться!
--- Веришь мне или нет, но они не мои подруги. Ты слишком плохо обо мне думаешь. На самом деле, я совсем не такая... Ты так пренебрежительно ко мне отнеслась, что даже не спросила моего имени, когда я узнала твое. Но я тебе скажу, что мое имя Катрина де Равель. Я раньше жила на юге Франции, в Пуатье. И жила не совсем уж так хорошо, как сейчас. Моя мама умерла, а сестра Атенаис уехала. А мсье Арман – близкий друг моей матери, был очень добр ко мне, он отвез меня в свой дом в Париж и сказал, что я его маленькая племянница Франсиз де Равель. И теперь я живу здесь. Но я очень скучаю по дому, хоть здесь с мсье Арманом мне гораздо лучше, чем было с матерью.
--- Ты говоришь, что мсье Арман был близкий друг твоей матери, это что – правда? И ты в это веришь?--- на прекрасном лице Эме отобразилась насмешливая улыбка.
--- Конечно,--- удивленно ответила я.
--- А кто твой отец? Ты знаешь?
--- Нет, не знаю. Я его никогда не видела,--- Эме Ренетт хотела добавить еще что-то, однако замолчала, так как в комнату вошел мсье Арман, ведя под руку какую-то женщину, одетую крайне бедно по сравнению с другими дамами в комнате. Я догадалась, что это мать Эме. Они прошли мимо нас, и мы услышали отрывок из их разговора:
--- Милая моя Бертина, прошу вас не расстраиваться, я и не думал торопить вас с ответом. Конечно же, я дам вам некоторое время на то, чтобы вы подумали. Я не заставляю вас. Но вы только представьте --- если вы выполните мою маленькую просьбу, я дам вам нужную сумму денег. Разве не выгодное дельце,--- на лице мсье Армана играла плотоядная улыбка, г-жа Ренетт шла с растерянным видом, видимо, теряяясь и не зная, что сказать.
--- Но что потом?--- наконец выдавила она.
--- Ничего!--- воскликнул ее собеседник и в упоении взглянул на нее. Она покраснела и опустила голову под его пронизывающим взглядом.
Это была довольно милая женщина с большими голубовато-прозрачными глазами, высокими скулами и маленьким прелестным ртом. Внешне она совсем не была похожа на Эме, однако, во всем поведении и выражении лица улавливалась та же кротость и смирение. Ее прекрасные светлые волосы были туго затянуты на затылке и закреплены большими неудобными шпильками, сверху небольшой полупрозрачный чепчик прекрывал выбившиеся золотистые пряди. Г-жа Ренетт все время растерянно улыбалась одними губами и смущенно опускала глаза. Изредка она испуганно поднимала глаза на мсье Армана, словно чему-то удивляясь и пугаясь, но вскоре снова их опускала со смущенной улыбкой. Мсье Арман не спускал глаз со своей жертвы, заставляя тем самым ее хоть изредка поглядывать на себя. По всей видимости, эта игра доставляла ему удовольствие.
Я взглянула на Эме и заметила, как у нее задрожали от злости губы при виде дерзости мсье Армана и расстройства матери. Они прогуливались взад-впред по залу и, наконец, прошли еще раз мимо нашей беседки и остановились рядом с ней. По-видимому, они не заметили, что мы здесь сидим. Эме приложила палец к губам в знак того, чтобы я молчала. Из их беседы не трудно было догадаться о чем шла речь. И несмотря на то, что в то время мне было еще всего лишь четырнадцать лет, я уже поняла в чем дело. И была крайне возмущена поведением и словами своего попечителя. Кроме того, милая мама Эме вызвала у меня слезы умиления и восхищения. Я была польщена тем, что Эме как будто бы посвятила меня в свою тайну, позволив услышать разговор своей матери и мсье Армана. О, бедное дитя! Она была достойна сожаления и ласки! У меня даже сейчас на глаза наворачиваются слезы при малейшем воспоминании об этой необыкновенной девочке.
--- О, милая моя Бертина, соглашайтесь, соглашайтесь,--- елейным голоском, как итальянский актер, шетпал ей мсье Арман, томно закатывая глаза и придерживая сзади своей рукой стан своей собеседницы.--- Ведь поймите, моя милая, другого выхода нет… Его нет и не будет, ведь так? Откуда же ему взяться, когда вы разорены? А денег ждать откуда? Неужто вы думаете, что ваша малышка Эме принесет вам их сегодня же вечером? Чудес не бывает…
--- О, мсье Арман, у меня вся надежда на вас… Но смею ли я надеятся, что… поверьте! Это будет единственный раз, когда я прошу у вас денег. Но я не знаю, что мне делать… Я в таком затруднительном положении. Мой муж умер, а мы с Эме остались одни на целом свете, и нам не у кого просить помощи, как только лишь у вас или у Господа Бога. Но не заставляйте меня делать того, что вы просите… Этому не бывать. Как я буду смотреть в глаза моей милой Эме?..
Мсье Арман наигранно закатил глаза и немного раздраженно проговорил:
--- Молча будете ей смотреть в глаза. Ничего она не узнает. А между прочим…--- он заговорщецки подмигнул Бертине.--- Ваша дочь --- тоже прелесть, правда?
После этих слов Эме покрылась краской стыда, и закрыла лицо руками, чтобы я не видела ее слез. Из груди ее вырвались глухие рыдания. Мне стало так жаль эту милую девочку, которая беззаветно любила свою мать и переживала такой стыд. Бертина с ужасом взглянула на мсье Армана и ее лицо исказилось от отвращения, но она не посмела возразить, зная, что от этого человека зависит ее жизнь.
--- Нет, мсье Арман, только не это… Она лишь дитя… Так мала и неопытна. Я сделаю все, что угодно, чтобы достать денег. Можете вы понять, что у нас нет даже на кусок черствого хлеба! Могут ли подумать все эти изнеженные красавицы, сидящие в вашем доме, что у кого-то здесь нет денег даже на то, чтобы поесть. Я готова на все! Лишь бы моя крошка больше не мучалась от голода и такого позора.--- Бертина, прикрыв лицо руками, тихо заплакала.
--- О, уважаемая Бертина, прекратите, пожайлуста, свою истерику. Я не выношу слез! А особенно, когда плачет такая прелестная женщина,--- добавил он уже более мягко.--- У вас такое доброе мягкое сердце, Бертина. Я так не хочу вас расстраивать, поверьте. Я хочу, чтобы у вас с вашей малышкой Эме все было хорошо. Почему вы не желаете мне верить? Я не хочу причинить вам вреда. Но я не могу довольствоваться только лишь вашей дружбой. Вы мне очень нравитесь, Бертина. То, что я прошу так ничтожно и мизерно. Требуется лишь немного усилий, чтобы сделать это, не так ли? Почему вы не хотите сделать меня счастливым. В ответ вы получили бы ответную благодарность и, возможно, даже неслыханную щедрость…
--- Деньги?..--- при этом слове у Бертины засияли глаза.
--- Деньги,--- повторил мсье Арман, кивая в знак согласия.
--- Ну дайте мне, мсье Арман, хоть немного…--- она молитвенно сложила руки.--- Дайте!
--- Вы отказали мне в помощи, и теперь требуете какой-то ответной услуги у меня?--- насмешливо произнес мужчина.
--- Хорошо, мсье Арман, вы этого хотели – вы этого добились. Я сделаю то, что вы просите. Но взамен потребую вознаграждение. И я хочу, чтобы вы знали, что только что вы меня просто втоптали в грязь, и мне хочется умереть от стыда. Но нет! Главный позор мне еще предстоит пережить.
--- О, милочка! Не стоит к этому так серьзно относиться… Воспринимайте это всего лишь как маленькое приключение. Многие женщины сами просили меня об этом, а потом – они были так счастливы.
--- Вы забываете маленькую формальность, мсье Арман,--- с гордостью в голосе заметила Бертина.--- Вас я не просила. Не нужно меня приравнивать к тем женщинам. Я не одна из них, и никогда не буду. Вы уж поверьте!
--- Да я верю, я верю, мадам,--- в первый раз он обратился к Бертине «мадам», раздраженный ее поведением. --- Маркиза, не стоит так злиться. Нет выбора… Не все ли равно, черт возьми. Ну ладно, где вы предпочитаете? Наверху?--- лицо мсье Армана исказила издевательская усмешка. «Так эта несчастная женщина еще носит такой титул и унижается подобным образом перед этим бесчувственным порочным человеком! Поосто неслыханно!» . --- подумалось мне
Стоит ли описывать состояние несчастной брошенной Эме после всего этого разговора? Она была так печальна! Я старалась изо всех сил, чтобы успокоить ее и хоть немного отвлечь от мрачных мыслей, снедавших ее, так что в конце она мне заявила:
--- Спасибо тебе, Катрина. Ты – добрая душа. Я не забуду твоей доброты и великодушия. Еще ни от одного человека на свете мне не приходилось слышать такие добрые ласковые слова. После того, как мой отец умер, мы с матерью остались совсем одни. Да по правде говоря, не сильно мы были нужны отцу пока он был жив. Он лишь использовал бедную маму в своих целях – чтобы вырвать у нее как можно больше денег для своих увеселений. Это был такой жестокий человек! Он иногда даже бил меня или мать, а целые дни проводил в заведениях, наподобие «Сен-Сезара» или в домах терпимости, в обществе кокоток. О, какое унижение и стыд для матери! Я помню, что по воскресеньям он ходил в Комедию. Приходил лишь утром – пьяный и без единого су в кармане.--- Эме тяжело вздохнула и продолжила.- --- Мать говорила, что однажды он нас разорит. Вот именно так и произошло, только прежде он умер от оспы.
Мы словно забыли, где находились и что кругом много людей. Никто не заходил в нашу беседку, и мы там хорошо устроились, ни на кого не обращая внимания. По правде говоря, я думала, что вечер будет длинный и скучный и проведу его я в компании дам в бриллиантах и мехах, подобных г-же де Барре. Могла ли я подумать, что найду сегодня здесь, в этом зале, человека, близкого мне по духу и мыслям. Я поняла, что мы станем с Эме настоящими подругами. Это действительно человек, достойный всячеких похвал и вообще уважения. Как я была рада, что могу помочь ей хотя бы добрым словом и нежным взглядом, когда, кажется, что все крушится на глазах, и жизнь сломлена навсегда. О, несчастное создание! Узнав ее историю, я решила всеми силами своей души помогать этому бедному созданию и утешать, как смогу. Она показалась мне такой нежной и мягкой девочкой, маленьким прелестным цветком, но с такой душевной силой и храбростью, что мог бы позавидовать и взрослый мужчина.
Мы провели весь вечер в беседе, пока не увидели, что по лестнице, ведущей в гостиную, спускается мать моей новой знакомой. Даже не зная в чем дело, не трудно было догадаться, что эта женщина сломлена духом и жестоко оскорблена. Вид ее говорил сам за себя. Она тяжело ступала, обхватив обеими руками перила, и,казалось, могла в любой момент упасть. Однако никто не посмотрел в ее сторону, как будто бы ее здесь и не было. Точнее сказать, смотрели, но не увидели. Мое сердце стеснили жалость и тоска при виде этой сломленной духом женщины. Но вот она подняла голову и на ее лице я увидела улыбку – улыбку сквозь слезы, радость и довольство сияли в ее глазах и довольство. За ней с независимым и беспечным видом спускался мсье Арман. Бросив на нее презрительный взгляд, полный отвращения и неприязни, он обошел Бертину стороной и прошел в гостиную, где его тут же окружили прекрасные дамы. Бертина с болью посмотрела ему вслед и продолжила спускаться. Эме, едва только заметив фигуру матери, тотчас же кинулась к ней навстречу, обняла ее, расцеловала и произнесла слова, которые отпечатались у меня в памяти еще надолго:
--- О, мама, милая мама, какая ты добрая и хорошая. На какие ты идешь жертвы ради меня! Я знаю, что ты лишь слабая женщина, и ничего не можешь поделать. Ты была в отчаянии, но я все прекрасно понимаю. Ты достала деньги, опозорив себя навеки. Но я буду твоей каменной стеной, которая оградит тебя от всех невзгод и горестей. Со мной ты будешь вне досягаемости ненависти и страдания.
Возможно, если бы хоть кто-нибудь из этих напудренных надушенных дам услышал эту восторженную речь преданной дочери, они бы поняли, что значит любить и быть любимой. Они бы прониклись симпатией к такой самоотверженности и почувствовали бы хоть часть той нежности, которую чувствовала Эме к своей матери. В моих глазах она была гораздо богаче самых богатых из этих дамочек – она обладала самой большой ценностью мира, какой только может обладать человек – это доброе сердце и прекрасная душа.
* * *
Прошло довольно долгое время, когда во мне начали происходить определенные перемены, которые пугали меня в связи с вышеописанными событиями, но потом я просто не могла с этим бороться. В моем сердце начала зарождаться страсть. Моя страсть пугала меня, просто ужасала. Я старалась бороться с собственным сердцем, но это было сильнее меня. Я влюбилась. И в кого же? В мсье Армана. Что со мной начало происходить? Не могу сказать. Такого еще не было! Я действительно влюблена. По-настоящему. Во взрослого мужчину. О да, мсье Арман этого не достоин. Не понимаю, как можно было, зная обо всех отрицательных качествах этого человека; зная, что все его жизненные ценности совершенно противоположны моим, так сильно и искренне полюбить его. О, милый мсье Арман, вы заменили мне отца, мать, стали мне другом и даже возлюбленным. Теперь я это понимаю. Вы для меня были всем – луной ночью, зарей утром, легким весенним ветерком, что шепчет мне нежности на ушко поутру, и теплыми лучами солнышка, что ласкают мое лицо и руки. Вы так добры ко мне! Но чем я заслужила такую нежность, о мой благодетель? Кто вы мне? Чужой человек, ведь так? О, хотела бы я, чтобы было так! Но ведь любите вы меня скорее любовью отца! Я для вас незаконное дитя, которому вы подарили ласку. А вы для меня милый мне человек, мой идеал мужской красоты и обаяния. Почему же вы относитесь ко мне как к ребенку?!
Разве вы не знаете: мне уже пятнадцать лет вот-вот исполнится. Я настоящая взрослая девушка и жажду тепла и обожания, а вы --- предмет моей страсти, хоть вы и старше меня на целых двадцать лет. А мне наплевать на это!. Вы приглашаете к нам в дом почтенных матрон с семнадцатилетними юнцами – у них еще нет понятия, что такое «преданность, обожание, страсть и верность.» А вы, мсье Арман, знаете, что такое преданность и верность? Были бы вы мне верны, если бы я стала вашей избранницей? Думаю, что да. Этого просит мое сердце. Но вы не желаете замечать, что я, хоть и являюсь предметом вашей отцовской привязанности и результатом единственного вашего доброго дела, но тем неменее я люблю в вас не родителя, а мужчину. И что главное – люблю нежно и страстно. Я буду предана вам до гробовой доски, я -– ваша, я отдаюсь вам и принимаю вас со всеми вашими пороками.
Я знаю, что для вас я –- вечно юная непорочная Артемида. Но вы не замечаете, что я тоже уже имею свой независимый характер и достаточно душевных сил, чтобы любить. Мне наплевать на всех этих женщин, которые бывают у вас “наверху” каждую ночь, я не утруждаю себя догадками, зачем они туда к вам ходят – я боюсь причинить себе боль. Они не имеют занчения, также, как и все остальное.
Однажды я слышала, как о вас говорили две женщины, ваши подруги. Они говорили замечательные вещи. Это были госпожа Мадлена де Барре и госпожа Дофина Прудон. Я сидела недалеко от них и потому невольно подслушала. И вот, что я услышала:
--- Несомненно, милая Мадлена, мсье Арман --- именно тот сорт мужчин, которые способны свести любую женщину с ума, подтолкнуть на любое безумство. Когда мы переходим в близкое общение с такими мужчинами как мсье Арман, то мы готовы на все, буквально на любую глупость. Ведь, Мадлена, мужчины не должны забывать, что мы крайне слабые и беззащитные существа, как физически, так и морально. А мсье Арман – просто восхитителен, и он такой таинственый, он сводит меня с ума.
--- О да, Дофина, это уж точно. Сколько раз я говорила, что мсье Арману невозможно сопротивляться. Он может свести с ума даже самую неприступную женщину. А потом… Потом это мучительное желание и следущее наслаждение, происходящее от мимолетной глупости. Но я никогда не жалею, никогда не жалею. Мсье Арман достоин обожания.
--- Мадлена, твои слова находят отклик в моем сердце. Это говорит моя душа твоим устами. Сколько бы раз я ни отдавалась этому восхитительному мужчине, у меня всегда возникает чувство, что его страстная бурная натура заполняет всю меня. И я уже не о чем не думаю, просто хочу быть счастливой – хоть на минуту – но быть счастливой. И я счастлива, по-настоящему счастлива.
--- Это чудесно, Дофина… Последний раз – это было чудесно… Мы пили вино, само по себе оно было дурманящее и покрывало пеленой забытия мой разум; выпив бокал вина, я сразу немного опьянела. Арман, мой великолепный и страстный Арман, он был рядом, он не отходил от меня ни на минуту. Он принадлежал одной только мне… Одной только мне!
--- О, нет, дорогая, ты не права! Мсье Арман принадлежит всем женщинам вместе взятым, но и каждой из нас в отдельности. Дело в его натуре – его щедрой душе, которую он по кусочкам раздает каждой из нас. Он не забывает ни одну женщину, каждой достается какая-то часть его сердца и души, мы все получали от щедрот его…
В этот момент в разговор двух женщин вмешалась еще одна, которая до этого сидела и молча слушала, что говорили ее подруги. Она тоже высказала свое мнение, которое в сущности мало отличалось от сказанного Мадленой и Дофиной:
--- Да, милые мои, все, что вы говорите – сущая правда. Глупа та женщина, которая дорожит своей незабвенной запылившейся от долгого неиспользования добротелью и хвалится тем, что способна устоять перед очарованием мсье Армана. Сколько раз я обманывала своего идиота-мужа, занятого важными финансовыми вопросами! И нисколько не жалею об этом. Разве создан мой супруг для любви, когда его меркантильный мозг способен только считать и вычитать франки, когда его сердце тревожится только лишь от звона золотых луидоров в руке. А я создана для того, чтобы вкушать удовольствия и наслаждаться любовью мужчин.
--- Да, Жюли, голубка, как ты права, как ты права!
Я слушала их слова и не знала, что мне делать --- подражать этим развращенным и погрязшим в пороке женщинам или презирать их. Я была слишком мала, чтобы понимать о чем шел их разговор. Я лишь смутно угадывала, что подразумевали они под «любовными утехами и наслаждениями», но мой неискушенный разум уже рисовал мне прекрасные картины любви и восторга. Живя в обществе таких женщин, чему я могла у них научиться, кто мог пустить в мою душу зачатки добродетели, когда это слово не упоминалось в салоне мсье Армана никогда. Что я знала о плотских наслаждениях и сооблазнах, поджидавших женщину на каждом шагу? В то время, как просвещенное общество диктует порядочной женщине бояться мужчин и избегать назойливого мужского внимания, в салоне мсье Армана девочки с малолетства учились кокетничать и привлекать внимание противоположного пола. Но я знала кое-что еще --- тот день, когда госпожа Ренетт вышла из комнат мсье Армана растрепанная, заплаканная и полумертвая от испытанного унижения, много значил в моей жизни. Я еще не понимала, что произошло, но знала, что мсье Арман кроме удовольствия может доставлять женщине и боль. Все те рассказы дам из его салона о том, что заслужить любовь мсье Армана несложно, но она драгоценна и достовляет истинное наслаждение ее обладателю – это не всегда правда. Нет, я не знала, что тогда произошло с г-жой Ренетт, но я чувствовала в сердце, что мсье Арман унизил и оскорбил ее.
И все же я любила этого грешного порочного человека --- он вытащил меня из захолустья, спас от вечного гнева матери и пренебрежительного отношения старшей сестры. Он отнесcя ко мне с любовью и нежностью. Как могла я не любить его?! Мсье Арман согласился стать для меня и отцом, и братом, и другом, и возлюбленным одновремменно. Худший из грешников земных – в тот момент я не знала то, что мне еще предстояло испытать – какой позор и унижение. Какой главный грех совершит мой попечитель – мой ангел и дьявол в земном обличье, моя любовь? За что бог послал на мою долю все эти муки? Знал ли мсье Арман о моей тайной любви к нему? Вероятно, догадывался. Но я для него была лишь маленькой девочкой, еще не развившимся несмышленышем. А я хотела быть уже женщиной, настоящей красивой женщиной, такой, какими были дамы, посещавшие его салон – Мадлена де Барре, Жюли Комин и другие. Я хотела быть Мадленой для того, чтобы владеть его вниманием, так как это у нее получалось, для того, чтобы все ночи он проводил в моих объятиях, слушал меня и восхищался мною. В моем присутствии он всегда с таким восторгом говорил о Мадлене --- вот поэтому я ее и ненавидила, и тайно завидовала, но все-таки я восхищалось ею, преклонялась перед ее зрелой расцветшей красотой. Как я хотела быть такой же умной и красивой, как она.
Сколько раз мсье Арман мне говорил, что восхищается этой умной женщиной, почти боготворит ее. Я помню, как он говорил, что, может быть, когда-нибудь, он даже женится на ней, тогда, когда в его отношении к окружающим произойдет перемена, когда захочется другой жизни, надоест вся это праздность и скука. Он без стеснения рассказывал мне, какая она страстная ночью при свете луны и как меняется днем с первыми лучами солнца. Она – настоящая женщина, покорить которою доставит удовольствие мужчине. Но теперь, спустя почти десять лет, я вспоминаю и думаю: «Милый мой Арман, что же ты нашел в ней?! Кто она была для тебя?! Она отдавалась любому мужчине, кто только ее захочет... Принадлежала она тебе только ночью, днем она была ничья. Зачем тебе такая женщина нужна?» Разве я тебе не дала бы той же самой нежности, разве я не была к тебе добра, разве я не готова была служить тебе? О да, я не знала одной безобразной подробности, которую я узнала гораздо позже. А пока жила в неведении, слепая, не подозревая о твоем «мелком» обмане. Но не буду забегать вперед.
Пока все было именно так. Мсье Арман устравивал званые вечера, его салон пользовался большим успехом у большинства богатых скучающих женщин с мужьями-недотепами, которым было некогда обращать внимание на своих жен. Изредка салон мсье Армана посещало несколько мужчин. А в конце каждого вечера мсье Арман удалялся на верхние комнаты с какой-нибудь женщиной. Конечно, чаще всего это была Мадлена де Барре. В такие вечера маленькая дочка Мадлены, Анна, гуляла по огромным залам и гостиным и ждала, когда ее мама «обсудит все важные вопросы» с мсье Арманом. Смешно и жалко было смотреть, как слепо девочка верила в эти слова, насколько была убеждена, что ее мама – сама святость и честность, ведь для любого ребенка его мать – это пример для подражания. Мать жестоко и бесцеремонно обманывала дочку, оскорбляя ее невинность своей мерзкой ложью.
Однажды, в тот редкий вечер, когда у нас не было в доме гостей, я сидела внизу в маленьком салоне с номером «Шаривари». Мсье Арман разместился здесь же и лениво перелистывал страницы «Века». Нужно сказать, что он не любил читать и лишь изредка от скуки заглядывал в ведущие политический журналы. Внезапно мсье Арман отложил в сторону «Век» и глубоко задумался, помешивая уголья в камине. Я же продолжала листать «Шаривари», который вообщем-то не вызывал у меня на самом деле никакого интереса. Я делала это лишь затем, чтобы иметь возможность исподтишка поглядывать на своего попечителя. Наконец, он спросил меня и в его голосе я почувствоваа тревогу:
--- Что ты думаешь, Катрин, если я женюсь?
По правде говоря, я была не просто удивлена, а шокирована такими речами:
--- Что вы, мсье Арман, как вы только можете говорить так? Неужели вы решили жениться? На ком же?
--- На г-же де Барре. Дело в том, что я еще не решился сделать ей предложение. Я колебался стоит ли это делать и потому обратился к тебе за советом, мой ангел. Что ты думаешь про мою женитьбу?
--- Но, мсье Арман, я совсем не готова к этому. Это значит, что у меня появится мачеха, ведь вы для меня все равно что отец. Вы стали для меня всем. Моя мать умерла, это я знаю точно. Но даже если и не так, она не станет заботиться обо мне, она не побеспокоится о своей старшей дочери, которая ее все-таки любила. Моя младшая сестра презирала меня и всеми возможными способами давала мне понять это. У меня нет никого, кроме вас. Вы заменили мне и отца, и мать. Так не отнимайте же у меня то единственное, что у меня осталось – вашу привязанность.
--- Милая моя девочка, почему ты считаешь, что я стану любить тебя меньше, если женюсь на Мадлене? Ведь это же сущая ерунда! Ты, мое дорогое дитя, дороже мне всех на свете, я не пожертвую тобою ради мимолетной привязанности. Ведь в тебе я нашел нечто такое, что отсутствует у большинства занкомых мне женщин. Они --- легкомысленные недалекие создания, которые не способны на глубокие серьезные чувства. Вся их сущность, весь их ум крутится лишь вокруг денег и плотских удовольствий. Они не достойны уважения, их можно лишь использовать. Но ты не такая, ты --- другая, ты не похожа на них. За это я тебя люблю, дорогое мое дитя…
--- Вы меня любите, мсье Арман, вы правда меня любите?--- внезапно мои глаза загорелись надеждой.--- Тогда зачем женитесь на Мадлене? Ведь вы не привязаны к ней так, как ко мне. О, не обманывайте себя, мсье Арман, прошу вас!--- я молитвенно сложила руки и с глазами, полными обажания, просмотрела на мсье Армана.
--- Катрин, ты еще слишком мала и ничего не понимаешь. Почему если я тебя люблю, я не могу жениться на другой женщине? Ты для меня --- лишь ребенок, которого я обожаю, моя дочь, мое дитя. Не могу же я жениться на пятнадцатилетнем ребенке? Скажи мне, Катрин, разве это неразумно жениться на такой женщине, как Мадлена де Барре?
--- Разве вы ее любите, мсье Арман?--- мое сердце сжалась от боли.
--- Думаю, что нет. Но я странным образом привязан к этой женщине. Я прекрасно понимаю, что Мадлена меня просто обожает и будет счастлива, когда я предложу ей руку и сердце. Я просто хочу уйти от той жизни, которой живу уже десять лет. Это все мне порядком осточертело! Хочется спокойной семейной жизни, а среди всех знакомых мне женщин кандидатуры более подходящей я не вижу. Мадлена всем хороша --- она богата, уже была в браке, а значит не будет закатывать мне сцен, как неискушенная семнадцатилетняя девочка, она меня давно знает и я ее тоже. Чем не хороша? Ты можешь порекомендовать мне кого-нибудь получше, малышка?--- мсье Арман со смехом потрепал меня по щеке.
В этот момент на ум мне пришла г-жа Ренетт со своей дочкой Эме.
--- Г-жа Ренетт нравится мне больше г-жи де Барре,--- сказала я заранее догадываясь, что ответит мсье Арман.
--- Ты про кого, милая?
--- Как про кого,--- в моем голосе зазвучали нотки возмущения.--- Как вы можете не помнить! Г-жа Ренетт, дама, которая к вам приходила и вы удалялись с ней в кабинет беседовать. Она вышла крайне расстроенной!
--- Дорогая, ко мне многие женщины заходят в кабинет “побеседовать”! --- мсье Арман затрясся от хохота, причину которого я угадать не могла, поэтому он меня еще больше разозлил:
--- У г-жи Ренетт была такая очаровательная дочка --- Эме. Я с ней очень сдружилась, она лицом точь-в точь как Мадонна…
--- Ах, г-жа Ренетт! Да ты что, Катрин, видимо, смеешься надо мной? Как могла тебе в голову прийти такая нелепая идея --- предложить руку и сердце разорившейся вдове с пятьюдесятью франками годового дохода и взрослой дочкой-занудой. И куда мне их потом девать, мадемуазель? Я не хочу лежать все ночи подряд рядом с каменным изваянием, а все дни --- выслушивать ее стенания. Нет уж, этому не бывать! Лучше уж я совсем ни на ком не женюсь, чем женюсь на этой живой мумии! У тебя устаревшие понятия о браке, малышка. Мне нужно тебя перевоспитать. И уж знай, что если я буду выдавать замуж тебя, то мужа я буду тебе выбирать по количеству франков в кармане. И мужа я тебе выберу отменного, вот увидишь, малышка!
Я слушала его слова с поникшей головой и наконец решилась сказать то, что у меня так накипело в душе, так как от его слов у меня холод шел по коже. Я произнесла то, за что жестоко расплатилась впоследствии и расплачиваюсь до сих пор.
--- Мсье Арман, я скажу вам то, что мучает меня уже на протяжении долгих месяцев, то, о чем я думаю и не могу перестать думать. Я открою вам мою тайну, заранее зная вашу реакцию на мои слова. Да, я наперед знаю, что вы мне ответите, но все же говорю. И вы должны оценить мою храбрость. Мсье Арман, дело в том, что я… о, как же произнести эти грешные слова… я, мсье Арман, я… Вот уже несколько месяцев, как я поняла и теперь абсолютно уверена в том, что люблю вас.--- Эти слова были сказаны со всей возможной поспешностью, но они все равно обожгли мне язык, но преодолевая смущение, овладевшее мною, я продолжала.--- Не останавливайте меня, мсье Арман, не останавливайте меня, я закончу. Я не думала, что так произойдет, я этого не хотела, но с некоторых пор я поняла, что мною начали овладевать гораздо более серьезные чувства, чем просто дочерняя привязанность, которую я должна испытывать. Вы простите мне мою дерзость, мсье, но я не смогла сдержаться и я даже не смею надеяться, что моя храбрость будет вознаграждена…--- я запнулась и не могла дальше продолжать, так как увидела, как в глазах мсье Армана заблестели искорки смеха. Значит, вот как! Мое признание вызвало в нем лишь насмешливое снисхождение!
--- Дитя, ты так еще неопытна и совсем еще не знаешь жизни. Я --- первый мужчина, с которым ты близко знакома. Как можешь называть любовью то, что внушил тебе твой еще не готовый к настоящим любовным переживаниям разум…
Он говорил еще много всего, но я уже не слушала, я была оскорблена в лучших своих чувствах, моя любовь была отброшена в сторону, как нечто ненужное, непотребное. Мне захотелось плакать, но я стиснула зубы, чтобы сдержать слезы. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Мы замолчали, слышно было лишь потрескивание дров в камине. Я отвернулась в сторону, чтобы мсье Арман не заметил как из моих глаз брызнули слезы. Мсье Арман был обижен моей реакцией на его слова и тоже повернулся ко мне спиной. В его руках снова появился “Век”, и он углубился в чтение. Так продолжалось лишь несколько минут, по истечению которых мсье Арман снова отложил журнал, подошел ко мне, сел рядом и обнял меня за плечи, отчего у меня мурашки пошли по коже. Но я не желала показывать ему, как это волнует меня, так что он взял мое лицо в свои руки и сам повернул его к себе. Увидев слезы на моих глазах, мсье Арман со вздохом достал батистовый платок и вытер слезы с моих глаз. Я попыталась улыбнуться и с усилием проговорила:
--- Простите меня, мсье Арман. Наверное, я чего-то не понимаю. Но, скажите, как можно жениться на женщине, которую не любишь?
--- Но мне нельзя жениться и на пятнадцатилетней девочке,--- ласкаво заметил он, а затем добавил более строго.--- Разве смогла бы ты выйти за меня замуж, если бы я был твоим отцом? К тому же, ты ведь знаешь, что я всегда был аморальным и безнравственным человеком, пренебрегал законами приличия, и это противоречит абсолютно всяким нормам поведения в приличном обществе. Это же просто ненормально, чтобы ты вышла за меня замуж!
--- Вы мне не отец!--- довольно резко сказала я.
После этих моих слов мсье Арман довольно странно посмотрел на меня. Он сразу же замолчал и задумчиво почесал переносицу, все его настроение из шутливо-ласкавого превратилось в задумчиво-озабоченное. И он сказал:
--- Поверь, Катрина, существуют причины, которые не позволяют мне жениться на тебе. Это очень веские причины и их никак нельзя обойти. Пока что назвать их тебе я не могу и не хочу. Но они мешают мне относиться к тебе как к объекту любовной привязанности.--- Он на долгое время задумался, а затем добавил.--- Я прошу тебя, Катрина, смириться с тем, что я женюсь на Мадлене. Поверь, так действительно будет лучше для нас с тобой. Забудь о своих чувствах, подави их в глубине своей души, в глубине своего сердца, ибо они не достойны тебя, милая.
Я не выдержала и бросилась на колени перед своим возлюбленным и залилась горькими слезами. Я билась в истерике, в тот момент на меня словно что-то нашло, я готова была рвать на себе волосы от горя, я впивалась ногтями в плотную гладкую поверхность штофа, которым была обита софа, где сидел мсье Арман. В течении некоторого времени мой возлюбленный в ужасе смотрел на меня во все глаза. А потом вдруг подскочил с софы, как ужаленный, и отпрянул от меня, словно от прокаженной. Я на коленях подползла к нему и хотела обнять его ноги, но он сделал жест, будто намеревался оттолкнуть меня. Это окончательно повергло в меня отчаяние, и я, громко вскрикнув, упала на пол у ног мсье Армана, который в отвращении пятился от меня к двери. Он никогда не был сторонником бурных сцен со слезами и дикими криками. Женщины со страстными натурами и готовыми политься в любой момент слезами раздражали его. Он называл их “актрисами, еще худшими, нежели в итальянской опере”. Вот потому, наверное, он и смотрел на меня с таким отвращением, когда я в исступлении заламывала руки и громко рыдала. Наконец мсье Арман каким-то образом добрался до двери и открыл ее одним пинком ноги. В следущий момент моего попечителя уже не было в комнате, а я осталась лежать на ковре посреди гостиной, судорожно глотая слезы и кусая ногти. Я пролежала всю ночь в таком положении, изредка засыпая коротким беспокойным сном, но вскоре просыпалась в холодном поту и, вспоминая произошедшее накануне, снова заливалась горькими слезами. Так ужасно я провела всю ночь.
Утром меня разбудила горничная и сказала мне, что мсье Арман уехал на неделю в Марсель по делам, а мне велено отпраляться вечерней каретой в Вилль де Ленуа к маркизе де Ленуа.
Вечером я была уже у мадам де Ленуа, которая оказалась очень милой и приветливой женщиной. После ужина она позвала меня к себе в гостиную, где между нами произошла беседа, заслуживающая особого внимания. Естественно, мы разговаривали о моем попечителе. Но --- все по порядку.
Я вошла в маленький, ярко освещенный, салон, выполненный полностью в розовом цвете: кресла красного дерева, обитые нежно-розовым штофом,красные портьеры, трельяж, увитый розами, и малиновые занавески на больших окнах. Такая красота! На столиках, инкрустированных итальянским мрамором, лежали большие корзины, полные прекрасных живых роз, орхидей и камелий, а также прелестные маленькие бонбоньерки с разными сладостями и журналы, на обложках которых красовались дамы в шикарных туалетах. Под моими ногами мягко зашуршал пушистый коврик --- ноги в нем так и утопали! А на стене висел портрет самой мадам де Ленуа в позолоченной раме. Стоит также упомянуть хрустальную люстру, поражавшую своими размерами и количеством свечей в ней (пожалуй, слишком большая люстра для такой маленькой комнаты). Ну да ладно, хватит об интерьере! Перехожу к самому главному.
На софе из розового штофа полулежала немолодая уже женщина в позе греческой нимфы. На ней было легкое домашнее платье из великолепного муслина, открывавшее плечи, руки и немного грудь. Она была довольно полной, но это ее ничуть не портило. Во всяком случае, руки ее были немного пухленькие, а на толстые пальцы нанизаны дорогие перстни. Она напоминала ожившую греческую статую, таковы были ее черты --- классические, совершенно правильные, ни одного изъяна, как у прекрасной древней богини. А волосы цвета темного золота лежали на обнаженных плечах в восхитительном беспорядке, только на висках их придерживали шпильки с жемчужинами. Такое изящество чувствовалось в этой даме, несмотря на ее возраст и небольшю полноту. Все украшения и предметы туалета смотрелись на ней довольно просто, но в то же время все было подобрано с большим вкусом. В руках она держала «Манон Леско» аббата Прево, хотя вряд ли можно сказать, что это чтиво было ей по вкусу. Рядом на столике лежали еже две книги. Как позже я рассмотрела это были «Кларисса Гарлоу» Ричардсона на английском языке и «Эмиль» Руссо. Я сделала изящный книксен, как учил меня мсье Арман, и в ожидании замерла перед мадам. Она словно очнулась от какого-то сна и томно подняла на меня свои большие зеленые глаза:
--- А! Малышка Катрина! Наконец-то я вижу перед собой тебя,--- голос у нее был мягкий, почти невесомый, но немного гортанный.--- Ты не сильно устала с пути?
--- Боюсь, вы оговорились, сударыня. Я Франсиз де Равель, а не Катрина,--- по правде говоря, я была шокирована такой прямотой и не знала, как мне вести себя дальше.
--- Но ведь твое настоящее имя Катрина. Франсиз назвал тебя мсье Арман, потому что это имя ему нравилось больше, чем Катрина. Он сказал, что Катрина звучит обыденно и скучно, а вот Франсиз очень изящное и красивое имя. Он твой опекун, не так ли? О, эта грустная романтичная история… Это просто великолепно! Арман мне все рассказал о тебе, крошка. Он приезжал сюда и все мне рассказал. Ты знаешь, узнав твою историю, я всю ночь проплакала… О, несчастная сиротка,--- она говорила быстро и я с трудом все понимала.
--- Мадам очень добры ко мне. Но я не знала, что мсье Арман все рассказал вам о моей скромной персоне. Да, мадам, мое настоящее имя Катрина де Равель.
Видя, что я замерла в нерешительности, мадам де Ленуа легким движением руки указала мне на большое кресло, куда я с удовольствием и села.
--- Не объясните ли вы мне, мадам, по какой причине мсье Арман велел мне пожить некоторое время у вас?--- я старалась говорить вежливо и дружелюбно, так как
эта женщина вызывала у меня симпатию.
--- Объясню, милая. Но прежде, расскажи мне, какие события предшествовали твоему отъезду сюда? Что произошло накануне, то есть ровно день назад, вечером?--- ее интонация была шутливой, даже скорее насмешливой.
Я залилась краской, так как не знала, в действительности ли она ведает абсолютно обо всем или, может, просто жеманничает?
--- О, ничего особенного,--- я еле выдавила из себя эти слова.--- Но, кажется, сударыня, вы что-то имеете в виду… Точнее, я хочу сказать, что в ваших словах есть скрытый намек, не так ли?
---Вот видишь, дорогая, ты уже сама и ответила на свой вопрос. Надеюсь, ты теперь понимаешь, почему Арман покинул Париж сегодня утром, а тебя отправил в мое поместье? К слову сказать, мсье Арман захватил с собой и госпожу де Барре, как я думаю?--- лицо маркизы исказила хитрая усмешка и это был первый раз, когда ее лицо выражало какие-то чувства, в основном, оно представляло собой маску полного равнодушия ко всему окружающему.
--- Это мне неизвестно, сударыня…--- я почувствовала, как краснею опять.
--- О, нет! Не называй меня сударыней,--- она снова томно закатила глаза, а затем добавила.--- Зови меня просто Корой. Так будет лучше. Ну, а теперь, Катрина, давай с тобой поговорим откровенно. Ты хорошая девушка, и ты мне сразу понравилась. Я знаю про твое отношение к мсье Арману. Я хочу дать тебе несколько советов, ведь я его знаю вот уже десять лет, и успела хорошо изучить его натуру. Ты не откажешься от моих советов?
--- Нет, Кора,--- сердце у меня билось учащенно и я от волнения крепко обхватила пальцами подлокотники кресла и подалась немного вперед.--- Я слушаю вас внимательно.
--- Прежде всего, сколько вам лет, мадемуазель?
--- Пятнадцать…
--- Да, я так и думала. Очень молода, но именно в этом возрасте рождаются первые чувства и стремления любить. Опасный возраст, нужно быть все время настороже. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
--- Не совсем, Кора.
--- Тогда позволь мне все тебе объяснить. Я знаю мсье Армана очень давно. И, должна признаться, что в душе это великолепный человек, превосходный человек, достойный всяческого уважения. Часто завистники и просто низкие люди называют его «дамским угодником». Но все это, на самом деле, не так. Кроме того, что он дамский угодник, мсье Арман обладает тонкой и нежной душой и легко ранимым сердцем. Это чудесная натура! Но он опасен для репутации молодых девушек. Он бывает несдержан в своей страсти, и порой не может отличить реальности от грез. Все это очень печально. Понимаешь, для мсье Армана любовь --- это целое искусство, настоящий храм, где он жрец, и где он воспевает любовь во всех ее проявлениях. Он любит тебя, Катрина, любит. Верь мне, милая, но ты не должна забывать, что существуют разные виды любви. И та любовь, которую он к тебе испытывает, ох как далека от всепоглощающей страсти, что чувствуют любовники, взаимное безумие, в которое они вместе погружаются и, испытав это раз, уже трудно остановиться. Ты для него --- наивное дитя. Но не обманывай себя, Катрина, он никогда не будет твоим мужем. Он чувствует к тебе лишь отцовскую привязанность,--- при последних словах маркиза тяжело вздохнула и лениво обмахнулась прелестным веером с куртуазными картинками, изображенными на нем.
--- Кора, вы сказали, что все знаете про меня. У меня есть к вам вопрос. Могу я вам задать его?
--- Конечно, дитя мое. Я тебя слушаю.
--- Кора, я плохо помню свое детсво и вообще годы, проведенные в старом замке далеко от Парижа и от всей этой кипящей и бурлящей жизни, в которую я теперь погружена с головой. Я помню, что у меня была маленькая сестра --- Атенаис. В этом замке я жила с матерью и с Атенаис. Мать звали Анна де Равель. Она меня не любила, часто запирала наверху в комнате и не выпускала целый день, пока Атенаис была в гостиной с ней и еще с богатыми красивыми сеньорами, приезжавшими к матери. К ней часто приезжал из Парижа и мсье Арман. Он был самый красивый и элегантный из всех господ, что были у матери. А еще он умел изящно выражаться, чем у нас с Атенаис вызывал восхищение. Но меня он презирал, мне так всегда казалось. Во всяком случае, он нередко насмехался надо мной и при матери выгонял из гостиной. Я плакала, но мать никогда не защищала меня. А однажды они сильно поругались, в это время они были внизу в гостиной, и потому я могла слышать их крики, и еще как билась посуда и гремела мебель. Но потом… все вдруг смолкло. И мсье Арман вошел в мою комнату, он сказал, что теперь у меня все будет хорошо, он увез меня оттуда, и с тех пор я живу в Париже. Так вот, мадам, сколько раз я потом ни спрашивала у мсье Армана, где моя мать, он не отвечал. В конце концов, запретил мне говорить о ней! Что же с ней сталось --- этот вопрос я задаю себе вот уже три года. Что с ней, мадам?
--- Твоя мать умерла,--- последовал ответ. Я догадывалась, что так оно и есть --- было у меня такое предчувствие, хотя откуда оно взялось сказать не могла. Я подождала, думая, что Кора сейчас продолжит, но она молчала и лишь изредка лениво обмахивалась веером так, словно еще секунду назад она сказала ничего не значащий факт.
--- Но, Кора, почему вы молчите? Ответьте же мне! Что с ней случилось, как она умерла?
--- Катрина, ты спрашиваешь у меня? Я понятия не имею, как умерла твоя мать. Откуда же мне знать,--- и тем неменее я видела, что она что-то скрывала.--- Арман сказал мне лишь то, что твою мать звали Анна де Равель и что она умерла, когда ты была еще маленькой девочкой. Но при этом он добавил, что, наверное, так для тебя было и лучше. Она была плохой женщиной и не дала тебя ни любви, ни ласки.
--- Это так, но я не помню, точнее, не могу вспомнить, что с ней произошло. Когда я начинаю вспоминать, все покрывается туманом. Я уже вам рассказала все, что помню,--- я тяжело вздохнула и подняла глаза на Кору.--- Скажите, Кора, сколько мне у вас предстоит гостить?
--- Около месяца, Арман сказал. Не знаю. Но сам Арман куда-то уехал. В Париже его тоже не будет около месяца. Тебе нечего там самой делать; поэтому пока его не будет, ты погостишь у меня.
--- О, Кора, ведь вы же сами прекрасно понимаете. Он никуда не уезжал! Просто он не хочет меня видеть после того, что произошло вчера вечером. И он женится на мадам де Барре, женится! Он и не вспомнит обо мне, для него не имеет значения все то, что я ему говорила. Как больно и обидно! Кора, если бы вы знали, что я сейчас чувствую! Мсье Арман --- единственный мужчина в моей жизни. Он был первым настоящим мужчиной, которого я увидела в своей жизни, первым, кто проявил ко мне доброту и сострадание. Как я могу не любить его?! Скольких мне сил стоило признаться ему в своих чувствах, а он ответил мне лишь холодным презрением и ненавистью. Теперь он избегает меня, я стала ему противна. Разве не так?
Мадам де Ленуа слушала меня в полном молчании, ничто не выдавало ее волнения, или ей действительно были безразличны мои переживания и мое горе. Когда я замолчала и закрыла лицо руками, она удивленно взглянула на меня и произнесла:
--- Что я слышу, дитя мое? Что за бесссмыслицу ты говоришь? Ты хоть сама задумываешься над своими безответственными речами? Ну так задумайся! Мсье Арман любит тебя как свою дочь, как своего ребенка. Все это просто детский лепет, вздор! Как тебе могло только прийти в голову такое, что ты любишь его, как мужчину. Армана боготворят самые изысканные женщины Парижа, его почитают уважаемые сеньоры, и все они ему безразличны. Как же можешь ты, бедная сиротка, которую он приютил, оказав тем самым ей милость, посягать на его сердце? Кто ты такая для этого?! Арман женится на Мадлене де Барре --- она знатная, красивая, умная, она – восхитительная женщина. Тебе никогда с ней не сравнится, кто ты по сравнению с ней? Это его право --- женится на женщине, достойной его,--- сначала слова Коры вызвали у меня удивление, но затем удивление сменилось горьким разочарованием.
--- Да, мадам, вы правы. Кто я такая?.. Я не имею права выбора. Я могу лишь сохранять молчание и со всем соглашаться --- это мой удел. Этому я уже научилась,--- я опустила голову и замолчала.
Внезапно Кора резким движением встала с софы и подбежала ко мне --- теперь во всех ее движениях сквозила порывистость и нетерпеливость. Она взяла меня за руки, и я тоже встала с кресла. По щекам у меня текли слезы горечи и боли, я подняла голову и прочитала в ее глазах нежность и участие. Увидев мои слезы, она обхватила своими руками мою голову и прижала ее к груди. Я тихонько плакала; от ее сильных, но в то же время нежных, объятий мне стало хорошо и как-то спокойно.
--- Я в отчаянии…--- прошептала я.
Кора подняла мою голову, наклонилась ко мне совсем близко и тихо сказала:
--- Я желаю тебе только добра, бедная маленькая потерянная девочка. Поверь, я хотела тебя не обидеть, а всего лишь предостеречь. У меня никогда не было детей, но узнав от Армана твою историю, я почувствовала к тебе нежность и участие! Я захотела тебя помочь. Из слов Армана я поняла как тебе плохо, как ты его любишь, и поняла, что если я тебя не спасу от этого опасного чувства --- ты погибла. И вот, я попросила Армана, чтобы он привез тебя ко мне. Я сказала все, как есть. Я желаю тебе только добра, Катрина. Вот мой совет --- вырви из сердца эту страсть к Арману, вырви с корнем, как уродливый мерзкий сорняк, который загрязнил твою чистую невинную душу и доброе сердце. Почувствуй к нему дочернюю привязанность и уважение. Твоей любви он не стоит. Он женится на Мадлене де Барре, а ты будешь рыдать от горя. И он никогда не вспомнит, что одна несчастная девушка любила его всем своим сердцем, и он это никогда не оценит. К тому же, хочу тебя предупредить, что Мадлена де Барре, также как и я, владеет твоей тайной. Мсье Арман рассказал ей твою историю, ведь скоро она станет твоей мачехой. Она знает все про тебя, она знает, что ты не племянница мсье Армана. Будь осторожна, Мадлена чувствует в тебе опасную соперницу. Ведь ты молода и прекрасна. Остерегайся ее, Катрина!
Это были последние слова госпложи де Ленуа, которые она мне в тот вечер сказала.
Я довольно неплохо проводила время у маркизы. Дело в том, что каждый вечер у нее устраивались приемы в салоне, утром мы гуляли по большому красивому парку рядом с ее поместьем. Но меня то и дело одолевали прежние мысли и мечты о мсье Армане. Я никак не могла перестать думать о нем. Это было слишком тяжело. Да, я его по-прежнему любила. Да еще и как! Наш разговор с Корой ровным счетом ничего не изменил. Все было также. В этих мечтаниях и переживаниях прошло по крайней мере пару месяцев. А я уже начала мучаться воспоминаниями о прежней жизни в Париже со своим попечителем. А также, меня беспокоил вопрос о мадам де Барре. Я ничего не узнала о развитии ее отношений с мсье Арманом. И вот, когда я уже совсем было отчаялась, произошло кое-что, заслуживающее особого внимания… А точнее, причина моего расстройства сама приехала навестить мадам Кору, которая, как оказалось, была ее давнишней подругой.
Это произошло тихим июньским вечером, когда мы с мадам Корой сидели в ее розовом будуаре. Вошла горничная и доложила, что прибыла мадам де Барре и просит визита у госпожи де Ленуа. Горничная протянула записку от Мадлены, но та отказалась:
--- О, нет. В этом совсем нет нужды. Мы с мадам де Барре давнишние приятельницы. Еще чего! Скажите мадам де Барре, что она может входить. Проведите ее сюда.
Через минуту Мадлена собственной персоной появилась в дверях розового будуара и, сделав шутливый реверанс, подошла и поцеловала руку у Коры, что вызвало у маркизы улыбку. Она выглядила как всегда великолепно, в руках она держала маленький веер и изящную табакерку. Меня Мадлена удостоила небольшим кивком и постной улыбкой:
--- Я слышала, что мадемуазель де Равель сейчас гостит у вас. Какая приятная встреча, Франсиз,--- при этом глаза ее говорили совершенно противоположное. После этого она села в кресло напротив Коры и начала разговор:
--- Как у вас дела, Кора? Мы уже столько не видились, что я полагаю, у вас множество интересных новостей. И, возможно, вы захотите поделиться ими со мной,--- Мадлена все время шутливо называла Кору на «вы». Кора поддержала этот шутливый тон и тоже разговаривала с Мадленой с «большим уважением и почетом».
--- Как же, мадам Мадлена! Я думаю, вы смеетесь надо мной. Вероятно, новостей гораздо больше у вас. Ведь недавно в вашей жизни произошло такое знаменательное событие. Я за вас очень рада!
--- Наверняка, вы говорите про мою свадьбу с мсье Арманом . Ну, моя дорогая, должна вас заверить, что ничего знаменательного в этом вообще-то нет. Мсье Арман попросил меня стать его супругой, и вот я и подумала:”Ну, почему бы и нет, он --- богатый, я ему нравлюсь, он мне нравится. Дело верное, надо выходить замуж.” К тому же, вы ведь знаете, что господин де Барре, мой покойный муж, не оставил мне достойного состояния после своей скоропостижной кончины. Под словом “достойное” я подразумеваю годовую ренту, которая могла бы удовлетворить амбиции и желания такой светской женщины, как я. А вместо этого после его кончины осталась эта несносная девчонка, которая постоянно капризничает и все требует новых нарядов и украшений. Где я их ей возьму, когда мне самой денег не хватает. С Арманом я буду хоть немного обеспеченной. Вы ведь меня правильно понимаете?
Я слушала Мадлену и в то же время думала, что правда, пожалуй, мало соответствует ее словам. Могла ли женщина со столь мизерной годовой рентой носить жемчуг вокруг шеи и в ушах, кольца с рубинами и бриллиантами на пальцах? Конечно, нет. От ее слов мне стало тошно, и захотелось выбежать прочь из комнаты, чтобы не слышать ее. “И это женщина, на которой женился мой возлюбленный мсье Арман?!” Тем неменее, Кора своим поведением выдавала свое полное согласие во всем с Мадленой.
--- Конечно, моя милая. Вы правы. Но меня очень интересует само событие. Арман написал мне письмо, но о вашей свадьбе с ним он рассказал крайне мало. Что же там было, Мадлена?
Значит, Кора знала, что Мадлена и мсье Арман поженились, но и слова мне об этом не сказала. Какая низость!
--- Ну, что вам сказать, моя дорогая. Да нечего и рассказывать. Интересного мало. Это произошло несколько дней назад. Не было никакого праздничного настроения, не было ни гостей, ни свадебного веселья. Все было строго и церемонно. Вы знаете, это скорее напоминало заключение контракта с соединением общей годовой ренты, чем свадьбу,--- и она при этих словах весело расхохоталсь. Мне сталао понятно, что заключение брака с мсье Арманом не играло для нее большой роли и не было для нее великим событием. Сколько же мужей она переменила в своей жизини, интересно?--- Ну да ладно, Кора, а какие новости у вас?--- лениво спросила Мадлена, с полным равнодушием теребя табакерку в руках.
--- Какие у меня новости? Да никаких, Мадлена,--- Кора потянулась на софе и зевнула.--- Вот, как видите, Франсиз приехала навестить меня. Мы с ней сейчас вместе живем, но мадемуазель де Равель собирается в скором времени обратно ехать в Париж, не правда ли, мадемуазель?--- при этих словах я утвердительно кивнула, и Кора продолжила.--- И я снова останусь одна в этом большом скучном поместье. Приезжайте ко мне, дорогая. Вместе нам будет хорошо. Будем принимать гостей, ездить на охоту, гулять в парке…
--- Обязательно воспользуюсь вашим приглашением. Для меня это большая радость, ведь теперь я приехала всего на несколько дней. В скором времени я поеду в Басси. Мой доктор настоятельно рекоммендует мне посетить эти целительные источники. Но скоро я навещу вас, ведь вы знаете, милая Кора, я всегда рада вас видеть. Я приеду ровно через две недели. Отдохну от Парижа… На самом деле мне так надоел Париж со всей его бурной жизнью и оживленной суетой… Я хочу в деревню!..
--- Ну что ж, буду ждать…--- Кора снова потянулась и снова как бы нечаянно взглянула на окно.--- О, уже поздно…
Кора тряхнула маленьким серебряным колокольчиком и на ее зов явилась горничная.
--- Комната мадам де Барре готова, Жанна?
--- Да, мадам,--- ответила горничная.
--- Можете идти, Жанна. Ну что ж, дамы, а нам пора на покой.
Кора медленно встала с софы и направилась к двери, мы последовали ее примеру.
Войдя в свою комнату, я села на большую дубовую кровать и задумалась. О чем я думала? О том письме, написанном мсье Арманом к Коре де Ленуа. Мне мучительно хотелось его прочитать. Но это было бы нехорошо с моей стороны по отношению к мадам де Ленуа. Но любопытство постепенно взяло верх, и все приличия были забыты. Я начала думать о способе заполучить это письмо себе. Ведь в нем мсье Арман откроется мне совсем с другой стороны; мне было интересно его отношение к окружающим людям, а также, что он может написать своей близкой приятельнице. Все это будоражило меня и заставялло немедленно искать быстрого решения проблемы. Нужно было во что бы то ни стало заполучить это письмо в свои руки. И вдруг в мою голову пришла совершенно бузумная идея. Но стоило рискнуть. Я позвонила в колокольчик и через секунду в дверях моей комнаты стояла горничная мадам Коры.
--- Скажи, Жанна, ты знаешь где мадам хранит все письма от мсье Армана?
Девушка смутилась и нерешительно покачала головой. Она не знала. Тогда я достала небольшой мешочек, в котором приятно зазвенели золотые монеты. Видимо, звон этот показался Франсине хорошо знакомым, потому что она вмиг оживилась. Глаза ее заблестели, и она без лишних церемоний протянула руку. Но я быстро убрала мешочек и вопросительно посмотрела на нее.
--- Я вам скажу, мадемуазель Франсиз,--- быстро проговорила служанка.--- Она хранит их в большом дубовом трюмо в своей спальне. И носит ключи от него всегда с собой, но сейчас они лежат на небольшом столике рядом с кроватью мадам маркизы.
Я снова встряхнула мешочком и добавила:
--- Получишь все это, когда доставишь их мне сюда так, чтобы мадам маркиза ничего не заподозрила.
Ловкая служанка доставила мне письма ровно через пять минут. Я вручила ей деньги и развернула первое письмо. Это и оказалось именно то, о котором говорила Кора сегодня вечером. Вот, что я там прочитала:
«Милая моя Кора!
Я приехал в Париж неделю тому назад и пишу тебе соответственно из своего дома. Вам незачем приезжать сейчас сюда, потому скучнее летней жизни в столице ничего не придумаешь. Как вы понимаете, все разъехались по деревням или по модным курортам. В столице стоит зной и невыносимая жара. Так что, оставайтесь у себя в Вилль де Ленуа. Сейчас там, наверное, хорошо и прохладно. Кстати, мадам Мадлена де Барре отправилась навестить вас в вашем поместье. Как я понял, вы с ней давние подруги, и она о вас высокого мнения и ценит вас. Все это было очень приятно слышать из ее уст, потому что среди всех прочих женщин я выделяю и ценю по уму и красоте именно вас двоих --- Кору де Ленуа и Мадлену де Барре. Также у меня есть для вас презанятнейшая новость. Она заключается в том, что совсем недавно я женился на Мадлене, о которой только что писал вам. Да-да, не перечитывайте, моя дорогая, вам не показалось. Для пущей убедительности напишу это еще раз:” Я женился на Мадлене де Барре.” Не то, чтобы я ее любил до безумия, совсем не так. Я уважаю ее за тонкий ум, светские манеры, изящное поведение в обществе и царственную красоту и, самое главное, за годовую ренту… Не больше. Точно так же я мог предложить руку и седце и вам, мой бесценный ангел. Но в вас я ценю еще одно качество, немаловажное качество,--- это умение быть для меня самым дорогим и нежным другом. К сожалению, быть женой и верным другом одновременно невозможно. Я не мог бы этого допустить. Но хватит об этом.
Как дела у вас, дорогая? Почему вы перестали писать мне? Черкните мне строчку-другую, сделайте милость. Вы ведь знаете, что ваши письма всегда доставляют мне огромное удовольствие. Меня привлекает ваш тонкий ум и изящнаяй манера писать (вообщем, как и говорить). Из вас получилась бы отличная жеманница, если бы мы жили во времена Мазарини и Фронды, не так ли?
Меня очень интересует еще один вопрос. Хочу поговорить о моей “протеже” Франсиз де Равель. Сейчас она гостит у вас по моей просьбе. И я волнуюсь за нее. Я хочу, чтобы вы дали знать ей о нашем браке с Мадленой. Безусловно, она очень расстроится узнав об этом. Расстались мы с ней не при самых лучших обстоятельствах. Тогда я повел себя весьма грубо и жестоко по отношению к ней, и сейчас очень сожалею об этом. Передайте ей мои слова, дорогая. Она --- мое сокровище, все, что у меня есть. И я боюсь ее потерять. Я ее люблю. Но она пошла по неправильному пути, я боюсь разбить ей сердечко. Она так ранима…”
Дальше я не стала читать, хотя письмо было длинное и пространное. Прочитав последний абзац, посвященный мне, я почувствовала, как мое сердце сладко сжалось при мысли о мсье Армане и о словах, которые он написал про меня, я зажмурилась от удовольствия. Значит, он все-таки любит меня, а не Мадлену, и женился на ней лишь из корысти. Я была так счастлива, так счастлива, что просто не нахожу сейчас слов, чтобы описать это восхитительное чувство. Что же мне было делать? Как себя повести?
Что делать?! Завтра же утром я уеду в Париж. Иначе и быть не может.
Поэтому я приказала Франсине, чтобы на семь часов утра были готовы лошади и мой экипаж. Кроме того, мадам маркиза не должна ничего знать про мой отъезд. Все должно остаться в секрете от нее. Но при ее пробуждении Франсина отдаст ей записку следущего содержания:
«Дорогая мадам Кора!
Сегодня в семь часов утра я уехала обратно в Париж. Когда вы будете читать это письмо, я буду уже по дороге домой. Не волнуйтесь, у меня все будет хорошо. Как я понимаю, мсье Арман уже в городе. Но он ничего не подозревает о моем отъезде из Вилль де Ленуа. Желаю вам всего хорошего и спасибо за ваше гостеприимство.
Мадемуазель де Равель.»
И вот, я в уже в Париже. (Не буду останавливаться на скучных подробностях моего путешествия из Вилль де Ленуа до столицы. Скажу только, что всю дорогу я тряслась в карете, задыхаясь от дорожной пыли и летнего зноя.) Когда карета остановилась у ворот нашего отеля, я с нетерпением выскочила из нее и с грохотом пронеслась по лестнице. Дворецкий остановил меня и поросил подождать, пока он доложит мсье Арману о моем приезде. В его голосе слышалось бесспокойтсво и волнение. Я удивилась его тону:
--- Зачем, Мариус?! Я же приехала домой! --- радостно воскликнула я, старясь оттолкнуть с дороги назойливого дворецкого.--- Мсье Арман обрадуется, что я вернулась. Поропусти же меня --- я сама доложу о своем возвращении домой!
Мариус пробормотал что-то о неожиданности моего возвращения и о том, что мсье Арман занят сейчас. Но моему терпению приходил конец и я громко воскликнула:
--- Что за манеры, Мариус! Я приехала домой, а меня не пускает в комнаты мой же слуга. Ну, довольно! --- я грубо оттолкнула от себя дворецкого и поднялась по лестнице на второй этаж. Дверь в комнату мсье Армана была преоткрыта, и я, постучав в нее, со словами «Арман, это я. Я только что приехала. Можно мне войти?» заглянула внутрь. То, что я увидела шокировало меня до глубины души; мне показалось, что я сейчас умру на месте. Зрелище было просто омерзительное, и я даже не берусь его описывать во всех его отвратительных деталях. Скажу лишь, что увидела своего попечителя в объятиях Дофины Прюдон.
Комок подошел к моему горлу, а на глазах выступили слезы. Произошла немая сцена. Мсье Арман в ужасе смотрел на меня, не зная, что ему теперь предпринять, Дофина была в таком же смущении и успела лишь натянуть на себя простыню. Я всхлипнула и поднесла к губам носовой платок, меня уже душили рыдания, но я не смела дать им волю. Мне стало больно, очень больно. Никогда я не испытывала до этого такой боли --- словно острый нож насквозь пронзил мое сердце, ноющая боль сковала мне грудь.Но от пережитого потрясения я не могла пошевелиться и лишь нервно теребила платок в руке. Мсье Арман открыл рот, намереваясь что-то произнести, но я опередила его и прошипела скавозь зубы:
--- Ты --- предатель,--- в этих словах вылилось все мое горе, и их хватило, чтобы мсье Арман понял, что с этого дня он потерял меня не только, как возлюбленную, но и как дочь.
Я с грохотом захлопнула дверь и побежала к своей спальне; забежав туда, закрыла дверь на ключ и бросилась на кровать. Я плакала громко и долго --- рыдания буквально душили меня, и я никак не могла остановить нахлынувшие слезы. Мое детское горе по утраченному cчастью выражалось в горьких тяжелых слезах, но они ведь приносят некоторое облегчение. Через некоторое время я успокоилась, но продолжалала лежать недвижимо. Нет, обидным мне предстовлялось вовсе не то, что мсье Арман делал с этой женщиной, а то, что делая это, он предавал свою жену --- Мадлену де Барре. Значит, для него совсем нет ничего святого. У меня же после слез наступила какакая-то апатия, равнодушие ко всему. Да, пожалуй, правильно говорят --- горе лицемеров проявляется в наиграных истериках, а истинная печаль вызывает в душе человека пустоту, отрешенность от всего. Слезы мои были недолгими, и за ними последовала то самое равнодушие.
Вскоре я услышала шаги мсье Армана и после этого короткий стук вдверь, но я, естественно, никак не отреагировала и продолжала лежать с закрытыми глазами. Стук усилился и стал настойчивым, и мне пришлось все-таки ответить:
---Что еще вам надо?! --- грубо воскликнула я, предчувсвтвуя, что сейчас мсье Арман примется оправдываться. Но мои ожидания не подтвердились. Голос его был спокойным и уверенным:
--- Катрина, я слышу, что ты плачишь. Так вот, когда ты успокоишься, спускайся ко мне в кабинет. Я буду ждать тебя, так как мне необходимо поговорить с тобой.
Я была очень удивлена, но решила пропустить мимо ушей слова мсье Армана и остаться в своей комнате. Я не хотела ничего думать, просто забыться на некоторое время. А вот уж мсье Армана мне совсем не хотелось лицезреть перед собой. Я уткнулась лицом в подушку, слезы снова покатились по моему лицу и я сквози стиснутые зубы прошептала: «Предатель… Предатель… Вы обманывали не только меня. Но и Мадлену…» Не знаю, сколько прошло времени, но наконец у меня всплыли в памяти последние слова мсье Армана: «… мне необходимо поговорить с тобой.» О чем же говорить? Ведь все ясно и без лишних слов. Говорить-то нечего. Но он что-то все-таки хотел мне сказать, что-то, наверняка, важное. Что же это?! Был только один способ узнать --- спуститься вниз к нему. Гордость не позволяла мне это сделать, хотя по природе своей я была очень любопытна, и как раз в тот момент мной овладело любопытство, и я решила все-таки спуститься и поговорить с мсье Арманом. Я поглядела в большое венецинаское зеркало, что висело на стене напрротив моего ложа --- подарок моего благодетеля, и заметила, что лицо у меня было красное от слез, глаза заплаканные. Я взяла батистовый платок с вышитыми на нем своими инициалами и вытерла глаза.
С гордо поднятой головой я спустилась по лестнице на первый этаж и возле гостиной встретила Мариуса, он с сожалением посмотрел на меня, но я лишь отвернулась от него и прошествовала к дверям кабинета мсье Армана. Я тихо постучалась и услышала ответ:
--- Входи, Катрина.
Я вошла. Мсье Арман сидел в кресле возле камина. Я подошла и села на скамейку возле его ног. Он посмотрел на меня, и в его глазах я прочла боль и стыд, он обречено опустил голову и провел ладонью по свои волосам, затем снова поднял на меня свои черные как уголь глаза и произнес дрожащим голосом:
--- Катрина, теперь ты сама все видела. Ты все знаешь, дорогое мое дитя…
--- Знаю что? --- спросила я с насмешкой.
--- О, Катрина, твоя страсть ко мне преступна. Ты полюбила настоящее чудовище. Я не достоин любви столь непорочной и чистой девушки, как ты… мне очень, очень стыдно за все содеянное.
--- Я вас не люблю, мсье Арман! --- воскликнула я и попыталась вложить в эти слова всю ненависть и отвращение, которое испытывала к этому человеку.
--- Ты меня больше не любишь?..--- растерянно спросил мсье Арман, его глаза, полные удивления и тоски, казалось, еще больше потемнели.--- Ведь еще совсем недавно ты любила меня. Кора де Ленуа написала мне письмо, где так ярко описала твою страсть ко мне…---
--- Кора де Ленуа, видимо, ошиблась,--- эти слова звучали, пожалуй, еще холоднее, чем «я вас не люблю!»
Мсье Арман всхлипнул, совсем как ребенок, в его глазах было столько непосредственного удивления и в то же время беспредельного ужаса.
--- Что же произошло… что же я натворил, ведь ты любила меня. Я лишился единственного того, что у меня было --- твоей любви. Ведь ты была единственным человеком, кто любил меня. Я был счастлив, ибо думал, что теперь у меня есть дочь, которая любит меня, как отца. Разве ты, Катрина, не знала, что я принимал у себя женщин --- Дофина далеко не одна, кто был у меня наверху… Ведь ты же все знала, знала про мой образ жизни, про всех тех женщин. Разве у тебя только теперь открылись на это глаза?! О, Катрина, Катрина, ты была слепа! --- ототчаяния он заламывал руки и голос его то и дело срывался на жалобный плач. Я в первый раз видела, как мсье Арман плакал. Накогда бы не подумала, что этот холодный бесстрастный человек знает, что такое слезы. «Значит, мои чувства все еще значат что-то для него?» --- подумала я.
Я встала со скамейки, подошла к нему и положила руку на его плечо.
--- Не расстраивайтесь, мсье Арман. Вы, конечно, поступили низко. Но дело вовсе не во мне… А в Мадлене де Барре. Если ее чувства не имеют для вас никакого значения, то, по крайней мере, не унижайте ее перед всем светом своими бесконечными изменами… Все эти женщины… Они ведь значат для вас не больше, чем та китайская ваза, стоящая на камине, не так ли? И я тоже…
Мсье Арман тяжело вздохнул и сказал:
--- Нет, Катрина, только не ты. Да, это правда, женщин я использовал, не задумываясь о них самих. Но ты никогда не принадлежала и никогда не будешь принадлежать к числу этих женщин. Ведь ты --- моя дочь, мой ребенок, и, может, хоть и не настоящий, но я тебя воспитывал, я тебя ростил, я превратил тебя из незаметной фиалки в прекрасную цветущую розу. И я люблю тебя, Катрина. Разве мог я тебя использовать, как их?
Эти слова согрели мне душу и на мгновение мне даже показалось, что я забыла о той омерзительной картине, увиденной в спальне мсье Армана. Но стоило ей на одно мгновение предстать в моих мыслях, как я снова почувствовала уже знакомое равнодушие к этому человеку, сидящему в кресле.
--- Вы сказали, что вам нужно о чем-то поговорить со мной. О чем же это?--- стараясь придать своему тону равнодушие, спросила я.
Мсье Арман словно очнулся от какого-то забвения, он задумчиво взглянул на меня и почесал переносицу. Затем, устроившись поудобнее в кресле, он натянуто улыбнулся и жестом указал мне на скамейку. Я снова села и приготовилась выслушать его.
--- Катрина, чтобы ты ни говорила, я-то знаю: ты как любила меня, так и любишь. Твою страсть не загасило увиденное, это лишь причинило тебе боль,--- он поднял руку, заранее прерывая мои попытки возразить.--- Ты все еще любишь меня, дорогая. Но я знаю, что эту страсть нужно вырвать из твоего сердца, я просто обязан затушить этот пожар в твоем сердце, пока он не разгорелся слишком сильно. Иначе, потом будет уже поздно. Малышка, все это делаю я ради тебя, только ради твоего счастья, ради твоего благополучия. Ты должна понять меня и оправдать. Для тебя же будет лучше, если ты разлюбишь меня. И я знаю лишь один способ предотвратить назревающую беду --- это выдать тебя замуж за другого мужчину. Он поможет забыть тебе твою детскую влюбленность. Я подыскал подходящую кандидатуру --- это человек, которого я хорошо знаю и на которого можно положиться. Он будет оберегать тебя и защищать от опасности в нужный момент. Я уверен, что у вас все будет хорошо. Тем более, из уст этого достопочтенного человека, я узнал, что он к тебе неравнодушен. Короче говоря, ты ему очень приглянулась, он не раз засматривался твоей красотой на моих вечерах. К тому же, он так богат…
Я слушала его как в забытье, я не могла поверить, что все это происходит наяву, мне казалось, что я сплю и вижу кошмарный сон, что в реальности все обстоит совсем по-другому. Могла ли я поверить словам своего попечителя? У меня было такое чувство, будто бы он меня продает за сосотояние этого мужчины, хочет избавиться от меня, забыть меня и похоронить мои чувства к нему в этом лицемерном продажном браке. Но как можно хоронить то, что живет и никак не может умереть? Я старалась не любить его --- Бог свидетель тому, но безрезультатно. Теперь же мсье Арман нанес мне последний и самый решительный удар. Он продает меня! Я закрыла глаза и постаралась не слушать его слова, я забылась на некоторое время, но стоило мсье Арману назвать вслух имя моего будущего супруга, как я резко очнулась и подскочила со скамейки, как ужаленная:
--- Его имя --- Октав де Грегуар. Как видишь, моя дорогая, я подобрал тебе отменного супруга…
--- Мсье де Грегуар! Но он же старик!--- я почувствовала, как внутри у меня все сжалось и похолодело.--- Нет, только не он, я не люблю его! Я не хочу выходить за него!
Я не заметила, что уже истошно кричала и со всей силы топала ногами от возмущения.
--- Нет! Нет! Кто угодно, только не Октав де Грегуар! Я не буду с ним счастлива, никогда не буду! Я не смогу полюбить старика только за его золотые луидоры и огромные поместья! Это не в моих силах!
Мсье Арман поспешно усадил меня обратно на скамейку и взял мои руки в свои. Я тихо всхлипывала, слезы снова и снова стекали по моим щекам и беззвучно падали на большие и сильные руки мсье Армана.
--- Пойми, Катрина, девушки в твоем возрасте склонны питать иллюзии. Ты должна забыть обо мне, ты должна быть более практичной и думать о своем будущем здесь, в Париже. К тому же, у тебя наверняка будут дети от Октава. В этом случае, у них будет достаточный годовой доход, богатые поместья и дворянский титул --- не забывай, что Октав все-таки барон. Разве это не имеет значения? Подумай об этом, Катрина. Ведь я стараюсь для тебя, я хочу обеспечить тебя. Я уже разговаривал с Октавом и раскрыл твой секрет. Я ему сказал, что твое имя вовсе не Франсиз, а Катрина де Равель, твоя мать, Анна де Равель, умерла, а сестра Атенаис осталась жить в родовом поместье, но у вас с ней плохие отношения. Я же был близким приятелем твоей покойной матушки. Вот я и счел своим долгом позаботиться о тебе. Раз он твой будущий муж, он должен все знать о тебе. Запомни, Катрина, у тебя не должно быть тайн от господина де Грегуара. Ты получишь много денег, это очень выгодно для тебя, поверь мне…
--- Вы продали меня!--- с обреченным голосом пробормотала я.--- Хотели получить выгоду от моего замужества с мсье де Грегуаром?
--- Нет, Катрина, я не получаю ни су по свадебному договору, все достается тебе и только тебе. Я пекусь о твоем благе. Все это я делаю от чистого сердца, потому что ты для меня все равно что родная дочь.
--- Ну и что, деньги не играют никакой роли,--- невозмутимо продолжала я.--- Вы хотите избавиться от меня, я вас понимаю. Забыть обо мне? Я знаю, что моя любовь вам уже достаточно осточертела. Вы относитесь ко мне, как к маленькой девочке. Вы не правы, мсье Арман, но все же вы сказали свое последнее слово. Вы можете продолжать изменять Мадлене де Барре, а я ухожу, ведь совсем скоро я буду уже госпожой Франсиз де Грегуар --- какое дикое, совсем незнакомое мне имя. Это будет другая женщина, мсье, она вас не потревожит, не напомнит о себе, я обещаю. А теперь --- до свиданья, точнее, прощайте!--- с этими словами я холодно поднялась и направилась к двери.
Я была гордой, независимой, мне захотелось показать всю свою природу --- непокоряющуюся никому, и даже любимому человеку. Пятнадцатилетняя девочка тоже может иметь гордость в душе. Да, я вышла из его кабинета и ни разу даже не оглянулась. «Теперь он для меня умер»,--- подумала я. Он отдал меня другому мужчине, он не пощадил моих чувств. Ему все равно, что меня терзает нестерпимая боль. Но это только начало --- сколько мне еще предстояло пережить! Во всем виноват ты, Арман, один ты погубил меня. Нет, мать моя невиновна передо мной, я могла бы остаться жить в нашем фамильном замке, может быть, я мучилась бы от презрения сестры и отчуждения матери, но я осталась бы чистой, я не познала бы этой грязи Парижа --- этого скопища разврата и других пороков человеческих. Но тогда, только окунувшись с головой в светскую жизнь, я была счастлива, что имею возможность обладать такими красивыми туалетами, собственным изящным портшезом и жить в отеле на самой красивой улице великого Парижа. Я почитала вас за своего благодетеля. Я ошиблась, вы оказались жалким обманщиком, мсье Арман, ведь вы скрыли от меня самое главное. Я была слепой, я не ведала, как сильно вас люблю. Но все это пустое! Теперь уже ничто не имеет значения! Жизнь кончена…
Но не буду забегать вперед. Я остановилась на том, что вышла из кабинета мсье Армана совершенно подавленной и направилась обратно в свою комнату.
На лестнице ко мне подошла моя горничная, Маргарита, она подала мне аккуратно сложеный вчетверо листик, сказав, что это принесли для меня.
--- Для меня?--- удивленно спросила я.--- А кто принес?
--- Приходила очень бедно одетая девушка, сказала, что принесла письмо от госпожи Эме де Ренетт.…
--- От Эме Ренетт?!--- радостно воскликнула я, вырвала листик из рук Маргариты и, поднявшись в свою комнату, нетерпеливо развернула его.
«Для мадемуазель Франсиз де Равель от мадемуазель Эме де Ренетт» --- было написано в углу листа, а дальше было написано само письмо.
Я читала и слезы радости и печали выступили на моих глазах. Радости --- потому, что письмо это было от дорогого мне человека, к которому я питаю уважение и почтение. А печали --- потому, что дела у Эме обстояли просто ужасно, как я узнала из этого письма. Между прочим, оно до сих пор хранится у меня в золоченной шкатулке с письмами мсье Армана и некого другого господина, о котором я скажу позже. Так вот, что я прочитала в письме моей дорогой подруги:
« Уважаемая мадемуазель Катрина!
(надеюсь, вы позволите называть вас истинным именем, ведь вы сами открыли его мне)
Я не удивлюсь, если вы не помните несчастную девочку, которую встретили однажды в салоне у своего попечителя мсье Армана, и про которую сказали, что она похожа на Мадонну. Возможно, это письмо слегка освежит вашу память и вы ее вспомните. Ведь вы с ней так ласкаво разговаривали тогда, когда остальные едва ли удостаивали ее презрительным взглядом. Да, это я. Если вы все же вспомните меня, то, пожалуста, прочтите то, что я напишу вам, до конца.
Боюсь, моя дорогая, что не могу сказать вам ничего такого, что стоит вашего драгоценного внимания; однако у меня нет надежды на кого-либо другого, я молю Бога, чтобы вы отнеслись к этому письму с пониманием и добротой. С тех пор, как вы меня видели (меня и мою несчастную мать), положение наше изменилось, и далеко не в лучшую сторону. В тот раз моя матушка приходила просить помощи у мсье Армана, она пологалась на его щедрость и на его дружбу. И он дал ей немного денег. Этих денег, как мы ни старались растянуть на дольший срок, хватило только на три месяца. Нет, милостивая мадемуазель Катрина, я пишу вам не для того, чтобы рассказывать о нашем бедственном положении или жаловаться. Прошу простить меня! Я понимаю, что вас совершенно не занимают детали нашей нищенской жизни. Куда уж вам, такой богатой и красивой, вникать в наши бесконечные несчастья! А ведь подумать только, совсем недавно и я была такой же… Ну да ладно, хватит об этом.
Дорогая мадемуазель Катрина, я заклинаю вас оказать мне и моей бедной матери одну милость. А точнее, занять хотя бы сорок экю. Дело в том, что моя мать смертельно больна, у нас нет денег даже на то, чтобы вызвать лекаря. Ее все время лихорадит, у нее страшный кашель и другие признаки какой-то ужасной болезни. Бедная моя матушка --- она все слабеет и слабеет, эта болезнь словно съедает ее. Мне же не остается ничего другого, как плакать день и ночь. Ах, мадемуазель, эти деньги так бы нам пригодились!
Мне очень стыдно, что я вынуждена просить у вас деньги. Я никогда ничего не просила. Вот, что ты, злодейка-судьба, сделала с законной наследницей состояния господина Батиста де Ренетт! Да уж какое там состояние, оно пропито, проиграно в карты и оставлено в Комедии и «Одеоне» уже очень давно…
Прошу вас, милый друг, вы ведь сами видите, в каком плачевном состоянии мы оказались с матерью, так дайте же нам эти деньги, пожалейте нас! Я буду благодарна вам до конца своей жизни, в скором времени я непременно верну вам эти сорок экю, даже если мне придется работать день и ночь, не покаладая рук. Может быть, Господь нам поможет, и я смогу выходить свою несчастную мать. Да уж, пять лет назад, моя мама была такая красивая в этих бесчисленных бралетах и кольцах с бриллиантами и прочими великолепными камнями, в шелковых и атласных платьях, а теперь она лежит в грязной постели под дырявым одеялом --- какой позор! А я прошу у вас денег... Заклинаю вас, ангел мой, помогите нам! Вы --- единственный человек, от которого я жду помощи.
Заранее покорно благодарю вас и с наилучшими
пожеланиями,
Ваша Эме де Ренетт.»
Я прочитала письмо Эме, и слезы заструились по моим щекам. Бедная моя подруга! Как она несчастна! Я обязана помочь ей, обязана. В эту же минуту я взяла письменные принадлежности и села за ответ. Сейчас я уже не помню, что писала тогда, но могу попытаться восстановить в памяти общую суть:
«Милая Эме!
Меня потрясло ваше письмо, неужели это действительно возможно? Несчастная дорогая Эме, мне так жаль вашу матушку. Разве она заслужила такую участь? Вы просите у меня сорок экю --- такую малость для больной женщины. Я даю вам сто пятьдесят экю и не прошу возвращать их мне, эти деньги вы получите сегодня же. Моя горничная Маргарита принесет их вместе с этим письмом.
Как вы можете сомневаться в том, дорогая Эме, что я помню вас?! Как мне не помнить красивую высокую девочку с грустными голубыми глазами и ее прелестную мать, я помню и мадам Бертину де Ренетт. Я не раз вспоминала вас после нашей встречи в салоне мсье Армана. Вспоминала с величайшем почтением, которое внушило мне ваше смирение и кротость. Вы --- ангел небесный! Прошу вас, не отчаивайтесь, все наладится. Все будет хорошо, мой добрый друг. Все наладится, и ваша матушка выздоровеет.
Можете смело рассчитывать на мою помощь. Я буду регулярно посылать вам деньги с Маргаритой и моим дружеским письмом…
Ваш любящий друг,
Катрина де Равель.»
После написания я отправила письмо со своей служанкой. Я была счастлива помочь Эме хоть чем-нибудь. Отправив деньги, которые я взяла из тех, что давал мне мсье Арман, и письмо, я села перед своим венецианским зеркалом и посмотрела сама себе в глаза --- они выражали полное безразличие ко всему, слезы еще не просохли на моих щеках, а темные круги под глазами выдавали усталость и глубокую печаль. Я провела ладонью по темно-каштановым прядям волос и улыбнулась своему отражению, но улыбка получилась какая-то грустная и вымученная. Что будет дальше? Я выйду замуж за мсье Октава и стану госпожой де Грегуар. Я превращусь в совсем другую женщину, нарожу своему мужу кучу детей, буду ждать его долгими вечерами под окном с вышиванием в руках, изредка буду заходить в салоны или в гости к мсье Арману, а потом буду воспитывать своих детей. Такая жизнь совсем мне незнакома, что же со мной будет в будущем, что меня ждет? А мсье Арман? Он будет продолжать вести тот же самый образ жизини --- развлекаться, пить вино, кутить с женщинами. Возможно, я буду иногда навещать мсье Армана, если он того захочет, конечно… А захочет ли? Захочу ли я сама, зачем мне все это? Зачем мне выходить замуж?
* * *
Через неделю мсье Арман устраивал великолепный вечер, который происходил в его голубой гостиной. Как там все было красиво --- множество золотых канделябров с горящими свечами, расписной потолок, изображающий парящих в небесах херувимов, кругом диваны и кресла, обитые голубыми тканями, столы и стулья из черного дуба, с потолка свесилась хрустальная люстра, все стены обиты голубым шелком. Полки из черного мрамора покрыли стены, а на полках лежат бонбоньерки, серебряные вазы, табакерки и прочая красота, на полу в прелестном беспорядке разбросаны разноцветные подушки с вышивкой золотом и серебром, в центре комнаты стоит маленький дубовый столик с длинной китайской вазой, наполненной чудесным золотистым вином, которое расточает чудесный аромат, а также, со стеклянными стаканами причудливых форм и размеров, здесь есть и травянисто-зеленое стекло, и кроваво-красное, и изумрудное… Какое богатство, какое разнообразие!
Кстати, сама гостиная была овальной формы и совершенно без окон, зато, одна стена была полностью застекленной и выходила в очаровательный маленький садик. Если бы не свет, исходящий от горевших свечей, в голубой гостиной царила бы непроглядная тьма. За счет высоких канделябров с яркими огоньками, в комнате был весьма ромнатичный полумрак --- стоило ступить в комнату, как я погрузилась в какое-то таинственное загадочное царство.
Когда передо мной открылись двери, я заметила, что гостиная уже была полна гостей. Я услышала голос Мариуса:
--- Господин Арман и его племянница Франсиз де Равель.
Лакей открыл перед нами обе створки дверей. Я задрожала всем телом и вступила в комнату. В этот вечер я была очень красива. Мне бы доставило невинное удовольствие описать мой наряд в тот памятный мне вечер. На мне было нежно-розовое бархатное платье с квадратным вырезом на груди (довольно глубоким --- немаловажная подробность для шестнадцатилетноей деушки!),обитым белым кружевным воротником. Надо сказать, что этот воротничок вызывал уменя особый вострог. На шее у меня висела нить жемчуга, чудесно сверкавшая на моей груди, в ушах --- тоже жемчуг. Я решила не одевать шикарных колец с бриллиантами или рубинами, их заменило одно довольно скоромное серебряное кольцо с выгравированным на нем: «От мсье Арман своей племяннице» золотом. Волосы я красиво убрала и заколола их сзади золотыми шпильками с бриллиантовыми глловками. Я действительно была просто обворожительна. Когда я вошла, все дамы покосились на меня с явным недовольством, и в их глазах я прочитала нескрываемую зависть.
Мсье Арман взял меня за руку и подвел к кружку женщин, которые с интересом что-то обсуждали. При нашем приближении они расступились и в самом центре кружка показалось красивое лицо Мадлены де Барре. Увидев мсье Армана, она кокетливо улыбнулась и протянула ему руку, затянутую в шелк. Этот кокетливый жест развеселил мсье Армана и он поцеловал протянутую ему руку:
--- Мадлена, вы прекрасны, как никогда. Я не ошибся в выборе себе жены. Я вами горжусь, по красоте и изяществу никто с вами не сравнится.
При этих словах Мадлена горделиво обвела глазами всех дам, стоящих рядом, и особенно остановила взгляд на мне. Я почуствовала все презрение и ненависть, которые читались вэтом взгляде и невольно опустила глаза. Мадлена так нагло пялилась на меня, что все женщины обернулись и с интересом взглянули на меня. Я чувствовала себя опозореной, однако снова подняла глаза и, смерив Мадлену де Барре таким же презрительным взглядом, заявила:
--- Насколько я помню, вы, мадам де Барре, говорили, что собираетесь погостить у маркизы де Ленуа как раз в это время. Не кажется ли вам, маркиза может обидеться, что вы не сдержали своего обещания.
--- Я помню все, что обещаю, мадемуазель,--- гордо ответила Мадлена, голос ее дрожал от ярости.--- Но я написала маркизе де Ленуа и сообщила ей, что по некоторым обстоятельствам не смогу приехать к ней.
--- Моя жена не должна отчитываться ни перед кем,--- строго заметил мсье Арман и обнял Мадлену за талию. Она зарделась от удовольствия и в свою очередь страстно взглянула на своего мужа.--- Вы чудесно сегодня выглядите, моя дорогая, однако, моя маленькая племянница собралась, по-видимому, затмить вас своей юной красотой и грацией. У нее явно неплохой вкус, как вы думаете?--- последние слова адресовывались всем дамам и никому в частности.
Теперь настал мой черед высокомерно окинуть взглядом Мадлену де Барре. Он вся клокотала от гнева, не понимая, что ее муж нарочно разжигал между нами ссору, наслаждаясь зрелищем борьбы двух женщин --- его возбуждала моя ревность и зависть Мадлены. Да уж, это изощренная пытка доставляла ему удовольствие; и ни я, ни моя соперница не понимали тогда этого. Мсье Арман собирался сказать еще что-то, но в этот момент дворецкий объявил:
--- Господин Октав де Грегуар!
При этих словах все мое существо сжалось и я посмотрела на дверь с тоской и ожиданием. Я и раньше видела мсье Октава, но лишь однажды и мельком, и теперь сгорала от желания рассмотреть его поближе. «Мой будущий муж,» --- промелькнуло у меня в голове при виде этого высоого сухопарого мужчины со лбом, покрытым морщинами, орлиным носом, небольшими, но яркими черными глазами, тонкой линией губ и заметной ямочкой на подбородке. «Как он будет обращаться со мной, этот грозный дворянин?» --- подумала я. На вид ему можно было дать лет сорок пять-пятьдесят. Одет он был просто, но с изяществом. Еще мне запомнилось то, как он грациозно держал свою трость в руках и усиленно жестикулировал ею во время разговора.
Мсье Арман взял меня под руку и подвел к Октаву. Мсье Октав с интересом и немного смущенно взглянул на меня. Я заметила, как посветлели его глаза при виде меня. Он галантно поклонился и поцеловал мне руку, при этом слегка ее пожав. Впрочем, я приняла это просто за дружеское пожатие. Между прочим, мсье де Грегуар чем-то напоминал мне мсье Армана, что-то в них было общее, а потому, он мне сразу приглянулся. Наверное, они казались мне похожими, потому что у обоих были пушистые черные брови, соколиный взгляд черных глаз и слегка смуглое красивое лицо. Господин де Грегуар поклонился моему попечителю и произнес:
--- Я рад приветствовать вас в вашем доме и счастлив познакомиться с вашей прелестной племянницей,--- при этих последних словах глаза его хитро сверкнули. Пока он говорил, я внимательно вслушивалась в его голос, который меня просто потряс --- такой сильный и громкий, «как раз такой, наверное, был у древних императоров и полководцев», подумалось мне. Дело в том, что совсем недавно мсье Арман заставил меня прочитать «Записки о Галльской войне» --- величайшее достижение Юлия Цезаря, и, должна сказать, что Цезарь представлялся мне внешне похожим как раз на господина де Грегуара.
--- Мою племянницу зовут Франсиз де Равель,--- громко произнес мсье Арман.--- А это господин Октав де Грегуар. Надеюсь, вы подружитесь,--- строго добавил он, многозначительно взглянув на меня.
--- Не сомневаюсь,--- добродушно добавил господин де Грегуар.--- Мы подружимся.
--- Конечно,--- ядовито произнесла я.--- Ведь, кажется, именно этого ждет от меня мой дядюшка. Не беспокойтесь, я не нарушу ваши планы, мсье. Вы можете положиться на меня.
Мой «дядюшка» был в большом замешательстве, он изумленно глядел на меня, не в состоянии поверить своим ушам. Он перевел взгляд на еще более смущенного мсье Октава, затем, резко отвернулся от меня и, воскликнув: «Дамы!», быстрым шагом направился в самую гущу гостей. Он оставил нас одних. Мсье Октав быстро справился с замешательством и сказал:
--- Не хотите ли прогуляться по саду, мадемуазель Франсиз? Здесь довольно душно и жарко,--- он предложил мне свою руку и мы отправились в сад.
Ярко сияла луна, под нашими ногами мягко шелестела трава, было прохладно. На улице стояла чудесная летняя ночь. Казалось, все замерло, природа заснула и ни один звук не смеет нарушить этой тишины, природа застыла, чтобы через несколько часов снова пробудиться от своего сна. Я вдыхала полной грудью ароматы этой ночи --- запах роз и жасмина. Кругом тенистые деревья и прекрасные цветы; вдоль тропинки, по которой мы шли, стояли великолепные мраморные статуи обнаженных нимф и деревянные скамьи. Мы присели на одну из скамеек, в кусте рядом застрекотал кузнечик и я вздрогнула от неожиданности. Мсье Октав взял мою руку в свою --- я не возражала, потом он задумчиво посмотрел в мои глаза. Я не отвела взгляда и тоже внимательно взглянула в его глаза, они показались мне такими ласковыми! В них было столько неги и скрытого досели томления!
--- Я знаю все про вас, Катрина, всю вашу историю, я не люблю длинных предисловий, потому буду говорить сразу то, что у меня на сердце,--- начал мсье Октав.--- Я видел вас однажды у Армана, но вы проскользнули мимо меня, как легкой видение, как призрак моей мечты. Я боялся подойти к вам, я не знал, кто вы, как вас зовут, но я поклялся себе, что вы будете моей… Ведь вы верите в любовь с первого взгляда?…
--- Нет, не верю…--- тихо отозвалась я.
--- А я верю, именно так со мной и было. Когда я вас увидел…
--- Вы меня совсем не знаете, господин Октав. Как можете говорить мне подобные вещи? Возможно, стоит вам узнать меня получше, и у вас пропадет желание связывать свою судьбу с моей. Возможно, я вам не понравлюсь.
--- О, нет, Катрина, мне кажется, что я знал вас всю жизнь.Когда Арман мне рассказал вашу историю, мне показалось, что все это я знал и без него, мне кажется, я знаю вас целую вечность. Я вижу, вы мне не верите. Но вам придется поверить! --- мсье Октав сжал мою руку слишком сильно, отчего я невольно вскрикнула и вырвала у него свою руку. Он извинился и дотронулся до моей щеки, я закрыла глаза. Никогда ни одни мужчина не прикасался так ко мне.--- Вы так прелестны, милая Катрина. Но вы еще совсем дитя, вы можете попасть к плохому человеку, а я бы вас оберегал и защищал от превратностей судьбы, вы нежны и беззащитны, как ландыш --- стоит неосторожной ноге стать на цветок, и вот уже нет прекрасного ландыша. Вы прекрасны, моя дорогая, сегодня вечером вы затмили своей красотой всех женщин. Я буду самым счастливым человеком, когда вы будете моей. А пока что я не смею даже мечтать об этом… Не буду скрывать от вас, Катрина, что я уже просил вашей руки у мсье Армана, и он дал свое согласие. Кажется, он совсем не возражает, чтобы вы поскорее вышли замуж, не так ли?
--- У него есть на то свои причины, о которых вы не имеете ни малейшего представления, господин Октав,--- холодно заметила я.
--- Неужели? Что же это за причины?--- с интересом спросил Октав.
--- Я не предрасположена сейчас к откровенностям, мсье,--- парировала я.--- Если вам интересно, вы можете узнать это от самого мсье Армана.
Октав удивленно посмотрел на меня:
--- Милая Катрина, почему вы так злитесь на меня?--- он снова нежно сжал мою руку.--- Я совсем не хотел обидеть вас. Я не собираюсь раскрывать тайны мсье Армана; это его тайны, и я к ним не имею никакого отношения. Пожайлуста, перестаньте на меня дуться и улыбнитесь.
Я через силу улыбнулась, но продолжала говорить в том же духе.
--- Да, мсье, я уже совсем не сержусь. И даже скажу больше. Мсье Арман уже разговаривал со мной по поводу замужества, но главное оставил для вас. Да, я выйду за вас замуж, я обязана это сделать, потому что мой попечитель хочет того. Все это время он заботился обо мне, как о родной дочери. Так вот, пришло время отблагодарить его. Он хочет моего брака с вами, он его получит. Это мой дочерний долг, и я выйду за вас замуж, мсье. Я сделаю это.
--- Но, Катрина, сейчас вы говорите так, словно я вам совсем неприятен. Почему же такое отношение? Вы любите кого-то другого? Я и не думал, что встречу такую холодную сдержанность… Уж лучше будьте вспыльчивы и злы!
--- Я не вижу в этом смысла, господин Октав. Почему же мне злиться? Меня выдают замуж за состоятельного человека, дворянина, который, к тому же, хорошо ко мне относится.
--- Я не ожидал, что такое прелестное дитя может быть таким равнодушным к переживаниям своего поклонника и безразличным к любви. Неужели я видел вас всего несколько месяцев назад? Вы так мило всем улыбались, так весело смеялись, что со стороны казались мне самым довольным и счастливым человеком на свете. Я влюбился в вас с первого взгляда, меня покорила ваша милая улыбка и забавная непосредственность. Что же я вижу теперь перед собой?
--- А вы заметили, господин де Грегуар, что вы уже разочарованы во мне. Я вас предупреждала, любовь с превого взгляда --- это только иллюзия, прекрасный мираж, хотя и неосуществимый в жизни. Верить в любовь с первого взгляда --- значит, быть глупцом. Любовь должна распускаться, как цветок, постепенно, она должна затуманить разум, направить все мысли в одно русло --- как понравиться любимому человеку, как быть достойным его. Вот какая истинная любовь, мсье.
--- Вы говорите со знанием дела, мадемуазель,--- насмешливо заметил господин де Грегуар.--- Или вы начитались романов Фенелона и Мариво, или же вы действительно в кого-то влюблены. Но не рассчитывайте на то, что ваши слова изменят мое решение. Я хочу, чтобы вы стали моей женой. И так и будет, Катрина, сколько бы ерунды про возвышенные чувства вы мне здесь не говорили,--- последние слова мсье Октав сказал в крайнем раздражении.
--- Ну, тогда, господин Октав, нам с вами не о чем разговаривать. Все уже решено заранее, я не имею права голоса в вашей сделке с мсье Арманом,--- я резко встала со скамьи и направилась обратно в гостиную, господин Октав остался сидеть в парке.
На душе у меня скребли кошки. По правде говоря, не могу сказать, что господин Октав мне совсем не понравился. Он был приятен, обходителен, прост в общении, довольно любезен. Еще, я безусловно ему очень нравилась, но он принимал меня за маленькую глупенькую девочку, которую можно очаровать одними лишь словами о любви. Увы! Любовь… Кое-что о ней я все же знаю. К сожалению, все последнее время я провела в любовных муках и теперь уже знаю цену этим грезам. Господин Октав получит меня вместе со всем приданым, но сердцем моим он не завладеет --- нет, никогда! В тот момент, когда я оставила своего будущего мужа сидеть в одиночестве, я была расстеряна и не знала, что мне делать дальше. Во мне боролись два начала. Первое --- это желание сейчас же пойти к мсье Арману, вырвать его из того замкнутого круга мадлен и дофин, и другое желание --- оставить все это, оставить все, как есть, забыть, будь, что будет; и это равнодушие давило на меня вот уже неделю, я не могла с ним бороться. Но на этот раз я его победила и решила все решить сейчас, за один раз. Я уверенным шагом направилась к двери в голубую гостиную и решительно вошла. Я огляделась вокруг себя, но нигде не заметила мсье Армана. «Наверное, снова наверху.» --- пронеслась у меня в голове мысль, и от нее все похолодело внутри. Но мое внимание тотчас перключилась на другой объект --- дело в том, что один из присутствовавших там молодых людей, напоминавший всем своим видом петиметра, вызывающе разглядывал меня с ног до головы. Похоже, он раздевал меня глазами…
Этот наглый господин не унялся даже тогда, когда я подошла к кружку девушек моего возраста --- дочерей расфуфыренных дам из общества моего «дядюшки», у которых разговоры были только о туалетах и украшениях. Наглый господин проследовал за мной и стал где-то у меня за спиной. Его пристальный взгляд преследовал меня по всей гостиной.Я нигде не могла найти мсье Армана, господин Октав тоже что-то не появлялся. Наконец, поведение этого мсье, разодетого, как петиметр, начало меня серьезно раздражать. Я решила сделать первый шаг, чтобы узнать чего он так уставился на меня. Я подошла к нему и приветливо улыбнулась:
--- Разве настоящий дворянин будет так смотреть на девушку в обществе?
--- Господин Модо, к вашим услугам, мадемуазель Франсиз,--- лицо господина Модо озарила слащавая улыбка.
--- Господин Модо, откуда вам известно мое имя?--- удивилась я.
--- Ведь это же вы прелестная племянница господина Армана, Франсиз де Равель?--- в свою очередь спросил он.--- О вашей красоте я премного наслышан,--- галантно добавил господин Модо.
Лицо этого молодого мужчины было очень привлекательно, однако, я не могла назвать его красивым.Черты его были правильные, глаза --- нежно-голубые, изящная форма губ. Все это, почему-то, немного раздражало меня.Тем неменее, мне показалось, что нечто в господине Модо было такое по-детски наивное и доброе. Также очень бросалось в глаза, что все его шутки и даже манера говорить были четко продуманными и немножко исскуственными. Вот это в нем меня и раздражало, по всей вероятности.
Господин Шико Модо был сыном крестьянина, сделавшего успешную карьеру в Париже. Господин Модо-старший был упорным и трудолюбивым человеком, так о нем говорили; перед своей смертью он завещал сыну все нажитое богатство. Это и не удивительно, ведь при жизни он так баловал своего единственного ребенка! Шико он дал отличное воспитание, как настоящему дворянину. Теперь, после смерти отца, Шико успешно тратил деньги на карты, женщин и вино. Он был настоящим Дон-Жуаном, женщины его боялись и в то же время боготворили. Сам он никогда никого не любил, женщина была для него лишь предметом для развлечения и любовных утех, игрушкой, с которой он делал все, что хотел. К тому же, Шико был неисправимым забиякой --- сколько ревнивых мужей погибло на дуэлях от его руки --- не сосчитать! Все это я узнала гораздо позже. А пока мне не оставалось ничего, кроме как судить по одной лишь внешности.
--- Мсье Арман очень расточителен,--- сказал господин Модо.--- Все эти прелестные вещички стоят многих денег, я уже не говорю о таком количестве канделябров, о дубовых столиках и стульях. Ваш дядюшка богатый человек.
--- Да, это так,--- согласилась я.--- Мой дядюшка любит окружать себя красивыми вещами, у него исключительно прекрасный вкус, и это сразу становится заметно. Стоит лишь войти в эту великолепную комнату, не правда ли?
--- Да, но у вас вкус еще более изысканный.
--- Откуда вы это знаете?--- раздраженно спросила я. Мне показалось, что этот комплимент был сказан совершенно не к месту.
--- Дорогая моя Франсиз, то же самое говорят глаза всех присутствующих сегодня дам. Разве вы еще не обратили внимания, как они завистливо смотрят на вас? Вы сегодня великолепно выглядите.
--- Я знаю,--- самодовольно ответила я.--- Но, кажется, господин Модо, вы пытаетесь ухаживать за мной?
--- О, прошу вас, мадемуазель Франсиз, не называйте меня так официально. Скажу вам по секрету, меня зовут Шико,--- глаза моего собеседника озорливо заискрились.--- Ну, я уж не знаю, ухаживаю я за вами или нет. Можете считать, что такова моя манера вести себя в обществе.
--- Вы ведете себя очень вольно, Шико,--- засмеялась я. «Этот наглый господин» уже начал мне нравиться, он очень отличался от других приглашенных гостей. Он вел себя слегка легкомысленно, но в то же время сдержанно, с ним было приятно общаться, он не придавал себе чопорного вида, не закатывал томно глаза, как итальянский актер, не пытался изобразить из себя страстного поклонника. С ним было легко и просто.
--- О, мадемуазель Франсиз, вам приятнее общество господина Октава де Грегуара? Да, он имеет определенные преимущества предо мной --- он старше, умнее, не правда ли? Но… Между прочим, я тоже не хуже, да? Стоит вам познакомиться со мной поближе, и вы влюбитесь в меня без памяти. Ручаюсь за это!
Я мило улыбнулась и раскрыла своей веер --- настоящее произведение искусства. Мсье Арман сам купил его для меня. Шико оценивающе взглянул на мой веер и сказал:
--- Какая прелесть! К тому же, наверняка, стоит немалых денег!
--- Да, действительно, мне он тоже нравится. Это купил мсье Арман.
--- Но выбрали его вы, как мне кажется, --- очень изящная вещица. Вы знаете, мадемуазель, ведь я настоящий ценитель всего прекрасного.
--- Неужели?--- с сомнением спросила я.
--- Конечно. Например, ваше прекрасное личико я уже оценил по достоинству. Иначе, я не стал бы так на вас смотреть, принуждая вас первой заговорить со мной,--- Шико взял меня под руку. До этого мы гуляли по гостиной, и шлейф удивленных и заавистливых взглядов преследовал нас по пятам. Я и не заметила, как Шико вывел меня в переднюю, где мы долго стояли возле лестницы и продолжали беспечно болтать обо всем.
--- А вы знаете, Шико, что из-за вас я могу нажить себе кучу неприятностей? Дело в том, что в скором времени я выхожу замуж за господина Октава де Грегуара. Представляете, что может произойти, если он или мсье Арман обнаружат, что мы стоим здесь и весело болтаем, вместо того, чтобы быть со всем обществом в голубой гостиной?
Шико заговорщически подмигнул мне.
--- Да, я опасный сооблазнитель!
--- Вы меня не сооблазнили, а привлекли своими приятными качествами, а точнее, добродушием и прямотой в разговоре. Разве сейчас это не чудесно --- пообщаться с милым и веселым человеком после церемонного и «утонченного» разговора с Мадленой де Барре и Дофиной Прюдон. Как они все надоели мне! --- я лениво потянулась, в точности как это делала Кора де Ленуа.
На самом деле, я заигрывала с Шико. Для меня это было просто невинное женское кокетство. Радостная болтовня с Шико была для меня словно глоток воздуха. На короткий миг я совсем забылась, позже я в этом жестоко раскаялась. А вот Шико был прав --- он был коварный сооблазнитель, я попалась в его хитро расставленные сети, как маленькая птичка в силки охотника. Со мной он вел себя простодушно и легко --- этим он и покорил меня. Но не все было так просто на самом деле!
Мы разговаоривали еще в течении некоторого времени, как вдруг услышали какой-то шум наверху. Шико моментально поднял голову и пристально посмотрел в темноту. Теперь почему-то его взгляд выражал коварство и скрытый умысел, но тогда я подумала, что мне это показалось.
--- Что это?--- спросила я.
--- Не знаю. Нужно пойти посмотреть, что там такое,--- твердо заявил Шико.
--- Зачем?--- удивилась я.--- Возможно, если мы туда пойдем, то кому-то помешаем?
--- А вдруг там воры? Как вы думаете, мадемуазель Франсиз, ведь это возможно?--- простодушно заметил Шико.
--- Тогда нужно пойти посмотреть,--- согласилась я.
Мы поднялись по лестнице. Прямо напротив нас была дверь в небольшую комнатушку, где иногда оставались ночевать некоторые из гостей мсье Армана. Шико преоткрыл дверь и заглянул внутрь --- его глаза лукаво сверкнули. В комнате было темно и душно. Когда я вошла внутрь, Шико с грохотом захлопнул за мной дверь. Только теперь я почувствовала что-то неладное. Я оглянулась на дверь и, пошатнувшись, облокотилась о дверной косяк. Я поняла, что у меня кружится голова. Шико обнял меня за плечи, и я положила голову ему на плечо. В этом жесте было столько детского и наивного, что на минуту Шико заколебался и притронулся к дверной ручке, но потом резко одернул ее и повернулся ко мне. В его движениях была порывистость и страсть.
--- Мне что-то дурно,--- прошептала я.
--- Здесь слишком душно, мадемуазель Франсиз,--- заметил Шико и открыл окно. Свежий воздух вошел в комнату и я вдохнула его полной грудью, сразу почувствовав облегчение.
Я села на диван и зевнула:
--- Пойдем отсюда, Шико. Здесь нет никого. Нам, вероятно, послышался тот шум.
--- Нет, мы никуда не пойдем,--- твердо заявил Шико. Он сел передо мной на корточки и заглянул в мои глаза. Я отодвинулась от него, почувствовав неожиданную опасность. Шико сел рядом и обнял меня, на этот раз, за талию. Теперь я действительно боялась его. Я задрожала всем телом и умоляюще посмотрела на него. Он сделал вид, что не понял моего взгляда, его руки уже начали расшнуровывать тугой корсет.
--- Что ты собираешься делать, Шико?! Да как ты смеешь?--- возмущенно воскликнула я, словно очнувшись от забытья.
--- О, не изображай из себя неприступную даму,--- развязно сказал Шико, продолжая свое занятие. Я сидела не шевелясь, как мраморная статуя, я не верила в то, что происходит. И у меня не было сил сопротивляться ему... Шико грубо толкнул меня на диван, мое платье было задрано до пояса.--- Ты живешь у мсье Армана вот уже несколько лет и говоришь мне сейчас: «Как ты смеешь, Шико?» О, лучше не раздражай меня, дорогая моя.
Я хотела закричать, но он зажал мне рот ладонью и прошипел на ухо:
--- И не вздумай кричать, Франсиз. А то я позову людей и скажу, что это была твоя идея уединиться в этой темной комнате. Я думаю, они мне поверят. Вот тогда твоя репутация погибла. А что же подумают мьсе Арман и господин де Грегуар? Представь, Франсиз, это же будет сущий ад!
Я задрожала от ужаса и молитвенно протянула к Шико руки, он их грубо оттолкнул от себя и ударил меня по лицу.
--- Не волнуйся, детка,--- умиротворенно добавил Шико.--- Лично я ничего не скажу, если теперь ты будешь хорошо себя вести. Не стоит тебе меня огорчать, учитывая в каком ты сейчас оказалось положении, не правда ли? Ну, не плачь, моя красотка. Ведь потом, я уверен, мы с тобой проведем еще немало счастливых ночей,--- Шико погладил мою щеку, и я попыталась его укусить за руку, но он снова дал мне пощечину, от боли у меня сильно закружилась голова.
Я чусвтвовала соленый вкус слез во рту. Мне было очень страшно, и я молила Бога, чтобы Шико скорее закончил свое дело, но он продолжал пыхтеть и ворчать надо мной. На мои слезы и стенания он теперь совсем не обращал внимания. Юбки закрыли мне лицо, и мне было трудно дышать. Но я боялась и пискнуть, чтобы не рассердить Шико еще больше. Я закрыла глаза и направила все силы, чтобы не чувствовать жгучей боли, пронизавшей все мое тело. Шико замолчал и некоторе время в комнате была тишина, но потом он снова что-то пробормотал и начал возиться в моих юбках. А потом все вдруг исчезло, как будто растворилось в темноте. Я была в полузабытьи и не осозновала, что со мной происходит. Я открыла глаза --- Шико уже не было в комнате, дверь была прикрыта, и свет проникал из щели на диван. Я застонала от боли и прошептала:
--- Шико… Шико… Где ты?--- мне пришла в голову безумная мысль, что, возможно, Шико еще где-то в комнате, и его просто не видно из-за темноты. Но его уже не было.
Я попыталась встать, но снова без сил упала на диван. Я осознавала, что без посторонней помощи вряд ли встану с дивана --- у меня ужасно болело все тело, кружилась голова, а перед глазами внезапно все поплыло. Но на помощь я не звала --- нельзя было допустить, чтобы меня кто-либо увидел в таком состоянии. Я с трудом присела на диване и сказала самой себе:
--- Надо позвать Франсину.--- я позвала из последних сил.--- Франсина!.. Франсина!..
Перед глазами пошли круги, и я опустилась на подушки. Горничная все не шла. «Я слишком тихо ее позвала, она меня не услышала.», подумала я, зная, что горничная находится где-то побизости на этаже; но не решилась звать ее снова. Неожиданно дверь преоткрылась и в проеме появилось удивленное лицо моей горничной.
--- Мадемуазель меня звали? Что вы здесь делаете?
--- Войди, Франсина, войди,--- тяжело произнесла я.
--- Что с вами, мадемуазель?--- удивилась Франсина.
Я собрала все оставшиеся силы и присела:
--- Если скажешь хоть слово Арману, я тебя убью своими же руками! С твоей госпожой произошла большая беда, я нуждаюсь в твоей помощи. Но все должно остаться в секрете, ты меня поняла?
--- Да, мадемуазель.
Я оперлась на руку Франсины и проследовала с ней в свою комнату --- мы шли через темные коридоры, поэтому никто нас не видел. В опочивальне Франсина меня раздела, умыла и уложила в постель. Затем она задвинула полог кровати и удалилась.
Я снова лежала в темноте, я слышала, что мое сердце колотилось в моей груди, словно пытаясь вырваться оттуда. У меня раскалывалась голова и путались мысли. Что же произошло? Зачем Шико так поступил со мной? Эти вопросы нестерпимо мучали меня. Своим детским умом я не могла осознать, что с самого начала нашего занкомства Шико нужно было от меня только одно. Когда я постепенно начала догадываться об этом, я испытала настоящий шок, все представлялось мне, как в кошмарном сне. Как прекрасно начался этот вечер --- я была королевой бала, дамы смотрели на меня с завистью и восхищением, впрочем это почти одно и то же, потому что от восхищения до зависти два шага… И как ужасно он закончился. За что? За что? Теперь я опозорена, если кто-нибудь только прознает о моей ужасной тайне, все станут обо мне говорить, как о распутной девице, никто не станет больше посещать салон мсье Армана, а сам он выгонит меня из дома и мне придется возвратиться в мой истинный дом, к сестре Атенаис. Я всегда буду нести на себе этот тяжкий крест --- я нечистая, я порочная. С этого дня жизнь моя резко изменится --- я чувствовала грядущие перемены. Перемены в худшую сторону.
Я встала на колени пред кроватью и начала неистово молиться. Я шептала слова молитвы, я просила у Господа прощения, я горько плакала: «Господи Боже, помоги, защити! Очисть от греха, спаси меня! Не отворачивайся от нечистой грешницы, я не заслужила твоего милосердия, но я раскаиваюсь в содеянном.» Я не заметила, что говорила в полный голос и могла привлечь внимание к своей комнате. Я также не заметила, что на висках у меня выступил холдный пот, а лицо было мокрым от слез. Неожиданный стук в дверь вернул меня к реальности.
--- Кто там?--- испуганно спосила я.
--- Это всего лишь ваша верная служанка, госпожа. Это Франсина.
Я зло выругалась.
--- Чего тебе?
--- Господин Арман спрашивал о вас, госпожа. Я сказала, что вы внезапно плохо себя почувствовали. Но он пожелал видеть вас немедленно в своем кабинете --- я же ответила, что это положительно невозможно, так как госпожа Франсиз уже почивает.
--- Молодец! Спасибо тебе, Франсина! Завтра утром я подарю тебе новый чепец с розовыми лентами, как ты хотела, и еще маленькое серебряное кольцо.
--- О, благодарю вас, госпожа Франсиз. Мсье пожелал, чтобы завтра в одиннадцатть вы спустилсь в его кабинет.
У меня холод прошел по спине.
Я лягла снова в постель и принялась думать:
«Завтра будет решающий день, я должна все рассказать мсье Арману. Это вне всяких сомнений. Но что будет с Октавом, когда он узнает? Возможно, мсье Арман решит, что нужно все скрыть от моего будущего мужа. И, наверное, будет прав. Разве согласится Октав жениться на мне, если узнает, что я опозорила себя на веки вечные? Ведь ему нравилась во мне моя чистота и непорочность? Смогу ли я вести себя с ним, как раньше? Да и зачем я нужна ему «такая»? И тем лучше! Я и не хочу выходить замуж за Октава де Грегуара!» За все время, пока я думала, мне не разу не пришла в голову одна простая мысль: «А, может, омерзительный поступок Шико может иметь ужасные последствия для меня?»
* * *
Мсье Арман устроился поудобнее в кресле и закурил трубку. Но столе перед ним лежала кипа бумаг. Когда я вошла в кабинет, он неотрывно смотрел куда-то вдаль. На меня он ни разу не взглянул, я подошла ближе к его столу и позвала его по имени. Мсье Арман оглянулся на меня, его взгляд не выражал в ровном счете ничего, он был полон холода и равнодушия. Казалось, таким же точно взглядом он смотрел бы на шифоньерку или камин.
--- Мсье Арман, вы просили меня заглянуть к вам?
--- Ах, да! Я вас звал --- хотел спросить, почему вы были так нелюбезны вчера с господином де Грегуаром?
--- Какое имеет значение, была я с ним любезна или не была? Разве это повлияет на ваше решение?--- презрительно спросила я, сев на край скамеечки возле камина.
--- Мне не нравится тон вашего голоса, Катрина. Я бы не хотел, чтобы вы разговаривали подобным образом со своим будущим мужем и господином. Впрочем, это ваше дело, как с ним разговаривать, так как на этот раз вы правы --- это не повлияет на мое решение относительно вашей с ним свадьбы. Октав желает, чтобы вы стали его женой. Я не вижу причин, по которым этот брак не может состояться.
--- А я вижу,--- печально произнесла я.
--- Что? Ты о чем, дорогая?--- равнодушно спросил мсье Арман, бросая на меня невидящий взгляд.
--- Вчера…--- прошептала я, и из моих глаз полились слезы.--- Это произошло вчера… Шико… Я не знаю, как сказать вам, как объяснить… Что произошло…
--- Ну же, Катрина, говори, как есть! У меня мало времени, я должен написать уйму писем! При чем здесь Шико?--- раздраженно воскликнул мсье Арман.
--- Шико… Шико сделал что-то ужасное, я даже не смею сказать, что именно это было,--- испуганно залепетала я.--- Это произошло поздно вечером. Мы с ним разговорились, ну, просто болтали обо всем. И вот… И вот… Мы услышали шум наверху, Шико сказал, что это могут быть воры. Он сказал, нужно туда подняться и посмотреть, кто там поднял шум. Я согласилась с ним. Мы поднялись и вошли в темную комнату, и он захлопнул за мной дверь… Все произошло так быстро, мсье Арман, так быстро! Он сделал это --- он оскорбил меня самым гнусным образом, а я не имела сил даже защититься от его домогательств. Мне было больно, но я ни слова ему об этом не сказала, потому что боялась раздосадовать его еще больше. Он оскорбил меня… Он надругался надо мной!--- я говорила очень быстро, заикаясь и глотая половину слов.
Внезапно мсье Арман резко встал с кресла, подскочил прямо ко мне, разъяренный, как тигр, и влепил мне звонкую пощечину. Я поднялась и закрыла лицо руками.
--- Не продолжай!--- вопил он.--- Я все понял, шлюха! Ты забыла наш последний разговор, когда ты застала меня в комнате с Дофиной? Как же ты смела повести себя подобным образом?! Ты… Ты просто грязная потаскуха, я выкину тебя из своего дома, как вшивую собаку! Если кто прознает про твое постыдное поведение, я буду унижен в глазах всего общества! Катрина де Равель, я уничтожу тебя, я отправлю тебя обратно в твое родовое поместье к Атенаис! Ты исчезнешь из моей жизни навсегда!--- мсье Арман наклонился над моим лицом и кричал мне злые слова в самое ухо. Я держала руку на горящей щеке и испуганно глядела на мсье Армана.--- Как ты смела так поступить --- ты отдалась незнакомому мужчине в доме человека, который заботился о тебе и о твоем благополучии.
Никогда я не видела мсье Армана в таком состоянии --- он неиствовал и кричал, он был взбешен, а я… Я была так унижена и подавлена. В глубине души, я надеялась, что, узнав о моем позоре, мсье Арман пожалеет меня, прижмет к груди, предложит свою помощь и поддержку. Я корила себя во всем, я знала, что совершила ужасный грех. Но я надеялась, что мой благодетель пожалеет меня. «Нет, он прав. Я пала в его глазах. Я должна уехать в дом моей матери. Атенаис примет меня, она --- моя сестра, она не оттолкнет меня. Я останусь жить с ней и не выйду замуж за Октава де Грегуара, никогда не увижу больше мсье Армана.» От этих мыслей мне стало так горько и больно, что я протянула руки к смье Арману и обвила его шею. Он не оттолкнул меня и моментально перестал кричать. Я заплакала и поцеловала мсье Армана в шею, он тоже обнял меня и прошептал:
--- Что же ты натворила, Катрина. Как ты могла так поступить?
Я крепче обняла за шею мсье Армана и произнесла сдавленным голосом:
--- Я знаю, дорогой Арман, я должна уехать. Я должна исчезнуть из ващей жизни. Я обещаю, что не причиню вам бесспокойств. Я поступила низко и теперь я расплачиваюсь за свою ошибку. Я уеду к Атенаис, мсье Арман. Я уеду к своей сестре. Я понимаю, что опозорила вас и ваш дом, я сожалею о произошедшем. Я уеду.
Я убрала руки с его шеи и медленно поднялась со скамьи. Я отвернулась от мсье Армана, но он грубо схватил меня за плечи и резко повернул к себе. Лицо его дрожало от гнева, глаза метали молнии, а рот искривился злой усмешкой. Я вся сжалась и затрепетала под его свирепым взглядом.
--- Не нужно разговаривать со мной в снисходительном тоне,--- зашипел он на меня.--- Ты уедешь в свое поместье на севере Франции, ты будешь жить у Атенаис, пока мы не убедимся в том, что гнусный поступок господина Шико не имел отвратитлеьных последствий. Ты выйдешь замуж за Октава де Грегуара --- даю тебе слово! Сегодня же Октав все узнает, он узнает о твоем бесчестии,--- мсье Арман сел за письменный стол и долго что-то писал, я же тихонько плакала, забившись в угол комнаты. Дописав, он отдал письмо слуге и приказал отнести его господину де Грегуару на улицу Риволи. Потом он повернулся ко мне Теперь у него снова был чопорный и надменный вид. Куда делся весь гнев, который бушевал в нем еще минуту назад?--- Собирайтесь, Катрина. Несколько месяцев вы проведете у своей сестры Атенаис. Потом, если окажется, что последствий вашего безумия нет, вы вернетесь в Париж и выйдете замуж за Октава де Грегура.
Я приблизилась к мсье Арману, из глаз моих текли слезы, я нервно теребила в руках батистовый платок --- подарок моего благодетеля:
--- А если… если мсье Октав не пожелает брать меня в жены?
--- К сожалению, я убежден, что он любит вас. Он согласится жениться на вас даже при настоящих обстоятельствах. В отличие от меня, у него найдется к вам жалость и доброта. Оставьте это щекотливое дело на меня, я с ним поговорю. А теперь, мое возлюбленное дитя, убирайтесь из моего кабинета и из моего дома вон!--- последние слова он прорычал, подскочив со своего места, но, потом, в бессилии снова упал в кресло.
--- О, Арман!--- взмолилась я, но вынуждена была замолчать, получив звонкую пощечину.
--- Уходите и собирайтесь к поездке… Я напишу Атенаис де Равель и предупрежу ее о вашем приезде, я ей расскажу в какое положение попала ее сестра… До свидания,--- мсье Арман погрузился в свои бумаги, и я молча вышла из комнаты, опозоренная и униженная.
Франсина собирала наиболее нужные мне вещи, а я сидела в своей комнате, молча смотря на возню горничной, когда передо мной внезапно появился Мариус. Он протянул мне запечатанное письмо и удалился. Оно было от Эме Ренетт. Она сообщала, что ее мать скончалась, но долг она непременно возратит в очень скором времени. Письмо это дышало величественным горем --- Эме с гордостью несла свое бремя, свое несчастье, она не жаловалась на судьбу и не обвиняла во всем пьяницу-отца, она винила лишь себя, что не смогла уберечь мать от жестокого недуга. Дочитав до конца, я бросилась вон из комнаты. «Чего стоят мои пустые переживания из-за мсье Армана по сравнению с горем этой несчастной девушки.» Я твердо решила ее взять с собой к Атенаис, вместе нам было бы легче нести бремя наших несчастий. Узнав от посыльного адрес мадемуазель де Ренетт, я незамедлительно отправилась к ней.
Я решила пойти пешком, хотя и знала, что это безумство. Но я не могла позволить узнать мсье Арману о моем решении навестить Эме! Пройдя по Новому мосту, я свернула на правый берег Сены, Сен-Жерве пахнул на меня своей стариной. Три стиля встречаются здесь --- готика, ренессанас и барокко. Монетная улица, дом номер тринадцать. Передо мной было грязное каменное сооружение в самом бедном районе Парижа. Улочки здесь были узкие и тесные, кругом --- зловонные лужи и водосточные канавы. Через каждые пятьдесят шагов --- полуразваленная харчевня, из которой доносятся пьяные выкрики и дикий смех подвыпивших рабочих и мастеров. Мимо меня проходят мужчины в черных фартуках со связками ключей и нахлобученными кое-как широкополыми шляпами, чумазые девушки в серых передниках --- кухарки, торговки и служанки из местных харчевен. Дома здесь совсем древние --- облупившаяся черепица на крышах, битые стекла в окнах, заполненные бумагой. Прохожий люд с удивлением оглядывается на меня. Наверное, думают: «Что эта разодетая в шелка и кружева барышня может искать на такой грязной вонючей улице, как наша?»
Я нашла дом номер тринадцать. Это было трехэтажное каменное строение с длинными окнами, наподобие стрельчатых, в которых стекол уже давно не было, а пробоины были забиты серой грязной бумагой. Мой взгляд остановился на дубовой полусгнившей двери и железном стуле возле нее. На стуле с почтенным видом восседала старушка, на вид такая же древняя, как и этот дом. В руках у нее было вязание, на котором она сосредоточила все свое внимание --- ее спицы быстро мелькали перед моими глазами, сливаясь со скрюченными уродливыми пальцами. Она поминутно поправляла на носу огромное пенсне, которое придавало ей сходство с костлявой старой совой, так как оно поминутно грозило упасть прямо в смрадную лужу возле ее железного трона. Старуха презрительно осмотрела меня с ног до головы и продолжила свое занятие, больше не обращая на меня ровно никакого внимания.
Я обратилась к ней:
--- Сударыня, где я могу найти мадемуазель де Ренетт? Мне сказали, что она проживает именно в этом доме.
--- А кто вы такая? Я в свой дом не пускаю посторонних людей, прежде не узнав их имени,--- последовал «вежливый» ответ. От ее дребезжащего мерзкого голоса у меня пошли мурашки по коже. «Так вот, где приходится жить бедной Эме,»--- подумала я.
--- Мое имя Франсиз де Равель, я ее близкая подруга и пришла проведать ее,--- ласкаво ответила я. Лицо страухи сразу изменилось в лучшую сторону. Я поняла, что мое имя в этом доме известно. Она улыбнулась, обнажив ряд кривых желтых зубов, больше напоминающих волчьи клыки. Некотое время она смотрела на меня, улыбаясь, и лицо ее напоминало сморщенное яблоко, покрытое сетью мелких морщин.
--- А! Мадемуазель де Равель, так это вы живете в особняке этого негодяя мсье Армана!--- злобно проскрипела она.
--- Мсье Арман --- мой дядя,--- пояснила я.--- Но откуда вам известно, где я живу?
--- Меня зовут госпожа Сомбрашар, я привратница этого дома. Эме несколько раз посылала мою милую девочку, Жоселин, в это ужасное место с письмами. Вы знаете, Эме много рассказывала мне про вас. Она говорит, вы ей здорово помогли, когда ее матушка была больна. Но теперь у девочки большое горе --- мадам Бертина умерла недавно, вчера похоронили бедняжку. Мучалась она, несчастная, когда умирала, ужасно! Мы долго боролись за ее жизнь, но, видимо, Господу было угодно забрать этого ангела к себе. А вот Эме теперь совсем плоха, после смерти мадам Бертины. Ничего не делает, сидит целыми днями у камелька и смотрит на тлеющие угольки. Я говорю ей --- неразумно это, мадемуаезль Эме, у вас денег нет, а нужно что-то есть, нужно внести плату за квартиру, третий месяц ведь неплачено. Нам с малышкой Жоселин тоже ведь есть нечего. Всем надо как-то жить. А она молчит --- не хочет-то разговаривать со мной, а с Жоселин и подавно. А раньше они любили поболтать о том, о сем… Ну, что с ней прикажете делать, мадемуазель де Равель, ведь она пережила такое горе, вот я пока и не трогаю бедную девочку. Но вы же понимате, скоро придет срок, платить нужно чем-то…
Госпожа Сомбрашар стрекотала, как сорока, но я покорно ждала, пока она не закончит свою тираду. Замолчав, она грустно посмотрела на меня и отложила в сторону вязание. В это время из дома вышла худая сгорбленная девушка с острыми плечами и длинными паучьими руками. Она сильно зажмурилась от солнца, как будто впервые вышла на улицу, медленно зевнула и потянулась. Лицо девушки можно было бы назвать симпатичным, если бы не сильно выдающиеся скулы, заостренный нос и синие круги под глазами. Все это выдавало ее усталость, но глаза были полны равнодушия ко всему. Мне было стыдно стоять рядом с этой девчушкой в лохмотьях, и я отвернулась от нее, словно и не заметила. Как нелепо смотрелось здесь мое светло-голубое платье из тарлатана с большими белоснежными выглаженными отворотами на рукавах и глубоким декольте, мое золотое колье с мелкими изумрудами и маленькие сережки с желтыми бриллиантами. Тем неменее, госпожа Сомбрашар, полная гордости и высокомерия, невозмутимо заявила:
--- Это моя дорогая дочь Жоселин.
Существо в лохмотьях взглянуло на меня, и в больших голубых глазах я явственно прочитала стыд за ее нищенское платье и восхищение моей персоной. Жоселин провела рукой по своим пепельным волосам, туго затянутым сзади в узел, и хрипло произнесла:
--- Здравствуйте, мадам.
Гспожа Сомбрашар, еще минуту назад полная любви и нежности к своему чаду, моментально накинулась на нее с упреками:
--- Жоселин, дрянь ты этакая! Ты чего вылезла, как крыса из своей норы?! Я тебя разве звала? Знатная дама пришла навестить мадемуазель де Ренетт, так нечего тебе высовываться из своей коморки. Что, неужто думаешь, что госпоже де Равель приятно глядеть на твое чумазую физиономию?! Пошла прочь отсюда, крыса болотная!--- с этими словами добрая мать толкнула Жоселин, и та упала прямо в смрадную лужу с нечистотами.
--- Простите, матушка,--- залепетала она, поднимаясь и вытирая рукавом грязь с лица.--- Я не знала, что мадам де Равель оказала нам такую милость и пришла навестить мадемуазель Эме. Но наша милая хозяюшка только что наказала мне сходить к нотариусу, чтобы взять у него…
--- Замолчи, дура!--- госпожа Сомбрашар ударила Жоселин по лицу --- та же безропотно терпела все издевательства матери.--- Что ты болтаешь всякую ерунду при нашй гостье?! Убирайся прочь на кухню, помоги Жавотте приготовить обед. А я сама схожу к нотариусу…
Жоселин, шмыгая носом и растирая кулаком грязь по лицу, вошла во флигелек, предназначенный для кухни. Госпожа Сомбрашар поднялась с железного стула и направилась в дом, поманив меня за собой крючковатым пальцем:
--- Несомненно, Эме обрадуется вашему приходу,--- затрещала она.--- недавно к нам приходил лекарь, но он отказался что-либо делать без денег, хотя сказал, что мадемуазель и сама скоро поправится. Следуйте за мной, госпожа, я вас проведу.
Она зашаркала по коридору, я пошла за ней в переднюю --- длинный, узкий, как кишка, коридор. Кругом на потолке была паутина, вдоль стен стояла старая битая мебель. Да уж, внутри было нечище, чем снаружи! Мы поднялись на второй этаж.
--- Дела идут плохо, мадемуазель,--- сипло бормотала старуха.--- С тех пор, как умер мой муженек, старый Сомбрашар, дела пошли совсем плохо. Денег нет, постояльцы не хотят платить, а Жоселин совсем отбилась от рук, не работает, не помогает по хозяйству. Дрянная девчонка, ну я ее проучу! Она ленива и глупа, и в кого только уродилась такая образина? Вот покойный Сомбрашар был хитрым и рассчетливым, он умел вести дела, мог надуть незадачливого торговца вафельными трубочками, содрать большую плату с постояльца…
--- И вы этим хвастаетесь?--- удивилась я. В моем голосе явственно чувствовалось возмущение словами вдовы, а на лице было написано отвращение.
Старуха Сомбршар моментально замолчала и злобно насупилась. Ее раздосадовало то, что она не смогла угодить мне. Я тоже молчала. «Сейчас я увижу Эме,»--- думала я.
Госпожа Сомбрашар остановилась возле железной двери, многозначительно кивнула мне и, напоследок смерив меня презрительным взглядом, удалилась. Ее шаркающие шаги замерли на лестнице. Я нерешительно постучала в дверь, никто не ответил. Тогда, я сама отворила ее и вошла внутрь.
В комнате было сумрачно и неприятно пахло. Я позвала Эме, но никто не овтетил мне. Я постояла некоторое время, и, когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела в комнате длинную деревянную лаву возле стенки, рядом с ней очаг с тлеющими дровами и узкую щель окна, забитую бумагой так, что свет вовсе не проникал в комнату. На деревянной лавке, среди всякого тряпья, вырисовывалось нечто, напоминающее человеческую фигуру --- это «нечто» не шевелилось. Я тоже замерла, сердце мое сжалось от жалости и боли. «Вот, где живет моя дорогая Эме,» --- снова пронеслось в моей голове. Но вот это «нечто» пошевелилось, и среди тряпья вырисовалась тонкая, как прутик, белоснежная женская ручка. Я кинулась к деревянной лавке.
--- Эме! Моя дорогая! Что с вами сделали, моя милая подружка!--- я села на корточки рядом с «кроватью» Эме и покрыла поцелуями ее исхудавшую руку.
Из-за тряпья показалось лицо Эме. Точнее, это было не лицо, а мертвая маска, на которой жили одни голубые глаза. О, эти милые небесно-голубые глаза, я запомню их навсегда! Она грустно взглянула на меня, и на глазах ее показались слезы. Эме тихонько всхлипнула и, как маленький обиженный ребенок, сжалась в комочек и громко шмыгнула носом.
--- Я не знала, что все так плохо,--- шептала я ей на ухо.--- Я бы уже давно пришла к вам. Друг мой, почему же не догадалась я раньше, что нужно прийти сюда и вытащить вас из этой нищеты?
Она наклонилась надо мной и прижалась лицом к моей руке, оросив ее горячими слезами. Я тоже заплакала. В один момент тихие всхлипывания Эме превратились в истерические рыдания --- она судорожно тряслась, ее худенькие плечики, обмотанные дырявым муслиноывм платочком (остатки былой роскоши!) нервно вздрагивали. Она заламывала руки и стонала от отчаяния. Я села рядом с ней и обняла ее за плечи:
--- Эме, друг мой, скажите мне что-нибудь. Я хочу услышать ваш голос. Я хочу вспомнить былые дни. Ваш чудный голос, так похожий на щебетание жаворонка, напоминает мне о том времени, когда я была еще счастлива.
--- Значит, и вы несчастны…--- глухим голосом отозвалась Эме.
--- Да, и я несчастна. Но что сейчас говорить обо мне. Мои несчастья, по сравнению с вашими,--- ничто.--- я положила голову ей на плечо.
Она немного успокоилась и ласково улыбнулась мне:
--- Вы пришли ко мне, вы не забыли обо мне! Как я рада, что вы пришли проведать меня, вы доставили мне столько удовольствия своим визитом. Мне так плохо приходилось в последнее время, да я вам писала про это, помните?.. Мама умерла, ее больше нет, больше нет… мне незачем жить, незачем… О, мадемуазель Катрина, все так плохо, просто ужасно!--- ее глаза снова наполнились слезами, и она закрыла лицо руками.--- Что же делать? Что же мне теперь делать?…--- стонала она.
--- Не переживайте, Эме, я помогу вам, вы больше не будете жить в этой конюшне!--- твердо заявила я, взяв ее руки в свои.--- я заберу вас отсюда. Вы больше никогда не увидите этого старого грязного дома, противную госпожу Сомбрашар и Жоселин. Мы уедем отсюда далеко-далеко… Нам будет хорошо вместе, хорошо… Я познакомлю вас со своей сестрой Атенаис, она --- чудесная девушка!
--- Так у вас есть сестра?
--- Да, но она живет очень далеко отсюда, на юге Франции. Атенаис никогда не бывала в Париже, она живет в нашем родовом поместье. Она обязательно вам понравится. Мы завтра же поедем к ней!--- уверенно сказала я.
--- Поедем?--- расстерянно переспросила Эме.--- Куда мы поедем? Я так слаба, я не хочу никуда ехать…
--- Но там вы как раз и окрепнете! Мы поедем к Атенаис! Поймите, Эме, вам нельзя оставаться в Париже, вам нужно уехать отсюда хотя бы на какое-то время!--- я взяла ее лицо в свои руки и расцеловала ее в обе щеки.--- Вы забудете весь этот кошмар. А когда все пройдет, мы вернемся. Я обещаю.
--- О, мадемуазель Катрина, вы так добры, как ангел,--- Эме снова ласково улыбнулась мне.
--- Да нет, Эме, это вы --- настоящий ангел,--- со вздохом ответила я.
Некоторое время мы молчали. Эме задумчиво смотрела перед собой, иногда, она тяжело вздыхала и бросала на меня кроткий нежный взгляд.
--- Расскажи мне всю правду, Катрина. У тебя неспокойно на душе. И хотя ты окружила меня нежнымии заботами, думала ты при этом о чем-то другом, о том, что тревожит тебя еще сильнее, чем мое горе. Что это? Расскажи мне все, тебе станет легче, а я, возможно, смогу помочь тебе добрым советом.
--- Да, Эме, ты права. Совесть у меня нечиста. Скажу тебе всю правду, как есть --- я собралась ехать к Атенаис не только потому, что хочу забрать вас из Парижа. Но это, конечно, тоже послужило поводом. Мсье Арман повелел мне уехать на несколько месяцев из Парижа. Кое-что произошло, кое-что ужасное… Вот поэтому я должна уехать!.. Эме, он выгоняет меня, как собаку! --- я схватила Эме за обе руки и прижала их к сердцу.--- Чувствуете, как бьется? Оно бьется только ради одного человека, этот человек --- мсье Арман. Если он прогонит меня навсегда от себя, мое несчастное изболевшее сердце остановится.
--- Что ты говоришь, Катрина? Ты хоть сама веришь тому, что говоришь?!--- Эме была шокированна.
--- Верю, друг мой, верю. Верю всем сердцем, разумом и душой! Я не могу не верить --- это так. Да, я люблю мсье Армана, но он не любит меня, он видит во мне лишь неразумное дитя, моя любовь для него --- детская забава. Он женился на Мадлене де Барре, а меня прогоняет из своего дома прочь…
Эме смотрела на меня расширеннными от ужаса глазами. Она вырвала у меня свои руки, встала и медленно подошла к окну:
--- Но как же так? Никогда бы не подумала…--- расстерянно бормотала она.--- Но ведь это невозможно, этого не может быть… Катрина, одумайтесь! Вы совершаете большую глупость, этот человек не достоин вас!
--- О, друг мой, не ругайте меня! Что я могу поделать с собой, моя любовь в моей душе. Она выростала постепенно, как прекрасная роза, пока не заполнила собой все мое сердце до края, не оставляя места ни для чего другого, кроме глубокой привязанности к вам. Сначала я просто восхищалась мсье Арманом --- пусть тайно, но восхищалась этим необычным человеком. Но сейчас я больше не могу скрывать свою страсть, настал момент, когда я должна была открыться ему. И я сделала это, но он лишь посмеялся в ответ и ушел. Он отправил меня к своей приятельнице, Коре де Ленуа, чтобы она убедила меня разлюбить его. Но как я могу сделать это --- моя любовь в моем сердце, разлюбить --- значит, вырвать мне сердце. Он мне нужен, как воздух, без него мне нет жизни, вся жизнь в любви --- ею дышу, ею думаю, ею переживаю. Мой обожаемый мсье Арман, если мне скажут отдать за вас жизнь, я, не колеблясь ни минуты, сделаю это, ведь без вас мне не жить! Нет, не жить! Эме, я люблю его, как никого другого!
Эме села рядом и с подозрением посмотрела на меня:
--- Он ваш приемный отец, Катрина? Ведь так? Отвечайте.
--- Да,--- удивленно ответила я.
--- Так вот, может быть, настоящий. Вы сами говорили, что не знали своего отца, мсье Арман же часто посещал вашу мать. И уж поверьте мне, он приходил к ней не для того, чтобы вести светскую беседу, а после смерти вашей матери он был так добр к вам… Вы все еще уверены, что он не ваш отец?
--- Да что это за ерунду вы говорите, Эме, как можно верить этой чуши?!--- раздраженно воскликнула я.--- это невозможно, он мне не отец. Я не вижу причин, по которым он не сказал бы мне этого… просто у мсье Армана золотое сердце и добрая душа, вот почему я жила у него все эти годы.
--- Вы говорите так убежденно,--- облегченно сказала Эме.--- По всей вероятности, вы правы. На один момент мне показалось, что он вам не просто приемный отец. Признаюсь, я ошиблась, это звучит довольно глупо.
--- Это положительно невозможно,--- сказала я, весело рассмеявшись.
В это время в дверь постучали --- Эме устало опустилась на лавку.
--- Войдите,--- произнесла она.
На пороге появилась Жоселин, в руках она держала деревянную шкатулку с железным замком. Жоселин испуганно взглянула на меня и замерла на пороге.
--- Ну, что ты стоишь, Жоселин, войди же,--- ласкаво сказала Эме.
Жоселин подошла к нам и протянула Эме шкатулку; я заметила, как дрожат ее руки --- не то от холода, не то от страха.
--- Моя матушка строго наказала передать вам эту шкатулку. Она принесла ее от господина Шако. Еще она велела сказать вам, что господин Шако больше не даст вам ни су,--- при этих словах Эме побледнела и испуганно взглянула на меня.--- Матушка говорит, что господин Шако был очень зол, и она больше не пойдет к нему. Даже и не просите, мадемуазель де Ренетт, вот так она и сказала. Но если вам уж сильно понадобится, я схожу сама к господину Шако, только не стоит вам говорить об этом моей матушке.
--- Милая моя девочка, как мне благодарить тебя?--- Эме нежно обняла дрожащую Жоселин.--- Но что же мне делать с господином Шако? Я должна ему триста франков --- такая огромная сумма денег. Для меня триста франков, что миллион!
--- Кто такой господин Шако?--- спросила я.
--- Это нотариус,--- живо ответила Жоселин.--- Он живет на соседней улице.
--- И вы должны этому господину триста франков? Почему же вы мне не сказали об этом?--- снова спросила я.
--- Да, я ему должна триста франков,--- удрученно ответила Эме.
Я попросила листик бумаги и перо, затем чиркнула записку, адресованную нотариусу шако, в которой просила отдала их Жоселин. Ее глаза засияли, она осторожно завернула их в тряпочку и положила в карман; затем, взяла деревянную шкатулку и обратилась ко мне:
--- Мадемуазель де Равель, господин Шако будет очень доволен. Матушка мне говорила, сегодня он страшно на нее ругался и кричал, что не даст мадемуазель де Ренетт больше ни су.
--- Возвращайся быстрее, мое доброе дитя,--- улыбнулась я ей .
--- Через десять минут прилечу! --- навоследок крикнула нам Жоселин и выбежала из комнаты.
Эме упала передо мной на колени и принялась целовать мои руки, в ее глазах сверкали слезы.
--- Ну что вы, дорогая Эме?! --- воскликнула я и подняла ее с колен.--- Как я могла оставить вас в беде? Обещайте мне, что поедете со мной к моей сестре.
--- Обещаю! Обещаю!--- радостно шептала Эме, сжимая мои руки в своих.
Вскоре Жоселин вернулась и передала сердечную благодарность от господина Шако. Мы попрощались с ней и госпожой Сомбрашар и отправились на улицу Сен-Дени, где нас уже поджидал фиакр с лакеем и моей служанкой Франсиной. При нашем приближении Франсина с достоинством выступила вперед и заявила, что уложила все, что было приказано. Затем, она разместилась рядом с кучером, а мы с Эме сели в карету. Итак, в путь! Я заметила, что бедняжка Эме до сих пор была одета в жалкие лохмотья, потому я предложила ей на первой же остановке выбрать себе что-нибудь из моего гардероба и переодеться. По дороге я рассказала Эме абсолютно все: и про мсье Армана, и про господина Модо, и про Мадлену де Барре. Теперь она все знала, добрая душа --- обняла меня, а я долго плакала на ее дружеской груди. Эме же гладила мои волосы и успокаивала меня, как могла. С ней мне было хорошо и спокойно, она дала мне почувствовать ту ласку и тепло, которых я была лишена из-за жестокости матери. Так было приятно и уютно ехать в карете с Эме --- мне никогда еще не было так хорошо, как с этой милой и доброй девочкой. Мы долго еще разговаривали о Шико и о том, как жестоко он поступил со мной. От Эме я узнала все сведения о Шико, о которых сообщила уже раньше. Это она мне и рассказала, что он --- распутник и для него нет большей радости на свете, чем просаживать деньги на карты, вино и женщин. Я поняла, что была для Шико лишь игрушкой.
--- Господин Шико Модо --- точная копия мсье Армана в молодости. Так мне всегда говорила матушка, и еще она мне говорила, что если не хочешь стать посмешищем всего Парижа, то никогда не связывайся с Шико Модо. Его история --- это история почти всех теперешних франтов. Проводящих большую часть своего времени в «Градо» и в Комеди Итальен. Сейчас это происходит так часто!
--- И он первый мужчина, кторый…--- я с ужасом взглянула на Эме.--- он сделал меня женщиной, он сделал это, Эме… Но почему Господь выбрал именно его?!--- в отчаянии воскликнула я.
Эме снова обняла меня и уверила, что все будет в порядке. Я согласилась с ней, хотя не совсем верила в это.
Вскоре я начала узнавать знакомую местность. Край,где провела детство, где бегала босиком по дикому вереску и лежала в траве, глядя на бескрайнее серое небо. Да, в этих местах небо было всегда серое, покрытое грозовыми тучами, из-за которых с трудом пробивалось солнышко. Хмурый осенний ландшафт открывался нашим глазам --- бескрайняя долина, всплошь покрытая вереском, одиноко лежащие каменные глыбы и растущие в некоторых местах могучие дубы. Холодная природа, но здесь я провела свое детство! При виде знакомого пейзажа, мое сердце сладко сжалось, а на губах замерла счастливая улыбка. Эме заметила это и сказала:
--- Здесь вы, должно быть, провели свое детство. Я вижу, как вы рады видеть эти края.
--- Да, Эме, я не была здесь с самого своего отъезда и успела позабыть это хмурое грозовое небо, живописный вереск и широкую пустошь. Когда я увидела всю эту красоту, я вспомнила детство, свою мать, сестру Атенаис… Ах, да что там! Скоро мы приедем в замок, где я провела столько лет своей жизни, в наше родовое поместье де Равелей, и я познакомлю вас, моя дорогая, со своей сестрой.
Действительно, скоро на горизонте появились длинные башни, многочисленные стрельчатые окна и каменные стены нашего фамильного замка. Я вся затрепетала и подалась вперед к окошку, чтобы лучше рассмотреть замок, Эме смотрела из другого окошка.
--- Как красиво,--- прошептала она.--- Такая мрачная и таинственная красота, мне даже немного страшно, словно мы перенеслись в сказку.
--- Почему вы так говорите?
--- О, эти серые мрачные облака, грозовое небо, пустынный вереск, пустошь, усеянная галькой, могучие древние дубы. О, Катрина, разве это не прекрасно? Правду говорят, что красота – это срашная сила.
Мы весело рассмеялись, но затем, я уже серьезно добавила:
--- Знаете, Эме, стоило мне увидеть этот суровый ландшафт, так родной моему сердцу, и воспоминания нахлынули на меня с новой силой. Я вспомнила свою мать, Атенаис, даже нашу старую прислугу, сторожа Жозефа... А вот теперь увидела каменные своды нашего замка и совсем растаяла… Я бы хотела остаться здесь жить и не возвращаться в Париж. Понимаете, совсем не возвращаться! Нам было бы здесь так хорошо, мы бы жили втроем --- я, вы и Атенаис…
--- А как же мсье Арман?--- осторожно спросила Эме.
--- Как же мсье Арман…--- как эхо повторила за ней я.--- Ну, я бы представила, что Париж и мсье Арман были просто кошмарным сном, я бы забыла о нем навсегда, я бы стала совсем другой. Как это чудесно, теперь я снова стала Катриной де Равель, здесь меня никто не будет называть Франсиз --- этим чужим фальшивым именем! Я забуду все на свете, находясь здесь!
--- Нет, мой друг, еще недавно вы говорили о мсье Армане с таким восторгом, нежностью и уважением, столько чувств было вложено в ваши слова, что после этого у меня не осталось ни малейших сомнений --- вы его любите! Вот видите, моя дорогая, как на вас подействовали родные края --- вам даже показалось, что вы разлюбили мсье Армана. Но, увы, это невозможно. Ваша любовь --- в вашем сердце. Очень скоро вы поймете, что были правы, когда говорили, что он нужен вам, как воздух, без него вам нет жизни…
--- Давайте закончим этот разговор!---резко прервала ее я.--- Когда я дома, мне не хочется думать обо всем этом! О, я смотрю, мы уже у ворот замка, сейчас вы познакомитесь с Атенаис!
Мы подъехали к дому, и карета резко остановилась. От нетерпения я била костяшками пальцев по сидению, а Эме с интересом выглядывала из окошка. Но вот дверца кареты раскрылась, а лакей все не показывался. Я раздраженно ударила веером по стеклу и воскликнула:
--- Жак, ну что ты там, уснул? Помоги нам спуститься!
Я услышала каую-то возню возле кареты и, внезапно, около дверцы показался… наш старый сторож Жозеф.
--- Жозеф! Это ты!--- радостно воскликнула я. Да, это был он --- наш старый Жозеф. Сколько раз он успокаивал меня после бурных ссор с матерью или сестрой, он был всегда так неизменно добр со мной. Как я могла забыть это --- он был единственным человеком в этом доме, кто был ласков ко мне. Жозеф галантно подал мне руку и произнес следующую тираду:
--- Вот уж не думал, что увижу свою малышку Катрину перед смертью. Позвольте предложить вам руку, мадам маркиза.
Я обняла старого слугу:
--- Вы неизменно любезны, мой милый Жозеф. Но никакая я не маркиза. И не нужно так меня называть, я по-прежнему Катрина де Равель, а это моя подруга --- Эме де Ренетт. Относитесь к ней так, словно бы она была моей сестрой.
Эме к этому времени тоже сошла с кареты и стояла рядом с нами, счастливо улыбаясь.
--- Не изволите ли проследовать за мной, милостивые дамы?--- снова, жеманясь и смеясь, спросил Жозеф.
--- Ведите нас к Атенаис!--- весело сказала я и, взяв Эме под руку, направилась за Жозефом в дом.
Какого же было мое удивление, когда я увидела Атенаис де Равель, свою сестру, стоящую у ворот замка! Забыв об Эме и Жозефе, я бросилась в объятия сестры --- Атенаис весело рассмеялась, сжав мою голову в своих руках. Я подняла глаза на сестру --- на меня смотрело миловидное круглое личико с забавными ямочками на мягких щечках и большими голубыми глазами. Она почти не изменилась, такая же розовощекая бойкая шалунья. Тем неменее, было заметно, что я выгляжу куда лучше ее! В детстве, я была совсем некрасивой --- смуглой, с черными глазами-угольками, иссиня-черные волосы…Настоящий маленький чертенок! Мать говорила, что я не ее ребенок, что меня подбросили ей цыгане. К тому же, я была слишком худой, нескладной и грубой. А вот Атенаис всегда напоминала собой ангелочка или маленького пушистого котеночка --- белокурая, кудрявая, пухленькая, все восхищались ее красотой. Теперь все изменнилось --- я превратилась в молодую шикарную даму, изящно одетую и с чудесными манерами, а Атенаис осталась обыкновенной провинциальной девушкой. Мои великолепные иссиня-черные кудри завиты и уложены по последней моде, возле уголка рта прикреплена чувственная мушка (в моем парижском доме у меня была целая коробочка таких мушек --- сердечек, звездочек и прочей чепухи), маленький напудреный носик забавно вздернут, а миндалевидные карие глаза подведены. Атенаис восхищенно отлядела меня с ног до головы и остановила взгляд на бриллиантовом колье с изумрудами. Ее же белокурые пряди были аккуратно зачесаны назад и заколоты шпильками, скромное серое платье выдавало ее ограниченность в познаниях последних новинок моды. Больше всего меня рассмешил темно-коричневый бантик, приколотый к накрахмаленному воротничку на груди. Пожалуй, это было единственным украшением ее платья. Эме тихо приблизилась к нам и с интересом разглядывала Атенаис.
--- Привет, сестрица,--- весело улыбнулась я.--- Как твои дела7
--- Как и раньше,--- ответила Атенаис.--- Я смотрю, ты превратилась в настоящую великосветскую даму. Сразу видно, что ты из Парижа. Я чувствую себя неуклюжей провинциалкой рядом с тобой.
--- Не нужно так говорить, Атенаис,--- я еще раз обняла ее.--- Так приятно вернуться домой, я столько времени уже не видела нашего старого замка. Я так соскучилась по всему этому, Атенаис…
В этот момент Эме вежливо кашлянула и выступила вперед.
--- Ах да, я совсем забыла! Это моя подруга Эме де Ренетт. Милая Атенаис, знай, что она значит для меня столько же, сколько и ты, моя любимая сестра. Пожалуйста, относись к ней, как я к тебе,--- я подвела Эме к Атенаис и соединила их руки. Атенаис обняла Эме и сказала:
--- Если Катрина так любит тебя, я могу чувcтовать лишь то же самое. Ну что же мы здесь стоим? Пойдемте в столовую, завтрак уже готов,--- весело добавила она и мы все вместе отправились на завтрак.
Я была приятно удивлена теплым приемом сестры, ведь я запомнила ее избалованной противной девчонкой, которая не раз обижала меня и насмехалась надо мной при посторонних людях. Но теперь все это было в прошлом! «Она очень повзрослела и изменилась. На нее оказывала дурное влияние мать. Когда матери не стало, некому было больше избаловывать ее и пришлось взяться за ум,» --- подумала я. Эме тоже была счастлива, все время смеялась и болтала не переставая. Я еще не видела ее такой довольной. Как нам было хорошо втроем, словами не передать! За завтраком мы весело болтали:
--- Здесь, в сущности, мало, что изменилось,--- говорила Атенаис.---После твоего отъезда с господином Арманом и смерти матушки, как ты понимаешь, никто больше не появлялся в нашем доме. Когда матушка была еще жива, не проходило и дня, чтобы к нам не наведались гости. Денег матушка оставила достаточно --- мне их как раз хватило на то, чтобы восстановить наше хозяйство. Сейчас уже все хорошо. Представляете, я выкупила все окрестные земли и даже пару деревень! Я веду довольно замкнутый образ жизни. Но, по правде говоря, меня это вполне устраивает. Здесь, конечно, не Париж, но я люблю свой дом и не хочу уезжать отсюда.
--- Милая моя Атенаис, мы столько с тобой не виделись! Ты знаешь,что очень изменилась? Я помню тебя избалованной глупой девчонкой, а сейчас вижу перед собой рассудительную и практичную молодую женщину. А вот я не такая, в Париже жить так легко, беззаботные веселые дни пролетают незаметно, жизнь течет… Мсье Арман был так добр ко мне, я живу в его отеле и он представил меня своим друзьям, как свою племянницу Франсиз де Равель. Мне нравилось жить в Париже, но здесь лучше! Я действительно очень соскучилась по дому и счастлива, что вернулась сюда!
--- О да, мсье Арман так неожиданно забрал тебя отсюда. В тот день случилось большое горе для нас всех --- с мамой произошел несчастный случай: эта дуреха Мариотта, моя нянька, ты ее, наверное, помнишь, разлила какую-то гадость на лестнице, ведущей в комнату матери. Мама в тот день ужасно разозлила мсье Армана, она хотела скрыться от него в своей комнате, и, спасаясь бегством, подскользнулась, упала с лестницы и разбилась на смерть. Мариотта услышала шум и грохот и побежала на лестницу, но наша бедная мама была уже мертва, она лежала на полу.Как я узнала позже, ты плакала у себя в комнате, мсье Арман зашел туда и увидел тебя. Как он сам сказал мне, ему стало очень жаль тебя и он решил увезти тебя на некоторое время в столицу. Я была крайне удивлена таким его поведением, но мсье Арман сказал, что ты слишком мала, чтобы жить в этом доме после смерти матери, он обещал, что привезет тебя обратно. Но уже из Парижа он написал, что ты не вернешься домой, теперь ты будешь жить с ним. Он также написал, что ни я, ни мать никогда не были к тебе добры, а он сможет заменить тебе отца. Больше я никогда ничего не слышала о мсье Армане и не знала, что стало с тобой. И вот сегодня утром я получила от него письмо, что ты приедешь повидаться со мной. Это было очень неожиданно для меня --- столько лет я ничего не слышала о вас, и вот теперь это письмо…
Все это время Эме молчала, в разговоре мы совсем забыли о ней. Поэтому Атенаис обратилась к ней:
--- Моя дорогая, мы совсем забыли о вас, простите, но вы понимате, мы столько времени не виделись с сестрой… Теперь, когда я наговорилась с Катриной вволю, мне бы хотелось услышать все о вас --- как вы впервые познакомились с моей сестрой, как поджружились. Расскажите, расскажите, мне все интересно!
Эме начала свой рассказ:
--- Начну все сначала. Дело в том, что моя покойная матушка, мадам Бертина де Травай-Ренетт, нередко посещала вечера в отеле мсье Армана. Тогда я была еще совсем маленькой, но я хорошо помню, что жила в богатом красивом особняке с отцом и матерью. Моя матушка была замечательным человеком --- добрая, всегда отзывчивая, она помогала беднякам, и еще она была очень-очень красивой. Все так говорили, слух о ее красоте шел по всему Парижу. А вот отец был другим --- он был жестоким деспотом, нередко бил мать, оскорблял ее, тратил все свои и ее деньги. Наконец случилось так, что у нас совсем не осталось денег.--- Эме смутилась и покраснела, видя на себя пристальный немигающий взгляд Атенаис.--- Вообщем, мой отец… Он… Он вел такой образ жизни --- много играл в карты, часто пил, посещал все парижские кабаки и прочие подобные заведения, где приличный человек никогда не появится. В конце концов, у нас совсем не осталось денег, а отец слег в постель, он был смертельно болен. Когда он умер, мы с матерью оказались в плачевном положении, денег не было и мы съехали из нашего красивого дома и поселились в жалкой квартирке на окраине города. Все друзья отвернулись от нас, помощи было ждать не от кого. Но, как я уже говорила, моя матушка нередко посещала салон мсье Армана и была его приятельницей.Это была наша последняя надежда, и она обратилась к нему за помощью. В тот день мы пошли в его отель, чтобы попросить мсье Армана одолжить немного денег, потому что нам не хватало даже на еду…--- Эме остановилась и опустила глаза, по ее прекрасным щекам текли слезы. Я все поняла, подсела к ней и обняла ее за плечи.
--- И что было дальше, Эме?--- с интересом спросила Атенаис.--- Он дал вам денег?
--- Да. Он дал нам совсем немного денег. Нам хватило их ровно на месяц, но матушка не могла вернуть ему эти деньги, потому он не пускал ее больше и на порог своего отеля. Но Проведение оказалось таким милостивым к нам, что мне посчастливилось встретить вашу сестру, Катрину де Равель. В Париже ее все знали как Франсиз, племянницу господина Армана. С ней я познакомилась как раз в тот вечер, когда приходила с матерью к мсье Арману. Катрина была так добра к нам, она во многом помогла. И я ей очень благодарна,--- Эме нежно обняла меня и прижалась ко мне щкой.---Спасибо тебе, дорогая, за все!
--- А теперь, по некоторым обстоятельствам,--- сказала я.--- Мне пришлось уехать из Парижа и покинуть моего попечителя. Я решила воспользоваться случаем и навестить тебя, Атенаис, ведь я тебя так давно не видела. Когда я увидела те ужасные условия, в которых ты живешь, мое сердце сжалось от боли и сожаления. И ты поехала со мной, потому что я тебя попросила. Мне так хотелось, чтобы ты хоть на какое-то время забыла весь этот кошмар, забыла ту жизнь, которую тебе пришлось вести в Париже. После смерти матери, бедняжка моя, тебе приходилось совсем плохо.
--- Я все понимаю, Катрина, я искренне жалею, что так все произошло,--- ласкаво сказала Атенаис.--- Милая Эме, тебе столько пришлось пережить! Но не волнуйся, здесь тебе будет хорошо, никто тебя не обидит и у тебя всегда будет достаточно еды и одежды. Мы с Катриной позаботимся обо всем.
--- Спасибо, добрая душа,--- Эме радовалась, как ребенок.--- У меня просто не хватает слов, чтобы отблагодарить вас.
--- Ну что ж, милые мои девочки. Вы, должно быть, очень устали с дороги и хотели бы принять ванну и отдохнуть. Я вас оставляю и иду заниматься домашними делами. Катрина, твоя комната уже готова, а Эме займет небольшую, но очень уютную комнатку в антресоли,--- Атенаис встала и направилась к выходу.
* * *
Ветер развивал мои волосы и игриво колол щеки, но я не обращала на это внимания. Я была дома и ощущала пронизывающий насквозь холодный бриз. Я вдыхала холодный воздух полной грудью. Здесь все мне было так знакомо и привычно. Я запахнула пополотнее накидку и присела на голый камень. Как хорошо я помнила эту одинокую каменную глыбу посреди пустоши --- когда-то давно я часто на нем сидела и размышляла о несправедливости матери и сестры. Я не могла понять, чем я заслужила такое отношение к себе. Да, я знала, что была некрасивой и грубой девчонкой, для которой главное было --- это свобода и независимость от всех принципов, которые мне навязывали. За это они меня и ненавидели, наверное. Я не была таким же ребенком, как все. Моя мать злилась, что я была замкнута в себе и недружелюбна с окружающими, что не бегала резво по коридорам замка, как Атенаис. Но я очень изменилась за эти годы. Интересно, что бы сказала сейчас моя мать, если б увидела меня такой, какая я сейчас.
Над моей головой жалобно скрипнул старый дуб, его ветви накренились под силой ветра.
--- Что, дружище,--- обратилась я к нему, словно это было живое существо.--- Столько лет прошло, а ты все так же могуч и силен, как и во время моего детства? Ты непоколебим, дружище. Твои ветви не погибнут от жестоких ударов ветра, ты сильнее его! А знаешь, друг мой, я по тебе соскучилась, хотя сама и не подозревала об этом. Но сейчас я понимаю, что ты для меня важнее всего того, что я имела в Париже. Наверное, сейчас я говорю ужасные глупости!
Старый дуб заскрипел мне в ответ и я прижалась щекой к его морщинистой жесткой коре. «Как мне здесь хорошо! Мы обязательно должны здесь погулять с Эме. Она будет любоваться и восхищаться этой красотой вмсете со мной. Завтра утром мы придем сюда вместе»,--- так думала я, осматриваясь вокруг себя.
Внезапно на горизонте появился силуэт старого Жозефа. Его сгорбленная старческая фигура вырисовывалась в утреннем тумане. Я встала с холодного камня и направилась ему навтсречу. В этот момент мне пришла в голову мысль, что сейчас я очень красивая --- волнистые темно-кашатновые волосы развеваются по ветру, темно-синий плащ, отороченный мехом, напоминает крылья ворона. Жозеф озвучил мои мысли:
--- О, мадемуазель Катрина, вы так напоминаете мне таинственную и дикую фею Грезель, которая, по слухам местного люда, обитает в этих пустынных краях. Вы так прекрасны, госпожа.
--- Спасибо, Жозеф. Но расскажи мне, кто такая Грезель? Я никогда ничего не слышала о ней.
--- Мадемуазель Катрина, госпожа Атенаис послала меня, чтобы я сказал вам, что обед уже готов. Не угодно ли вам будет послушать меня вечером, после обеда? Тогда мы все вместе соберемся возле камина в гостиной и я расскажу вам эту чудесную старинную легенду .
--- Нет, Жозеф!--- капризно заявила я.--- Давай сядем вот на этот камень и ты мне все расскажешь сейчас.
--- Ну что ж, если ваша милость так желает,--- вздохнул Жозеф. Мы присели на камень и он начал свой рассказ.--- Видите это одинокое дерево? Что может быть прекраснее этого могучего дуба? Так вот, местное население утвеждает, что это дерево --- не что иное, как заколдованный юноша. Его звали Сюлли де Милльяк. Этот знатный вельможа жил здесь неподалеку, рядом с пустошью. Когда вы сюда ехали в карете, мадемуазель Катрина, вы, наверняка, видели полуразрушенный замок и кладбище рядом с ним? Это и было жилище Сюлли де Милльяка. Он жил в этих краях лет триста назад, но на родовом кладбище де Милльяков вы не найдете его могилы, потому что, согласно легенде, он не умер, а обратился в это прекрасное дерево, и дух его до сих пор жив. Это случилось очень давно. Восхитительная и таинственная фея Грезель живет на этой пустоши уже много столетий. Вблизи ее никто никогда не видел, но люди говорят, что она самая прекрасная на свете девушка. Она настолько красива, что если кто-то ее увидит, то непременно влюбится и будет проклят навеки. Некоторые люди видели ее силуэт издалека. Они говорят, что она носит серую накидку с капюшоном, темно-синее крестьянское платье, волосы ее темно-каштанового цвета, всегда очень запутаные и развеваются по ветру, лицо и руки ее белы, как снег. Вот поэтому, когда я увидел вас, то испугался. Я подумал, что это и есть Грезель. Но я продолжаю свой рассказ. Однажды, Сюлли де Милльяк проезжал здесь на коне и встретил Грезель. Вопреки запрету, он сорвал с нее капюшон и увидел ее лицо. С этого момента он был обречен. Он влюбился в нее и поклялся найти ее и сделать своей женой. Каждый день он ходил на пустошь, садился на этот вот камень, и люди слышали его горестные рыдания. Но как-то раз, возле этого самого камня появилось одинокое дерево --- могучий ветвистый дуб, который вы сейчас видите. А несчастного влюбленного никто больше не видел. Поговаривают, будто бы это и есть господин Сюлли де Милльяк. Вот так-то, моя прекраная дама, вот вам и история настоящей любви, какой в жизни не бывает, она есть только в легендах. А легенды живут в сердцах людей.
--- Ты не прав, Жозеф. Любовь тоже живет в сердцах людей. Настоящая любовь, подобная той, которую ты сейчас описал, существует не только в легендах, она существует и в жизни. Но хватит об этом! Я так думаю, что Атенаис и Эме уже заждались нас. Не будем больше испытывать их терпение и отправимся домой.
Так мы и сделали. Отобедав, мы устороились у веселого пылающего камелька. И, должна признаться, мне еще никогда не было так хорошо и уютно, как в тот вечер у камина, среди этих милых и добрых людей. А еще я была счастлива видеть Эме довольной. За окном выл ветер, и ветви деревьев царапали в окно, а нам, у жаркого камина, было тепло и приятно. Мы с Атенаис вспоминали былую жизнь в нашем старом замке, нашу покойную матушку, Жозеф рассказывал легенды и предания нашего края, Эме и Атенаис пожелали услышать историю Сюлли де Милльяка и феи из пустоши. Эме с величайшим интересом слушала рассказ Жозефа и задавала ему массу вопросов, ее очень тронула трагическая история любви знатного дворянина и она всем сердцем поверила, что это не просто красивая легенда, а настоящая правдивая история. Вообщем, время текло незаметно и мы не заметили, когда настеннные часы пробили одиннадцать часов вечера. Атенаис дернула за шнурок маленький колокольчик и на ее зов явилась служанка --- бойкая смешливая девчушка с озорной мордочкой и проворными руками.
--- Лизбета, принеси то вино, что на прошлой неделе подарила мне мадам Грейон. Затем, сбегай на кухню и принеси яблочный пирог, который я сегодня утром испекла.
---О, будем пить вино!--- радостно воскликнула Эме и захлопола в ладоши --- ее восторгу не было предела.--- Это же просто чудесно! Я так давно не пила вино.
Я обняла Эме и обратилась к Жозефу:
--- Вы не хотите присоединиться к нам, дружище?
--- Для меня это большая честь, мадемуазель Катрина. Если другие дамы не будут возражать, я с удовольствием присоединюсь к вам,--- шутливо ответил Жозеф.
--- О, ну что вы, милый Жозеф? Как вы могли подумать такое?!--- воскликнула Эме и поцеловала старого слугу в щеку, отчего он зарделся и смутился.
Вошла Лизбета и принесла пышный душистый пирог с зажаристой корочкой, плетеную бутыль с вином и четыре стакана на железном подносе. Она сделала забавный книксен, вызвавший смех у Атенаис (ей очень нравилась это девчушка), и поставила поднос перед нами.
--- Это вино подарила мне моя соседка, госпожа Грейон,--- сообщила нам Атенаис.--- Ее муж совесм недавно вернулся из Тулузы. Ой, что за вино там изготавляют, это просто чудо! Вот, где умеют делать этот замечательный напиток! В этой бутылке настоящее тулузское вино --- высшего сорта! Во всяком случае, так сказала мадам Грейон. Но во всем нужно убеждаться на опыте, не правда ли?. Посмотрим, так ли хорошо это вино, как заверила меня мадам Грейон.
--- Не сомневаюсь!--- воскликнул Жозеф и потянулся к своему стакану.
Так счастливо и незаметно для меня текли деньки --- прошел целый месяц. Наша жизнь была спокойна и размеренна, но полна умиротворения и довольства. Ни одно облачко не омрачало наше голубое небо. Я совсем позабыла Париж и мсье Армана, мне совершенно не хотелось покидать свой дом и возвращаться в Париж. Да и Эме полюбила наш старый замок, дикую пустошь и домашний уют, который Атенаис могла устроить, как никто другой. По утрам, мы с Эме ходили на пустошь --- часами бродили среди вереска, изредка давая себе отдохнуть, присев на одинокий камень под старым дубом. Днем, мы возвращались домой и обедали в обществе Атенаис и Жозефа, после чего наступало самое замечательное время, когда мы вчетвером собирались у камина, Атенаис --- с вышиванием, Эме --- с книгой (она очень любила читать), а Жозеф --- со своей неизменной старой трубкой, которую я помню еще со времен своего детства. Лизбета ставила большое деревянное кресло возле самого камина, приносила теплый плед и мягкие подушки, и я устраивалась там, как в уютном гнездышке, укутывалась пледом до кончика носа и сладко дремала под мирное трещание поленьев и тихий шепот Эме. Когда часы пробивали одннадцать часов вечера, мы желали друг другу спокойной ночи и расходились по комнатам на ночной покой. Иногда, мы играли в мушку --- Атенаис неизменно жульничала во время игры, Жозеф путал карты и проигрывал всегда первым, а глупышка Эме поддавалсь нашим уловкам. Вообщем, все было превосходно! Это была самая чудесная пора в моей жизни.
Но счастье мое продолжалось только два месяца --- в один момент я поняла, что случилось большое несчастье, о котором я никому не смела поведать, даже своей верной подруге Эме или любящей сестре Атенаис. Когда я осознала всю безвыходность моей ситуации, я впала в отчаяние. Но собрав всю волю в кулак, я села за письменый стол, взяла чистый лист бумаги и принялась писать письмо. Это письмо я адресовала своему попечителю, мсье Арману. Здесь я приведу его вкратце, так как оно изложит в общих чертах ту ужасную ситуацию, в которую я попала:
«Дорогой мсье Арман!
Случилось то, чего мы с вами совсем не ожидали. Большое несчастье! Я не смею больше обращаться к вам за помощью, но кому еще я могу поведать свое горе? Кто сможет мне помочь так, как сделаете это вы? О, дорогой мсье Арман, не судите меня слишком строго! Не упрекайте меня, не нужно лишних слов и злых высказываний! Я так несчастна! Я знаю, что навлекла на себя ваше презрение и отчуждение. И поделом --- я заслужила его! Но что же мне делать, скажите? Сейчас, все, в чем я нуждаюсь --- это ваше доброе слово и поддержка, ваш мудрый совет. Нуждаюсь, как никогда. Ради Бога, не отталкивайте меня, как мерзкую гадюку, порочущую вас своими письмами.
Итак, я беременна. У меня будет ребенок от господина Модо. Я с трудом вывожу эти роковые строки, ибо рука моя дрожит. Я не смею признаться вам, но вы должны знать всю правду. Иначе быть не может. Скоро все узнает и моя сестра, Атенаис де Равель. Она поможет мне советом, она не будет так строга ко мне, как были вы. Но что бы вы ни решили, я подчинюсь вашему слову, потому что оно для меня --- закон.
Я жду вашего ответа с нетерпением, мсье Арман. Я в отчаянии и не знаю, что мне предпринять! Скорее пишите --- что же мне делать?! Я выполню все ваши указания.
Ваша любящая племянница, Франсиз де Равель.»
За написанием этого письма меня и застала Атенаис. Увидев на моем лице бесспокойство и волнение, она с тревогой спросила, что произошло. Я молча протянула ей только что написанное письмо, и она его прочитала.
--- Что это значит?--- строго спросила Атенаис.--- Я не понимаю, что все это значит, Катрина? Действительно ли ты беременна, как сказано в этом письме?
---Да,--- ответила я и залилась краской до корней волос.--- Понимаешь, милая сестра…
--- Да ты, кажется, сошла с ума?! Ты ждешь ребенка? Да как ты посмела? Почему ты мне ничего не сказала?--- Атенаис выкрикивала эти слова, задыхаясь от ярости. В этот момент я боялась ее. --- Кто отец?
--- Г-н Модо. Сын одного парижского коммерсанта.
--- Катрина!--- Атенаис схватила меня за руку и до боли сжала ее.--- Ты опозорила себя и свою семью! Скажи только, зачем ты это сделала?
Я вырвалась из ее рук, молча села на кровать и закрыла лицо руками.
--- О, Атенаис, не береди мою рану… Я знаю, что все кончено, что я погибла… Я все это знаю, но ничего уже не могу поделать. Я сделала это не по доброй воли, Шико изнасиловал. Я все время кричала «нет!», молила его о пощаде, но он не слушал меня. Он бросил меня на софе в темной комнате --- одну, униженную, раздавленную, я не могла подняться и дойти до своей комнаты. Мне было очень больно, но Франсина услышала мой стон. Она помогла мне подняться с софы, отвела меня в мою спальню и уложила в постель.
Атенаис дрожала от гнева, она мерила комнату быстрыми шагами. Вдруг она остановилась и схватилась за голову:
--- Боже мой, какой подлец! Держу пари, что он не пожелает жениться на тебе, когда узнает, что ты носишь под сердцем его ребенка. И уж точно --- ты далеко не первая, с кем он так поступает. Какой подлец, такого человека убить мало! А какой позор! Какой стыд! А если кто прознает! Моя сестра беременна от сына некого коммерсанта, господина Модо! Катрина де Равель, неужто вы собрались связать жизнь с сыном парижского коммерсанта, с зажиточным буржуа? Но все это уже не имеет никакого значения… Ни один порядочный дворянин не пожелает жениться на падшей женщине! Как ты могла пасть так низко, сестра моя? Я никогда не ожидала от тебя такого! Мне противно смотреть на тебя, Катрина! Я бы выгнала тебя из дома, но представляю, как это огорчит Эме с ее добрым, нежным сердцем. Господи, что же скажет Эме, когда узнает это?! Ведь она еще ничего не знает?
--- Она ничего не знает,--- тихо ответила я.
--- И ты скрывала от нас это?! Ты все время молчала,--- возмущенно воскликнула Атенаис.--- Скрывала свой позор! Ну и не удивительно! Если у тебя осталось еще хоть немного чести и благородства де Равелей, ты бы ни за что не призналась в этом родной сестре. В этом нет сомнений!
--- Да, сестра моя, я боялась признаться, что это произошло. Но только теперь я поняла, что то, что случилось тогда вечером, в гостиной мсье Армана, имело последствия. И я хочу знать, сестра моя, поможешь ли ты мне в беде? Возможно, теперь ты выгонешь меня из дома, как грязную собаку? Ты забудешь о том, что у тебя вообще есть сестра. Не правда ли, ты сделаешь это?! Ты отправишь меня обратно в Париж к тому человеку, который обесчестил твою сестру, к тому мужчине, который, возможно, даже не помнит моего имени. Ты возненавидишь меня, сестра?! Отвечай же, Атенаис, ты возненавидишь меня?! Мне нужен твой ответ!--- говоря это, я медленно встала, подошла к сестре и взяла ее за руки.
Мое сердце забилось учащенно, когда Атенаис сжала мои руки и приложила их к своей груди:
--- Катрина, дорогая! Как ты только могла подумать такое?! Я не оставлю тебя в беде. Если я и была строга с тобой, то лишь потому, что люблю тебя. Я отругала тебя, так как ты действительно совершила роковую ошибку, за которую теперь расплачиваешься. Но я не покину тебя! И Эме будет с тобой тоже! Я сейчас же позову ее и вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
В это время Эме читала в своей комнате. Прийдя к нам и узнав, что я беременна от г-на Модо, она пришла в ужас. Бедняжка долго не могла поверить, что это правда. Никогда мне еще не было так стыдно, как в тот момент, когда она повернулась ко мне лицом и внимательно смотрела в мои глаза. Я покраснела и закрыла лицо руками, глаза Эме наполнились слезами и она прижала к губам батистовый платочек. В ее взгляде я прочитала противоречивые чувтва --- стыд, недоверие, страх и в то же время безграничную преданность.
--- Я вижу, сейчас ты испытываешь ко мне только лишь отвращение, подруга моя?--- обратилась я к ней.
Она смотрела на меня во все глаза и все еще держала платок у губ, не в силах его оторвать. Я сделала движение, чтобы подойти к ней, но она отшатнулась. Тогда я протянула руку, произнеся следующие слова:
--- Эме, милая, я подаю тебе свою руку. Если хочешь, можешь пожать ее. Для меня это будет знак, что наша дружба не пострадала от того, что ты сегодня услышала. Если ты не примешь мою руку, значит… Значит, я лишилась своего самого близкого друга.
Эме подала мне руку:
--- Я не бросаю друзей в минуту несчастья. Значит, не брошу и тебя, Катрина. Я принимаю твою руку и уверяю тебя, что наша дружба ничуть не пострадала. Хотя, признаться, я потрясена услышанным. Ведь ты мне не говорила о том, что можешь забеременеть от этого…--- она потупилась.
--- Не договаривай, Эме, я тебя поняла, --- сказала я. Атенаис взяла нас обеих за руки и предложила спуститься в гостиную, где мы могли бы спокойно поговорить. Там мы сели у камина и принялись обсуждать сложившкюся ситуацию.
--- Я считаю, что прежде всего, нужно предупредить твоего почетеля, мсье Армана,--- заметила Эме.--- Он наверняка тебе поможет или хотя бы что-нибудь посоветует. Возможно, он договорится с господином Модо, и тот женится на тебе. Хотя, я бы не стала выходить замуж за человека, совершившего такой поступок.
--- Я уже написала ему письмо, Эме. Но я думаю, что он не согласится на мою свадьбу с Шико. Арман хочет, чтобы я вышла замуж за Октава де Грегуара. А Октав женится на мне даже при нынешних обстоятельствах. Арман говорил мне, что Октав очень любит меня. По правде говоря, я и сама убедилась в этом. Однажды, я говорила с Октавом наедине. Мы беседовали о любви, о сущности этого чувства… Он действительно серьезно влюблен в меня. И он женится на мне!
--- Ты собираешься выйти замуж за Октава де Грегуара?!--- удивленно воскликнула Эме.--- Но ведь это же один из самых богатых и знатных дворян Парижа. Говорят, он очень красив и умен.
--- Так и есть, дорогая Эме, но я его не люблю и не желаю выходить за него замуж.
--- Но почему?! Это выгодная партия. И, к тому же, если он согласится принять ребенка, что сейчас утебя во чреве… Значит, он действительно любит тебя, Катрина… Самой тебе придется очень трудно даже, сели ты останешься жить у меня, и мы с Эме будем помогать тебе и твоему ребенку. Понимаешь, ведь детям нужна не только мать, им нужен и отец! Вспомни наше детство, дорогая.
--- Я бы предпочла выйти замуж за Шико,--- ответила я и придвинулась ближе к огню. Меня морозило.---Он сделал это --- пусть он и женится на мне, он --- отец моего ребенка, и я не могу не любить его!
--- Да ты что, Катрина, с ума сошла?! Этот мужчина навеки загубил твою репутацию! Он унизил и оскорбил тебя! Он взял твою девственность! А ты говоришь, что любишь его?! --- возмущенно воскликнула Эме. Ее возвышенная душа и благородное сердце не могли воспринять мои слова. Атенаис была согласна с ней.
--- Но как же вы не понимаете? Именно поэтому он мне так и дорог! Он --- плоть и кровь моего будущего ребенка, я же ношу во чреве его дитя!Да, он негодяй и подонок, он поступил со мной жестоко, но это первый мужчина, который научил меня, как стать женщиной. Он подарил мне это чудесное чувство ---- осознание того, что я ношу ребенка и скоро стану метрью.
Эме и Атенаис замолчали. Они не ожидали такого поворота событий.
--- Значит, ты твердо намерена выйти замуж за господина Модо? --- переспросила Атенаис.
--- Да, сестра моя,--- был мой ответ.
--- Ну что ж, если он сейчас в Париже, я полагаю, тебе следует написать ему письмо и сообщить, что у тебя будет ребенок и что, если он честный человек, то должен жениться на тебе и защитить от позора. Хотя я и несогласна с таким решением.
На этом мы и остановились. На следующий день мною было написано письмо, в котором я сообщила Шико, что его низкий и подлый поступок имел неприятные последствия. Также, я намекнула ему, что нам следует теперь пожениться. Да, сейчас я жалею об этом, но тогда мне показалось, что написанные мною далее слова смогут повлиять на Шико --- в конце своего письма я приписала следующие строки: «Вы --- первый мужчина в моей жизни, вы обратили меня в женщину. И для меня это немало значит. К тому же, сейчас я ношу ваше дитя. И я хочу знать, какие чувства испытываете ко мне вы. Действительно ли вы любите меня или, возможно, я была лишь игрушкой для вас, мимолетным увлечением?» Признаюсь, это было глупо с моей стороны, сейчас этот поступок кажется мне смешным и нелепым. Но не нужно забывать, что мне было только семнадцать лет и я была крайне неопытна в вопросах любви. Я решительно не желала верить тому, что говорила о Шико Эме. Как и в любой девушке моего возраста, во мне теплилась надежда, что, возможно, он не забыл и искал меня в отеле мсье Армана, но не нашел, потому что я уехала. Возможно, мсье Арман выгнал его из своего дома с позором, и он боится появляться рядом с ним, хотя очень хочет увидеть меня. Я решила стать его женой. Мне хотелось верить в то, что стоит только Шико узнать о том, что я беременна от него, и он сам примчится ко мне и предложит свою руку и сердце. Надо сказать, что Эме и Атенаис придерживались другого мнения, но я их не слушала --- сердце говорило мне другое. Я была глупа и наивна, но как еще может полагать семнадцатилетняя особа, полная сладостных иллюзий и радужных фантазий. Я отослала ему письмо и стала ждать ответа.
И я дождалась ответа. Но он пришел не от Шико, а от мсье Армана:
«Франсиз!
Не буду писать лишних слов --- вы сами знаете мое отношение к тому, о чем вы сообщили мне в своем письме. Поэтому, приказываю вам немедленно выезжать из дома вашей сестры. Вы должны быть в Париже не похже, чем через неделю. Ваша свадьба с господином де Грегуаром состоится через десять дней. Как вы сами понимаете, вам стоит поторопиться.
Жду вас,
Мсье Арман.»
Я выйду замуж за Октава де Грегуара. Шико не ответил. Все потеряно. Значит, мне суждено стать женой этого человека, которого я ненавижу за то, что он любит меня. Его любовь мне не нужна, потому что не он --- отец моего будущего ребенка, а женится на мне он.Насколько я была опрометчива! Я понимаю это в полной мере только сейчас… Я должна была быть счастлива, что нашелся багородный человек, готовый стать для меня поддержкой и защитить от позора и унижения. Но я была так глупа, так глупа! Но, что будет, если я откажусь выходить замуж за Октава? Тогда я останусь одна с ребенком на руках, ведь Шико никогда не захочет жениться на мне. Атенаис была права. Да и мсье Арман --- разве он позволит мне стать женой какого-то господина Модо без гроша в кармане. Это позор! А разве не позор выходить замуж за богатого дворянина, когда во мне зреет плод сына финансиста господина Модо? На мой взгляд, это еще больший позор. Но у меня нет выбора и нет времени думать, нужно сейчас же собираться и уезжать. Я не могу ослушаться приказа мсье Армана. Придется мне выйти замуж за нелюбимого мужчину. Но ведь я не люблю и Шико, хоть и ношу его ребенка. Это мой долг --- выйти замуж за Октава. Я позвонила в колокольчик и в комнату вошла Франсина.
--- Мадемуазель звали меня?
--- Да, Франсина. Немедленно собирай вещи. Сегодня днем мы уезжаем обратно в Париж. И скажи Жозефу, чтобы мои лошади и карета были готовы к двум часам дня. У нас мало времени. И позови мадемуазель Атенаис и мадемуазель де Ренетт в мою комнату!--- крикнула я ей вслед.
Вскоре Эме и Атенаис предстали передо мной. Я описала им сложившуюся ситуацию. Надо сказать, что они обе были согласны с мсье Арманом в том, что я должна выйти замуж за Октава. Мы решили, что Эме лучше будет остаться с Атенаис, я знала, что в Париже ей будет плохо, даже если она будет жить там безбедно. Мы долго прощались, Эме плакала при расставании, Атенаис была тоже расстроена моим поспешным отъездом. Франсина пришла и сказала, что все готово и Жозеф ждет меня во дворе замка. Я простилась с девушками и отправилась к карете. Франсина уложила мой багаж и села в карету. Жозеф поцеловал меня в лоб и пожелал хорошей дороги. Я заметила слезы на глазах старого верного товарища и готова была сама расплакаться. Но нужно было поторопиться.
И вот мы отправились в путь. Дорога назад была грустной, мне было скучно без Эме. В скором времени мы были уже в Париже. Здесь было совсем уже холодно. Наступила осень и деревья стояли голые и мрачные. Сколь поэтична осень в Шапель де Равель, и сколь она уродлива в Париже! Я скучаю по своему прекрасному древнему замку, безбрежной пустоши и низко нависшим облакам. Здесь все было такое голое и пустое. Мое сердце больно сжалось, Когда мы въехали в Марэ и я увидела наш особняк. Он стоял в конце аллеи и казался таким темным и мрачным. Невесело мне было возвращаться туда. Дверь открыл Мариус, он ласкаво поприветствовал меня и соообщил, что господа уже соскучились по мне.
--- Какие господа?--- удивилась я.
--- Как какие?--- в свою очередь удивился Мариус.--- Мсье Арман и мадам Мадлена.
--- Мадлена!--- со злостью воскликнула я.
Я всбежала по лестнице и яростно постучала в дверь кабинета мсье Армана.
--- Да…--- послышался глухой ответ.
Я с грохотом открыла дверь и увидела мсье Армана, сидящего, как обычно, за своим столом среди бумаг и книг. Он медленно оторвал свой взгляд от работы и посмотрел на меня. Мое внезапное появление в кабинете не произвело на него ровно никакого впечатления. Он холодно улыбнулся и встал изо стола. Медленными шагами он направился к камину и затем помешал в нем уголья. Я чувствовала себя совершенно сбитой с толку. Все это действо продолжалось несколько минут. Затем, он повернулся ко мне и сдержанно промолвил, как будто бы только заметил меня:
--- Франсиз… Ты приехала?
--- Да…--- тихо ответила я.
--- Что ты хочешь?
--- Я просто пришла сказать, что приехала от сестры.
--- Хорошо. Я рад тебя видеть, дорогая. В своей комнате ты найдешь свадебное платье и украшения. Это подарки Октава де Грегуара. Через пять дней у тебя состоится свадьба. После свадьбы ты переедешь жить в особняк своего мужа, твои вещи тоже будут перевезены туда. Кроме того, Октав хочет приобрести для тебя новый гардероб, новые украшения, а также, мебель, картины и прочее. Скажи Франсине, чтобы она постепенно собирала твои вещи.
--- Хорошо,--- снова покорно ответила я.
--- Это все, Франсиз. Ты можешь идти.
--- Арман, я вас больше никогда не увижу?--- мой голос задрожал.
--- На вряд ли, моя дорогая. Безусловно, мы будем встречаться на светских вечерах. Но не так часто, как теперь. Я советую тебе подняться в свою комнату и выбрать, какие вещи ты с собой возьмешь, а какие тебе больше не нужны.
Я послушно поднялась в свою комнату. Франсина уже укладывала мои вещи. Я увидела платье --- боже! Какое оно было прерасное, ничего чудеснее я в жизни не видела! Белоснежные тяжелые фалды спускались от талии до самого низа, а там были скреплены булавками с жемчужными головками, такие же точно жемчужины были нашиты к широкому поясу. Белый, как снег, корсет был весь усеян маленькими бриллиантами, тугая шнуровка имела затейливое сплетение. Декольте вовсе не было, вместо того вокруг плечей и груди поднималось целое облако из нежного лебяжьего пуха. Это было какое-то сказочное платье феи. Я никогда не видела такой широкой юбки и такого узкого корета. На полу рядом стояли прелестные белые туфельки с круглыми бриллиантами на носках. Также, в прекрасной резной шкатулке из черного дерева, стоявшей на столе, я обнаружила три великолепных ожерелья. Первое, золотое с огромными нежно-розовыми гранатами и мелкими алмазами, было довольно простой работы, но очень изящным; второе, серебряное с одним большим черным агатом, имело царственный вид; третье, золотое колье тонкой работы с подвесками из бриллиантов. Еще там было несколько очень красивых колец и сережек. Я была в неописуемом восторге и тут же принялась мерять подарки.
--- Ваш будущий муж необычайно щедрый и богатый, мадемуазель,--- заметила Франсина, завистливо пожирая глазами мои подарки.
--- Да, это так. И еще он ужасно влюблен в меня!--- гордо заметила я.
В это время внизу послышались голоса и смех. Я отправила Франсину узнать, что там произошло. Она вернулась и сообщила, что приехала мадам Мадлена и мсье Арман велит узнать, буду ли я обедать с ними.
--- Ну уж нет!--- зло выкрикнула я.--- Ни за что! Эти пять дней я и носа не покажу из своей комнаты. Франсина, вели подать обед сюда.
Эти пять дней я старательно избегала общества мсье Армани и Мадлены. К тому же, до свадьбы, я ни разу не видала Октава. Все это время прошло в сборах --- все готовились к предстоящей свадьбе. Но мсье Арман не пожелал устраивать большого праздника. Все должно было пройти как можно быстрее и без всяких церемоний. «Прямо как у них с Мадленой»,--- подумала я.
Я не желаю описывать свою свадьбу. Ничего примечательного или стоящего внимания в ней не было. Все действительно произошло очень быстро. Не успела я и оглянуться, как стала мадам де Грегуар, законной супругой Октава де Грегуара. Я привыкла думать, что свадьба --- это такое счастливое событие в жизни девушки, сопровождающееся веселым пиршеством и высокопарными поздравлениями родственников и близких друзей. Нет, у нас все было по-другому. Никаких поздравлений, никакого праздничного настроения и слез радости. Свадьба сосотояла из двух официальных частей. Первая --- подписание брачного договора, которое происходило в нотариальной конторе. В качестве свидетелей выступали мсье Арман и мадам Мадлена. Вторая часть --- венчание в церкви святого Иоанна. Сначала было сделано соглашение, затем началась служба. На свадьбе присутствовали только жених и невеста, мсье Арман --- попечитель невесты, мадам Мадлена --- жена мсье Армана, мадам и мсье Прюдон. Все церемонии происходили крайне сухо и натянуто. После нотариуса и церкви мой новоявленный муж посадил меня в карету и мы поехали в мой новый дом в Сен-Жермене.Там все было уже приготовлено к моему приезду.
Перед входом в особняк Грегуара я ощутила легкое волнение, Октав заметил это и взял меня за руку. Я же замешкалась у порога, но Октав ласково подтолкнул меня внутрь. Войдя в дом, я очутилась в небольшой,но очень утной комнате, которая была ярко освещена множеством свечей. Мебель в комнате была вся черного дерева; цвета ковров и диванов были мягкими и приятными для глаз, преимущественно оливковых и коричневых оттенков. Кругом были расставлены канделябры, хотя с потолка свисала массивная люстра. Это была передняя комната.
Вдоль одной стены выстроилась прислуга, чтобы поприветствовать свою новую хозяйку, у всех людей лица были приятными и дружелюбными. Октав подвел меня к ним и представил, как мадам Франсиз де Равель-Грегуар. Затем, Октав представил мне всех слуг, включая кухарку и мальчика-рассыльного. Я сразу поняла, что он был добрым хозяином и никогда не наказывал своих слуг, за что они его очень любили и уважали. Мою новую служанку звали Клеманс (Октав не захотел, чтобы Франсина оставалась у меня в услужении). Это была молодая привлекательная девушка с белокурыми завитыми по последней моде локонами и большими голубыми глазами, которые смотрели на меня дружелюбно, как и все в этом гостеприимном доме, и с любопытством. Она имела нежную, но в то же время немного высокомерную, манеру говорить, что свидетельствовало, что она была из обедневшего дворянского рода и гордилась своим происхождением, хотя и служила горничной. Увидев меня, она сразу весело рассмеялась и прощебетала своим нежным голоском:
--- Какая красивая наша госпожа! О, с каким удовольствием я буду служить вам, мадам. Вы можете полностью полагаться на меня. Я вас никогда не ослушаюсь.
Я улыбнулась жевушке и поблагодарила Октава за то, что нашел меня такую чудесную помощницу. Он же выразил свою уверенность, что теперь Клеманс станет для меня очаровательной наперсницей во всем. Таким образом, все остались довольны, и Октав повел меня осматривать дом.
Должна признаться, что мое новое жилище мне очень понравилось. Сейчас я его вкратце опишу. Все комнаты были небольшими, но очень уютными и симпатичными, основная часть мебели была из прекрасного палисандрового дерева и обита штофом, кругом мне попадались разные милые фаянсовые безделушки, которые я любила раскидывать по своей комнате в отеле Арамана. Но больше всего мне понравилось то, что в каждом помещении был жарко натопленый камин и большие теплые ковры. Ступаешь в них, и нога так и утопает в тепле и мягкости. В конце я увидела свою спальню. Это было довольно большое помещение, всплошь увешанное старинными гобеленами, изображающими красивых дам и кавалеров в шикарных нарядах, букеты роз и тюльпанов. Меня очень заинтересовали эти гобелены и я бы хотела рассказать о них поподобнее, ведь каждый из них --- был настоящим произведением искусства. Если внимательно в них вглядеться, то можно заметить, что картинки, изображенные на одном гобелене, рассказывают одну историю. Мне бы хотелось описать наиболее понравившийся мне сюжет: на первой картинке вышита молодая элегантно одетая жнщина с букетом роз в руке, она сидит на розовой скамейке и мечтательно глядит куда-то вверх. На другой --- рядом с ней появляется кавалер в темно-синем камзоле и парике необъятных размеров, он стоит перед ней на коленях и, скорее всего, признается ей в любви, дама улыбается и кокетливо протягивает ему одну розу. И, наконец, на третьей картинке --- они вместе идут под руку по парку и мило беседуют. Такие смешные куртуазные картинки из светской жизни вызвали у меня восторг и умиление. Но хватит об этом, что-то я слишком увлеклась. Я забыла упомянуть еще одну важную особенность моей комнаты --- там было очень много искуственных цветов, они были буквально повсюду --- на полках, вокруг огромной дубовой кровати с пологом, на окнах. А трельяж был весь увит ими. Кровать стояла в глубоком алькове. Настоящий рай! Увидев всю эту красоту, я подумала,что только сумасшедший может быть несчастлив здесь.
Но вернемся к событиям того вечера. Октав оставил меня в опочивальне, и скоро ко мне пришла Клеманс. Она помогла мне переодеться и привести себя в порядок. Пока я готовилась к ужину, мы с ней весело разговаривали о всякой всячине. С первого взгляда мне понравилась эта милая девчушка. Она была немного моложе меня, но гораздо легкомысленее и беззаботнее. Например, она ни минуты не сомневалась в том, что раз я вышла замуж за Октава, значит я просто без ума от него. Ведь как можно его не любить --- он такой красивый и умный, задавалась она вопросом. Поэтому, Клеманс приложила все усилия, чтобы я выглядела наилучшим образом. Надо заметить, что ей это удалось. У малышки был настоящий дар --- она обладала отменным вкусом --- для меня она стала настоящей находкой. Вообщем, к ужину, она превратила меня в божественную красавицу --- на мне было белоснежное платье, открывавшее плечи и немного грудь, с широкой пышной юбкой. К этому наряду она убедила меня надеть золотое колье с бриллиантовыми подвесками, подаренное Октавом к свадьбе, множество красивых браслетов и колец с красивейшими бриллиантами. Короче говоря, я была бы королевой любого бала.
И мои мылс по этому поводу одтвердились из реакции Октава. Стоило мне войти в ярко освещенную столовую, как Октав поднялся и, восхищенно глядя на меня, предложил мне руку, чообы проводить к столу. Тем неменее, ужин прошел в полном молчании. Я была смущена и не знала, о чем молодая супруга должна говорить. Да уж, первый ужин наедине с Октавом стал для меня настоящим мучением --- я словно проглотила язык от страха. Что будет дальше? Что я должна ему говорить? Почему же он молчит? Все эти вопросы ужасно мучили меня. Мой муж не перставая глядел на меня с нескрываемым интересом и восхищением. Я чувствовала, что Октав будет нежен и страстен со мной. Неужели он действительно так любит меня, как говорил тогда, в тот вечер в саду у мсье Армана. Почему-то я была уверена, что он влюблен в меня, хотя он и не проронил и слова за весь ужин. Но я читала этов его глахах, добрых и каких-то немного строгих.
Когда ужин закончился, мы встали изо стола, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам. Эту ночь, также как и последующие, мы провели в разных комнатах. За всю нашу недолгую совместную жизнь Октав ни разу ко мне даже не прикоснулся, не считая леких пожатий руки, поцелуев в щеку и нежных объятий. Сначала для меня это было в высшей стеени странно и обидно. В один момент мне пришла голову мысль, что у моего супруга есть женщины на стороне. Но я сразу же с негодованием отвергла эту мысль. Я была убеждена в искренности и правдивости чувств Октава. Я поняла, что мои неоправданные подозрения позорят его. Но, в итоге, я осознала, что разгадка этой тайны кроется именно в том роковом вечере. Причина была не только вмоей беременномти --- после рождения ребенка ничего не изменилось. Видимо, Октав не желал осквернять меня еще боьше после того, что произошло с Шико. Наверное, он считал, что то, что произошло у меня с Шико должно было стать единственным разом в моей жизни. Для него прикоснуться ко мне, как к женщине, значило бы опорочить меня в еще большей степени, чем это сделал господин Модо. Не могу, однако, сказать, что разделяла его точку зрения. Но Октав был необыкновенным человеком, его взгляды на жизнь удивляли меня, а, порой, просто шокировали. Но я жена, и мой долг --- слушаться мужа. Так я и делала. Я выполняла все, что от меня требовалось, была примерной и послушной женой.
Что касается моего мужа, то, в целом, я не могла пожаловаться на него. Октав был нежным и заботливым, не упускал случая сказать мне комплимент, был неизменно предупредителен и ласков. Не раз по утрам я просыпалась и находила рядом с кроватью какое-нибудь новое красивое украшение или великолепный букет цветов. Так как он не имел возможности ухаживать за мной до нашей свадьбы, он делал это теперь. И делал это очень красиво. Когда к нам приходили гости, они видели влюбленную пару, с нетерпением ожидающую пополнение в своей семье. Конечно, никто не знал, кто настоящий отец моего ребенка. Я была уверена, что мое письмо Шико не получил, раз не было ответа. Значит, проговориться он не сможет. Все поздравляли Октава с будущим отцовством. Мы даже придумали имя для малютки --- Пегилен, если это будет мальчик, и Франсуаза, если у меня родится девочка. Да, впоследствие у меня появилась дочь, ее настоящее имя --- Франсуаза де Равель-Грегуар, хотя отец ее – всего лишь сын богатого финансиста, господин Модо. Но для нашего общества фамилия де Грегуар всегда будет милозвучнее, чем Модо. Что же делать? В жизни нужно уметь делать выбор. Но я отвлеклась.
Моя дочурка родилась хмурым осенним вечером. Я рожала ее восемнадцать часов, и за это время испытала просто немысимые муки. Мое тело разрывалось на части от боли, я кричала не переставая. За окном начался дождь, настоящий ливень, небеса разверглиь ужасными рыданиями, природа словно не хотела принять моего бедного ребеночка. Небеса гневались, мне казалось, что Богу было не угодно, чтобы я породила на свет несчастную малютку, ведь она была дитем порока. Не могу описать все те жестокие мучения, которые я пережила за эти восемнадцать часов.
И вот, на свет появилась моя прелестная дочка. Октав неожиданно захотел, чтобы она носила мое имя --- Катрина, но я воспрепятствовалась этому, потому что боялась, что у малышки будет такая же несчастная судьба, как и у меня. Поэтому, мы вернулись к первому варианту и назвали девочку Франсуазой. Моя дочь… Мой голубоглазый ангелочек… Какой она стала впоследствие красавицей! Она всегда с гордостью носила свое имя --- Франсуаза де Равель-Грегуар, хотя и не знала его. Мое бедное дитя… Я молю Бога, чтобы твоя жизнь была счастливее моей, чтобы Господь отвел от тебя грозу, которая бушевала в ночь твоего рождения, второго октября 1765. Я уверена, у тебя все будет хорошо, и, возможно, когда-нибудь ты прочтешь эти строки и прольешь несколько слезинок над дневником своей бедной матери. Франсуаза де Равель-Грегуар, не забывай кто ты есть, мое дитя!
Мой дорогой Октав был очень добр к Франсу (так мы ее называли в семейном кругу). Он играл с ней с большим удовольствием, дарил ей книжки с яркими картинками, красивые дорогие куклы и чудесные блестящие платьица. Он играл с ней так увлеченно и радостно! Неудивительно, ведь он был сам ребенок в душе. Для меня не было большего счастья, чем глядеть на то, как Октав прижимает малышку к груди и баюкает ее на руках. Стоит также заметить, что только на его руках Франсу словно по волшебству всегда сразу же успокаивалась и радостно улыбалась. Это были самые приятные моменты в моей жизни. К тому же, я пожелала сама кормить грудью мою Франсу. Мне была неприятна одна только мысль, чтобы доверить ее другой женщине. Октав одобрил мое желание. Долгое время я еще оставалась в постели, принимала подарки от близких друзей и приятелей мужа. Они приносили такие очаровательные штучки --- наборы маленьких серебряных ложечек, смешные детские игрушки с медными колокольчиками, великолепные золотые и хрустальные сервизы. Такая красота! Но я ждала только одного человека --- мсье Армана. Я так мечтала, чтобы он пришел навестить меня. Но его все было. Мне же стало очень обидно, что он не желает видить меня. Ведь сама я не видела его уже почти год. Почему же он так жесток? Может быть, он болен или не имеет времени на визиты? Но нет, у Армана всегда было отменное здоровье и время на визиты.
Я начала поправляться, а моя малышка крепла и хорошела с каждым днем О, какой это был чудесный розовощекий младенец с большими голубыми глазами и маленьким смешным ротиком! Я была так горда своей крошкой. Когда я совсем поправилась, то села и написала письмо Атенаис и Эме. Я им рассказала о нашей с Октавом жизни, о недавно родившейся малышке, о прекрасном доме, в котором сейчас живу, но я ни словом не упомянула ни Армана, ни Шико. Да, вообщем, про них и нечего было писать. Ответ не замедлил прийти:
«От Атенаис и Эме:
Дорогая молодая мама!
Поздравляем тебя с рождением девочки, желаем счастья и здоровья малышке Франсу де Равель-Грегуар!
Твое письмо очень нас порадовало. Слава Богу, у тебя все в порядке. Мы очень волновались о тебе и о твоем ребенке, который должен был родиться, но все закончилось хорошо. Ты правильно поступила, что все-таки вышла замуж за Октава де Грегуара. Он --- достойный тебя человек, и мы уверены, что с ним ты будешь счастлива. С его стороны это был очень благородный поступок --- принять твоего ребенка, как своего собственного, он будет отличным отцом для Франсу. И еще, очень важно, чтобы с этим человеком ты была сама счастлива. Если ты чувствуешь, что он --- именно тот мужчина, с которым ты захочешь провести свою жизнь, то это замечательно. Дорогая наша, как бы нам хотелось, чтобы у тебя все чудесно сложилось в новом доме и в новой семье. Теперь для тебя начинается новая жизнь, и ты должна забыть все прежние неприятности, они остались в прошлом. Теперь все будет по-другому, ты должна жить для своего ребенка, не забывай об этом. Франсу будет обеспеченной блягодаря доброте и щедрости твоего мужа. Ведь он такой хороший человек, он не оставит сироту в беде и будет заботиться о вас обеих. Но, милая Катрина, будь благоразумна --- не вспоминай былое, оно ушло навсегда и больше никогда не вернется, слушайся своего сердца, оно направит тебя на правильный путь. И у вас с Октавом и Франсу все будет в порядке.
Что касается нас, то все идет по прежнему. Мы занимаемся хозяйством в доме, по вечерам вышиваем, едим сладкий пирог Лизбеты, иногда пьем вино, подаренное матушкой Грейон и слушаем бесконечные истории Жозефа. Кстати, Жозеф тоже передает тебе привет. Он по тебе очень скучает. Временами ходим на пустошь, к тому одинокому дубу… Помнишь его? Это Сюлли де Милльяк, превращенный в дерево феей Гретель… Прошел ровно год, как ты уехала из Шато де Равеля. И вот снова осень, снова пустошь такая же прекраная как тогда… Вечерами ветер завывает в печной трубе, во дворе воют собаки, а мы сидим у камина и слушаем старинные легенды этого края. Приезжай с семьей, когда сможешь, будем тебе счастливы. Так хочется посмотерть на твою малютку и на господина де Грегуара.
Ну, вообщем, и все. Храни себя, дорогая. Мы по тебе скучаем.
С величайшей любовью,
Твоя сестра Атенаис де Равель,
Твой друг Эме де Ренетт.
Писано в замке +++.»
Когда я читала это письмо, в мою комнату вошел Октав. Он заметил слезы на моих глазах и сразу же бросился ко мне. Испугавшись, что мне плохо, он встал передо мной на колени и принялся покрывать поцелуями мои руки, умоляя объяснить, что произошло. Я же ответила, что это слезы радости и подала ему письмо Эме и Атенаис. Он прочитал его, обнял меня и сказал, что я могу считать себя самым счастливым и богатым человеком на свете, имея такую нежную сестру и добрую подругу. Я поцеловала Октава и ответила, что я счастлива лишь потому, что у меня такой замечательный муж. В этот момент Франсу громко закричала, чем и привлекла наше внимание. Мы подошли к ее маленькой кроватке и залюбовались ангельской красотой нашей малышки.
--- Мы так счастливы, Октав! --- воскликнула я от наплыва чувств.--- Я не представляю, что может помешать нашему с тобой счастью!
--- Но ведь такой вещи и нет на свете, которая смогла разрушить наше счастье,--- возразил мне Октав. Конечно, я была согласна с ним. Что может разрушить наше счастье? Кто может разлучить нас? Я была уверена, что такого человека не существует.
Но оказалось, что он существует, и даже очень близко от нас. Им оказался Шико Модо. Он заявился в наш дом совершенно неожиданно. И его приезд перевернул нашу жизнь с ног до головы.
Он появился поздним зимним вечером, остался ночевать, а потом погостить у нас еще на две недели! Вот, как это произошло.
Тем вечером мы сидели с Октавом в нашей любимой маленькой гостиной. Было очень уютно так вот сидеть возле камина с любимым человеком (да-да, я повторю еще раз --- с любимым!) и заниматься мирными домашними делами. Малышка Франсу лежала в колыбельке в углу комнаты, она мирно спала и так забавно посапывала во сне, что мы мимоволи оборачивались и с умилением подолгу наблюдали за ней. Внезапно в комнату вошел слуга и доложил, что прибыл некий господин Модо и желает побеседовать с господином де Грегуаром и его супругой. Он вручил Октаву записку от Шико. Я внимательно следила за реакцией Октава, но он оставался совершенно спокоен --- взял протянутый ему листок бумаги, прочитал его и кивнул слуге, чтобы тот позвал гостя. Я была уверена, что Октав выгонит его с позором из нашего дома. Каково же было мое удивление, когда мой муж захотел его принять!
Через минуту Шико уже сидел с нами в гостиной и потягивал предложенный ему бокал отличного вина. Он был одет как всегда шикарно и довольно вызывающе, но все же по последней моде. Молод и прекрасен, как Аполлон. Его манеры были непринужденны и легки, тон светский и немного высокопарный. Я хотела бы набросать здесь в двух словах его портрет. Шико был невысокого роста, худой, но крепкого телосложения. Копна светлых волос, всегда тщательно уложенных, очень шла его слегка загорелой коже и большим голубым глазам, губы тонкие с легкой вмятиной посередине --- все это унаследовала от него моя Франсу, в ней не было ничего от меня, вылитый отец. Глаза его смотрели холодно и равнодушно, иногда с легкой насмешкой, иногда с детской наивностью. Он мог поминутно меняться в лице, но вся его мимика была искусственна и ужимки его меня порой забавляли. Шико был ловким сооблазнителем, хорошо знал свое ремесло и совершенствовался в нем каждый день. Он был истинным виртуозом искусства ведения тонкой интриги.
Но вернемся к моему рассказу. Мы молчали, и Шико заговорил первым:
--- Дорогой, уважаемый мсье Октав, и его не менее уважаемая мной супруга, мадам Франсиз, --- голос его звучал торжественно, но был каким-то глухим и сиплым --- я никогда не забуду этот голос.--- Я пришел к вам с единственной целью…
--- И что же это за цель? --- неожиданно прервал его Октав. Он встал, подошел к камину и помешал уголья.
--- Вот я как раз и подхожу к этому,--- продолжал Шико.--- Вы прекрасно знаете, мсье Октав, о том ужасном инцинденте, который имел место около года тому назад в доме мсье Армана…
--- Прекрасно знаю,--- подтвердил Октав.
--- Так вот, я пришел, чтобы просить прощения у вас и у вашей драгоценной супруги Франсиз де Грегуар. Поверьте, то, что произошло между нами… это ни в коем случае не должно бросить пятна позора ни на вашу репутацию, ни на репутацию вашей жены.
--- Оно не бросит пятна позора, если вы будете держать рот на замке! --- воскликнул Октав, теряя терпение.
--- О, нет! Ни в коем случае! --- Шико засмеялся, но нам его смех показался глупым и неуместным.--- Я ни за что на свете не причиню вреда матери моего ребенка,--- тут Шико хитро подмигнул Октаву, тот лишь молча пожал плечами.--- Мне очень жаль, что все это произошло. Я не ожидал, по правде говоря, таких последствий. Не буду от вас скрывать, что я не преследовал каких-либо далеко идущих целей, сооблазняя вашу жену… Да-да! Это именно я сооблазнил мадам Франсиз; так что, ваша совесть может быть чиста, ваша супруга ни в чем невиновна!
--- Моя совесть и так чиста, как и ее! --- воскликнул Октав, резко сев обратно в кресло.--- Для меня Франсиз --- это все! Я никогда не посмел бы думать плохо о своей жене. А вы --- последний мерзавец, я вас презираю! Если это все, что вы собирались сказать нам, то убирайтесь ко всем чертям из моего дома, потому что мое терпение иссякает!
--- Подождите, мсье де Грегуар,--- взмолился Шико, он поднялся со своего кресла и испуганно перевел взгляд с Октава на меня.--- Не гоните меня. Я пришел с дружескими намерениями, так не прогоняйте же меня! За что вы так со мной поступаете?
--- За что?! --- Октав хлопнул ладонью по столу.
--- Простите меня, дорогой мсье де Грегуар. Мой поступок был в высшей степени безнравственным. Только теперь я осознал, как был неправ. Еще раз прошу у вас прощения.
Октав вздохнул и медленно произнес:
---Шико, как человек я могу вас оправдать и простить, но как муж сидящей перед вами женщины, не могу. Вы поступили подло и жестоко, вы отказались от своего ребенка…
--- Но я не знал, что Франсиз беременна!--- возразил Шико.
В этот момент выступила я и, окинув Шико гневным взглядом, закричала:
--- Ты лжешь, Шико! И ты сам об этом прекрасно знаешь! Но не мечтай, я не буду молчать! Я скажу всю правду. Ведь из Шато де Равеля я отправляла тебе письмо, в котором рассказала о своем положении. Ты прочитал это письмо, но не пошевелил и пальцем, чтобы защитить меня и моего ребенка от жестокости света. И я ненавижу тебя за это! Ты не прав, Октав! Ему нет оправдания! --- я заплакала. Шико опутил голову --- одинокая слеза скатилась по его щеке. Октав встал, чтобы обнять и успокоить меня.--- Октав принял твоего ребенка, как своего собственного, и мы с ним счастливы. Я ни за что на свете не отдам тебе мою Франсу. Ты не имеешь права называться ее отцом.
Шико поднял голову и задумчиво посмотрел на меня. Он встал с кресла, прошелся по комнате и остановился возле колыбели. Франсу с интересом глядела на Шико; она была такая крохотная и смешная. Мой маленький ангелочек! Она протянула свою крохотную ручку, и Шико, игрясь, схватил ее за пальчики. Франсу довольно улыбалась, Шико ей явно понравился. Я с недоверием следила за ними, но юноша был полностью поглощен игрой с малышкой. «Что будем делать?--- прошептала я на ухо Октаву. «Он не потребует у тебя ребенка, дорогая. Простим его. Будем великодушны и подадим ему пример человеческого благородства.» Мне пришлось согласиться.
--- Шико,---позвал его Октав.--- У меня не осталось злобы или ненависти по отношению к тебе, нет их и у моей жены. Ты совершил, конечно, ужасный поступок, и это живое существо служит доказательством тому и укором тебе. Но Франсу ты никогда не получишь и не посмеешь открыть ей тайну ее рождения. Когда-нибудь это дитя вырастет и станет разумным человечком, но она никогда не узнает, кто ее истинный отец. Мы воспитаем ее, хотя ты можешь приходить в наш дом, когда сочтешь нужным. А теперь обещай, что Франсуаза де Равель-Грегуар никогда не узнает, что должна носить фамилию Модо.
--- Обещаю,--- медленно произнес Шико. Он повернулся к нам лицом, и я прочитала в его глазах решительность и честность.--- Обещаю, что она не узнает, кто ее отец. Я уверен, Октав, вы будете для нее замечательным отцом, каким не смог бы стать я. Что до вашего предложения навещать Франсуазу, то я с радостью принимаю его.
Он поцеловал мне руку и поклонился Октаву. Потом неторопливо направился к выходу. Октав вопросительно посмотрел на меня, и я, поняв намек, кивнула ему. Тогда Октав остановил Шико за руку и предложил остаться у нас переночевать, так как путь до Парижа неблизкий, а час уже поздний. Шико с благодарностью принял наше гостеприимство, слуги приготовили ему комнату, и он отправился на ночной покой. Мы с Октавом еще некоторое время сидели в гостиной и разговаривали о событиях этого вечера, а потом тоже разошлись по своим комнатам.
На следующее утро мы все встретились в столовой --- Шико был очень хмурым и явно не в самом приятном настроении, Октав, наоборот, сиял и излучал собой довольство и радушие гостерпиимного хозяина. Разговор не вязался, Шико не поддержал попытки Октава завести светскую беседу на тему будующего приема у маркизы де Тюнор. Мы молча завтракали, я же краснела до корней волос под пристальным взглядом Шико. Но Октав, казалось, ничего не замечал. Наконец, он обратился ко мне:
--- Дорогая Франсиз, как ты смотришь на то, чтобы господин Модо погостил у нас еще пару неделек? Эта идея вот только сейчас посетила мою голову.
Я испуганно посмотрела на супруга, но он не понял значения моего взгляда и продолжал беззаботно поглощать свой завтрак. Шико улыбнулся мне и в ожидании моего ответа задержал вилку у рта. Я не нашла, что сказать лучшего, чем : «Если вы не возражаете, то я буду счастлива…» Октав радостно потер руки и снова перевел взгляд на Шико:
--- Отлично! Ну, что скажешь, Шико? Погостишь у нас недельку-другую?
--- С удовольствием, уважаемый мсье Октав. Мне приятно, что вы оказываете мне подобную честь. К тому же, я счастлив, что у меня появилась возможность провести некоторое время с Франсуазой.
--- Тогда решено! --- воскликнул Октав и, хлопнув ладонью по столу, заявил.--- Ну что ж, предлагаю отправится в гостиную пить кофе!
Мы встали и перешли в соседнюю комнату. Октав словно ослеп --- неужели он не замечал краснореивых взглядов, которыми меня с такой щедростью одаривал Шико. Или же не хотел замечать? Кроме того, меня в высшей степени возмутило это предложение Октава! Возможно, он хотел наладить добрые отношения с настоящим отцом нашегоребенка. Чтобы тот не проболтался в будущем?! Но каковы бы ни были его мотивы, я была очень обижена на него за его поступок. Теперь у меня испортилось всякое настроение, и мужчины не замедлили заметить это.
--- Что-то произошло, дорогая, на тебе лица нет,--- встревоженно заметил Октав.--- Тебя явно что-то расстроило.
--- Да нет…--- смущенно ответила я и подошла к окну, чтобы они не видели выражения моего лица.
--- Странно,--- заметил Шико.---Я не понимаю, почему вы так расстроены. Возможно, ваша грусть вызвана мои согласием остаться у вас в гостях? Простите меня, Франисз, но, глядя на вас, трудно отказаться от предложения видеть ваше прекрасное лицо каждый день еще на протяжении нескольких недель.
--- Вы льстец, мсье Модо,--- холодно ответила я.--- Неужели вы полагаете, что ваше присутствие здесь вызывает во мне столь же бурную радость, как у моего супруга? Но, если Октав желает, чтобы вы остались здесь, я согласна.
Октав поднялся и обнял меня:
--- Не злись, дорогая. Ты так сегодня прекрасна. Не будем ссориться с нашим гостем. Я уверен, что у тебя просто плохое настроение.
--- Да, Франсиз, вы чудесно выглядите сегодня,--- добавил Шико, пропустив мимо ушей мое грубое замечание.
Что правда, то правда. Не знаю, что заставило меня надеть в то утро свое новое белое платье, открывавшее грудь и плечи, завить волосы, спустив на глаза несколько прядей, и добавить ко всему этому великолепию бриллиантовое ожерелье и такие же серьги. Но, в любом случае, я сделала это и чувствовала себя чрезвычайно привлекательной. В этот момент в комнату внезапно вошел лакей и доложил о прибытии маркиза дю Семераля, торгового партнера моего супруга. Октав извинился и вышел, предварительно сообщив нам, что удалится на полчаса в свой кабинет с маркизом. Зато потом уважаемый маркиз зайдет поздороваться со мной и с мсье Модо, с которым он в превосходных отношениях.
Когда мы остались одни, я повернулась к Шико и сказала презрительным голосом:
--- Вы --- мерзавец, мсье Модо! Но я не сомневаюсь, что у вас не хватит наглости оскорблять меня таким гнусным образом в доме моего же мужа. О том, что вы наглец, я знала и раньше. Вы нанесли мне глубокую рану, она до сих пор не заживает. И все из-за вас. Я вас презираю, Шико! Единственное, чего я не могу понять --- это зачем Октав предложил вам остаться в нашем доме. Я не осмеливаюсь сомневаться хоть на секунду в том, что муж разделяет мое отношение к вам.
--- Октав мудрее вас, моя дорогая,--- заметил Шико. Он внезапно сел в кресло и отвернулся от меня.--- Он хочет наладить отношения. Он понимает, что раз я отец твоей малышки, то это будет вполне закономерно, если я стану изредка навещать вашу и мою маленькую дочку.
--- Ты здесь лишний, Шико! --- я еле сдерживала свою ярость.--- Ты не любишь малышку Франсу. Я ведь писала тебе из Равеля, что беременна! Ты не пожелал даже ответить на мое письмо, чтобы предложить свою помощь! А теперь ты приходишь ко мне и заявляешь, что хочешь видеться со своим ребенком. Ты ей не отец, Шико! Запомни это! Франсу --- моя дочь, и только моя!
--- Поспокойнее, милочка! Вы слишком нервничаете. Как быстро начали вы называть меня на «ты». Давайте разговаривать спокойно, без лишних эмоций. Ведь признайтесь честно, вы врали, когда говорили, что жалеете о той единственной ночи. И даже больше --- в глубине души вы счастливы, что я собираюсь остаться у вас в доме еще на две недели. Не так ли?
--- Конечно, нет! --- возразила я ему, хотя почувствовала, как начинаю краснеть.--- Нет! Это не правда! Вы совсем сошли с ума! --- я встала с кресла и быстро прошлась по комнате,у меня похолодели руки и по коже прошлась дрожь. «А вдруг он прав? Вдруг я действительно влюблена в него и то, что я говорила Эме и Атенаис в Шато де Равеле --- правда?» --- крутилось у меня в голове.
--- Если вы не рады моему возвращению, почему тогда одели это великолепное платье, это бриллиантовое колье и серьги? Вы сегодня ослепительны, моя дорогая. Только не говорите, что дома вы всегда так одеваетесь. Возможно, причина в Октаве? --- Шико насмешливо взглянул на меня и покачал головой.--- Нет, моя красотка, тебе меня не провести! Я слишком хорошо знаю вас, кокеток, для того, чтобы ошибаться!
--- Не смейте разговаривать со мной в фамильярном тоне, мсье Модо! --- воскликнула я.--- Я не давала вам никаких поводов, чтобы вы говорили со мной в подобном тоне!..
--- Ошибаетесь, дорогая, давали… Разве вы уже забыли нашу еднственную ночь любви? Так скоро, моя дорогая! О женщины, как вы легкомысленны! К вашему сведению, ночь любви, проведенная со мной, дает мне много прав. Вот и ответ на ваш вопрос, Франсиз.
--- Вы помните мое имя? --- насмешливо спросила я.
--- Не пытайтесь шутить, моя дорогая. У вас плохо получается. Дело в том, что вы ужасная актриса. Вы пытаетесь играть роль оскорбленной добродетели, пытаетесь храбриться и шутить, а у вас трясутся руки и дрожат губы. Скажите правду, вы рады моему приезду? Скажите правду!
Я в отчаянии упала снова в кресло и закрыла руками лицо:
--- Я думала, что вы образумитесь, что поймете меня. Когда я писала вам письмо из Равеля, то втайне надеялась, что, прочитав его, вы вернетесь ко мне. Я так ждала вашего ответа! Вы --- отец моего ребенка, и я хотела быть с вами. Нет, не только из чувства долга, но и потому, что на короткий момент мне показалось, что я влюблена в вас. Поймите, иначе быть не могло! Я не могла не влюбиться в вас, вы --- мужчина, подаривший мне ребенка… А вы все испортили, вы растоптали меня, унизили и оскорбили своим бесчестным поведением. Я знала, что вы не ангел, и я не первая, кого вы любили наверху на диване… Но я надеялась, что я смогу заставить вас образумиться. Я ошиблась… И я знаю, что Франсу вам безразлична тоже… Потому что вы не способны испытать отцовских чуств, вы так жестоки! Но я не могу понять одного --- зачем тогда вы вернулись? Что вам нужно? Я сейчас говорю с вами честно! Так будь те же и вы честны хоть раз в жизни --- скажите правду!
--- Хорошо, я скажу вам правду,--- Шико тяжело вздохнул и взъерошил волосы на голове.--- хотя сомневаюсь, что вы мне поверите… А правда заключается в том, что я понял, что не могу без вас жить, Франсиз. Да, я знаю, что не смею говорить такие слова --- но ничего не могу поделать с собой! Я люблю вас, Франсиз, люблю нежно и страстно. У меня было много времени, чтобы поразмыслить над обстоятельствами той ночи… Вообщем, я пришел к выводу, что люблю вас, Франсиз, моя дорогая… Вы смотрите на меня недоверчиво, вы считаете, что я все время лгу, что я неспособен любить… Но я докажу вам обратное! Когда я узнал, что вы родили ребенка… моего ребенка… я испытал такое необыкновеное чувство! Я понял, что должен увидеть вас, иначе просто не смогу жить дальше! А когда перед моими глазами предстала маленькая Франсуаза, я понял, что вся моя жизнь состоит теперь только в ней и в вас. Я был так счастлив, что смогу видеть вас каждый день еще на протяжении двух недель…
--- Нет! Я не верю вам, Шико, не верю! Вы изначально не пожелали принять свое дитя, свою маленькую дочь. Как я могу верить вам теперь? --- я покачала головой и опустила руки. Мои глаза наполнились слезами сожаления и горечи. Заметив мои слезы, Шико неожиданно бросился передо мной на колени:
--- Скажите --- и я сделаю все, что вы прикажете! Мое спасение сейчас в ваших руках…
--- Ваше спасение? --- насмешливо переспросила я. В ответ Шико взял меня за руки и медленно произнес:
--- Да, мое спасение, милая Франсиз. Если вы прогоните меня, я погибну. Неужели вы так жестоки, что запретите мне видеться с дочерью! И я люблю вас! Я понимаю, что сейчас вам трудно поверить мне, но, пожайлуста…
--- Да, вы правы. Сейчас мне трудно поверить вам. Шико, вспомните хотя бы то, как вы начали нашу беседу. Если бы вы любили меня, вы никогда не стали бы разговаривать со мной в таком насмешливом тоне, как вы делали это в начале. Меня оскорбило ваше поведение… Как же я могу верить вам? Я думаю, вы и сейчас смеетесь надо мной.
На глазах Шико появились две крупные слезы, и я немного смягчилась:
--- Хорошо, Шико. Допустим, я верю вам. Но что же вы хотите от меня?
Он быстро поднялся, откашляллся, задумчиво почесал подбородок и произнес следующую тираду:
--- Дорогая Франсиз, я желаю от вас только одного --- просто будьте столь же прекрасны, как и сейчас. И, ни в коем случае, не меняйтесь. У меня к вам есть еще одна просьба --- до этого момента вы были слишком жестоки со мной… Я буду счастливейшим из смертных, если вы хоть немного смягчитесь по отношению ко мне. Надеюсь, мои слова растопили лед в вашем сердце? Теперь мы должны стать с вами добрыми друзьями, не так ли?
« Добрые друзья… Человек, опозоривший меня,--- мой добрый друг? Что же я делаю? Но ведь Октав потворствует этому? Он протянул Шико руку дружбы… Могу ли я отвернуться от человека, который признается мне в любви, а взамен просит лишь дружбу? Но честен ли со мной Шико?» Какой-то внутренний голос подсказывал мне, что у Шико самые лучшие намерения и что он действительно любит меня. Я внимательно посмотрела ему в глаза… Он почему-то смутился и отвернулся в сторону. Я поднялась с кресла и подошла к нему. Шико обнял меня и нежно прижал к себе так, что у меня даже мурашки пошли по коже:
--- Прости меня за все, милая Франсиз. Обещаю, что изменюсь в лучшую сторону. Моя бедная девочка, сколько боли я причинил тебе… --- он нежно провел рукой по моей щеке и улыбнулся.--- Теперь все будет хорошо.
В этот момент за дверью послышались голоса Октава и г-на дю Семераля. Я отшатнулась от Шико и в ожидании повернулась к двери. Шико продолжал смотреть на меня влюбленными глазами, словно не в силах оторваться. Если он играл тогда, то он был действительно замечательным актером. В комнату вошли Октав и г-н дю Семераль. Шико с живостью пожал руку г-ну дю Семералю и с улыбкой обратился к Октаву.
--- Вы ведь знаете, что Семераль --- мой добрый друг? О, сколько всего занимательного я мог бы вам рассказать о нашем общем друге Семерале!.. Это необыкновенный человек, прямо-таки выдающаяся личность! Хотя иногда он напоминает мне просто Грибуйля какого-то! А сколько в нем скрытых достоинств! Да уж, Семераль --- исключительная личность,--- мы весело смеялись --- так комично Шико охарактеризовал несчастного Семераля. Затем он обратился ко мне.--- Уважаемая мадам Франсиз, позвольте мне представить вам моего дорогого-дорогого друга господина дю Семераля.
Забавные ужимки Шико вызвали у нас новый взрыв хохота и веселья. Г-н Модо любил быть в центре внимания. Когда все немного успокоились, и буря смеха улеглась, Октав заявил во всеуслышание следующее:
--- Итак, теперь Шико немного поутих. И я желаю воспользоваться свободной минутой, чтобы сообщить жене причину визита нашего доброго друга Семераля. А дело состоит в том, что на следующей неделе г-н дю Семераль устраивает у себя шикарный прием, посвященный рождению наследницы династии де Грегуаров, мадемуазель Франсуазы де Равель-Грегуар! --- мы с Шико захлопали в ладоши, а Семераль низко поклонился мне. Я поцеловала его в обе щеки и поблагодарила за оказанную честь.
Вообщем, все остались довольны и счастливы. Конечно, Семераль решил отобедать у нас дома, трапеза сопровождалась веселой и шутливой беседой благодаря нескончаемому потоку шуток г-на Модо, изысканной галантности Семераля и хорошему настроению моего мужа. За столом мы вели разговоры на самые разные темы --- театр, музыка, литература, искусство… Хочу заметить, что Семераль был «ходячей энциклопедией» всех последних светских сплетен и событий в Париже. Он знал все про всех и с радостью это обсуждал. К тому же, он был приятен и обходителен, изыскан в речах, мог угодить любой даме и удивить совими познаниями в любой сфере самого жесткого критика. На протяжении всего обеда Семераль активно поддерживал беседу.
После обеда Семераль с Октавом пошли в кабинет обсуждать свои вечные финансовые проблемы, торговые обороты и политическую ситуацию в департаменте, Шико отправился на прогулку перед ужином, а я удалилась в свою комнату, где меня уже поджидала Клеманс. Надо заметить, что за этого год мы с ней прекрасно сдружились. Она была прекрасная девушка --- добрая, общительная, чуткая и любознательная. Сейчас она сидела на небольшом стульчике и слушала мои восторженные речи, посвященные Семералю.
--- А г-н Модо?…--- острожно спросила она.
--- Что ты хочешь сказать? --- настроженно спросила ее я.
--- Мне показалось, мадам, что г-н Модо к вам весьма неравнодушен…--- все так же осторжно добавила она.--- И мадам он нравится тоже, не так ли?
--- Что это такое?--- я постралась придать своему голосу нотки возмущения.--- Как ты смеешь говорить мне подобные вещи?! Я замужняя дама, и подобные речи, Клеманс, просто недопустимы!
--- Простите, мадам, я вас оскорбила. Видит Бог, я не хотела этого. У меня нет никого на свете, кроме вас, мадам. И я предана вам всем сердцем, вы можете полагаться на меня,--- Клеманс покорно опустила голову. Мне стало стыдно за свои слова и я подошла к бедной девушке, чтобы обнять ее и приласкать. Но она сама неожиданно поднялась со скамеечки, заулыбалась так приветливо, как только могла она одна и взяла меня за руки.--- Извините, мадам. Глупо с моей стороны так говорить. Я ведь знаю, что вы всегда так добры со мной.
Я обняла Клеманс.
--- Знаешь, милая, ты единственная моя подруга. Ты так молода, и еще совсем не знаешь жизни. Но я люблю твою жизерадостность, оптимизм, твое доброе сердце. Мне всегда приятно с тобой разговаривать. Я не намного старше тебя, однако, уже убедилась, что люди бывают злы и жестоки. А ты еще совсем дитя…
--- Простите, мадам,--- Клеманс хитро улыбнулась.--- Вы только что говорили о человеческой подлости. Вы наверняка имели кого-то в виду.
--- Какая ты догадливая! Ты умная девочка, Клеманс,--- улыбнулась я ей.--- Да, я имела в виду г-на Модо. Поверь, уж я знаю, что он нехороший человек!
Я встала и начала раздеваться. Подходило время готовиться к ужину, а я хотела сменить платье и прическу. Сняв с себя туфельки, я начала расшнуровывать платье, а Клеманс в это время готовила мне ванну. И одовременно приговаривала:
--- Ну, не знаю, хороший или нехороший… Не во гнев будет сказано вашей милости, а собой он недурен! Как только появился он вчера в нашей гостиной, так до сих пор не могу наглядеться на мсье… такой уж он красавец! Была бы я какой-нибудь маркизой или графиней, я бы не долго думала, что мне делать… Даже, если бы я была супругой такого знатного дворянина, как г-н де Грегуар.
--- Что ты говоришь, Клеманс? --- я обернулась к ней, но, видя простодушное выражение ее лица, от души расхохоталась.--- На грех меня толкаешь? И не стыдно тебе? Лучше давай быстрее приготовь мне платье и украшения, вместо того, чтобы болтать такую ерунду своей госпоже!
Клеманс сделала шутливый книксен:
--- Прошу прощения, мадам. Какое вам приготовить платье?
--- Чертовка! --- я замахнулась на девушку башмаком, она лишь в ответ засмеялась и погрозила мне тяжелой шкатулкой с драгоценностями.--- Не смей насмехаться над своей госпожой! Что касается платья, то я хочу одеть то, что из розового сатина с белым корсажем и вышитыми розами по подолу юбки. Припоминаешь такое?
--- Это то, что в прошлом месяце подарил вам ваш супруг, мадам? --- с невинной улыбкой спросила маленький бесенок, подавая мне коробочку с мушками.
--- Нет, дорогуша. Это то, что я привезла с собой из Шато де Равеля. Помнишь, подарок моей сестры? Бедная Атенаис сама никогда не носила ничего подобного! Но ради меня она заказала у своей модистки сшить это платье, а модистка пользовалась моделями из последних парижских журналов. Это было ее маленькое достижение! Атенаис преподнесла мне его как раз на мое День Рождение. Моя подруга Эме получила похожее, только голубого цвета.--- Клеманс заслушалась меня и совсем забыла о том, что пора делать прическу. Чтобы она не скучала, я велела ей принести мое любимое бриллиантовое колье и такие же кольца и серьги, а сама пока прилепила к лицу три мушки: на щеке --- «галантную», на внешнем уголке правого глаза --- «страстную» и в уголке рта --- «дерзкую».В волосы мы искуссно впелели три розы и некоторые другие искусственные цветы.
Я посмотрелась в зеркало и улыбнулась своему отражению, мысленно сказав себе: «Катрина, ты сегодня напоминаешь распустившийся бутон розы.» Мужчины умрут от восторга перед такой красавицей. Жаль, что Семераль ушел, завтра бы весь Париж знал, что г-жа де Грегуар --- первая красавица Франции.
--- О мадам, я еще никогда не видела такой красивой женщина, как вы,--- Клеманс словно читала мои мысли.--- На месте г-на де Грегуара я держала бы вас покрепче и не пускала бы в дом мужчин вообще. Как глупо с его стороны было пригласить г-на Модо погостить у нас.
Я легким движением руки поправила сбившуюся прядь и кокетливо заметила:
--- Он испытвает свою судьбу!
Я была права. Мое появление в столовой вызвало у мужчин бурные рукоплескания. В ответ я сделала реверанс и направилась к столу, Октав и Шико последовали моему примеру. И мы принялись за ужин. Наша вечерняя трапеза прошла так же оживленно, как и обед, с тем лишь отличием, что не было слышно резкого и насешливого голоса Семераля. Но, в целом, все осталось по-прежнему. Я смеялась над нескончаемыми и презабавными шутками нашего гостя, и с удовольствием принимала любезности и комплименты Октава. В итоге я пришла к выводу, что это вовсе не так ужасно, что Октав оставил Шико гостить у нас. Хотя я была неправа, сделав такой вывод; но об этом позже. А теперь моим долгом является рассказать о событиях, последовавших после ужина.
Я удалилась к себе в комнату, чтобы Клеманс переодела меня, после чего я лягла в свою удобную постель и приготовилась ко сну. Но сон ко мне не шел, я все думала о своем муже и о причине его странного поведения. Потом, справедливо рассудив, что содеянное не поменять, решила забыть на время все свои проблемы и попытаться заснуть. Но спать все равно не хотелось. Я встала и подошла к окну. Мне так не хватало воздуха, и я открыла оконные створки. На меня пахнуло свежестью ночи, прохладой и ароматом роз, что росли в нашем старом саду. Но тишина внезапно была прервана каким-то скрежетом. Я встрепенулась и спросила:
--- Кто здесь?
Тишина, но теперь я явственно услышала чье-то дыхание.
--- Кто здесь? --- повторила я.
На этот раз послышался тихий ответ:
--- Это я, Шико. Франсиз, впусти меня, я уже час торчу здесь.
Я отступила назад, и он влез через окно в мое комнату.
--- Не понимаю, откуда ты взялся, Шико? --- спросила его я.
--- С радостью сообщаю тебе, что моя комната находится рядом с твоей. Когда я услышал твой разговор со служанкой, то перелез через свое окно, и по карнизу дополз до твоего окна. Прости, но твой разговор с мадемуазель Клеманс меня очень занимал. Тем более, что я услыхал свое имя. Здесь я уже не мог устоять от сооблазна послушать продолжение вашей беседы.
--- Ты подслушивал нас?! --- воскликнула я, хватаясь за рукоять подсвечника. Хотя ничего особенного мы с Клеманс не обсуждали, но его присутствие при нашем разговоре меня взбесило.
--- Потише, дорогая, нас могут услышать. Подумай, что скажет Октав, когда застанет меня здесь,--- Шико приблизился ко мне. На мое: «не подходи!» и угрожающе поднятый подсвечник он не отреагировал.--- А кроме того, хочу сообщить тебе, что твой муж весьма опрометчиво разместил мою спальню рядом с твоей.--- Шико захихикал и, приблизившись ближе, без труда вырвал у меня подсвечник.
--- Шико, как ты мог? Зачем ты сюда пришел? Что тебе от меня надо? --- шептала я, пытаясь вырваться из его объятий.
--- Дорогая Франсиз, ты меня буквально засыпала вопросами. Я не знаю, с чего начать,-- Шико тихо засмеялся и обнял меня за талию. Я тщетно старалась ударить его по лицу, но он скрутил мне руки. Затем, без особых усилий, он повалил меня на кровать.--- Советую не кричать и не царапаться --- тебя могут услышать. И тогда у нас обоих будут крупные неприятности. Не забывай об этом. Лучше расслабься и попытайся тоже получить удовольствие.
Я без сил упала на кровать и уже больше не сопротивлялась, поняв бесполезность всех этих стараний. Шико похвалил меня за благоразумие и «принялся за дело», как он сам выразился. А я была поражена, так как никто никогда еще не был так ласков и предупредителен со мной, как Шико в ту ночь.
После ухода Шико я забылась тяжелым сном и проспала до самого тра, когда меня неожиданно разбудила Клеманс --- Октав попросил её приготовить меня к утренней трапезе. Но я отказалась спускаться на завтрак под предлогом головной боли.
Я решила остаться на весь день в постели, сославшись на жуткую мигрень. Теперь у меня было достаточно времени, чтобы обдумать все произошедшее за эту ночь.
Что я наделала! Самое ужасное было то, что я уже отдалась этому мерзавцу дважды. Два раза я позволила ему покорить себя: один раз в доме моего благодетеля, мсье Армана, и второй раз --- в доме моего собственного мужа, Октава. Как я могла так низко и мерзко поступить; я втоптала в грязь всех тех людей, которые меня любили и заботились обо мне. Хотя я осозновала, что доля вина в случившемся принадлежала и Октаву. Ведь он же сам пригласил Шико погостить у нас.Поступая так, он осознавал, что это чревато некоторыми последствиями. И вот теперь, я лежу здесь, как побитая собака; оскорбленная и униженная. Оскорбленная вдвойне, потому что не имела сил сопротивляться, и потому что позволила этом ублюдку завладеть собой и, что самое главное, получила от этого удовольствие. Октав ни в коем слчае не должен знать о случившемся, а иначе он просто выгонит меня из дома вместе с дочерью. И моя маленькая крошка останется одна, я ведь не смогу сама обеспечить ей хорошую жизнь. А Шико наплевать на меня, он использовал меня, как своих кокоток с улицы. Такой позор!
Так я размышляла несколько часов подряд, пока не пришла Клеманс. Она сообщила мне, что Октав спрашивает, не прошла ли мигрень. И если да, то он требует немедленного моего появления в гостиной. Я решила,что могу навлечь на себя определенные подозрения со стороны мужа, если не спущусь вниз. С тяжелым вздохом я велела Клеманс принести мне воды и приготовить чистую одежду. Вымывшись как следует, я принялась одеваться. Честно говоря, я даже не взглянула на приготовленное Клеманс платье, положившись на ее вкус. Хотя, когда я позже погляделась в зеркало, убедилась, что не ошиблась в свое служанке. На мне было скромное, но очень привлекательное платье из черного бархата с тяжелой юбкой, покрытое по подолу позолотой, и с лифом из золотистого шелка. Затем я сама заколола себе волосы, скрепив их простой серебряной заколкой, надела кольца и браслеты --- и я готова!
Шико и Октав сидели возле камина и увлеченно о чем-то спорили. За окном тяжело стонал ветер, завывая на все лады. На улице было очень холодно и слякотно, а здесь, возле камина, с чашкой только что приготовленного горячего шоколада, было ютно и приятно. Почти как в Равеле, когда мы долгими осенними вечерами сидели в большой зале возле камина с Эме и Атенаис и слушали рассказы старого Жозефа. Но я возвращаюсь к событиям того дня. Мужчины, приветствуя меня, встали со своих кресел.
--- А вот и наша дорогая Франсиз,--- обратился Октав к Шико и, обняв меня за талию, подвел к камину. Горячее пламя пахнуло на меня ароматом горящих дров и лесом. Почему-то сейчас Откав был мне неприятен. Возможно, я обвиняла его в произошедшшем --- ведь это он пригласил Шико в наш дом; это он сечас разговаривал с Шико как ни в чем не бывало, даже не подозревая, что этот подлец уже дважды изнасиловал меня.--- Ты ослепительна, дорогая.
Я холодно отняла его руку и повернулась к Шико:
--- Добрый день, мсье Модо.
Он галантно поцеловал мне руку и предложил место рядом с собой. Я села, а Октав оставалось лишь растерянно переводить взгляд с меня на Шико.
--- Ну, господа, я заметила, что прервала какую-то волнующую беседу,--- улыбнулась им я.
--- Какая может быть беседа, когда вы почтили нас своим присутствием,--- восхищенно произнес Шико. Он не отрывал от меня глаз, и я поняла, что сегодняшняя ночь будет мало чем отличаться от предыдущей. Словно читая мои мысли, Шико отбратился к Октаву.--- Уважаемый хозяин, я уже голоден! Не пора ли нам отобедать? По-моему, стоит распорядиться насчет нашей трапезы.
--- Вы правы, друг мой. Я пойду распоряжусь. А ты пока развлеки Франсиз, чтобы она не заскучала.
--- Я развлеку,--- хитро заметил Шико и подмигнул мне, но Октав этого не видел, так как уже вышел из комнаты.--- Развлеку, с удовольствием… Вы позволите мне развлечь вас? Сегодня ночью, к примеру?
Я возмущенно встала и замахнулась, чтобы дать пощечину этому нахалу, но он во время поймал мою руку и поцеловал мне пальцы:
--- К чему злиться, дорогая? Ведь мы можем провести отведенное нам время с большей пользой для нас обоих. Почему вы не хотите расслабиться и освободиться от всяких предарассудков? Давайте постараемся получить обоюдное удовольствие и доставить друг другу взаимное счастье. Тем более, что вы не имели возможности получать это удовольствие уже довольно долгое время.
--- Вы --- мерзавец, мсье Модо! Вы --- мерзавец, каких больше не существует на целом свете! Как смеете вы говорить так? Я --- замужняя женщина, и имею возможность получать это удовольствие, когда захочу. В любое время! --- стиснув зубы, я шипела эти слова ему в лицо.
Он медленно улыбнулся:
--- Милочка, не добавляйте к оскорблению еще и ложь.
--- Что вы хотите сказать?! --- выкрикнула я ему в лицо.
Шико выпустил мою руку и медленно прошелся по комнате.
--- Все очень просто,--- пугающая ухмылка исказила его лицо злобой.--- Похоже, ты лжешь мне и даже не подозреваешь, что я-то знаю всю правду про интимную сторону ваших отношений?
Я охнула от неожиданности и закрыла лицо руками --- Шико наслаждался произведенным впечатлением.
--- Я хочу сказать,--- продолжал он.--- что знаю много таких вещей про многих влиятельных людей Парижа, о которых ты даже не имеешь понятия! К примеру, я знаю, что мсье Октав де Грегуар не способен доставить удовольтвие женщины. Вы должны радоваться, что об этом знаю лишь я и Семераль. Иначе над вами смеялся бы весь Париж. Как бы вы объяснили рождение ребенка от человека, не способного подарить вам его, а? --- видя мой шок, он рассмеялся.--- Вот то-то и оно, дорогая моя! Вам нужно быть поласковее со мной!
Месяц продолжался этот кошмар --- месяц я морочила голову своему мужу. Да. К своему величайшему стыду, должна признаться, что уступила грязным домогательствам нашего «гостя». Я не знаю, как это произошло, но в один момент я поняла, что не смогу жить без наших ночных свиданий. Что касается Шико, то он к нашим оттношениями относился как к чему-то совершенно обыденному и вполне закономерному. Днем, при свете солнца, мы никак не выдавали своей любовной связи, а по ночам, в романтическом полумраке, Шико приходил ко мне и был для меня самым нежным и пылким любовником на свете. Днем --- сама холодность и неприступность, насмешливость и легкомыслие, а ночью --- я слушала такие ласковые и восторженные отзывы о своей персоне, что они могла вскружить голову самой опытной женщине, не говоря уже о глупой девятнадцатилетней девчонке, вроде меня.
Да, я чувствовала себя ужасной эгоисткой, мне было искренне жель моего бедного Октава, такого простодушного и доброго, но в то же время такого жалкого и несчастливого. Подумать только! За год нашей совместной жизни он ни разу даже не прикоснулся ко мне! Все это говорило о том, что Шико сказал мне правду… Шико доставлял мне удовольствие, которое я никогда не смогла бы получить от Октава. Мне кажется, что к мужу я испытывала скорее дочернюю привязанность, а к Шико --- всепоглощающую страсть, похоть. Ни в первом, ни во втором случае не было ничего и приблизительно схожего с любовью. Я и сама была так глубоко несчастна, я металась между двумя мужчинами, не зная кого предпочесть. И обоих не любила. Я думаю, в моей жизни был лишь один мужчина, которого я любила по-настоящему. Это был мсье Арман.
Через месяц Шико уехал по делам в свое загородное поместье и, хотя каждый день я получала от него страстные письма, написанные в высокопарном и несколько вычурном стиле, меня это мало развлекало. Мне не хватало его физически, я хотела чувствовать его близость рядом с собой.
Но скука моя длилась недолго, потому что не прошло и недели, как к нам наведался нежданный гость, чье посещение доставило мне радость, о которой я не смела уже и мечтать. Да, это был мсье Арман. Мой дорогой, мой любимый Арман, о котором я всегда помню только лучшее, несмотря ни на что. Октава в тот вечер не было дома (у мадам Прюдон был прием, и мы с ним должны были непременно посетить ее, но я под предлогом головной боли осталась дома). Поэтому я приняла Армана сама.
Он был все тем же неизменным щеголем в дорогом шелковом камзоле с золотым шитьем, шикарных туфлях с бриллиантами и манерами настоящего петиметра. Я не смогла отвести глаз от этого полубога --- он был так прекрасен, что казался почти нереальным, а каким-то иллюзорным. В его наряде все было идеально подобрано, начиная от цвета чулок, заканчивая огромными перстнями на пальцах. Я им так восхищалась --- далеко не каждый столичный щеголь мог так выгодно преподнести себя, как это делал мой мсье Арман. А учитывая его года, его можно было назвать самым настоящим знатоком в области моды и искусства вести себя в обществе! С приходом моего попечителя в нашу маленькую уютную гостиную пришла атмосфера той легкой развратной утонченности, что всегда была в его салоне. Я почувствовала себя снова маленькой Катриной де Равель, впервые посетившей салон своего попечителя. Арман поцеловал кончики моих пальцев, не отрывая при этом от меня своих внимательных, всегда изучающих, глаз.
--- Чем обязана столь редкому гостю, господин Арман? --- слегка насмешливо поинтересовалась я.
--- Всего лишь скуке,--- сухо ответил Арман и отпустил мою руку.--- Я соскучился по своей маленькой воспитаннице и решил навестить ее --- посмотреть, как она устроилась на новом месте.
--- Да уж, вас давно не было видно,--- снова пошутила я и жестом пригласила его присесть.--- Как поживает Мадлена?
Мсье Арман присел на край софы и тяжело вздохнул:
--- Я больше не могу с ней жить! Ты не представляешь себе, Катрина, что это за женщина! Она просто невыносима!
Я села рядом с Арманом и положила голову ему на плечо, нежно перебирая пальцами манжеты на его рукавах. Он обнял меня и прижал к себе, как маленькую беззащитную девочку:
--- Мне правда жаль, Катрина, что все так получилось. Это моя вина. Я был неправ с самого начала и до конца. Я должен был оставить тебя в Шато де Равеле и просто иногда навещать. Ты была слишком нежной и беззащитной для Парижа. А ты сама знаешь, что Париж жесток, это город самых мерзких человеческих пороков, город дешевых проституток и дорогой моды. Тебе было бы лучше в Равеле с сестрой. Но я думал, что смогу защитить тебя, и ошибся… Прости, девочка моя.
Я крепче прижалась к плечу Армана и тихо заплакала. Но это были слезы счастья --- счастья от того, что мы снова были вместе. Он пришел ко мне и теперь мы так славно разговаривали! Мне больше ничего не нужно было --- только бы сидеть так вечно рядом с моим милым, моим добрым и хорошим Арманом. Что еще я могла хотеть для себя?
--- Нет, Арман, ты в этом невиновен. Ты ведь хотел, чтобы все было хорошо. А я так тебя люблю до сих пор! Я знаю, что не должна говорить этого; однако я так рада, что ты наконец-то понял, что представляет из себя Мадлена. Я всегда знала, что она недостойна тебя…
Арман резко прервал меня нетерпеливым жестом, и я замолчала. Он развернул мое лицо к себе и поцеловал в обе щеки:
--- Забудь эти неразумные слова, Катрина. Когда-нибудь ты поймешь, что тоже неправа. Ты узнаешь правду, моя дорогая. Но теперь ты должна позабыть все, что говорила мне еще минуту назад. Расскажи-ка мне лучше, как ты живешь с Октавом? Ты счастлива с ним?
--- Да… ---- тихо ответила я, но смутилась, вспомнив о Шико.--- Но… Пожалуй, не совсем.
--- Почему?
--- Он холоден ко мне. Ну, я не имею в виду его отношение ко мне. Я про другое. Он совершенно холоден ко мне --- уже год прошел, а мы с ним даже не лежали в одной постели. Мы спим в разных комнатах!
--- Как так?! --- Арман ошарашенно посмотрел на меня.--- Я не верю тебе, этого не может быть!
--- Это правда! --- воскликнула я.
--- Но как же так… --- Арман встал и быстро прошелся по комнате.--- Почему ты терпела это?
Я тоже встала, подошла к Арману и резко повернула его лицом к себе:
--- Я не стала это терпеть!
--- И что… Что же ты сделала?
Я гордо подняла голову и посмотрела ему в глаза. Наши взгляды встретились и, прочитав в моих глазах что-то пугающее, он отшатнулся т меня:
--- Нет, только не говори, что ты… Что ты изменяла Октаву. Так, значит, это правда? Это правда --- все слухи про тебя и Шико? Отвечай мне, Катрина! Отвечай, когда спрашиваю!
В этот момент мною овладела вдруг такая ярость! Никогда еще до этого со мной не случалось нервных припадков. Пожалуй, это был единственный случай в моей жизни, когда я явственно почувствовала поднимающуюся в душе злобу и противостояние окружающей меня мерзости и низости. Даже Арман испугался моей неожиданной вспышке бешенства. Я накинулась на него, как дикая кошка, я била кулаками его по груди, пыталась ногтями расцарапать ему лицо и тщетно впивалась пальцами в его шею, оставляя после себя маленкие красные пятнышки. Наконец Арман с силой усадил меня на диван и заставил успокоиться. Я все еще плакала, хватая Армана за камзол, но он скрутил мне руки и закричал:
--- Успокойся, сейчас же успокойся! И послушай меня! Я накинулся на тебя с упреками --- я не должен был этого делать! Прости меня! Девочка моя, я все прекрасно понимаю --- ты была одна, а Октав… Октав ведь не предупредил меня, понимаешь? Ведь я ничего не знал про это. И теперь тоже я не имею права винить тебя, потому что сам далеко не ангел!
Арман обнял меня, но мой неожиданный припадок уже начал стихать, и я только тихо всхлипывала, прижавшись к его груди. А он убаюкивал меня, как маленькую девочку. Когда мои рыдания совсем прошли, он строго начал отчитывать меня:
--- Катрина, теперь послушай меня. Шико --- недостойный выбор. Он обманул тебя раз и сделает это снова. Он очень плохой человек, и весь Париж знает об этом. Ты разве забыла, как он поступил с тобой еще два года назад? Тогда мы с Октавом спасли тебя из крайне затруднительного положения. Но что если он распространится о вашей связи теперь? Катрина, ты думала об этом? Ты думала о том, как сильно ты рискуешь? Подумай о будущем своей дочки, если станет известно, что она --- ребенок Шико? Скажи мне, кто-нибудь еще знает о вашей с Шико любовной связи?
Я удивленно взглянула на него --- на меня неожиданно нашло озарение --- я вспомнила…
--- Ты что-то вспомнила? --- настороженно спросил Арман.
--- Семераль…--- прошептала я, и от этого слова у меня все похолодело внутри. Но я не успела закончить фразу, так как в гостиную зашел лакей и доложил о прибытии Октава. Не прошло и минуты, как в гостиной появился Октав собственной персоной.
Арман поднялся и пожал руку Октаву. Мой супруг был явно приятно поражен неожиданному гостю. Вскоре мы втроем расположлись у камина, с удовольствием распивая чай и обсуждая последие светские сплетни. Вечер прошел очень приятно, если не считать того, что меня ни на минуту не покидала мысль о Семерале. Наш разговор с Арманом возбудил во мне множество подозрений. В будущем я убедилась, что они не были беспочвенны.
Арман просидел у нас до глубокой ночи. Он рассказал Октаву, как он жалеет, что женился на этой «фурии», Мадлене. И это меня очень радовало. Хотя не знаю почему… Теперь я была замужняя дама, и его отношения с Мадленой ровным счетом ничего не меняли для меня. Но главное было то, что Арман вернулся и я снова обрела преданного друга и любящего отца в его лице. Вот почему в случае предательства Семераля меня успокаивала мысль, что Арман поможет мне и сделает все, что в его силах, чтобы спасти меня. В душе моей было предчувствие --- Семераль сделал или только собирается сделать что-то плохое. Но больше всего я боялась, что парижское общество уже подозревает о моих отношениях с Шико. Боже, что же тогда со мной будет?! Если Октав узнает, он меня возненавидит навсегда --- меня и мою несчастную малютку, которой не повезло родиться у такой беспутной матери, как я.
Арман ушел, и мы остались наедине с супругом. Октав пребывал в отличном расположении духа. Он счастливо улыбался мне, не подозревая о моем ужасном падении. Несчастный! Я через силу старалась тоже улыбаться и выглядеть веселой, но мой обман очень скоро был раскрыт:
--- Что это с тобой, милая? Ты, как будто бы, чем-то озабочена? Ты же знаешь, что можешь поделиться со мной своими неприятностями. Я всегда с радостью выслушаю и дам тебе хороший совет,--- Октав покровительственно положил руку на мое плечо. Я молчала. Тогда он продолжил свою благодетельную речь.--- Ты не желаешь отвечать? Из этого я могу сделать два вывода: либо ничего не произошло, либо это «что-то» слишком плохо, чтобы я знал о нем. И моя интуиция подсказывает мне, что я прав во втором случае. В любом случае, я думаю, тебе лучше поговорить со мной, чтобы облегчить свою совесть…
Мне кажется, он бы еще долго рассуждал в этом роде, если бы я не прервала его резким движением руки. Его многословие и длинные разлогольствования раздражали меня в тот злополучный вечер более, чем когда-либо. К тому же, в тот момент я думала о том, что от Шико уже неделю нет писем, а также, о том, что Семераль перестал приходить к нам в гости. Мой обожаемый супруг словно читал мои мысли:
--- Что-то нашего друга Семераля давно не видно,--- заметил он.
--- С каких это пор он стал нашим другом? --- вырвалось у меня. В моем голосе отчетливо слышалось раздражение и насмешка.
--- Неужели причина твоего плохого настроения в бедном Семерале? --- эта мысль, кажется, очень позабавила его, и он весело расхохотался.
--- Разумеется, нет,--- холодно ответила я.
--- Значит, настроение действительно плохое,--- задумчиво произнес Октав.--- но дело в другом… в чем же?
--- Ни в чем! --- буквально простонала я и встала с кресла с тем, чтобы направиться к двери.--- Просто я устала и у меня ужасно болит голова. Приятной ночи!
--- Ну что ж, спокойной ночи,--- удивленно ответил Октав и не менее удивленно посмотрел мне вслед.
Да, Октав был явно очень расстроен резкой переменой в моем настроении. Правда, я сомневаюсь, что он мог иметь на этот счет какие-либо подозрения. Слишком уж он ленивый и невнимательный, чтобы обнаружить не только изменения, но и причины, повлекшие их за собой. Так что за это я была спокойна.
Я перехожу к событиям, которые последовали за моим разговором с мсье Арманом и которые подтвердили догадки моего попечителя относительно Семераля. Очень скоро сам Семераль начал подавать признаки того, что моя связь с Шико хорошо известна ему и, возможно, станет известной еще кому-нибудь. Он делал мне различные призрачные намеки на неверность мужу, рассказывал об ужасном положении человека, отвергнутого обществом. Все это невероятно пугало меня. Я жила ожиданием чего-то страшного --- того, что должно перевернуть всю мою жизнь.И вот это «что-то» произошло. Однажды я вернулась домой после посещения одной близкой приятельницы. Октава не был дома, но, зайдя в столовую, я заметила на камине пачку писем. Долго я старалась даже не смотреть в ту сторону, но наконец любопытство взяло верх. Я подошла и развернула первое попавшееся письмо. И вот что я прочитала:
«Милая Франсиз!
Не могу выразить, насколько я соскучился по тебе! Целыми днями я мечтаю о нашем тайном свидании. Вспоминаю, как нам было хорошо вместе, а потом представляю, что лежу в твоих объятиях…»
У меня все похолодело внутри --- это было письмо от Шико. Значит, Октав скорее всего читал их! Но где он их нашел? И тут меня пронзила неожиданная догадка --- Семераль! Это он передал эти письма Октаву! Ну конечно же, «наш добрый друг Семераль»! Но самому Семералю вручить их мог лишь один Шико…
Грохот двери в прихожей заставил меня опомниться. Через секунду на пороге гостиной стоял Октав. Его лицо пылало, глаза горели злым огнем --- он был в неистовстве. Никогда еще я не видела его таким! Я задрожала всем телом и отпрянула назад; мне казалось, что сейчас он приблизитя ко мне с тем, чтобы нанести последний, решительный удар и повергнуть меня к свои ногам. Но он не двигался, вся напряженность его позы отдавала холодным презрением, и лишь руки, сжимавшие наконечник трости выдавали нервную дрожь. Октав медленно опустил трость на стул и прошептал, дрожа от «праведного» гнева:
--- Мадам де Грегуар, даю вам сорок минут на то, чтобы собрать вещи --- ваши и вашей дочери.
Я схватилась руками за спинку стула, чтобы не упасть. Ноги отказались слушаться меня, и я почувствовала, что еще мгновение --- и я потеряю сознание. И, честно говоря, я была бы счастлива, если бы это произошло. Но я продолжала стоять, потупив глаза и держась рукой за бешено бьющееся сердце. Октав был нерпиклонен --- он смерил меня презрительным взглядом и вышел из комнаты.
Я упала на колени и горько расплакалась. Вот и настал конец моим любовным похождениям, это был день расплаты за все прежние грехи. Еще никогда мне не было так тяжело, как в тот день, коггда я сидела одна, покинутая и никому не нужная, на полу нашей шикарной гостиной, и плакала о том, чего уже не вернуть. Единственным выходом было просить помощи и приюта у мсье Армана --- больше мне было некуда идти. Он должен был пожалеть меня и мою несчастную малютку, которая теперь осталась сиротой. И все из-за глупости и легкомыслия ее матери. Прости меня, моя крошка, я так любила тебя и желала тебе лишь добра. Надеюсь, что твоя судьба не будет такой исковерканной, как моя.
Клеманс принесла мои вещи и некоторые вещи Франсуазы. Моя верная наперсница и помощница во всем не пожелала оставаться с Октавом --- она не бросила меня в беде. Так она и сказала мне. Единственная преданная мне душа, моя добрая Клеманс, спасибо тебе!
Мы сели в наемный экипаж и через десять минут были уже возле особняка Армана. Здесь я провела столько лет счастливой жизни! И снова вернулась сюда, словно блудная дочь. Как в старые добрые времена, на пороге нас встретил Мариус. Мне показалось, что он нисколько не удивлен моему неожиданному появлению во главе своего многочисленного багажа. Он сообщил нам, что мсье Арман уехал по делам и должен скоро вернуться, а пока Франсина может распаковать мои вещи. Моя комната так и осталась незанятой, поэтому Франсине не составит большого труда приготовить ее мне. Благодаря стараниям моей верной Клеманс и старого доброго Мариуса через час я уже вполне обустроилась в своей комнате. Я сняла платье, так как не успела поменять его перед отъездом из дома Октава. Это было то белое атласное платье с кружевами, которе мне когда-то в подарок преподнес Октав в день нашей свадьбы. И вот я уже в постели --- забылась глубоким тяжелым сном. Как выяснилось позже, я проспала почти полдня и не услышала, что мсье Арман вернулся домой. А он не захотел будить меня.
Я проспала десять часов подряд, и, когда проснулась, мсье Арман уже ждал меня в своем кабинете. Моя верная Клеманс сказала, что он находится в приятном расположении духа и вовсе не держит на меня зла. Поэтому я привела себя в порядок, оделась, причесалась как можно лучше, и спустилась к Арману. На этот раз Клеманс действительно постаралась на славу --- она достала и привела в надлежащий вид одно из моих старых, но самых любимых платьев --- белое, атласное, с сердцевидным декольте и широкой голубой юбкой; рукава, декольте и подол по краям были обделаны темно-синей каймой. Это полатье было простое, но очень элегантное. К нему я одела на шею подвески с алмазами и такие же серьги, несколько колец с бриллиантами довершали мой туалет.
Арман сидел в своем кресле и, как обычно, перебирал какие-то бумаги. Когда я вошла в комнату, он встал и протянул обе руки мне навстречу. Затем оглядел меня с ног до головы и пришел к заключению, что я выгляжу великолепно. Я кокетливо улыбнулась, хотя на душе скребли кошки, и села на скамеечку рядом с ним. Арман тоже присел и в задумчивости посмотрел на меня:
--- Так он выгнал тебя, Катрина?
--- Да… Он узнал,--- со вздохом ответила я.--- Наверное, Семераль передал ему мои письма. Подлец!
--- Катрина, ты ведь понимаешь, что скоро об этом будет знать весь Париж? Что ты намерена делать?
--- Мне некуда идти, у меня больше нет дома. Долго пользоваться твоим гостеприимством я не желаю. Так что я вижу единственный выход --- монастырь…
--- Ты это серьезно?! --- Арман залился хохотом. Я еще никогда не видела, чтобы он так смеялся. Я обиженно посмотрела на него, но промолчала.--- Ты что, хочешь стать монахиней? Милая, тебе это не подходит, поверь мне! И не забывай, что у тебя маленькая дочь!
--- Франсуазу я возьму с собой,--- решительно заявила я.
--- Нет, ты похоже сошла с ума! --- Арман наклонился ко мне и ласкаво взял мое лицо в свои ладони.--- Моя маленькая послушница, как же ты проживешь без своих нарядов, бриллиантов и, в конце концов, без мужского внимания?
--- Проживу,--- заверила я Армана.--- В любом случае, это вопрос уже решенный. Я уже разговаривала с канониссой этого монастыря. Пожайлуста, не спорь со мной --- я все устрою сама. Я буду пользоваться твоим гостеприимством еще около месяца. Мне нужно время, чтобы прийти в себя после разыва с Октавом и всего этого скандала… Если ты не возражаешь, то Франсу это время тоже поживет у тебя. А потом, через месяц, я отправлю Клеманс к Октаву и через нее попрошу забрать все свои вещи, которые там еще остались. Я думаю, за это время Октав немного успокоится. Но все равно, я не желаю больше встречаться с ним. Все свои вещи я продам --- наряды, драгоценности, мебель и прочие предметы роскоши. Получится довольно крупная сумма. Эти деньги я завещаю Франсуазе де Равель, моей дочери.
Арман восхищенно посмотрел на меня:
--- Я смотрю, ты уже все продумала! --- воскликнул он и хлопнул ладонью по столу.--- Черт возьми! Женщина, никогда не думал, что у тебя такая умная голова на плечах! И ты явно не нуждаешься ни в моей помощи, ни в моих деньгах!
Я гордо подняла голову и сравняла Армана презрительным взглядом:
--- Я действительно не нуждаюсь в твоих деньгах, Арман. И моя дочь тоже не будет просить ни у кого помощи. У нее будет имя и будут деньги. Она --- Франсуаза де Равель, и я уверена, что моя малышка будет с гордостью носить это имя. Но я решила, что до восемнадцати лет она будет жить в монастыре. Я не хочу, чтобы Франсу повторила мою судьбу.
--- Ну, что я могу тебе сказать, Катрина? --- Арман задумчиво почесал голову.--- Ты умная женщина, но никогда не отказывайся от помощи, если тебе ее предлагают. Твоих денег Франсу будет мало. Поэтому я обеспечу ей небольшой годовой доход.
Я смутилась, но пылко поблагодарила своего благодетеля. В какой уже раз Арман спасал меня из трудного положения. Он одобрил мой план, и мы решили, что я еще месяц проведу у него дома.
Франсу было только три года, но она уже почти все понимала. Смена обстановки плохо на нее повлияла. Она все время плакала и требовала “папу Октава”. Папа Арман ее не устраивал. Я ей рассказала, что скоро мы будем жить в таком месте, где всегда приятно и хорошо, где добрые женщины будут ее любить и ухаживать за ней, где мы всегда будем защищены. Но она не желала и слушать меня --- она хотела домой. Я успокаивала ее, как могла. А мой милый мсье Арман сразу же полюбил малышку и проводил с ней много времени.
И потекла жизнь, как когда-то, пять лет назад… Приемы, званые вечера, дамы в бриллинтах и жемчугах… Я редко появлялась в обществе --- я боялась, что кто-то уже знает о причинах моего разрыва с мужем. Однако на все их расспросы я отвечала одно: ”Нам трудно найти с Октавом взаимопонимание. Ведь мы совершенно разные люди. Вот почему мы решили пожить какое-то время отдельно. Но, вполне возможно, что мы с ним разведемся. И тогда моя дочь будет просто Франсуазой де Равель.” Я тщетно искала на лицах гостей Армана хоть малейший намек на ехидство или насмешку --- но ничего не замечала. Значит, Семераль довольствовался моим разрывом с Октавом. Самое интересное было то, что Арман нигде не мог его найти. В конце концов, мсье де Мовьер сообщил нам, что мсье де Семераль вместе с мсье Модо уехали в Англию на несколько месяцев. Какой подлый и мерзкий человек! Погубил мою репутацию и скрылся из виду с “моим неудавшимся любовником”. Ублюдок! Как я его ненавидела!
Я думала, что моим несчастьям наконец настал конец. Но. как оказалось, еще одно, последнеее событие, должно было увенчать круг моих горестей. Да уж, без него вереница моих бед была бы неполной; в особенности, учитывая, что это-то самое последнее событие и разбило мое исстрадавшееся сердце. Ключевым звеном моей цепи несчастья, как видно, всегда был мой попечитель мсье Арман. И этот случай не явился исключением. В итоге бедняга поплатился за это. Да, мой милый, добрый дорогой моему сердцу мсье Арман, я всегда вас любила, уважала, восхищалась вами. Вы были для меня единственным смыслом в жизни (не считая Франсуазы), но были также и причиной всех моих бед и слез. Вы --- моя вечная и неумирающая любовь, моя жизнь, моя душа! Простите меня за все, что я совершила! И хотя вас уже давно нет в живых, я уверена, что сейчас вы смотрите на меня с небес и благодарите за мои пылкие и благородные чувства по отношению к вам. Они бессмертны, верьте мне! Скоро я тоже буду рядом с вами! Какое счастье! Но я чувствую --- конец уже близок. Конец моим мучениям, конец жизни… Подождите еще немного…
Я знаю, что сломала вашу жизнь, мой дорогой. Но, молю вас, простите мне, так же, как я простила вам. Ведь вы тоже исковеркали мою. Сколько мужчин я любила и уважала, но вы занимаете в моем сердце особенное место. Только одному мужчине до этого я дарила свое тело --- Шико. Но я понимала, что перед тем, как удалиться в монастырь, навеки отречься от всего живого и цветущего, я не могу не совершить еще один грех. Господи, прости меня, ведь я не знала, чем все обернется! Он скрыл от меня правду, как он жесток! Да, я не хотела, чтобы Шико, этот мерзавец, был единственным мужчиной, которому я отдавалась. Я хотела, чтобы на месте Шико был мой нежный и хороший мсье Арман. И я отдалась ему! Прости меня, Господи!
Я сделала это умышленно. Я продумала все вплоть до самых мелких деталей --- помните, это я сооблазнила вас. Если дочь моя будет когда-нибудь читать эти строки, пусть знает, что этот ужасный позор смыть с ее матери может лишь ее благочестивое поведение и послушание. Если она найдет в себе силы простить свою недостойную, погрязшую в пороке, мать, я буду счастлива. Я просто не могла по-другому --- эта жестокая несправедливость мучила меня. Я была любовницей Шико, хотя не любила его ни минуты своей жизни, я не могла познать ласки своего собственного мужа и я уйду в монастырь, не зная --- каково это, быть любимой мсье Арманом. Страшная правда открылась мне позже. И вот я решилась совершить свое последнее «злодеяние».
В тот вечер я отправила Франсу спать раньше обычного, Клеманс поехала в дом Октава за моими старыми вещами, у Мариуса был выходной, слуг в доме тоже почти не было. Я одела одно из своих лучших и самых последних платей --- черное, с широкой бархатной юбкой и кокетливым белым шелковым бантом, приколотым к талии, узким корсетом с застежками и невероятно глубоким декольте, открывавшим почти всю грудь и плечи. Как мило выглядывали из под юбки шелковые серые чулки и атласные туфельки. В этом наряде я была обворажительна, а если еще добавить изящную прическу с кокетливо ниспадающими прядками! Когда часы пробили девять вечера, я вошла в кабинет мсье Армана. Я была удивлена, увидев, что он расположился на диване с газетой в руках вместо того, чтобы заниматься бумагами. Я решила, что это доброе предзнаменование.
--- Здравствуйте, Арман,--- поздоровалась я и присела в кокетливом книксене.--- Вам нравится мое новое платье?
Арман лениво поднял глаза, но затем обвел меня восхищенным взглядом. Его глаза ясно говорили мне, что я действительно выгляжу прекрасно. Арман медленно поднялся с дивана и приблизился ко мне. Мое сердце учащенно забилось --- «пора действовать»!
--- Ну, что скажете? --- я изящно повернулась вокруг своей оси и сделала пару забавных перуэтов.
--- Ты чудесно, чудесно смотришься в нем. Мне очень нравится сочетание этого вульгарного выреза с пуританским цветом платья,--- смеясь, заметил он.--- Но ты, кажется, флиртуешь со мной?
Он зашел сзади и обнял меня за талию, но я демонстративно строго скинула его руку и обиженно надула губки:
--- А теперь признавайся --- неужели Мадлена была лучше меня? Посмотри на меня как следует --- разве я не хороша? Разве я не достойна такого красавца, как ты?
Арман обнял меня за плечи и прижал мою голову к своей груди:
--- Это даже не стоит обсуждать. Ты действительно очень хороша. И ты правда мне очень нравишься. Но, запомни, Катрина,--- я никогда не любил Мадлену де Барре! Никогда! Я до сих пор не могу понять сам, почему я женился на этой глупой и вульгарной особе.
Неожиданно я потянулась и поцеловала его в губы. Я была почти уверена, что он отпрянет или отталкнет меня, как в тот роковой вечер, когда он покинул меня и оставил рыдающей на ковре в гостиной. Но вместе этого он только обнял меня еще крепче. Ничто теперь не могло помешать задуманному мной --- ничто на свете. Это должно было произойти.
Я отошла от него на несколько шагов и вытащила из прически шпильки, и мои волосы расссыпались по плечам каштановой волной.
--- Этот вечер будет наш,--- сказала я Арману и протянула к нему руки.
Арман отнес меня на руках в мою постель.
Я проснулась в двенадцать часов утра. Клеманс хлопотала возле меня. Я сладко потянулась в постели и затем обратилась к ней:
--- А где г-н Арман?
--- Г-н Арман сегодня утром был явно не в духе. Он сказал, что у него дела в Лионе…
--- Он уехал? --- я села на кровати, слезы выступили у меня на глазах.--- Когда он приедет?
--- Ну… он сказал, что в лучшем случае через месяц… Это какие-то совершенно неотложные дела, я думаю. Но он, конечно, успеет к вашему пострижению. И, наверняка, поприсутствует на вашем «последовании в одеянии рясы и камилавки». Не расстраивайтесь, мадемуазель… --- попыталась она утешить меня, заметив слезы на моих глазах.
--- Он что-нибудь передал для меня? --- поникшим голосом спросила я.
--- Нет, ничего. Его отъезд был очень поспешным. Я думаю, мадемуазель, там, в Лионе, случилось действительно что-то очень плохое. Мсье был так опечален!
--- Уходи, Клеманс… Передай Франсине, чтобы она приготовила мне ванну и горячий чай.
Клеманс послушно вышла, прикрыв за собой дверь. Я же бросилась на подушки, заливаясь слезами. Как он мог так поступить?! После того, что было вчера, он просто уехал на следующее утро по делам в другой город! А почему, интересно, он был так расстроен? Неужели наша ночь любви вызвал в нем такие противоречивые чувства. Ведь еще несколько часов назад он клялся мне, что он счастливейший из смертных! Он такой же мерзавец, как и Шико.
Франсина принесла большую ванну с горячей водой и я поспешила опуститься в обволакивающую и ароматную влагу. Сразу же стало легче. Ну что же! Вполне можно было предвидеть такую развязку --- было бы странно, если бы не уехал от меня в это же утро. Ведь они, мужчины, все одинаковые, саркастически подумала я.
Так оно и было. Этот вечер был наш, целиком и полностью. Я взяла на свою душу еще один грех. Но самое горькое розачарование ждало меня еще впереди.
* * *
Я --- послушница. Определенный срок я проживу в монастыре Дю Трезор, исполняя разные церковные обязанности, а затем --- откажусь от своей мирской жизни и от всех ее проблем и произнесу монашеский обет. Обряд пострижения в монахини будет символизировать мое полное отречение от мирской жизни, крестообразное обрезание будет означать разрыв с миром и принятие его под особое божеское покровительство. Мне здесь совершенно не нравится, но я тверда в своем намерении. В этой жизни есть свои хорошие стороны, но --- увы! Их так мало! Какие могут быть радости у послушницы, замкнутой в стены монастыря? Свои горести легче нести на себе на свободе, чем за стенами этого древнего сурового замка. Теперь я знаю --- чтобы стать монахиней, нужно ощущать особое призвание к этому. У меня часто случаются приступы грусти и страха. Но монахини говорят, что это все искушения дьявола, я не должна поддаваться на это! Я твердо решила, что хочу быть монахиней --- я никогда больше не увижу ни Армана, ни его «общества», ни моего бедного Октава, ни моего «неудавшегося любовника» Шико. Единственный человек, которого мне тогда хотелось видеть --- это была моя милая Эме, моя давняя подруга, пережившая со мной и мои беды, и мои радости. Как же она сейчас поживает, и как там моя дорогая сестра Атенаис? Жаль, что я не могу написать ей пимьмецо…
Моя дочь Франсуаза отправилась со мной в Дю Трезор. Ей здесь тоже совсем не нравится. Здесь нет красивых дам и кавалеров, которые любезничали бы с ней, нет красивой мебели и цветов, к которым она привыкла. Она просилась домой, к «папе Октаву» или хотя бы к «папе Арману». Бедный ребенок. подумала я. Сколько же у тебя отцов? Но ты не знаешь о существовании еще одного папы --- Шико. Эта мысль вызвала у меня преступную улыбку. Моя девочка вырастит чистой, нежной и доброй. Как монашенка. Порок и грязь блестящего парижского общества не коснутся ее.
--- Мама. Почему мы уехали от папы Армана? Мне там было хорошо, я играла с Франсиной и Клеманс.--- удивленно спрашивала она у меня.
--- Арман --- не твой папа,--- строго отвечала я.--- Поэтому не называй его так. Твой отец --- Октав де Грегуар. Запомни это, девочка!
--- Но почему мы уехали? --- не унималась Франсу.
--- Потому что я решила, что здесь нам с тобой будет лучше,--- просто ответила я.
--- Так что --- мы здесь навсегда? --- Франсу в ужасе закатила глаза.
--- Когда ты вырастишь, ты уедешь отсюда назад,--- пообещала я ей.
--- А когда это произойдет?--- все донимала меня девочка.
--- Когда? --- я задумалась.--- Не думаю, что так уж скоро… Ты будешь почти такая же взрослая, как я… Ну, может быть, немножко младше… Октав де Грегуар, твой отец, будет уже старым; если он захочет того, то ты вернешься к нему и будешь ухаживать за ним. Если же он не захочет принять тебя к себе, что, к сожалению, тоже возможно, то у тебя будет еще одно прибежище --- дом Армана. Он никогда тебя не прогонит, так как любит тебя как родную дочь.
--- А ты? Ты пойдешь со мной к Арману?
--- Мамочка… должна будет остаться здесь. К тому моменту я буду уже долгое время монахиней и не смогу покинуть свою обитель, даже если очень сильно захочу. Здесь теперь мой дом. Моя жизнь. Да Арман и не захочет меня видеть, я уверена. Но он любит тебя.
Я обняла дочь и крепко прижала ее к сердцу. Она --- то единственное, ради чего мне стоило жить и бороться. Франсуаза была единственной тонкой ниточкой, связывавшей меня с жизнью. Я так любила мою несчастную крошку!
В этот момент вошла служанка и протянула мне какое-то письмо.
--- Когда ты получила это, Этель? --- спросила я.
--- Это принес нам сторож Антуан. Ему передал его слуга некого Армана.
Я выхватила письмо у Этель и быстро распечаиала его. Все у меня похолодело внутри --- я предчувствовала беду. Прошло только пятнадцать дней, а мсье Арман уже в Париже? Что-то произошло, что-то плохое.
--- Разве папа Арман не уехал по делам? --- наивно спросила Франсу, глядя на меня своими большими удивленными глазами. «Какая же она умненькая для своих лет.» --- подумала я. А вслух сказала:
--- Да, солнышко мое. Видимо, что-то произошло, если мсье Арман так скоро приехал. Сейчас я прочитаю письмо и мы узнаем в чем дело.
Я развернула письмо и прочитала:
“Милая Катрина, дочь моя!
Да, я не просто так написал эти слова. Почему я назвал тебя своей дочерью? Все очень просто. Ведь ты и есть моя дочь. Долгие годы я скрывал от тебя правду, так как считал, что так будет лучше для тебя. С самого начала я знал, что ты стыдилась бы своего отца. Кто захочет иметь своим отцом знаменитого и скандального на весь Париж ловеласа мсье Армана?! Я не хотел, чтобы вся эта грязь, покрывшая меня с ног до головы за долгие годы беспутного поведения, обрушилась на мою дочь, как на мою плоть и кровь! Я не хотел, чтобы с тебя смеялись, ведь все знали о моих любовных похождениях с самыми разными женщинами... Да, любовь моя, теперь ты понимаешь, почему я поступил так жестого шесть лет назад, лишив тебя своей любви. Бедная моя девочка! Я понимаю, как тебе сейчас больно; ты считаешь меня жестокосердным и неразумным. И ты в чем-то, безусловно, права. Я был глупцом, но теперь пришло время расплаты --- в этом письме ты узнаешь тайну своего рождения.
Вряд ли ты помнишь свою мать, Анну де Равель. Вообщем, это и хорошо, потому что она не стоит того. Бесспорно, Анна была очень красивой женщиной, она покорила много мужских сердец. Не стал исключением и я. Я влюбился в эту признанную красавицу с первого взгляда. У нас с ней завязались любовные отношения. К тому времени у нее была уже маленькая дочь от одного лангедокского дворянина, Атенаис. Анна любила меня ничуть не больше, чем других своих мужчин. Меня это страшно ранило; ведь я знал, что помимо меня у нее было еще несколько любовников. О, она была так жестока! А я готов был лишиться всего ради нее, я мечтал о ребенке от нее. И вот она забеременела, но мне сказала, что это не мой ребенок. Я был в ярости, я готов был убить ее и отца ребенка (его имя она упорно скрывала). Потом родилась ты, Катрина. С первых минут твоей жизни она не взлюбила тебя, свою собственную дочь! Анна была настоящим исчадием ада! Она говорила, что ты родилась от нелюбимого мужчины. А значит --- ты нелюбимый ребенок. Я искренне жалел тебя, но думал, что ты не была моей дочерью.
Однажды Анна сказала мне, что была снова беременна, но вытравила свой плод. Она не хотела больше детей! Это был мой ребенок! Мой сын… или моя дочь! Я был так взбешен, что Анна, боясь моего гнева, призналась, что Катрина де Равель --- тоже моя дочь. В тот день между нами произошла ужасная ссора. Признаюсь, я был в неистовстве, я не контролировал свое поведение. Анна испугалась и побежала в свою комнату, но произошло несчастье --- на последней ступеньке она случайно подскользнулась и упала. Когда я прибежал, она уже лежала возле лестницы мертвая. Поверь, милая моя, это был всего лишь несчастный случай, я в том невиновен! После этого ты знаешь, что было дальше --- я забрал тебя к себе в Париж.
Теперь ты знаешь всю правду. Прости, что я рассказал тебе ее слишком поздно. Ты можешь осуждать меня, если считаешь нужным. Но я накажу себя сам, я разорву этот порочный круг. Как? Очень просто. Теперь, когда полмесяца назад я совершил свой последний ужасающий грех, на мой взгляд, единственный способ стереть всю эту грязь, искупить все мои грехи --- закончить эту мерзкую порочную жизнь. Когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет на этом свете. Я умру. Больше никогда ты меня не увидишь. Я думаю, что ты дожна быть счастлива. Ведь теперь никто не будет тебя мучить и обманывать. Да это уже не имеет никакого значения. Теперь ты --- послушница, и скоро станешь невестой господней. Желаю тебе спокойной счастливой жизни в стенах монастыря. Поцелуй за меня свою малышку Франсу.
Навечно преданный тебе,
Арман.”
Я выронила письмо из рук и закрыла лицо руками. О, Арман, как же ты жесток! Мне показалось, что я задыхаюсь. Я вырвалась из комнаты и побежала по коридорам монастыря, не разбирая направления и голося, как сумасшедшая. Меня душили рыдания и я, наконец, обессиленная и подавленная свои горем, упала на каменный пол. Чьи-то заботливые руки подняли меня и понесли в келью. Я вырывалась и пыталась ударить того, кто меня держал. Однако меня принесли в комнату, уложили в постель и дали какой-то успокаивающий напиток. После чего я забылась долгим тяжелым сном.
Это был последний удар. Теперь у меня осталась только моя маленькая дочурка, Франсуаза. Не могу передать глубины своего горя, это был не просто удар в самое сердце --- словно каменная стена обрушилась и накрыла меня с головой. Человек, которого я любила всю свою жизнь, умер и не оставил мне ничего, кроме боли и тупого равнодушия ко всему. Зачем он так поступил? В письме Арман объяснил это желанием избавить меня от лжи, которую он продолжал бы причинять мне будучи живым. Но разве сравнятся те жалкие неурядицы, что я испытывала ранее, с великим горем, кое я несу на своих плечах теперь? Арман, ты был очень, очень жесток! Но я все равно люблю тебя. Ты навсегда останешься в моем сердце. Хотя, надеюсь, что мне также осталось недолго мучиться в этом грешном мире, погрязшем в пороке и разврате. Скоро я тебя увижу, любимый, отец мой. Какое счастье! Жизнь моя не была сладкой; как я хочу, чтобы Франсуаза не повторила мою судьбу.
Сейчас Франсуазе уже десять лет --- мне было немногим больше, когда Арман увез меня из Шапель де Равеля в Париж. Но она уже взрослая девочка. Через восемь лет она покинет Дю Трезор и уедет в Равель к Атенаис, моей сестре. За эти несколько лет, которые я провела в Дю Трезоре, случилось немало событий. В том числе, и трагических. Одно из них --- это смерть моего драгоценного милого друга Эме де Ренетт. Она умерла два года назад во время эпидемии оспы. Это была еще одна глубокая рана на моем бедном сердце. Сколько замечательных людей забирает у на смерть! Скоро и я уйду --- конец моим страданиям близок. Я оставила приличную сумму на имя Франсуазы де Равель; кроме того, Арман тоже передал ей огромное наследство. Ни су не досталось этой шлюхе Мадлене де Барре из его денег!
Моя милая дочурка, если ты читаешь мой дневник, следующие слова предназначаются тебе. Прежде всего хочу просить у тебя прощения за все, что совершила. Да, моя вина в том, что ты не смеешь произнести вслух имя своего истинного отца. Ибо он последний мерзавец. Моя вина в том, что твой отчим Октав де Грегуар отрекся от тебя. Но немалая доля вины принадлежит и вышеупомянутому г-ну Модо. Я не знаю, где он теперь и захочет ли тебя видеть спустя все эти годы… Конечно, если смерть не унесла его проклятую жизнь. Но я не хотела бы, чтобы ты стала искать этого подонка.
Я просила матушку-настоятельницу, чтобы в день твоего восемнадцатилетия она вручила тебе эту книжицу, а также, бумаги, удостоверяющие принадлежность Шато де Равеля и дома Армана тебе. Когда-то давно мы жили с Арманом в этом доме и даже были счастливы. Может, он принесет небольшую долю счастья и тебе? Прости меня, дитя, если сможешь. Я люблю тебя и всегда любила. Это вся история моей жизни --- больше нечего добавить. Скоро наступит конец, конец всему. Пусть Господь примет мою грешную душу к себе.»
Франсуаза закрыла дневник --- по ее лицу текли крупные слезы. Так вот какая она --- моя мать, подумала она. Глубокая жалость и грусть пронзили все ее существо. Девушка прижала тетрадь к груди и в отчаянии разрыдалась. Лучше бы она не знала всей правды!
|
|