У Н Е Ж Н О С Т И Н А П О В О Д У
ОЧЕНЬ КОРОТКАЯ БЫЛЬ В ВОСЬМИ ГЛАВАХ,
С ТРЕМЯ ЛИРИЧЕСКИМИ ОТСТУПЛЕНИЯМИ,
ПРОЛОГОМ И ЭПИЛОГОМ
П Р О Л О Г
Я придумала тебя и из снов своих прозрачных
соткала, а ветер с моря сделала твоей душой.
Много-много янтаря я нашла на побережье –
он горячий был от солнца - это на глаза тебе.
А густой июльский мёд - опьяняюще-душистый –
я добавила в янтарь и в оттенок твоей кожи.
В чёрный выкрасила волны, что беснуются у скал –
это будут твои кудри, я их стану усмирять.
Зной полуденного солнца и ночной росы прохладу,
что ложится на фиалки на высоком берегу,
я смешала и решила: для твоих ладоней это –
и ещё луны немного я добавила туда.
Забродивший сок вишнёвый я мазком широким, смелым
положила вкруг жемчужин и закончила портрет.
А закончив, обрамила, да не рамкой золочёной,
а кольцом - живым и тёплым - своих тонких нежных рук.
И потом гадала долго: как же всё это исправить,
чтобы быть с тобою рядом и рассудок не терять...
Но придумать не сумела и, когда тебя целую,
голова моя шальная - что пустой и звонкий мяч...
* * *
Г Л А В А 1
Колыбельная.
Тихо-тихо - словно лучик прокрадусь к твоей постели,
залюбуюсь и останусь, затаюсь и не вздохну.
Нежным-нежным ветерочком лба коснусь и еле-еле
кудри чёрные, как волны, я дыханьем всколыхну.
Сладко-сладко - словно мёдом - губ твоих коснусь губами,
на ресницах невесомой звёздной искрой примощусь.
А с рассветом звонко-звонко я дождём пробарабаню
и весёлой лёгкой тучкой в небо синее умчусь.
* * *
Г Л А В А 2
* * *
Я лечу с попутным ветром
в сине-дальние края -
километр за километром
от тебя всё дальше я.
Я разлуки не пугаюсь,
расстояний не боюсь,
я не плачу и не маюсь,
ожиданьем не томлюсь:
просто ты всегда со мною -
на земле и в небесах -
лишь на миг глаза закрою,
как в твоих тону глазах,
поцелуев вкуса мёда
на моих губах следы,
и твоих ладоней сводом
я укрыта от беды.
Хрупкой льдинкой время тает.
Вот уж радость не тая,
возвращаюсь. Вылетаю.
Жди. Встречай. Целую. Я.
* * *
П Е Р В О Е Л И Р И Ч Е С К О Е
О Т С Т У П Л Е Н И Е
* * *
Тебя создали боги по образу своему и подобию,
а мне на роду написали влюбиться в твою красоту.
Я бы хотела очень в тебе раствориться, чтобы
превратиться в собственную несбыточную мечту.
* * *
Г Л А В А 3
Апрельская ночь.
Твоё плечо и моё плечо
(зелёный свет ночника) -
а меж ними призрачным зыбким лучом
протянулась твоя рука.
Погаси электрическую луну,
зажги живую свечу,
а если вдруг я печально вздохну -
прижми к своему плечу.
Неровное пламя, словно слеза,
падает на фитиль.
Ещё отражают твои глаза
нашу короткую быль...
* * *
Г Л А В А 4
Ещё одна апрельская ночь.
Чёрные кудри твои по подушке
проказница Лунная Ночь разметала,
Ладонь моя хрупкая птицей в ловушке
в руке твоей крепкой уснула устало.
* * *
Г Л А В А 5
* * *
Я в обиде своей, как в тягучем бреду.
В равнодушных глазах отражаясь, немею.
Я тебя изнурю и себя изведу -
но иначе я просто любить не умею.
Я в любовь - с головой, словно птица в полёт.
Я сжигаю мосты, обрубаю канаты...
Только в небо твой взгляд уж меня не зовёт.
И заря слишком скоро сменилась закатом.
Снова тёмная ночь. И придёт ли рассвет?
Хоть бы где-то свечи одинокое пламя...
Твои окна темны - в твоих комнатах свет
был погашен уже не моими руками...
* * *
Г Л А В А 6
Записка на подушке.
Я с тобою была невесомой, беспечной, крылатой,
я нектар твоих губ как вино молодое пила,
я дышала волос твоих терпким лесным ароматом
и тебя своим Солнцем звала...
Не печалься, мой Эльф, моё хрупкое нежное чудо,
я уйду - как пришла - из рассвета в рассвет.
Я уйду в никуда, как пришла - ниоткуда,
и в тумане растает мой след.
* * *
Г Л А В А 7
Английская народная
детская песенка.
Мимоходом, мимолётом -
на минутку, на часок -
как случайный мотылёк
на случайный огонёк.
Мимовзглядом, мимословом -
посидел и побежал -
ничего не обещал,
никого не обижал.
Полувздохом, полужестом,
полукружьем полурук -
без печали от разлук.
Полусердца полустук...
* * *
В Т О Р О Е Л И Р И Ч Е С К О Е
О Т С Т У П Л Е Н И Е
Грустная песенка.
(перевод с валлийского)
В этом городе пустом
так мне было одиноко -
свет его вечерних окон
не манил меня теплом.
Ни одной родной души,
ни приветливого взгляда,
и одна моя отрада -
одиночество в тиши.
Но однажды средь зимы -
перед самым Новым Годом -
как каприз шальной погоды
ты пришёл ко мне из тьмы:
то ли ангел, то ли демон,
то ль с Олимпа юный бог...
И восторга тихий вздох
с губ моих сорвался немо.
Были ангельски чисты
глаз янтарные озёра,
смоляных кудрей узоры
были дьявольски круты.
И смешались в тот же миг
с ночью - день, с землёю - небо,
с явью - сон, а с былью - небыль,
с долгим стоном - лёгкий вскрик,
С чёрным - тёмно-золотой,
и с твоим - моё дыханье,
с возрожденьем - умиранье,
ну а радость - с маятой...
Уж метели отмели,
и соцветья иван-чая
с белой ночью повенчали
зелень буйную земли.
Были губы горячи,
и податливые плечи -
как оплавленные свечи,
отпылавшие в ночи.
Скоро вновь придёт зима,
станет мир холодно-белым.
Станут вновь моим уделом
одиночество и тьма...
* * *
Г Л А В А 8
Белое с пурпурным.
(перевод с японского)
Ты никогда не слышал раненной птицы надломленный крик?
Он разрывает сердце тому, у кого оно есть.
Ты никогда не видел взгляд, угасающий, словно закат?
Он разрывает сердце тому, у кого оно есть.
* * *
Т Р Е Т Ь Е Л И Р И Ч Е С К О Е
О Т С Т У П Л Е Н И Е
Дева и вурдалак.
(очень страшная сказка
для взрослых)
Симпатичный, энергичный
Обаяшка-Вурдалак -
не дурак и не простак:
жертву выбрал повкусней,
посвежей, да понежней -
кожа тоненькая -
чуть коснись - струйкой кровь,
а уж глупенькая -
верит, дура, в любовь!..
Он ей долго что-то нежно лепетал,
и ласкал, и целовал, и обнимал.
А потом тихонько к шейке приник -
и забегал-заходил его кадык.
А глупая Дева ничего не поймёт -
Вурдалака своим милым зовёт,
и к груди-то его прижимает,
и кудрями-то чёрными играет:
"Ах, мой милый, как ты ласков!
Видно, без меня скучал?"
Милый ей не отвечал.
"Твои ласки - словно мёд!"
А милый кровушку сосёт.
Уж Дева белей полотна -
холодеет, белеет она -
руки - лёд, губы - лёд,
а она всё поёт:
"Как горяч ты, моё Солнце, как красив!
Только стал ты что-то больно молчалив.
Помнишь - Тучкой Золотою называл,
моё имя мне тихохонько шептал..."
Встрепенулся, облизнулся,
улыбнулся Вурдалак,
своей Деве молвил так:
"У меня сегодня важные дела -
ты одна бы без меня бы побыла.
Только я освобожусь -
мигом к милочке примчусь!"
Он по щёчку по холодной свою Деву потрепал,
сделал ручкой - и пропал.
А Дева в печали всё ждёт.
И день проползает, как год.
Уж новая встала заря.
но, видно, надеется зря.
И, когда седьмая зоренька взошла,
Дева глупенькая всё и поняла...
Покачнулася подрубленной лозой
и заплакала горючею слезой:
"Что ж ты, милый мой, кровь не всю допил?
И зачем меня в этот мир отпустил?
Уж лежала бы сейчас во сырой земле,
да с осенним веночком на холодном челе..."
* * *
Э П И Л О Г
* * *
В твоём расписании - случайная брешь.
Но я - верным псом на проводе телефонном.
Не нужны гонцы и каретный кортеж -
семь сигналов и несколько слов подобающим тоном.
Контрастный душ, маска, лёгкий массаж,
настежь распахнутый гардероб,
изысканно-ненавязчивый макияж,
по капле духов - на плечи и лоб.
Несусь скорой помощью: скользя в гололёд
или перепрыгивая через лужи - в зависимости от сезона.
Твой квартал. Твой подъезд. Твой этаж завершает полёт.
Кнопка звонка. И ты в дверях - как глоток озона.
Не заглядываю в глаза - в них дежурный привет,
и не вслушиваюсь в интонации голоса -
всё равно не найду в нём того, чего нет -
слепо-глухо-немая ухожу в твои губы и волосы.
Из себя ухожу - у тоски и у нежности на поводу...
Но в тебе растворившись, не стану тебе ни понятней, ни ближе.
Каждой клеткой впитав равнодушье твоё, в полночь тихо уйду,
вновь клянясь, что уж больше тебя никогда не увижу.
* * *
|
|