... Тамбов, 22 июня...
...Источник радости -- обновка --
Костюм от мамы. Синий цвет.
Он на плечах сидит так ловко,
Что все глазеют. Всем -- привет!
Для техникума куплен, кстати...
-- Спасибо, мама! Ну, убег?
-- Кула -- в костюме? До занятий
Уж сохранил бы...
-- Я -- разок...
Нет, Энта, вам не урезонить
Сынка -- ему пятнадцать лет --
И так охота пофасонить,
И нет забот -- занятий нет,
Каникулы... Денек погожий
Куда пойти? Фильм о войне
Пускают в "Комсомольце". Кто же
Пропустит зрелище? В цене
И у народа и у власти
Патриотичное кино.
Картонные бушуют страсти --
Любовь и кровь, но все равно,
Поскольку все враги -- придурки,
А красные -- богатыри,
Под их ударами, как чурки,
Летят противники... Смотри,
Ликуй в торжественном финале,
Героям -- сопереживай,
Жар-птицу, что за хвост поймали,
В воображении -- поймай
И для себя... И в окруженье,
На выходе в слепящий день,
Ищи таких же ярких женщин,
Как Зоя Федорова... Лень
О несуразностях поспорить.
К тому же не с чем и сравнить:
Чтоб обывателей зашорить,
Власть догадалась запретить
Любые фильмы из загранки.
"Вождь всех народов" лично сам
Кинопректов держит гранки,
Актеров делит по ролям,
Став суперкинорежиссером...
А то, что жизнью в том кино
Не пахнет -- пусть, "идейным" вздором
Люд оболванен -- все равно
Другого нет кино в Союзе.
Коммунистический маразм
Вдыхают безнадежно люди,
А с ним -- гулаговский миазм.
Он вышел из кино довольный:
Всех победили. Всех спасли...
(Ах, если бы и вправду войны,
Такими были, мы б росли,
Жизнь не деля на три эпохи:
Во время, до и после войн...)
И день не обещал подвоха,
Но рокотал над головой
Чеканный голос Левитана...
И онемевшая душа,
Что в киномиражах витала,
В мир грез чарующих ушла,
Не сразу возвратились к яви...
Война... Взаправду. Не кино.
Пошел бы, что ль, к бабуле Клаве
За прорицанием. Оно,
Возможно все бы изменило
В судьбе. А он, дурашка, рад:
"Врагов -- пиф-паф -- и по могилам
В два счета"... И в военкомат
Летит, чудак, как оглашенный...
У военкома -- сто забот,
Но пацана порыв душевный
Он понимает...
-- Час придет --
Отчизна позовет на службу.
Ну, а пока -- иди, учись,
Готовься к ратной службе. В дружбу --
По вашей улице пройдись,
Раздай призывникам повестки.
Они -- постарше. Их черед
Вступать борьбу с исчадьем мерзким,
Но наша все равно возьмет...
А дома только мама. Энте
Уже известно о войне.
Жене солдата сантименты
Давно отвычны. В тишине,
Поди, слезу тайком смахнула --
И за работу. Командир
Ушел в училище. Свернула
Дела иные. Нет ли дыр
Проверит, в командирской форме,
Все отутюжит -- в чемодан.
Все -- аккуратно, все -- по норме...
Еше пока приказ не дан:
Ему -- на запад, ей -- дождаться,
Всевышний, может, сохранит...
А все ж не стоит прохлаждаться
На всякий случай, чтоб Давыд
К дороге был приуготовлен.
Жене солдата -- не впервой,
Чтоб был спокоен и доволен
Своей подругой боевой,
Чтоб чувствовал: тылы прикрыты.
Тогда уверенней в бою
Он будет. Впрочем, у Давыда
Еще неделя на семью
Осталась... Но пришла повестка.
И он уехал. Жизнь семьи
Мгновенно изменилась резко...
Скуднее стала. Чтоб смогли
Все дети далее учиться,
Мать в швейную пошла артель
"Путь к коммунизму". Пусть продлится
Война хоть месяц, как досель,
Им жить, конечно, не придется,
А все ж не впроголодь. Даст Бог,
Потерпят --- и отец вернется
С победой после всех тревог.
А вскоре полевою почтой
Пришло Давыдово письмо
Писал с достоинством о том, что
Воюет. Между строчек смог
И объяснить: война надолго.
И с напряжением всех сил
Во имя совести и долга,
Чтоб каждый волю приложил
Для достижения Победы.
И каждый должен в грозный час,
Презрев лишения и беды,
Встать в строй защитников. "У нас, --
Писал он, -- счет к врагу особый.
Ведь у фашистской мрази -- цель:
Со всей жестокостью и злобой,
Из всех пределов и земель
Под корень вывести евреев.
Фашизм -- погром, фашизм -- разбой...
Пошли потомки Маккавеев
Во имя жизни -- в смертный бой
С ордой несметною постылой,
Бой -- до победного конца...
И наделяло гордой силой
Письмо военного отца.
...Повестки из военкомата
Соседям, как цветы, дарил --
И удивлялся глуповато:
Счастливчик не благодарил
За это Родины вниманье,
А чаще -- горько замирал,
А жены -- в слезы и стенанья...
Он лишь плечами пожимал,
Поскольку сам горвоенкому
Успел изрядно надоесть,
-- Пристал-достал! Набил оскому!
Учись. Еще постарше есть.
Как у тебя с военным делом?
Гранаты знаешь, автомат?...
На фронте место лишь умелым,
Умелый воин -- просто клад
Для фронтового командира.
Обученный солдат -- герой,
А неумелый -- лишь задира,
Аника-воин с нулевой
Для Родины и роты пользой,
От неумелого -- лишь вред...
Учись, студент, пока не поздно,
Отцу в письме от нас -- привет...
Да, подучиться стоит, верно.
И, кстати, техникум дает.
Сейчас уроки по военной
Спецподготовке... Так, вперед!
Учили разбирать винтовку
И собирать ее опять,
Ходить в строю и ползать ловко,
В мишень на стрельбище пулять,
Бросать гранаты и бутылки
С горючей смесью в цель и в даль,
Носить противогаз... Ботинки
Истер до срока, на педаль
Давя в полуторке учебной...
А вскоре получил права,
Всем, что для Родины потребно,
Овладевая, он слова
Горвоенкома счел приказом.
Он понял: знания сейчас --
Его оружие и разом
С автопрофессией свой класс
Он повышает и военный...
Парней тем часом и мужчин,
Что по соседству, постепенно
Война увозит вдаль... Звучит
Марш разлучальный на вокзале.
Ушел Костюшко Константин,
Лукьяновых служить позвали
И Дворкины -- отец и сын
Отправились к Москве в теплушке...
Москва... Для каждого в стране,
Как это понимал и Пушкин,
Она -- святыня... На войне
Святыни защищают стойко...
Предположительно, Давыд
На фронте западном в жестоком
Сопротивлении стоит
С подразделением курсантов.
Прославлен подвиг под Москвой
Их, недозрелых лейтенантов,
Вступивших в бой, неравный бой
С неудержимою армадой.
Им надо заслонить собой,
Москву, Россию-мать, им надо
Своей пожертвовать судьбой...
Самих фашистов озадачит
Отвага "красных юнкеров",
В бою не отступавших... Значит,
Герой был этих тихих строф,
Давыд, наставником умелым,
(Как и его коллеги из
Других училищ.) -- мудрым, смелым...
Простая мудрость: сам борись
Геройски, будь живым примером
Солдатской доблести... Твои
Курсанты за тобою -- первым --
В любые ввяжутся бои...
Давыд был вскоре ранен в руку.
Прифронтового МСБ
Недолго выдержал он скуку --
Навстречу фронтовой судьбе
Он в часть скорее возвратился.
Враг наступает. Он силен...
... Сынок в военкомат явился,
Он волокитой возмущен,
Он требует призвать немедля,
Он за ранение отца
Желает отомстить...
-- Комедия!
Кругом, и шагом марш! Лица
Мне твоего чтоб год -- не видеть!
Учись пока... И твой черед,
Увы, наступит тоже, витязь --
Тогда -- повестка и -- вперед!
А старший ранен был вторично
Осколком в ногу. Ясно мне:
Он на рожон не лез публично
Но на войне, как на войне.
...Пусть мне напишет тот, кто видел
В тех заградительных боях
Там Венцимерова Давыда, --
Рассказ дополню. О местах,
Об обстоятельствах сражений,
О том, как мощно враг теснил,
Как из смертельных окружений
Вел на прорыв и выводил,
Еще неопытных курсантов,
Как защищал опорный пункт,
Ловил фашистских диверсантов,
Как в мерзлый подмосковный грунт
Товарищей, геройски павших,
Он в вечный отпускал покой,
Как взбадривал вконец уставших,
Как собственнной своей рукой
Казнил подонка-дезертира...
Воображенью дав разгон,
Я фронтового командира
Деянья перечислил. Он
Был, в принципе, все тем же занят,
Чем и другие на войне...
Хранит детали чья-то память.
Кто помнит -- напишите мне...
Опять неделя медсанбата --
И снова на войне Давыд.
Воображенье слабовато.
Нам ничего не говорит
Простое: "Он был ранен в ногу..."
А сколько крови потерял,
Как кость мозжила, как подолгу
Потом он ногу растирал,
Боль (на погоду) унимая,
Как долгие претерпевал
Походы -- нет, не понимаю,
Не ощущаю... В чем провал?
Ген сострадания не развит?
Не у меня лишь одного.
Когда б не это -- были б разве
Садисты? Все до одного
Вмиг превратились бы в медбратьев,
Фашистов не было б совсем
И войн бы не случилось, кстати...
Утопия -- понятно всем.
И я несовершенен тоже...
Ведь дед -- родной мне человек,
Страдал, а я спокоен. Что же
Душа молчит? Жестокий век!
Пусть даже и не видел деда
И снимков не осталось, но
В душе должно ж таиться где-то
Сочувствия хотя б зерно?
Я знаю, что романсы, песни
Любил певать он, как и я.
Наверно, распевали б вместе
В два голоса -- два "соловья".
Коль был бы жив, мы б с ним друг другу,
Наверно, были всех родней.
И я б с ним в детстве, взяв за руку,
Гулял охотно. Давних дней
Он мне бы излагал легенды,
Рассказывал о Польше, о
Местечках старых. Тихих, бедных
Сынах народа моего,
Пронесших сквозь столетья веру,
Хранивших верою себя...
И предъявляя иски веку,
В одном лице истец, судья,
Я и себя в виновных числю
За отстраненность, лед души.
Прости, Господь, что я лишь мыслью --
Не сердцем в прошлом... Сокруши
В моей душе барьеры к чувству,
Пусть болью отзовется боль
Давыда... Боль души, сопутствуй
Духовным поискам, в чем соль
Успеха истинных творений...
А впрочем, что ж я -- о себе?
В огне смертельных столкновений
Год сорок первый пал, успев
Всему дать подлинную цену --
Злодейству и геройству... Год
Сорок второй вступил на сцену,
Год стойкости... Война идет
Давыд сражается. В Тамбове
Живет семья. Взрослеет сын.
Вот он-то весь пронизан болью
За батю. За забором спин
Чужих скрываться не намерен.
Он сын солдата и ему
Пора в сраженье, он уверен, --
На помошь батьке своему.
Теперь уже он ас-водитель
И "ворошиловский стрелок".
Он подготовлен к бою. Ждите,
Бойцы, товарища... Сынок
Давыда -- совершеннолетья
Не станет дожидаться. Он
Опять в военкомате...
-- Плетью
Тебя бы отхайдачить... Вон! --
Один ответ от военкома...
Что ж, он подучится еще.
Машина, в принципе. знакома,
Детали все наперечет
Он знает. Что ж, с ремонтным делом
Завяжет дружбу тоже впрок.
На фронте пригодится. В целом
Ума не нужно -- жать курок,
Но армии нужны умельцы,
Что с техникой любой -- на "ты".
И даже с той, в которой -- немцы...
В семье лелеяли мечты
О скором завершенье битвы,
О возвращении отца...
Увы, старинные молитвы
Забыты, может быть, в сердцах
Они и обращались к Богу,
Да только слышал ли Господь?
Неутоленную тревогу...
Всевышний, ты уж верховодь --
Молю я -- так судьбою близких,
Чтоб сто и более годков
Все обошлись без обелисков...
Но вот плывет сентябрь в Тамбов...
В квартиру Энты позвонили:
-- Просили срочно сообшить,
Чтоб в госпиталь вы поспешили
К супругу...
-- Ранен? Будет жить?
В Тамбове он?
-- В Тамбове...
-- Странно,
Что ничего не написал...
Легко ли ранен? Что за рана?
-- Известно только, что спасал
Из-под обстрела новобранца
И тоже ранен...
-- Тяжело?
-- Нам с вами здесь -- не разобраться,
Спешите в госпиталь...
Пришло
В семью немыслимое горе.
Ее опора и глава --
В беспамятстве тяжелом. Споря
Со смертью, выдержал дня два
Иль три ручной транспортировки --
В носилках, на руках солдат...,
Бессменно и без остановки
В давно привычный медсанбат
Несли товарищи Давыда...
Седой усталый военврач
Отметил грустно: грудь пробита,
Задето легкое, горяч
Безгласный воин, точно печка,
Жизнь держится на волоске...
-- В полуторку его! Как свечка,
Он дотлевает... На виске
То ль капли пота, то ли слезы...
-- На станцию -- и в МСП!
Предвижу сепсиса угрозу...
Он продержался, он успел
В последний раз увидеть Энту,
Ей улыбнуться сквозь туман,
В который раз в борьбу со смертью
Вступил. Приказ им жесткий дан
Во что бы то ни стало выжить!
Но, видно, срок его пробил,
Победа в той борьбе превыше
Была бы человечьих сил...
Всего лишь раз, и то проездом,
Заброшен был судьбой в Тамбов.
Безмолвно пообщался с дедом...
Я верю в вечную любовь,
В бессмертие души, возможность
Общенья душ из двух миров,
Предначертанья непреложность...
Где я теперь и где Тамбов?
Но верю, что судьба однажды
На берега старушки-Цны
Меня перенесет... Горазды
Порой осуществляться сны.
Воображу себя мальчишкой,
А рядом -- статный генерал...
Моим рассказом, этой книжкой,
Как мог, я память воскрешал, --
Чтоб ярче воссияла снова,
Омыта тайною слезой --
О сыне тихого портного,
Прошедшем воинской стезей...
Морской бой
...Когда Давыда эшелон
В Тамбов доставил в день печальный,
Сын не пришел к Давыду. Он
И сам уже в окопах. Дальний
Рубеж достался пацану...
А вышло так: в военкомате
Он заявил, что всю войну
В тылу не просидит, что бате
Стыдился бы смотреть в глаза...
-- Остынь, пацан, не надо треска,
А не попросишься назад?
-- Не попрошусь!
-- Что ж, вот повестка.
-- Когда явиться?
-- Завтра в семь
Утра, конечно, не под вечер...
Вернись с победой, парень! Всем
Желаю это. Чет иль нечет
Кому достанется, Бог весть...
С судьбою не играют в прятки .
Ты береги башку, но честь
Храни превыше... А порядки
На флоте...
-- Так меня на флот?
Вот здорово!
Держи в секрете
От всех. Такой вот, брат компот.
Ступай!
В войну играют дети. --
Вздохнул горвоенком вослед --
Фашисты давят жутким прессом,
А наши отсупают. Нет
Сил держать. Сдана Одесса,
И Севатополь отдавать
Придется, видно, непреложно...
Идут мальчишки воевать --
За них и за страну тревожно...
... Он попросил не провожать,
Чтоб не раскиснуть понапрасну.
В теплушках дымных уезжать
С командой флотской новобранцу
Приказано в рассветный час.
То утро пасмурью простыло...
На нем -- уже в последний раз --
Костюмчик синий. Все, что было
Так дорого его душе,
Так значимо и так привычно,
Все отнимается. Уже
Не остается места личным
Желаниям, капризам. Все
Определяется приказом.
Он незаметно пересек
Незримую границу, разом
Отрезав детство. Миражи,
Его возвышенные грезы --
Вмиг обесценены. Держи
Фасон, не выпуская слезы
Наружу... Поезд шел на юг
К Саратову и Сталинграду,
Кавказу. Скучный перестук.
В вагоне холодно. Ни разу
У моря не бывал досель.
А вот, достал билет бесплатный,
Пусть без простынок, но -- постель, --
Хотя вагон и не плацкартный.
Нет ресторана, но зато
Сухпаем оделяет старший,
А на стоянках -- кипяток,
Чаек вагонный замещавший.
На каждой станции -- затор:
На юг, на север эшелоны.
Начальников орущих хор --
Никто не ставит им препоны --
Но каждый полагал: важней
Его нет поезда и должно
Быть первым... Все южней, южней
И эшелон тамбовский... Можно
Сказать: "домчали с ветерком" --
Всего за трое суток -- в Поти.
Красивый город, порт. Знаком
Он тем, кто в Черноморском флоте
Служил в былые времена...
Команда: "Выйти из вагонов!
Построиться!"... И тишина...
Давно когда-то флот Язонов
Пришел за золотым руном
Сюда, где к морю мчит Риони,
Где даже воздух, как вино,
Пьянит... Но что ж я о Язоне?
Важнее знать: его сюда,
Салагу-юнгу из Тамбова --
За чем? Удача иль беда
Ждет краснофлотца молодого?
Здесь бабе Клаве ворожить...
Опять команда: "По машинам".
Пошли полуторки кружить
По сумасшедшим серпантинам...
Учебный флотский центр. Служить
Придется начинать с учебы.
Их привели в казарму.
-- Жить
Здесь будем. На матросов чтобы
Вы начинали походить,
Служите истово, с желаньем,
Все, что приказано -- спешить
Исполнить точно и со тщаньем,
Чтоб видел каждый: "Вот моряк,
Душа морская, взор орлиный...
Ну, ладно отдыхайте..." Так
Он завершился, путь недлинный
В пока неведомую жизнь...
Тюфяк соломенный -- периной
Казался ночью той... Сложись
Судьба матросская -- былиной.
...Казалось, только лег -- "Подъем!"
Над ухом заорал дневальный --
И покатились колобком
Дни за неделями. И шквальной
Нагрузкой налетел тренаж.
С утра по классам, а с обеда --
На кораблях. Там такелаж,
Вооружение... Торпеда...
Уставы... Тактика... Мотор...
И навигация... Швартовка
Бой рукопашный... Политвздор...
Разборка-сборка... Подготовка
К присяге. Важен этот миг
На службе необыкновенно
... Строй замер. Отрезая их
От жизни прежней, невоенной,
Звучат чеканные слова --
Их четко произносит каждый:
"Торжественно клянусь!..." Едва
Дыша, волнуясь... Лишь однажды
Их в жизни произносят. Жить
Теперь придется с клятвой в сердце,
Геройски воевать, служить,
Когда прикажут, жгучим перцем
Фашистов досыта кормить...
-- Пойдемте за обмундировкой...
Бушлаты, тельники носить
И клеши надо со сноровкой,
Особым шиком, чтоб вокруг
Любой завидовал матросу...
Всегда матрос матросу -- друг
И выручальщик -- нет вопроса...
... Сигнал подъема проревел
В казарме раньше, чем обычно:
-- Тревога!
Вот и подоспел
Тот час, когда мы можем лично
За боль и смерть воздать врагу...
В ружье!
Из оружейной взяты
Их автоматы на бегу,
Их пистолеты и гранаты,
По паре дисков в вещмешок,
Сухой паек в НЗ, лопатка,
Противогаз на левый бок --
И в строй. И на корабль. А схватка --
Ее уже не отвратить.
Ждет Севастополь их подмоги.
Защитников отход прикрыть
Им предназначено, немногих,
Кто выжил, выстоял в боях,
Не отступая без приказа.
Их вот теперь на кораблях
Вывозят на морские базы
В Новороссийск и в Поти. Их
Отход прикрыть должны курсанты
Учебных центров. Средь своих
И тамбовчане. Их десанту
Кусочек берега занять,
Приказано любой ценою,
Чтоб корабли могли пристать...
И берег занимают с боя
Гардемарины той войны,
Вдруг ставшие морской пехотой.
А враг лютует. Не слышны
Команды офицеров. Что ты! --
Таким жестоким артогнем
Встречает неприятель наших!...
Вот затонул корабль. На нем
До тысячи матросов. Павших
Еще до высадки -- не счесть...
Его ж хранит небесный ангел.
(Я убедился лично: есть
Хранитель вышний) А на фланге
Уже закашлял миномет,
Фашистам отвечая громко,
А краснозвездный самолет
Из пушек зачищает кромку
Врагами занятой земли,
Как говорится, оккупации.
Помог курсантам, чтоб смогли,
По крайней мере, окопаться.
В щебнистый мерзлый глинозем,
Матросский батальон вгрызался.
Щелчок затворов -- и огнем
Врагу весь берег отозвался.
Пока рубеж не укреплен,
Фашист попробовал атакой
Столкнуть курсантский батальон
С позиций занятых. Однако
Здесь сильно просчитался враг:
Курсанты поднялись навстречу,
Ножи матросские в зубах,
Летят гранаты... Эту сечу,
Где каждый наш фашистов трех
Валил, круша подобно смерчу,
Фашист усвоил, как урок,
Назвав матросов "черной смертью".
...Там он познал кромешный ад,
Фашист не ослаблял нажима,
Сплошной огонь, снаряд в снаряд --
И чудом оставались живы
Хотя б немногие из них
Подолгу без воды и пищи,
Без сна, в бушлатиках своих
Оледеневших... Пули свищут,
Штурмуют сверху "фоккера"...
Неколебимою заставой
Стоят курсанты. Катера
Вступают с моря в бой кровавый.
Их пулеметами врагу
Урон наносится немалый.
Они увозят сквозь пургу
Защитников твердыни. В скалы
Пытается забросить шторм
Коробки. В них людей -- как сельди...
В моторах сбой. Сигнал о том,
Что перегружены. Усердье
Должны машины прилагать,
Не только люди. Испытанье
Обязаны претерпевать
С сочувствием и пониманьем...
... А голод с жаждой у врага
В союзниках. И по нахалке
Презрев снарядный ураган
Ползет герой наш по "нейтралке"
С ножом и топором. А там --
Убитая огнем коняга,
К земле примерзшая. Врагам
Бы тот "деликатесс"!... Однако
И наши счастливы, когда
Обратно он с ногой кобыльей
Приполз промерзшей... Ерунда,
Что с запашком уже... Сварили
В ведре с морской водой куски
Той бедной жертвы артналета --
И от желудочной "тоски"
На час избавились всего-то...
Потом и им, кто уцелел,
Приказ доставлен об отходе
Над головами их гремел
Хор корабельных пушек -- вроде
Мы в наступленье перешли...
Фашист в траншеи сел поглубже,
А наши все перетекли
На корабли, а сверху кружат,
Утюжа немцев, "ястребки"...
О, Город, ты держал, как стопор,
Плотина -- нелюдей полки...
Прощай покуда, Севастополь!...
Вот так он встретил Новый год,
Год сорок третий, переломный.
Письмо его в казарме ждет
С известьем о беде огромной,
Писала мать: Давид, отец,
От тяжких ран в Тамбове умер...
Отец... Испытанный боец,
Пример и светоч... Тонкий юмор...
Спортсмен... Он в памяти, в душе...
Что сыну выпало? Отмщенье.
И он, испытанный уже
В кровавом огнище-сраженье,
Сжав зубы и сдержав слезу,
Себе поклялся: нет пощады
Врагам, на смерть себе грозу
Посеяли фашисты-гады
В душе мальчишеской.
...Опять
Пошли военную науку
Вначале в классах познавать
Потом на кораблях, где руку
В матросском деле набивать
Пришлось стахановским аллюром:
И корабли не могут ждать
И им самим казался сюром
В дни жаркой битвы -- тихий класс.
Душа звала с врагом сразиться.
Прошли экзамены. Приказ
Курсанту на корабль явиться.
...Так это ж просто катерок!
-- Товарищ командир,... явился
Для прохожденья службы!
-- В срок!
Нам добрый торпедист сгодился б:
Уходим без задержки в рейд...
Вы добрый торпедист, надеюсь?
...Надежда об отмщенье, грей,
Когда мороз за минус десять,
За минус двадцать -- ничего!
Скорей бы только враг попался...
И лейтенант-цыган его
Отлично понимает:
-- Дрался б
Я с ними хоть и на ножах...,
Зубами грыз бы этих, этих...
Смерть в черных бешеных глазах...
-- Скорей бы нам их в море встретить!
-- По курсу прямо -- катера,
Не наши... Зорок наблюдатель.
Команда:
-- К бою!
Знать, пора
Громить, топить и побеждать их.
-- Торпедным аппаратам -- товсь!
-- Огонь! И прыгнув, как лягушка,
Пошла торпеда наискось
Ловить свою удачу... Чушка
Лбом ткнулась в борт чужой "бадьи".
Взрыв -- и осел фашистский катер,
И погрузился в море, и
Совсем исчез...
-- Вот так, приятель!
Здесь вам не Александер-платц...
-- Огонь! И вновь пошла торпеда
Неторопливым брассом... Бац!
Попали вновь, считай, победа!
Но этот катер не хотел
Так быстро спрыгивать с катушек.
Фашистский экипаж умел
Не хуже воевать. Из пушек,
Ход потерявший катер, бил
По нашему довольно метко...
Но лишь цыгана разъярил...
-- На абордаж!
Лупил ответно
Наш катер из всего. что мог,
Сближаясь с вражеским... Фашисты
Сдаваться не желали. С ног
Валились наши -- точный выстрел
Иного ранил, а иной
И замолкал навек... Но вот он,
Борт немцев... А цыган:
-- За мной!
И закипела здесь работа
Ножей, прикладов, кулаков.
Видать, у немцев маловато
Пехотной практики...
-- Готов,
Цыган отметил хрипловато,
Когда последний из врагов
Морскими прочными узлами
Был наподобие кульков
Увязан...
-- На буксир! За нами
Пусть тащится законный приз --
Сюрприз начальникам -- на базу...
Вот так и будем драться... Из
Моря Черного заразу
Мы вражью изведем!...
Цыган
Был местью, как огнем, снедаем.
Ему что шторм, что ураган --
Все нипочем...
-- Мы выступаем!
Всех зрителей прошу -- в партер,
Пока не опустили в яму...
Здесь -- наше море! Так что, герр,
Прошу билетик... А, вам прямо --
На дно? Ну что ж, проводим вас
Торпедным пламенным приветом...
Ребята, ну, покажем класс?!
Команде, с командиром этим
Сказать по правде, повезло:
Веселый, остроумный, быстрый...
И добр к своим, поскольку зло
Все вымещает на фашистах.
Но панибратства не терпел.
На службе -- "вы", -- все по уставу,
А в час досуга -- песни пел,
Цыганочку плясал... По нраву
Матросам командир лихой.
Да за таким -- в огонь и в воду,
И в шторм грохочущий, и в бой...
Цыган не выбирал погоду,
А лишь заправились:
-- Корабль
Готовить к бою и походу!
Душа морская, он бы рад
На берег не сходить по году.
Работы много катерам...
Цыгана не корми обедом,
А дай ввязаться в тарарам,
Чтоб цель достойную торпедам
Найти и вражеский корабль
Расщелкать как орех, скорлупки --
На дно... Дотошный, как прораб,
Он не давал уйти и шлюпке
С фашистами, он полагал:
Фашист лишь мертвый безопасен...
-- Огонь!
А кнопки нажимал
Наш тамбовчанин. Он согласен
Врага торпедой угошать
Без устали сплошные сутки,
Он местью клокотал. Прощать
Врага не станет. Что за шутки?
Простить фашистов? Никогда!
-- Лети-ка, милая торпеда,
Найди врага. Врагу -- беда.
Нам, соответственно, победа...
Он вскоре ранен был. Слегка.
Осколком в руку. В медсанбате
Перевязали...
-- Как рука? --
-- Нормально, не болит...
На катер
Вернулся сразу. Без него
"Концерт" не может продолжаться...
Заправились -- и в море... Во
Как здорово -- с врагом сражаться,
В единоборстве с кораблем
Большим фашистским -- дать им чесу,
Чтоб страх врага держал и днем
И ночью -- не совал бы носу
Он в море -- в бухтах пропадал,
Чтоб транспорты врага тонули,
Чтоб легкий катер повергал
Одним лишь видом в бегство. Пули,
Снаряды вражьи -- пусть летят,
Дрожащей пущены рукою,
Не в них, а мимо. Знает гад,
Что в море не найдет покоя,
От пораженья не уйдет,
Огонь отмщения неистов.
Нептун уж с нетерпеньем ждет
На дне потопленных фашистов...
Еще я тему не закрыл.
Однако ж надобно акыну
И дух перевести. Акын
Устал. Я вас сейчас покину --
Пока. На время. Возвращась
К вам вскоре с новым вдохновеньем
Уже, возможно, через час.
Я не прощаюсь. До видзенья!
Компот
...Я в Севастополе бывал...
Два раза в жизни на турбазе
Чудесной флотской отдыхал
В дни отпуска... Тогда о бате,
Конечно, думал. Как в войну
Мальчишкой шестнадцатилетним
Здесь рано нажил седину.
Не удалось свинцовым слепням,
Его зажалить в тех боях,
Когда он стал пехотой в поле,
Свинцовым слепням на паях
Со сталью бомб, огнем и болью
Корежившим людскую плоть,
Но души не поколебавшим,
Не победившим души, хоть
Товарищей в сраженье павших
И приходилось возвращать
Земле -- души лишенным прахом --
Морпехов; морю посвящать --
Тела матросов... Вечным мраком
Обнимет иль подарит свет
Отец небесный павших в битве --
Бессмертным душам, будет, нет,
Не по делам их -- по молитве
Тех, кто по ним зажжет свечу,
Неважно -- в храме иль в хибаре...
В тот мир по тонкому лучу
Пойдет -- и радость им подарит
Живуших память и любовь...
Подобно мальчику из песни,
Матросу хочется в Тамбов...
В их комнатке, конечно, тесно
Для пятерых... Для четверых --
Вдруг резануло осознанье:
Отец погиб... Нет, для троих:
Души коснулось прорицанье:
И он, должно быть, никогда
Не возвратится в город детства...
Над катером плывет звезда...
-- Замерз, пацан? Ступай погреться
К ребятам в кубрик. Все равно
Не спится мне. Идем на базу --
Мы здесь врагов не встретим...
-- Но,
Товарищ дейтенант, поблажку
Принять не вправе. Я -- матрос!
Я вахтенный, впередсмотрящий,
А не пацан прикольный. Пост
Не брошу. Я... я -- настоящий!
-- Ну, ладно, не сердись... Прости!
А обижаться-то не стоит...
Ты настоящий, но, учти:
С приказом старшего не спорят.
Ну, что ж, смотри, матрос, вперед,
Отстаивай ночные склянки...
К утру наш катер добредет
До базы. Я не жду подлянки
От ночи черной, как смола...
-- Товарищ лейтенант, сверкнуло
Там впереди...
Мгновенно мгла
Как будто шторки распахнула,
-- Я видел! Там! На рубке -- крест!
-- Эсминец, катер?
-- Нет, подлодка!...
-- Вот обнаглели! Этих мест
Не достигали раньше... Ловко!
Но ты их все же углядел!
С меня, матрос, компот... Спасибо!
Так... для каких же это дел?...
Понятно, что для темных, ибо
Обычный рейдовый разбой
Бессмыслен здесь, где не проходят
Маршруты нащих, не с кем бой
Вести подлодке. Значит...
-- Вроде
Заметил малой шлюпки тень...
-- Так... Это вот еще теплее:
Десант... Разведка? Хренотень...
Диверсия?... Ты Алексея,
Радиста, тихо разбуди --
Пускай на базу даст шифровку:
"В квадрате... обнаружил..." Жди,
Ответа наших...
Подготовку
Бесшумно начал экипаж
К торпедной на врага атаке
И к рукопашной... Абордаж
Подводной лодки? Дерзкой драки
Цыган не станет избегать,
Но важно, что ответит база...
Приказ: "В сраженье не вступать,
Неслышно отойти..." Приказа
Цыган ослушаться не смел --
Руль повернули и на малых
Скользили в темноту...
Светлел
С востока горизонт... Дремали
Матросы на своих постах:
Отбоя не было тревоге.
Цыган был мрачным. Нет, не страх --
Досада донимала: мог их
Хоть голыми руками взять,
А база схватку запретила.
У базы свой резон: поймать
Разведчиков сперва решила.
Вот потому-то абордаж
Был крайне неуместен, ясно,
Как и любой ажиотаж
Вокруг разведчиков. Опасно:
Их цель неведома и чем
Оснащены те диверсанты...
Задача: кончить их, затем
За лодку браться, чтоб десанты
Впредь к нашим базам не несла...
Над посветлевшими волнами
Три самолета -- ну, дела! --
Вдруг пронеслись, качнув крылами
К квадрату, где наш катерок
"Забыл" фашистскую подлодку...
-- Теперь в тот моря уголок
Нам хода нет. Твою находку
Пилоты с неба доставать
Начнут из пушек и бомбежкой...
Эх, жаль! По праву нам ломать
Игрушку эту. Что ж, немножко,
Считай, тебе не повезло.
Но то, что углядел -- зачтется...
-- А где компот?
-- Компот?... Дошло!
Что ж, раз обещано, придется
Тебя и вправду угощать...
Давай-ка доползем до базы:
Раз довелось пообещать --
Исполню обещанье сразу. --
Опять пообещал цыган,
Но человек предполагает...
(Ворожит бабушка Яга...),
А тут судьба опровергает...
Едва заправились -- приказ:
В поход -- не медля ни минуты!
-- Похоже, что на этот раз
Придется нам довольно круто:
Враг приближается сюда
Огромной флотскою армадой:
Два транспорта с пехотой да
Эсминцы, крейсер... Канонада
Уже до базы донеслась
Орудья главного калибра
Свою запели песню. Всласть
Все пушки выдают верлибром
Метафоры большой войны...
Навстречу вражеской армаде --
Все наши корабли. Должны
Остановить врага. Преграде
Той корабельной -- в облаках
Все наши "ястребки" -- в подмогу...
И на торпедных катерах
Сыграли общую "тревогу".
Цыган ведет бесстрашно в бой
Свою сверхлегкую "лоханку"
Все аргументы пред судьбой
Готов представить. Наизнанку
Себя он вывернуть готов:
Он должен победить - и точка!
Вначале тройки ястребков
Взялись за самолеты срочно.
И точно жадный пес слизал
Тех, с жирной свастикой на крыльях,
На вражьи корабли обвал --
За эскадрильей эскадрилья.
И грянул взрыв, и дым столбом
Встает над вражеским эсминцем,
Тот огрызается огнем,
Враг не желает вмиг смириться,
Но бьют и наши корабли
Из всех орудий по пришельцам...
На крейсере команда "Пли!" --
Есть! Транспорт загорелся...
-- Целься
Точнее, по врагу -- огонь!
И транспорт пополам расколот --
И тонет. То-то ж! Только тронь --
Так отдубасим! Яркий сполох
Огня -- на транспорте втором.
И он, гляди, маневр теряет.
Десанту -- крышка! Колобком
К нему эсминец подгребает
Немецкий. Транспорт на буксир
Хватает -- и дырявый ящик
С пехотой -- из последних сил
Вслед за собой из боя тащит.
Наш катерок ведет дуэль
С таким же катером немецким,
Подумать -- велика ли цель,
Но комендор фашиста метким
Огнем наш катер повредил,
И два матроса наших пали...
И немец тоже уходил
С дырой в обшивке и едва ли
В его команде нет потерь...
Стихает бой...
-- Идем на базу!
Ну, торпедист! А вот теперь --
Компот... Эй, что с тобою?
Фразу
Прервал внезапно лейтенант.
Пацан в крови и без сознанья.
-- Куда он ранен?
-- В лоб!
-- Талант!
Осколок лбом поймать. Старанье
Здесь нужно приложить. Ну, что ж
Пакетом индивидуальным
Перевяжите -- и хорош.
Идем на базу. И -- авральным
Аллюром! Парень-то в себя
Не собирается вернуться.
Видать, контузия сильна...
К врачам скорее. Пусть займутся...
На север, за Москву увез
Военно-медицинский поезд,
Парнишку, что в боях подрос...
Переезжает наша повесть
В места, где не было войны,
Где снег нетронутый и воздух
Звенит в объятьях тишины...
Судьба дает матросу роздых.
Как назывался тот раек,
Он помнит: Гореньки -- поселок
Пристанционный... Потолок
Палаты, а во лбу -- осколок.
Три долгих месяца матрос
От этой оправлялся раны.
Осколок вынут -- не вопрос,
А головная боль?... И странно:
Он как бы память потерял --
Не полностью, но есть провалы...
И обмороки... Точно шквал
Вдруг накрывал. Он бойким малым
Себя, как встарь воспринимал
И он досадовал на слабость.
Он по товарищам скучал,
Хотел скорей с болезнью сладить.
-- Не торопись. Сейчас покой --
Твое главнейшее лекарство.
Ты, друг, рискуешь головой.
И флотский боевой азарт свой
На время просто притуши.
Ешь, отдыхай, гуляй недолго...
Не утомляйся... Не спеши...
Вернешься к исполненью долга
Здоровым, полным сил... Покой!
Врач обнадеживал матроса.
Покой... А парню снится бой,
Он там, где волны и утесы,
Где легкий катер на волне,
И солью ветерок напитан,
Где даже чайки -- на войне:
Осколки достаются птицам,
Как людям, где
-- Огонь! Огонь! --
И тишину ломают залпы --
И боль в висках... Такая боль...
-- Эй, парень, что с тобой? Сказал бы,
Приснилось страшное?
-- Забыл...
-- Ты так кричал, что стало жутко.
В бою, наверно, снова был...
Контузия, увы, не шутка...
На, вот холодненький компот...
Испей -- и отдыхай спокойно...
Все заживет, вся боль уйдет
До свадьбы, говорят... Изволь нам
Весь госпиталь не поднимать
Тревожным криком среди ночи...
Спи, парень. Пусть приснится мать
Для радости... Усни, сыночек...
И рад бы... По соседству крик
Раздался в операционной.
Матрос щекой к стене приник:
-- Наркоз не действует!
Резонный
Ответ хирурга:
-- Много пьет,
Весь проспиртован. Оттого-то
Анестезия не берет.
Но я уж резанул...
Забота:
Как хочешь -- буду продолжать...
Ты вот что: пой -- и будет легче.
Я буду резать и сшивать --
Терпи и пой -- не искалечу,
Верну тебя, старлей, войне
Отремонтированным классно.
Поверь, что тяжелее мне
Да и больнее многократно.
Все. Продолжаем. Запевай!
И за стеной баритоном
Красивым выдано: "Вставай,
Страна..." И дальше -- воплем-стоном:
"...Огромная"...
-- Вот-вот, давай...
Нащупал... Я сейчас осколок
Начну тянуть -- терпи...
"Вставай..."
-- А здесь мы нацепляем скобок...
Пой, пой старлей...
"... На смертный бой..."
Матрос -- как будто сам под бритвой...
То, что за тонкою стеной
Происходило, -- стало пыткой --
Рвал душу тот звериный вой,
Который мог считаться пеньем
Лишь в сне бредовом... Головой
Матроса боль брела... Терпеньем
Нечеловеческим старлей
Ту боль усиливал... Хирурги,
Казалось, радовались ей,
Той боли, что рождали руки,
Безжалостные их, телам
И душам, что уже страдали...
В палату старший лейтенант
Доставлен...
-- Не дают медали,
Увы, за стойкость на столе
При операции -- бесспорно,
Ты заслужил бы две, старлей!
Лечись, давай, старлей -- и пой нам.
Считай, успешным был дебют.
Еще сегодня будет больно...
-- А можно спирта внутрь?
-- Дадут,
Налей сестра...
-- Еще!
-- Довольно!
Здесь не кабак, а лазарет
Уж так и быть, взамен медали...
Взамен наркоза...
-- Каплю!
-- Нет!
Благодари за то, что дали.
Сейчас начнется отходняк.
Тебе понадобится воля.
Пой снова песни. Ведь никак
С тобой нельзя иначе. С болью
Придется пару дней прожить.
Пой песни иль шепчи молитвы.
И рану не тревожь. Служить
Пойдешь тогда здоровым. В битве
Всех неприятелей побьешь,
Дослужишься до генерала.
-- Спасибо, доктор!
-- Ладно, что ж,
Раз так случилось... Одеялом
Тебя укрою... Отдыхай...
Старлей шептал чего-то громко...
Матрос услышал: "...Адонай..."
Что?
"Мелех аолам..."
В потемках
Звучал молитвенный иврит
И не нуждался в переводе.
Война еще не то творит:
Любой, неверующий вроде,
Когда до роковой черты
Ему останется немного,
В преддверье смертной черноты
Невольно вспоминает Бога.
Словами древними молитв
Старлей боль раны убаюкал...
И моряка кошмары битв
Под утро отпустили. Звукам
В палате, не внимая, спал
Спокойно чуть ли не до полдня...
Проснувшись, боль свою искал
В висках, в затылке... Но сегодня
Ее нигде не находил...
Вот радость! Началась поправка?
Маленько поднакопим сил --
И в штаб: где аттестат и справка?
Шинель в охапку -- и на юг,
На флот, на базу -- и на катер...
-- Матрос, к тебе пришли! --
Не вдруг
Услышал, что зовут...
-- Приятель!
С открытыми глазами спишь?
Пришли к тебе... Ты понял?
-- Понял...
Наверно, Лина...
-- Точно! Ишь
Догадливый парнишка...
-- Соня,
Я приходила и с утра
А ты все спишь и спишь, матросик!
Как головная боль?
-- Вчера
Достала, нынче -- нет...
-- Компотик
От завтрака приберегла...
Ты, знаю, любишь...-
- Что ж, спасибо!
-- Да ладно! Я б еще могла
Письмишко написать...
-- Могли бы...
А впрочем, я и сам могу.
Ведь руки целы и с мозгами
Все, получается, "зер гут"...
И так мне много помогали...
-- Спасибо...
Сколько лет прошло --
Он имена тех женщин помнит,
Что материнское тепло
Дарили раненым, о ком нет
Пометок в списках наградных...
А ведь и их был вклад в победу
Значителен... Он помнит их
Глаза... Сердечную беседу
Вели, в себя вбирая боль
Бойцов в палате... Им легчало...
Еще не до конца их роль
Оценена, и будет мало
Любой наградою воздать
За скромную добросердечность.
Их имена хочу назвать,
Пусть сохраняет память-вечность
О Лине Маринчук завет,
И о Поповой Анне тоже...
Он написал письмо. Ответ
В пути не задержался... Боже!
Зачем еще и эта боль?
Неужто мало испытаний?
Нет больше мамы Энты... Столь
Тяжелое известье! Ранен
Он им сильнее, чем в бою...
Остановилось сердце Энты
От жгучей скорби... Так семью
Война взяла... "Апартаменты"
Теперь тамбовские пусты...
Лишь две сестрички-сиротинки
Остались от семьи. Расти
Теперь им без опеки. Льдинки
Матросу в сердце заползли:
Отчаянье с тоскою гложет.
В дни скорби он от них вдали,
Ничем сестричкам не поможет.
Одна надежда: есть везде
С отзывчивой душою люди,
Что не дадут пропасть в беде...
Но радости былой не будет,
Какая радость без отца
И мамы? -- Нет без них семейства...
И в темный "полубокс" бойца
Вплелась серебряная змейка...
Мужество
...Я помню золотистый пляж,
И оживленный город -- Варну,
И ласточек ажиотаж...
Я вспоминаю благодарно
И звезды в черной глубине,
И волн ласкающих объятья,
И нестинариев, в огне
Плясавших беззаботно... Вспять я
И рад бы повернуть часы
Вернуть и время то и место...
Увы! Опять "цветут овсы"...
До Варны мне -- как до небес. Там
Я двадцать лет тому назад
Прибрежной негой наслаждался...
А мой отец -- все шестьдесят --
За Варну с недругом сражался.
Возможно, что на тот песок,
Где я валялся в сонной лени,
Он вдруг упал и встать не мог:
Подсечкой жесткой под колени
Огонь его ударил. Он
Увы, не нестинарий. Болью
Невыносимой ослеплен.
Ах, если б это было ролью,
Всего лишь, в фильме про войну,
Мог режиссер кричать "Не верю!"...
Из рваной вены гнал волну
Насос грудной. Спешили вену
Ремнем перетянуть бойцы...
-- Эй, где носилки? Санитары!
Берите... Коль отдаст концы,
Стреляйтесь сами!
Тары-бары
Кончайте, В госпиталь его
Без промедленья!
...Бой за Варну,
Жестокий продолжался. Вон
Фашистов выметали. Парню
Не повезло -- иль повезло:
Здесь разночтения возможны.
Кто невредим остался -- злом
Сочтет такую рану. Можно
Ее удачей счесть большой
В сравненьи с теми, кто расстался
В бою с бессмертною душой...
Он пуле разрывной попался,
Осколку мины ль -- все равно --
Итог: он в полевом санбате.
Кому что в битве суждено,
А это вот досталось бате...
Сумели кое-как врачи
Остановить кровотеченье,
Сложить костей осколки... Чти
Военных медиков уменье.
Сегодня, может, с той бедой
Хирурги справились бы легче...
Хотя... Чеченскою войной
Парней калечит и калечит...
...Идет сорок четвертый год...
Сентябрьский дурман лаванды...
Народ болгарский восстает,
Фашистов изгоняя, банды
Фашистской швали из страны
Огнем, как плесень, вычищая.
Минуты мирной тишины,
Свободы -- счастьем ощущая.
...Из полевого -- в лазарет
Доставлен городской военный.
И для него сражений нет,
Вот разве только с болью. Стены
Палаты, потолок, окно --
Его три степени свободы,
А что с ногой -- неясно, но
Понятно -- не фонтан... Исходы
Подобных ран -- не предсказать.
Надежда: молодое тело
Само способно заживлять
Ранения. Не без предела
Конечно... Может, повезет?
Он встанет на ноги, как прежде,
Пройдет по улице, пройдет
По лестнице -- поверь надежде --
Как говорится, на своих
Двоих -- простое счастье
Осознаем, когда под дых
Судьба дает -- и рвет на части
Мечты и планы... Впрочем он
Еще надеется на чудо...
-- Матрос, к тебе пришли...
Не сон?
Кто знает обо мне, откуда?
Высокий смуглый господин,
С супругой, девушка меж ними...
-- Семьей решили: посетим
Освободителя. Поднимем,
Поставим на ноги. Врачей --
Понадобится -- всей Европы
Мы привлечем...
Отца речей
Матрос уже не слышал. Стропы
Невидимые натянул
Меж ним и девушкой амурчик...
Глаза бездонные... Вздохнул --
И боль забыта... Как огурчик!
Вот только встать ему нельзя...
Папаша говорит по-русски:
Мол, жизнь прошла еще не вся,
Он лишь в начале, чтоб получше
Она сложилась и прошла,
Совет -- в Болгарии остаться.
Здесь море, солнце и тепла
Сердечного -- на всех. Бояться
Не нужно, что чужой язык --
Он с русским схож, его осилит
По молодости парень вмиг.
Чтоб не скучалось по России,
По-русски может говорить
Хотя бы с ним, других немало...
-- Найдется и на ком женить,
Хоть на Ларисе... Запылала
Щека у девушки огнем,
Но взгляд не отвела от парня...
-- Работу здесь тебе найдем,
Построим дом -- и город Варна --
Однажды вы сроднитесь с ним...
-- Мне б поучиться надо где-то...
-- Конечно. Надо молодым
Учиться. Университета
Любой -- на выбор -- факультет
Тебя возьмет -- ведь я же ректор...
-- Как в сказке... Может это бред?
-- Не бред, боец... Да, в жизни редко,
Но происходят чудеса:
Ты -- копия -- наш сын погибший,
Ларисы брат. Во все глаза,
Ты видишь, смотрит...
Вдруг охрипший,
Болгарин жалко заморгал --
И горестно навзрыд заплакал...
Матрос несчастно простонал --
И у него из глаз закапал
Противный неуместный дождь...
Вдруг осознались все потери...
Жена болгарина и дочь --
В слезах...
Тут отворились двери --
В палату не вошел -- вбежал
Дежурный подполковник-доктор.
-- Эй, что за слезопад? -- вскричал.
-- Вредитель несомненный тот, кто
Нарушил раненых покой...
Я прекращаю посещенье!
-- Простите, доктор, дорогой,
Так получилось, Совпаденье...
А можно, мы еще придем?
-- Что ж с вами делать, приходите,
Но только с радостью, при том,
Что радость -- и сама -- целитель...
Душа матроса ожила,
Мечтой затеплилась туманной...
Лариса через день пришла
Опять. Одна, без папы с мамой.
Она по русски -- ни гу-гу,
Он по болгарски ни бельмеса...
Казалось, что с девичьих губ
Цветы слетали...
-- А, невеста!... --
Знакомый доктор забегал
В палату будто ненароком.
На парня с девушкой взирал
Сердитым командирским оком.
Но им-то что до всех врачей,
До командиров, до Вселенной...
Безмолвный разговор очей,
Возвышенный и откровенный.
Он выражал согласье душ...
И мир сверкал в алмазных росах...
Но словно бы холодный душ
Обрушил доктор на матроса:
-- Забыл в какой стране живешь?
Нельзя тебе дружить с ней, парень.
Войну прошел, а ни за грош
В дни мира сгинешь. Враг коварен...
Он заклеймит тебя: шпион!
-- Болгарский, что ль?
-- Да хоть турецкий --
И поминай как звали...
Сон
Счастливый таял... Он советской
Действительности знал черты:
Ведь полстраны -- "враги народа"...
Врач продолжал:
-- Бессилен ты
Перед системой зверской. Года
Не проживешь. Ведь ты -- еврей...
-- А вы?
-- И я... Пример фашистов
Для них заманчив. Поскорей
Решат нас извести. Неистов
В своей жестокости тиран...
-- Вы так со мною откровеннны...
-- Спасти тебя хочу, чурбан!
Хотя ты прав. Здесь даже стены
Ушами СМЕРШ'a каждый звук
Улавливают, недовольных
Хватают беспощадно... Друг,
Я знаю, расставаться -- больно.
Но ты подумай и о ней,
О девушке... Ее ведь тоже
Не пожалеют... Ей больней
Придется в лагере. Итожа
Все сказанное: есть приказ --
Тебя к отправке приготовить
В Союз сегодня...
-- Вот те раз!
Хоть попрощаться бы!
-- Напомнить
О СМЕРШ'e?
-- Ясно...
Вот и все.
Судьбы колеса повернули
Обратно.
Ночью пересек
Границу поезд при Вадуле...
Вокзал... Красивы, как дворцы
Все европейские вокзалы...
-- Приплыли. Город Черновцы...
Надолго ль с ним судьба связала?
Опять палата и врачи,
Вновь перевязки, процедуры...
-- Ну, что там доктор?
-- Помолчи,
Дай поразмыслить... --
Бросил хмуро
Суровый здешний эскулап...
-- Не вижу выхода иного --
Лишь ампутация...
-- Куда б
Еще мне обратиться? Ногу
Спасти хотелось б...
-- Эх, матрос,
Пораньше бы на месяц -- что-то
И можно б, а сейчас -- некроз
Взялся за черную работу.
Кость отмирает, говоря
По русски -- и боюсь гангрены...
-- Что ж, режьте, если так... Моря
Мне отрезаете... Лишь стены
Останутся...
...И потолок,
Окно в палате... Боль по новой...
-- Все хорошо прошло, сынок,
Теперь поправишься... Суровый,
Видавший, может, сотни тел,
Войной разорванных в отрепья,
С большим сочувствием смотрел
На раненого парня... Третья
Та рана знаковой чертой
В судьбе сказалась -- видно, карма
За прогрешенья предков... Той
Раной жизнь сместилась... Варна
Осталась где-то, как мираж,
Как сказка из не нашей жизни.
Забудем, ладно... Ведь пора ж
К любимой привыкать Отчизне
Теперь -- по взрослому. Учтя
Свою печальную особость
И с нею свыкнувшись. Хотя
Еще открыта рана... Совесть
Однако ж, не дает забыть
О тех, кто отдал жизнь за то, чтоб
Он мог, хоть и с увечьем, жить.
И, как ни трудно, горько, тошно,
А встанем -- и начнем ходить.
Сперва на костылях привыкнем
Потом протез освоим... Жить!
Господь поможет, люди... Мы к ним
Претензий не таим, обид...
Не проживешь судьбу чужую,
А со своей смирись... Хранит
Всевышний... И соображу я:
(Раздумья не равняй тоске,
И будь открыт для озарений)
Чем мне занять себя и с кем
Пройти мой путь без ухищрений.
Еще мне в жизни повезет,
И счастье я не раз окликну...
Тем часом сорок пятый год
Вошел застенчиво в калитку.
Он все еще в огне боев,
Он все еще горячей кровью
Бойцов наполнен до краев,
Но в то же время мирной новью
Родные дышат города...
Война покинула пределы
Великой Родины... Орда
Фашистой мрази вспять летела,
Могучим вихрем взметена...
Весь госпиталь надеждой полон,
Что очень скоро та война
Совсем угаснет... Черный ворон
Над каждою в стране семьей
Не станет виться с мрачной вестью..
И не пылать душе самой
Слепящей ненавистью-местью,
А воссиять в любви, добре
Воспрянуть красотой весенней...
...Гляди-ка... Нынче во дворе
Расцвел чудесно куст сирени!
Он всю округу напитал
Благоуханным наслажденьем...
А репродуктор -- Левитан
Своим взрывает сообщеньем.
Едва звенящий, как струна,
Тот бас, наполненный сияньем,
Зарокотал -- и вся страна
Воспряла общим ликованьем.
Да что -- страна? Весь мир тем днем
Захлестнут счастьем небывалым.
Победа!!! Город за окном
Пел и смеялся. Старый с малым
Не мыслил в четырех стенах
В тот час восторга оставаться.
Пьянила радость и в сердцах
Цвела любовь...
-- Пора надраться, --
Один из раненых сказал.
-- А ну-ка, у кого "штамповки", -
Бросай сюда! -- И набросал
Часов трофейных упаковки.
И каждый внес достойный пай,
И медсестричку с той валютой
Послали в лавку...
-- Наливай!
-- Пьем за Победу!
Той минутой
Как будто каждый оправдал
Свои раненья и увечья.
И алкоголь бойцов не брал.
А третий тост -- без слов...
О вечном
Упокоении друзей,
С которыми огонь и воду
Прошли и у которых злей
Судьба... Хорошую погоду
Тот май Победе подарил.
И кто-то запускал ракеты,
А кто-то в облака палил
Из ППШ. Но звуки эти
Ни в ком не вызывали страх,
А порождали ликованье
В уставших от войны сердцах.
Всю ночь народные гулянья
Не прекращались в Черновцах...
Мечталось раненым: дотерпим,
Потом -- пусть в шрамах и рубцах --
Едва поднимемся, окрепнем --
И заживем! И в их мечтах
Жизнь мирная казалась раем...
Оно-то так -- да и не так...
Хотя от пуль не умираем,
Но для того, чтоб просто жить
С людьми и совестью в согласье,
Не раз геройство проявить
Потребуется в одночасье.
... Он вышел в город в первый раз.
Весенний день сверкал. Трамваи
Звенели... Радовали глаз
Цветы на клумбах. Торговали
В лавчонках частных и съестным
И чем угодно... Душу грели
Приветливые лица. С ним
Здоровались... Кругом евреи...
Он -- то в троллейбус, то в трамвай...
И в их окне, в квадратной раме
Себя красивый город-рай
Показывал, как на экране.
Покостылял на рынок. Щедр
Он был садов и нив плодами,
Видать, земных не портя недр,
С землей дружили и трудами
Насущный добывали хлеб...
Он, слыша за спиной: "Сарака...",
"Ругательство", -- подумал... -- "Где б,
Деньжонок взять?..." И словно знаку
Невидимому подчинясь,
Ему торговки торопливо
Дают съестное... Не чинясь,
Берет...
-- Спасибо! А могли б вы
Сказать: "Сарака" -- как понять?
-- По местному то есть -- бедняга...
И боль вернулась... Будем знать:
Чтоб просто жить -- нужна отвага...
Отец мой рано стал седым
Взяв мужество судьбы основой...
Перетолкуем, посидим
В раздумье пред главою новой...
|
|