В КАЧЕСТВЕ ПРЕДИСЛОВИЯ
Из статьи Александра Светлова: Обзор в номинации «Любовно-сентиментальная проза». Первая часть. Второй этап:
Павел Чердынцев. «Начало».
Нельзя не отметить одарённость автора. Чересчур сумбурные переживания героя в поисках любви, единственной той, которая… Тяжеловато читать, поскольку теряется нить рассуждений, несколько неубедительный финал. И опять вынужден заметить, что автор не совсем понимает название номинации, рассказ многим ближе к эротической прозе. Понятно, что по замыслу этого рассказа вроде как и не избежать подробностей, но…
Комментарий Павла Чердынцева:
За "одаренность" - спасибо.
Есть в данной рецензии нечто парадоксальное. Как "одаренный" автор может не понимать таких вещей как "название номинации"? Он (я) все прекрасно понимает. Но для меня всё, что касается номинаций, жанров и т. п. достаточно условно: я не хочу ничего делать в так называемом "чистом виде". Абсолютно согласен: в рассказе есть эротика. Но я никак не могу отнести его к эротической прозе, по крайней мере, в том ее виде, в каком она массово распространена. Представьте себе человека, нацелившегося на эротику, а тут такое: "сумбурные переживания". Со всем уважением, понимая, что автор рецензии скорее хвалит, чем ругает автора рассказа, не могу не отметить: Ваши, Александр, оценки грешат банальностью, а я, как раз таки, пытался таковой избежать. Надеюсь, Вы меня поймете и простите. Еще раз - спасибо. С наступающим!
Комментарий к комментарию:
За "одаренность" пожалуйста, Павел. Моё дело отметить то, что есть, а уж тут поспорить не с чем.
И несколько комментариев по поводу парадоксов:
1. Одарённые авторы, и Вы в том числе очень часто не понимают название номинации. Напомню «Любовно-сентиментальная проза», не любовно-экспериментальная, не любовно-эротическая, ни что подобное в этом роде. Тем не менее большая часть авторов «в чистом виде» произведения не размещает.
2. Представьте себе, что человек решил почитать любовно-сентиментальный рассказ, а ему вместо этого эротика, пусть даже не «в том ее виде, в каком она массово распространена».
3. Я не хвалю и не ругаю. Симпатии, как и антипатии, помеха в таком ответственном деле.
4. «Ваши, Александр, оценки грешат банальностью,» - «Оценки будут в заключительной части обзора, в данный момент только комментарии.» - отрывок данного обзора.
5. «грешат банальностью, а я, как раз таки, пытался таковой избежать» - простите, Павел, не удалось. Я тоже с уважением отношусь к Вам. Загляните в обзор предыдущего этапа, там было представлено произведение Эдуарда Снежина «Сиреневый туман», оно очень схоже (я подчёркиваю слово «схоже», ни как иначе) с Вашим рассказом, только оно на порядок выше. И если быть честным, то походите по Интернету, если Вы найдёте менее десятка похожих рассказов, то выдумывайте мне публичное наказание.
И насчёт понимания. Я действительно понимаю Вас, Павел. Просто Вы ждали чего-то большего, а вот… Не стремлюсь Вас обидеть, просто если Вы хотите расти, то моя писанина нужна, а так забудьте, не берите в голову, поскольку единственный человек, который скажет Вам правду, смотрит на Вас из зеркала.
Да, и приглашаю Вас почитать вторую часть обзора, разумеется, когда она будет опубликована, поскольку частично она будет посвящена Вашей рецензии.
Всего Вам доброго, успехов.
С уважением, Александр Светлов.
ОТВЕТ АЛЕКСАНДРУ СВЕТЛОВУ. ИЗ «НАЧАЛА» В «ФИНАЛ»
Уважаемый Александр!
Искренне рад, что Вас ничего не задело в моем предыдущем комментарии, местами резком, что Вы настолько терпимы и благожелательны.
Настоящий Ответ – это не отрицание Ваших суждений, а еще одна попытка, на сей раз более пространная, высказать свою авторскую позицию, обозначить свой взгляд на взаимоотношения автора и критика.
Начну с «банальности»: в данном случае меня мало интересовало (не скажу, что это хорошо) то, о чем я пишу. Сюжет почти примитивен (банален). Я бы даже сказал, что его здесь нет вовсе - так, зарисовка. Но я как раз таки и ставил перед собой задачу: написать стандартное произведение нестандартным языком, экспериментируя с формой, используя резкие переходы и двойственность, даже тройственность повествования. И вот по этому поводу я готов воспринять любые, даже самые жесткие замечания.
Мне показалось (и кажется до сих пор), что Вы не совсем поняли моего замысла. Под банальностью Ваших оценок я подразумевал то, что Вы судите произведения с точки зрения шаблона, стандарта, Вами же придуманного. Ощущение такое, что перед Вами лежит какое-то одно, на Ваш взгляд - идеальное произведение, некий абсолют, с которым Вы всех нас сравниваете.
В начале своей статьи, в качестве примера, Вы приводите произведения Шекспира «Ромео и Джульетта» и Грина «Алые паруса», ничуть не заботясь, что первое никак не проза, а второе, прежде всего - сказка. Считаю также, что не совсем правильно советовать авторам 21-го века измерять свои произведения по лекалам века 16-го, это всё равно, что пропагандировать изучение истории по Нестеровской летописи. И вообще, создается впечатление, что Вы пишете учебник для начинающих сочинителей, а не обзор произведений, авторы которых, в большинстве своем, покинули стены начальной школы. Странно, как Вы еще не вспомнили лермонтовского «Героя нашего времени». Неужели Вы искренне полагаете, что любовно-сентиментальная проза ограничивается рамками романтизма и сентиментализма? Что – реальных историй здесь быть не может?
Да, и Грин, а тем более Шекспир – прекрасные ориентиры, но уверяю Вас, что, к примеру, я не задумывал написать «Двенадцатую ночь», а, скажем, Игорь Даровский вряд ли создавал римейк «Бегущей по волнам».
Но возвращаюсь к основной теме, то есть к себе.
Вы пишете: "Просто Вы ждали чего-то большего, а вот…" Я ничего не ждал (был приятно удивлен, узнав, что попал в Ваш обзор). Но коли уж дождался. Я неудовлетворен не тем, что Вы не в восторге от моего рассказа, а тем, что о рассказе-то толком Вы ничего и не говорите.
Как автор, я подчинен, прежде всего, стилю, а не содержанию (по-моему, это очевидно), но основной акцент делается не на первом и даже не на втором, а на том в каком жанре написано произведение. Допустим, Вы проделываете весьма нужную работу: сортируете произведения для конкурса по номинациям - и всё. И тогда я с Вами полностью согласен: замечания справедливы: "Начало" - это не любовно-сентиментальная проза, точнее не любовно-сентиментальная проза в чистом виде. В нем не только любовь и сантименты. Но это и ни в коем случае не эротический рассказ, хотя и задумывался как таковой. А Вы пишите: "Понятно, что по замыслу этого рассказа вроде как и не избежать подробностей <эротического свойства>..." Да ничего не понятно, вполне можно было бы и избежать. Но повествование вышло за рамки. Не удалось избежать именно любви и сантиментов. И ненужно было этого избегать. И почему Вы отказываете эротике в возможности быть проявлением любви?
На мой взгляд, очень плохо, когда критические заметки пишутся "по обязанности". И когда автору обсуждаемого произведения заранее отводится роль ничего не смыслящего, нашкодившего ученика. Вот, мол, написал, а что - сам толком не понимаю.
Понимаю, прекрасно понимаю. Но при этом всегда рад любому "дельному" замечанию. Пусть оценка будет отрицательной. Нет такого ХУДОЖЕСТВЕННОГО произведения, которое при желании нельзя было бы раскритиковать. Литература не математика, здесь отсутствуют 2х2, а уж тем более 536 на 408.
Но пусть замечания, в основе своей, касаются главного, а не частностей. Пусть они способствуют исправлению ошибок. А какую ошибку после Вашей рецензии должен исправить я? Перевести рассказ из одной номинации в другую? Это Вы считаете наиважнейшим для автора?
Вы пишете: "Не стремлюсь Вас обидеть, просто если Вы хотите расти, то моя писанина нужна, а так забудьте, не берите в голову, поскольку единственный человек, который скажет Вам правду, смотрит на Вас из зеркала".
Ну как можно не подписаться под этими словами? Но...
Но что в своей рецензии Вы написали для моего "роста"? Две строчки:
"Чересчур сумбурные переживания героя в поисках любви, единственной той, которая… Тяжеловато читать, поскольку теряется нить рассуждений, несколько неубедительный финал".
Если воспринять сие как "истину", вынужден признать - я никогда не вырасту.
Критик пишет о произведении всего две строчки, значит: в них содержится, самая суть, самое основное, что он вынес из прочитанного.
А что он вынес?
"...единственной той, которая..." Которая чего? И ищет, прежде всего, не единственную, а самого себя. И не ищет, а хочет найти. Цитата из рассказа:
«Все будет хорошо!
Я – смелый. Я – сильный. Я – целеустремленный. Я возомню себя Наполеоном, возьму топор, пойду к старухе-процентщице и… Нет, это совсем не то. Лучше: продам овец, вымою стаканы и найду сокровища. Перетерплю сто лет одиночества и спою в терновнике. Поймаю вместе со стариком Сантьяго большую рыбу и помогу ему сразиться с акулами. После всего накуплю алой ткани, распущу паруса и поплыву к Ней».
То есть сначала обрести себя, утвердиться в жизни и только «после всего» поплыть к Ней.
Далее. Кого слушать? Одни пишут: «Очень интересно, прочла на едином духу, не отрываясь... Спасибо за удовольствие». Другие: «Тяжеловато читать».
Я больше склоняюсь к «тяжеловато». Признаюсь, мне очень трудно писать «легко», «просто», «как все». Чуть ли не основная моя авторская головная боль – адаптировать текст для «неискушенного» читателя. Но так сложилось, что в те годы, когда закладывалась основа моего писательства, я читал Набокова, Платонова, Фолкнера, Маркеса, Бродского, Пастернака, Бунина, Цветаеву, а не Александру Маринину и Дарью Донцову. Не оправдываю себя и уж тем более не примазываюсь к Великим (хотя осознаю, что этим перечислением даю прекрасный повод для зубоскальства), но и Чехов, и Маяковский, и Щедрин не избежали упреков в «тяжеловатости». Так что, наверное, каждому свое: кому-то «тяжеловат» Пруст, а кому-то и Андерсен.
С чем абсолютно согласен, так это с замечаниями по поводу финала обсуждаемого рассказа. Скажу больше, если Вам, Александр, финал показался неубедительным, то мне он представляется и вовсе никаким, т. к. я вообще не знаю, где финал у «Начала». Что неубедительно? То, что герой знакомится в самолете с девушкой? То, что помнит наизусть начальные строчки произведений Бунина и Набокова, всего-то двух? Или то, что в будущем станет безумно любимым мужчиной героини?
Если неубедительно всё, то согласен переименовать «Начало» в «Финал».
И последнее. О зеркале.
Десять лет назад, когда всё в моей взрослой жизни еще только начиналось, я придумал небольшой рассказ, который назывался «Поэт» и который на долгие годы оказался для меня пророческим. Он далек от совершенства, но именно цитатой из этого рассказа я хочу завершить свой Ответ.
«Алеша сочинял много, но никогда ничего не записывал. Нет, бить за то плетками леность немилосердно и несправедливо, а память не стоит ни одного восклицательного знака похвалы. Наш поэт не доверял бумаге лишь потому, что не видел в том ни малейшего смысла. Угощать других он не хотел – себя кормил рифмами свежими, только что, а не когда-то приготовленными. Да и зачем гению, пусть и самопровозглашенному, попутчики? Всякие там слушатели и зрители? Слаще, чем ты сам, тебя никто не поцелует, а вот какой-нибудь умник в библиотекарской кофте с удовольствием обзовет твои дивные «ромашки» порождением убогого «кактуса».
К чему писать большие книги, –
недоумевал очень много лет назад Гете, –
Когда их некому читать?
Теперешние прощелыги
Умеют только отрицать».
Но Гете верил в лучшие времена и писал много. Алеша верил Гете – и не писал ничего».
С уважением и верой в лучшие времена
Павел Чердынцев
|
|