Школьный автобус. Улица.
Вот этот автобус может даже танк обогнать. И даже на воздушной подушке! Кевин, ты знаешь, я видел один раз… мой папа показал одну книгу. Её только военным дают. Там танк был, он мог под водой ездить! Честно! И ещё у него лазерный пулемёт был! Знаешь ты, такие – с башней маленькой, и эти лазеры могут под водой до другого берега стрелять, всю воду! И море тоже!
Я видел в телевизоре, как один солдат… Он мог летать… Пока Кевин. Я сегодня в футбол буду играть на дальней лесной площадке. Я там всегда играю. Мне не страшно даже в том лесу. Ты приходи. Скажи своему папе и он скажет моему, и мы поиграем там на лесной.
Дом. Лестница. Дверь.
Нет, у танка не может быть колёс. Колёса только на морских танках.
Привет папа. Дела хорошо. Кевин сказал, что танки бывают с колёсами. А танки с колёсами только морские. Бывают! Бывают! Ты не знаешь. Ты не военный. Я по телевизору видел. Он на колёсах в море мог въехать. Папа. Ты никогда мне не веришь, а я видел, видел, видел!
У-у-у-уа-а-а-а. Бываюююют.
Мыло. Вода. Щётка. Свет. Полотенце.
Мало, сегодня всего 2 урока. А Катарина сегодня ругалась опять. Я не люблю суп. Спасибо папа, было вкусно, можно мне встать?
Детская. Игрушки. Крепость. Кубики. Танк… снова свет.
Снова светло от окна. И шнурок золотой потянулся от окна в комнату. Сильный какой. Он порваться может. Нет, он стальной, наверное. Из железа. Он из золота! И двигается. Упс, он на солдатика попал. Вау! Класс! Солдатик упал. Это лазер. Наверное, он может быть военным – он как палка может быть твёрдым. Он всегда тёплый и расширяется. И, как проволока, обвивается вокруг пальца. Это не опасно. Он же теплый и как золото.
Папа, пап знаешь, эти лучи снова пришли. Иди, смотри, ничего я не вру. Вот, видел, я не врал. Папа, папа я, когда ему руку протягиваю – он меня как мамин платочек вокруг заматывается и тёпленько ручке становится. Не-е-е-ет, я видел. Папа, ты знаешь, ты….у-у-у-у я не вру-у-у-у-у-у! сам крикуша! А-а-а. Я тогда тебе тоже не верить буду. Он вчера ночью тоже был в детской комнате и шёл из лампы. А-а-а-а. Я не буду тебе больше ничего говорить.
Глобус, книги. Тетрадь. Чернильная ручка. Окно. Там футбол.
А ангелы бывают?
Желтые нитки приходите ко мне. Сначала замотаю вас, потом в узелок завяжу, потом одну вытяну, прикреплю к глобусу. Вау, вот, снова свет! Нитка иди сюда. Ты моя собачка, я тебя сейчас возьму в руку, но ты меня не укусишь. Правда. Собачки могут кусаться. Есть даже боевые собаки. А некоторые могут танки взрывать! Какое колечко получилось. Кевин придет – у него такого нет. В классе ни у кого такого нет. Только у Катарины сердечко на шее. Сердечко мальчики не одевают – это только девочки могут носить. А это моё колечко… Нет это мой друг будет. Тёплый и золотой.
Книжки, математика. Дойч. Енглиш. На улице жизнь. Солнце.
Гранату можно бросить далеко, если размахнуться сильно - за спину так руку – и вперёд – пах-а-ах. Или под танк. Бабах. Папа, я хочу в компьютер играть. Ты мне говорил – когда я из школы приду. Ты обещал. Нет, не хочу. Не сегодня. Заааавтрааа. Всё равно - нет. Не хочу в церковь. Не хочу министрантом. А почему Кевин не идёт. Ну и что. Я хотел в компьютер.
Свитер. Ботинки. Куртка. Машина. Детское сиденье. Ремешки.
Папа, а небо живое? А руки есть? А у деревьев есть. Да. Это такие веточки они, когда ветер дует, качаются . Это деревья так здороваются друг с другом. Знаешь ты? Если подуть на травку она тоже качается. А кто дует на деревья? А кто дует на ветер. А почему он дует?
Guten Tag, Herr Pfarrer. Да хорошо. И уроки все сделал. Мне не нравиться учиться министрантом, я футбол люблю. А вы когда маленький были – в танки играли?
Католическая месса берёт свои истоки в деяниях и словах божиих, которые оставили нам апостолы его веры… Ваза. Печенье. Ножницы. Сложенные вместе бумажные ладошки.
Я с тобой домой не пойду. Ты медленно ходишь! Нет, - только не опять. Я до тебя в школе уже дотрагивался. Не буду. Сама трогай. Я тебя сейчас ударю в голову! А это не я. Я не виноват. Это она, Herr Pfarer. Она сказала, что я специально её не трогаю, чтоб она заболела. А я её уже трогал. Я только тех трогаю, если у кого-то что-то болит. А у неё нога, там дырка у неё. Это перелом называется. Её мама говорила в школе. Да я умею и руку тоже лечить. Папа знает и мама… Знаете, я у нашей соседки … у неё спина болела… Я только за два прикосновения могу вылечить! Хотите, я вашу голову потрогаю? Вот здесь у вас белое пятно – это всегда так боль смотрится. Я её вылечу. Сейчас только… Ниточки, вы где? Сейчас я руку … у окна шнурок золотой как цепочка у мамы на шее – она сейчас из окна протянется – накручу. Вот крепкий золотой шнурок теперь к голове. Поверните голову, чтобы она к окну была. Теперь светлый шнурок надо медленно подсоединить к белому пятнышку. Только медленно. Если сразу прикоснуться будет молния. И больно будет. Сейчас тихонечко, не быстро. Шнурок надо крепко на палец намотать. Медленно прикоснуться. Теперь вы должны посидеть и не двигаться. Вы боитесь? А Катарина смеётся – и у меня шнурок может из пальца вырваться. Это такие нитки из окна. Они золотые и их никто не видит, а я вижу и знаю, как нужно прикоснуться. Сейчас пройдёт. А вы не знаете, танк, если он на колёсах – он плавать может? Это специальные такие колёса.
А я всегда так делаю и всем не больно становится. Я Катарине давно так сделал – у неё в ноге белая дырка была и её вылечил. А маму не могу. У неё всё болит, всё тело. Но я не вижу. И нитки от света ничего не могут сделать. Мама не верила. И ещё очень ругалась на меня. Говорила, что это враки. А её подруга тоже болела я вылечил тоже. Знаете, что ещё у вас? Вот. У вас тёмные пятнышки здесь. Я не знаю. Почки? У подруги мамы – тоже в этом месте было. Нет, когда я вырасту, я танкистом буду. Будут такие новые машины и в них можно будет по воздуху лететь. Да сейчас, там маленькое пятно. Их там два. Я быстро. делаю. Нет, я люблю колу и шорле. Боитесь? Большие всегда боятся. Думают, что я что-то не так им сделаю. Это, потому что один раз у меня так было - я играл и вдруг снова этот шнур от двери. Вчера от окна и сейчас от окна был. А там тогда от двери, и я этот луч в танк зарядил. Засунул в танк, вверх башню и лазерный огонь из танка – бабах. А мой друг Кевин – он вдруг как упал. Я думал он шутит, а он не дышал. Я позвал папу, он закричал – звонил в больницу. Потом все побежали за врачом – а я из танка луч вынул, повернул и золотым лазером Кевину в глаза посветил. Нет, он лежал с открытыми. В один глаз посветил. Потом – второй. Лучиком светил, как фонариком в глаза Кевину и он стал смеяться. И я смеялся. А врачи нас ругали, что мы баловались. А папе написали манунг что он их обманул, а папа сначала говорил, что Кевин умер, а родители Кевина плакали. Я знаю – это ангел делает. Но я его не вижу. С ним можно только разговаривать. И он эти нитки золотые мне даёт поиграть. Потом себе забирает. Вы чай пролили. Уже не болит? А я всё сделал. Сейчас. Когда показывал, как нитку крутил. Я руку протянул и взял у ангела нитки потом прицелился, как-будто танк целится, и бабах прямо по вашим точкам этим тёмным. Только надо это точно делать, потому что танки с колёсами они точно стрелять не могу. Не могут? А Кевин говорит – могут. До свидания. Нет, не далеко. Здравствуйте, фрау Сонг. Да могу. Я не устал. Я всех люблю лечить. А где сердце лежит? Я не устаю когда держу лучи. Только от окна отойдите. Правда, не устал. Вот у вас тут точки. Много. Сейчас. Ху-ху, эй нитки-лучинки. Нет, я видел у вас в боку одну такую палку… палочку маленькую. И такие ниточки – они рядом легли и палочки затянули нитки. Ну я не знаю. Я это просто вижу.
Выйдите, все, пожалуйста, это же не шоу. Нет, никого он не будет лечить. Завтра позвоните. Пока не знаю. Дайте, пожалуйста, ему пройти.
Нет, я на велосипеде. Не далеко. Наперегонки?! Я знаешь, как быстро могу.
Улицы. Улицы. Перекрёсток. Снова улицы. Светофоры. Почтальон. Чуть не врезался. Машина спортивная. А танки по улицам не могут ездить, у них колёс нет.
Велосипед. Лестница. Пальто. Шапка. Дверь. Папа.
Хорошо дела. Я священника вылечил.
А у ангелов есть друзья. У ангела моего – есть друг - ангел Кевина.
Лучики-личики, приходите ко мне, вы тоже мои друзья. Я перед сном вам водички дам. Соку. Я тогда быстрей засыпаю.
Нет, это пока только как эксперимент. Есть врачи – будут смотреть профессионалы. Чудо бывает, конечно, и господь наш являл нам его неоднократно. Но и сказал он тоже – не верьте глазам своим – верьте в единого отца нашего сущего. Ну что вы, какой ещё приём больных – он же мальчик. Он маленький ещё.
Телефон. Уроки. Телефон. Уроки. Телефон. Уроки. Почему мама плачет? Мама ты должна у окна быть. Подожди ещё раз. Ну нету ниток. Не получается. У меня с мамой ни-ееее-получается. Ну почему так. Телефон. Уроки. Телефон. Уроки.
А катапульта может далеко бить, если у неё острая палка вылетает. Если острая – она далеко летит, как ракета. Катапульта может ракетами стрелять даже дальше чем пушка. А танк может недалеко стрелять – он подъехать может и пулемётом лазерным – та-та-та-та.
Автобус. Школа. Урок.
Нет теперь Олаф, он стоял первый - я его потрогаю сначала. Фрау Зигель – я же не всех – они сами просят. Я ничего не делал. За что, я ничего такого не делал. Я никому больше… Не буду светом лечить. А-а-а-а-а.
Германия. Улицы полные людей и машин. Глаза людей полные машин и улиц. Машины, полные шедеврами технической мысли и любви к этим улицам Германии.
Школьники после школы. Дома с людьми. Дома без людей. Небо с облаками. Небо с солнцем. Мальчик, от рук которого вверх уходят свёрнутые светоносные лучи.
Я очень советую вам прекратить это сумасшествие. Ваша подруга его уже мессией называет. И что с того? Это всего божий дар. Дар, но от бога данный. Ни в коем случае и не надо говорить ему об этих страхах. Умоляю вас, подождите комиссию из Ватикана.
«Волею божею и повелением Папским, поставленный радеть за страждущими и верными католической церкви в приходе св. Мартина, настоятель – покорно склонившись, и прося Господа о всемерном продлении дней Папы нашего, утвержденный им же настоятель, отец Луис просит с вниманием сие письмо представить пред ваши очи … … и поэтому тверда эта уверенность: – явил господь наш себя в этом чуде. Со осознанным, вашей милости вниманием – ваш отец Льюис.
Устал я повторять. Значит, было так. Когда вот они с Кевиным играли и он тогда – да я уверен в этом – я уже говорил и обследовался врачами. Хотя и ещё выводов нет, но - ни алкоголя ни наркотиков. Уверен. Именно после этого случая все на него и смотрят. Врачи, школьники, учителя, соседи - все просят. Комиссия - вот вы приехали. А думают все только о себе. А вот, например, что он никому – ни мне, ни маме нашей ничего не может, не видит. И эти его шнуры, позолоченные к нам не идут. Да ни разу. Вот так то. И что – да делали – ну и что. Вы так думаете? Врачи смотрели её. У неё… А вы знаете уже. Это ужасно. Сразу после, тогда как с Кевиным случилась та смерть – так и у неё обнаружили. Да лечимся по плану. Вот и представьте – всех кругом, всех может лечить – а маму свою – нет! Да вы не представляете, как я извёлся. У меня уже сил нет. А они всё звонят, звонят, жалеют и сразу же спрашивают когда можно придти.
Что вы, что вы. Ни в коем случае эта женщина совсем не его жена, она только лишь дальняя родственница. Не принимайте её ни в коем случае – у неё мама была сумасшедшая. Это может через руки экстрасенсам тоже передаваться. А, кстати, где он? Играет. А не может он и меня…?
Мамочка. Моя ты самая добрая и любимая. Ты устала? Хочешь я тебе железную дорогу сделаю. Массажик. Ложись. Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы… тебе не больно. А почему ты плачешь? Ты обиделась, что я не могу тебя лечить? Я не знаю, не идёт свет ниоткуда. Мне он нужен, свет, мне нужен, без него я не вижу ничего. Не могу взять ниточку для тебя. Не плачь.
Ангел приди, приди ко мне ангел. Я тебе дам танк с лазером. Я знаю - и ты тоже, что лазер там не настоящий, он игрушечный. Но танк на колесах он не может под водой плыть а мой может – я пробовал и он плыл знаешь медленно когда мама меня в ванной оставила. Я тебе его отдам насовсем. А Кевин обещал мне, что он свой на гусеницах, ну у которого ещё звук такой как взрыв, он его мне подарит за то, что я ему нитку тоже дал и папе его тоже. Ведь это ты мне говоришь, что надо делать – хоть я тебя и не видел. Можно я на тебя посмотрю? Ну, хоть только быстро. Я хочу, чтобы мама тоже тебя видела. И папа тоже. А потом, если у тебя останется время – покажи Кевину танк с лазерным пулемётом – он не верит мне говорит, что таких не бывает. Покажи а! Пожалуйста. Покажи. И мама не будет болеть, как она тебя увидит. Не прячься, я знаю, что ты здесь. Вон на стуле лежит крыло и оно упало на пол. Это ты там сел. Подойди поближе, я не боюсь тебя. Ты ж мне нитки даёшь. Я тебе друг буду. И с Кевиным мы может втроем 4 гола забить. Я вратарь буду. Ты в нападении, Кевин в защите и мы даже 4, или 10 голов можем забить. Правда, я умею обманное движение одно и вратарь взять не сможет. Пожалуйста, не уходи. У меня мама болеет, если ты не уйдешь – она на тебя посмотрит и вылечится. Вот увидишь – сразу от тебя светлое золото - как к ней протянется – сразу вылечится. Я… Мне сегодня было трудно лечить. Я научился пальцами за кончики браться и потихоньку тянуть. Пойдём к маме?
Уколы. Шприцы. Стол. Белый доктор. Носилки. А, это тот самый волшебный мальчик? Ну и как твои успехи? Сколько? Это что оценки у тебя такие? Ах, выздоровели. Ну-ну. А улучшить свои оценки, что не можешь? Волшебством не срабатывает? И на маму нет? Ну, на нет и суда нет. Понесли. Лучше не сейчас. Лучше вечером. Приходите и с мальчиком вашим любопытно поговорить будет. Луиза – куда вы. Но только не долго я жду внизу.
Извини – ты маленький, не понимаешь всего, но я так в тебя верю! Прости, можно я руку поцелую. Не бойся. Пожалуйста. Дай мне родить ребёнка. Не бойся – здесь проведи рукой, где надо – я рожу. Я здоровая, но мой приятель не может никак. Я уже в во всех санаториях была – пожалуйста сделай мне ребёнка. Я так хочу маленького. Скажи что делать – я повернусь что б ты достал. Я уже просила твоего отца, но отказал. Я знаю – можешь сделать мне ребёнка. Сделай, сделай, сделай же гад мне ребёнка пока нет никого, ну давай, вот ещё, ещё чуть, ну вот так давай же, не падай ты, не падай, вот так, видишь, ну ближе – да иду же сейчас я! Справку дописываю! – Так давай же, делай мне ребёнка, делай же, гад, гады вы все, гады. Почему, почему, почему я так и останусь навсегда. Я так хочу! А убери свои руки, не трогай меня, маленький брехло. Чтоб ты… Ладно, никому не говори – мне очень плохо будет, ладно. Никому-никому. Спасибо. Я знаю, что ты добрый и умный мальчик. Я за твоей мамой буду очень ухаживать. Не бойся, с ней ничего не случиться. Она выздоровеет.
У кого, у меня? А… А как ты… как это сделал? Какие нитки я ничего не видела. Ой. Да, иду я уже, иду. Всё приходи к маме, я тебя там увижу. Приходи. У меня такие игрушки… все твои. И танк есть… да, да – лазерный, лазерный. Если б только… Хоть….
Папа грустит. Плакал. Соседи. Плачут. Бабушка. Плачет. Кевин подарил танк. Картошка на ужин. В книжке плохой мальчик хочет денег от своей мамы. Перед сном заплакал сам - ангел не прилетел.
Да я знаю - потом направо и поставить чашу на стол. Хорошо? А Кевин будет? А можно мы вместе с Кевиным? Да я читал с папой вчера 5 раз. Знаете, я хорошо могу читать, громко. Наши соседи говорили.
Господи, войди в наши души и помоги нам произнести слова угодные тебе и благие. И та же благая весть твоя пусть покроет наши головы, а благодать сердца твоего - да пребудет она навеки в нас самих и в детях наших. Аминь,
Чаша. Книга. Свечи.
Я прошу вас, - говорил господь, смотрите не в чащу леса ближнего, но вдаль, где качает ветер дерева и виноградники и где видим мы зелёные стволы, песни птиц ангельских слышим, и откуда нас, святого духа взгляд, манит к себе. Ибо слабы мы, господь наш всемилостливейший и не можем мы понять волю твою прописанную в книгах святейших и преданиях верных апостолов твоих, принесших весть благую о тебе и страданиях твоих. Но прикоснусь лишь исполненный твоею волею и камень превратится либо в песок, либо в хлеб – по вере своей. И не сможет – говорю вам – нет, не сможет никто лишь потешиться и не отдать дар свой в руки преданных и избранных, но не тем, кто ждёт и молит о себе, не тем кто не донес своего дара господу и не сложил его у ног человеческих – ли матери, ли отца и не наказан он будет, но лишь лишен дара сего. А же тот, кто пройдёт путь свой, неся на себе крест и благословение господа, кто не посмеет призреть друга свого за то, что он не увидел в нем таланта, или желал вдруг самому открыть и себе лишь пользовать, – то не дам тому и осмии хлебов на сезон его жизни, а лишь дом дам ему и успокоится он там до дней преклонных с чадами и домочадцами своими. И будет так. Сказал апостол и возложил руку в золотом перстне и протянул её людям и возгорелся золотой огонь и был он прямо из души своей апостольской. И сказали люди – не чудо ли – огнь золотой в небе колышется и видим мы края его в руке, огонь золотой воздержащей. И опустив десны свои на стороны, огнь сей от неба входил прямо в сердца людей и обращали они лики свои вверх и вскричали страстно – не ты ли наш избавитель от тягот земных – и ответил он им – не вы ли так говорите и наказаны за что будете. Не видите вы света небесного – а лишь алчете себе прельщений и утех земных найти. Так и найдётё – все что хотите – к вам же и вернётся. И тогда восславите, обратя лица к свету и скажите – полон мой дом, так и пусть полна душа моя пребывающая вовек бессмертная.
И да будет так
Аминь
Аминь. Чудны дела твои господи. А он красиво смотрится в белом, правда?
Картинки, которые сверху в церкви – это витраж называется. Мне нравится, что на меня все смотрят. Мой друг Кевин, он боится когда стоит перед ним много людей. А я видел снова. И это не луч-лучик был, а как будто водичка. И её было много сверху. А когда были слова про «вылечу душу» – красиво стало! Вот если воду из крана остановить. Она как картинка застынет и вода, вот эта палочка воды, как же она называется по-русски. По-немецки я тоже не знаю. Да – струя – она не течёт и течёт. М-м-м я не знаю, как это сказать. Вода сверху церкви не двигалась… Всё я не буду рассказывать. Вы смеётесь. Я не пойду больше в церковь. Я не знаю, почему я такой?
«Чудо в католическом приходе! Пожилой человек вернул себе слух»
«Непонятные феномены. 18 прихожан одновременно слушали один и тот же голос, который рассказывал им во время мессы про лазерное оружие массового поражения!»
«Священник объясняет необычные явления в своём приходе – присутствием в группе служителей необычного мальчика, ставящего на подсознательном уровне эксперименты с подсознанием целых групп людей»
«Опровержение! Из прихода св. Мартина поступает противоречивая информация о необычных исцелениях, голосах и явлениях, происходящих в последнее время в католическом приходе»
«Комиссия по религии обвиняет отца Луиса в организации рекламных трюков, с целью создания нового католического общества. В Германию направлена комиссия Ватикана»
Мама плачет. А моя мама плачет. Это все, потому что мне не верят, что я с ангелом разговариваю. Нет, я не разговариваю, как с вами. Я его крылья вижу. Нет, они не белые, они… серые такие. Папа говорит, что я тогда, когда в Кевина выстрелил – вот тогда и началось. Я не знаю. Мы с мамой друзья были. Потом она ругаться начала. Я папу больше люблю. Он не ругается. Мы с ним в танки играем. Я такой один танк видел он лазером под водой может стрелять. Я потом тоже одну золотую нитку в танк положил. И стрелять, как лазером он мог. Только тогда я в Кевина попал. И Кевин заснул. А они испугались. Не верили. Правда, танком. Только не говорите никому. У нас в классе есть такая девочка – Катарина – она всегда смеётся когда я про танки рассказываю.
А тот летающий танк, он ночью стрелял. Нет не в меня. Он в небе был. Ночью. Это был вечер и все ушли, а я писать хотел. А они меня забыли. Я испугался. Там детская горка была. Я сидел и не знал, как с этой площадки уйти. Вокруг деревья и темнота. Они меня забыли там. Я плакал даже. На горке сидел и плакал. Потом ветер с неба подул и потом оттуда – танк. Правда – танк, и у него такая пушка, только короткая И он в воздухе висел, а из пушки луч лазерный. Это такая лазерная пушка была. Я потом много в кино такие видел. Я испугался, что это полиция за мной и спрятался под горку. Я думал они вызвали полицию меня искать и ругать, что я заблудился. И я сидел. Мне грустно было. Я выглянул, и танк лазером, прямо в меня … у меня … Я три солнца я видел. И они были зелёное, жёлтое, а одно, как луна – серое, но светило больше всех. И я домой пошёл. И мне светло было. А танк ещё только один раз стрелял. Когда в подъезде я был и на улицу через окно посмотрел – тут танк и выстрелил. Но я ничего не видел. Солнц тоже не было уже тогда. А когда я домой пришёл меня все ругали. И что я их всех мог убить. И мама ругалась больше всех. Долго. Она мне даже спать не давала – так ругалась. Говорила, что чуть не умерла. И снова ругалась. Папа не ругался, он с мамой ругался, чтобы она замолчала. А она всё плакала. Я тогда подумал, что если танк выстрелит в маму и её вдруг не станет – никто не будет больше ругаться и мне не будут мешать заснуть. А потом? Потом не знаю, не помню. Заснул. И мама просто замолчала, сказала, что у неё голова сильно заболела. Я и заснул. Мама больше не ругалась. Она сейчас в больнице. Её врачи лечат. Там у меня есть врачиха – она мой друг. Она пообещала, что мама вылечится, если я ей сделаю ребёнка. А почему вы смеётесь? Я её погладил по животу и светом полечил.
Я ничего плохого не делал. Я лечить могу. Только маму не могу. И папа грустный. А мой лучший друг, Кевин, с которым мы играем, не верит, что бывает танк с колёсами и этот танк по воде может плыть и у него лазерная пушка – до другого берега. Правда – вот от этого луча – может прямо дострелить вон до той красной церкви, что на другом берегу.
|
|