Поэма седьмая.Марина Князева. Чудо краса, золотая коса.
В судьбе – великий перелом:
Я поступила! Я – студентка!
И, размышляя о былом,
Я с мамой соглашусь: оценка
Мне за прорыв, за этот взлет
Пять с плюсом… Может быть, и выше…
Что , пусть Всевышний мне зачтет
Пережитое – и запишет
Меня средь тех, кто заслужил
Хоть горстку счастья на подъеме.
Немного тех, кто пережил
То, что досталось мне… В ладони –
Лицо… О Господи, молю:
Дай мне творенья и покоя!
А впрочем, глупости мелю:
Не сочетается такое…
Но в краткий этот миг, когда
Я, пусть ненадолго, в покое,
Вся судьбоносная страда
Еще бурлит во мне… Не вскоре,
Должно быть, из души уйдут
Такие перегрузки, стрессы…
…Толпа у входа… Вместе ждут
Звонкоголосые «принцессы» –
Москвички – серебристый смех
Самодовольство излучает,
А предков жизненный успех
Их мини-макси обличают --
Пусть мне такое не надеть –
Все из загранки, из «Березки» --
Мне радостно на них глядеть:
Они раскованны и броски…
Ах, «золотая молодежь»…
Заслуженной элиты дети
Друг друга знают… Их галдеж
Ненарочит… На их планете –
Ажур… Они-то попадут –
Уверены -- в заветный список –
Ну, постоят здесь, переждут,
Формальности исполнят… Близок,
Журфак к ним, ближе, чем ко мне…
Должно быть им известно нечто
Такое, что стоящим вне
Их круга, не понять… Не вещно
Их превосходство, но оно
Замечено толпою зорко…
К ним у кого-то зависть, но
Не у меня – полна восторга:
У них – счастливые глаза…
Один из «золотого круга»
Своими выделяем за…
Наверное была заслуга…
В себе уверен, вежлив… Лишь
Черты утрированы эти --
Актерствует Олег Кулиш…
Он у своих в авторитете.
А дети бедных, скажем так,
В опрятной и простой одежке --
Не так раскованы… Журфак –
Их шанс… Знать, по одежке – ножки
Протягивать хотят не все –
Есть ломоносовы и ныне –
Пойдут с котомкой вдоль шоссе
Судьбе навстречу и рутине
Сложившихся советских каст
Готовы противопоставить
Упорство… Верю, Бог не даст
Без поощренья их оставить…
К ним причисляю и себя…
В толпе – подтянуты и строги –
Мужчины зрелые... Слепя
Улыбками девчонок -- боги,
Как обаянья их боюсь!
Они -- вчерашние матросы,
Солдаты … Спрячусь, затаюсь…
Стремительны, громкоголосы,
Друг к другу тянутся – и мне
Они -- как инопланетяне.
Держусь подальше, в стороне…
Открыли здание… Как в бане –
И теснота и духота…
Непросто одолеть ступени,
Хоть их всего-то лишь полста…
Спина устала и колени
Подрагивают… Даже здесь
Испытывает нас сурово,
Журфак – подумай, дескать, взвесь,
Не лучше ль отступить? Но слово
Даю, что не сломить никак
Мою готовность и решимость
И я не отступлю, журфак!…
Один из тех, кого страшилась,
Красивый парень из солдат
Вдруг стал играть со мной в «гляделки»…
А щеки, щеки-то горят –
Потупясь, отвернулась к стенке,
А он уж рядом – в сто зубов
Улыбка… Нет, не отвязаться…
-- Зовут?
– Марина…
-- Ну, нет слов:
Коса – краса! Я – Жора Зайцев…
-- Не замужем? – Конечно, нет!…
-- Ну, да, какие наши годы?
Да, кстати, я , того… поэт,
Певец любви, певец природы…
А коль обидит кто – скажи!…
Кивну – отстань лишь, сделай милость!
-- Так , стало быть, со мной дружи!…
Но тут и для меня открылась
Дверь, где приемный трибунал
Свои выносит приговоры…
Мои бумаги принимал…
Мужчина… Я дозналась скоро,
Услышав, как ему кричат
Коллеги, он – Суяров Саша,
Похоже – тоже из солдат…
-- Марина, альма матер наша,
Предпочитает брать мужчин,
Уволенных в запас… Секрета
В том нет – и не найду причин
Скрывать... В особенности это
Тебе желаю подчеркнуть –
Я вижу по всему – ты наша –
Предупредить – не отпугнуть…
…Медаль… Олимпиады…
Чаша,
Сия для большинства горька…
…Стихи…
-- Я ко всему готова!
-- Дай Бог! Рука моя легка –
Удачи!..
И полубредово
Доучиваю… В эти дни
Покой мне даже и не снится…
Я в пирамидах толстых книг --
И в бедной голове теснится
Столпотворение цитат:
На них распята, как на дыбе…
С портретов в душу мне глядят
Отец и мама – молодые..
Вдруг мне открылось: те, чье я
Судьбой земною – продолженье,
Учили трудно жить, живя
В накале страстного творенья…
Отец солдатом по войне
Протопал от Москвы до Вены,
Неся на собственной спине –
Три пуда – и вздувались вены –
А, попадая под обстрел,
Он не себя берег, а ящик,
В котором рация… В прицел
Его ловить пытались чаще,
Был снайперам врага радист
Желанней даже генералов…
И пуль в него летящих свист
Отец мой, Леонид, немало
Послушал на своем пути…
Но отводил Господь удары…
Он шел и думал: где б найти
Такое дело, что б подале
Всего стояло от войны?
Надумал: это лесоводство –
И для души и для страны
В нем чистота и благородство…
Такой же логикой ведом
Брат мамы в лесоводы, дядя.
И лесоводов полон дом…
Восторженно на брата глядя,
Что лесоводством увлечен,
В лесной пошла сестра, Людмила,
Открыв врата судьбы, о чем
И не догадывалась… Было,
Что по-бетховенски судьба
Вдруг постучала так внезапно
Да в сердце, тем усугубя
Предначертания… Азартно
Вел праздничный гала-концерт
Лихой конферансье-затейник
Красивый парень, экстраверт,
То строгим пафосом заденет,
Да так, что перехватит дух,
То ошарашит анекдотом…
Людмила обратилась в слух –
Откуда тот блондин и кто он?
И ей в концерте выступать…
-- Бетховен. Лунная Соната…
Людмила Керская… Играть
Не приходилось никогда так…
До капли сердце иссуша ,
Переполняло звуки чувство
И не рояль – сама душа
Рождало музыку… Искусство?
Какое там – любовь! Любовь!
И зал внимал тому дерзанью.
И с нецелованных губов
Легко позволено признанью
Слететь… Вдруг ясно, что и он,
Нездешний, неземной Ромео,
Влюблен… Что он в нее влюблен!
Тра – та-та – та! В душе гремело
Бетховенское… В их сердца,
Казалось, ворвалась стихия,
Бросая маму и отца
К друг другу навсегда…
Сухие
Давным-давно глаза мои,
А сердце-то неслышно плачет…
Дитя немыслимой любви,
Которой все мои удачи
Заранее посвящены,
Включая на журфак вхожденье…
Их руки нежно сплетены –
И мне даровано рожденье…
…Вторым рожденьем призван стать
Экзаменационный конкурс,
Коль сдам… Никак нельзя не сдать!
Идем толпой в соседний корпус,
Туда, где в скверике присел
Усталый – Миша Ломоносов…
Он вправе отдохнуть от дел,
А мы? Понятно без вопросов…
Вот нас заводят в светлый зал
И каждый занимает место….
Как лист осиновый дрожал
Любой и мысль: «Куда я влез-то?»
Поди, не одного трясла…
Но для раздумий и сомнений
Судьба секунды не дала…
Ты гений или ты не гений –
Здесь испытай себя – дают
Единственную нам возможность,
Так с Богом – не теряй минут –
Медлительность и заполошность
Пусть верх над волей не берут,
Хоть выбор – он всегда – с оскомой –
Секунды между тем бегут,
И темы лакомой, искомой
Конечно не включил минвуз,
Но есть Владимир Маяковский –
И я – бултых -- писать берусь…
Казалось, девочке московской –
Что до «горлана-главаря»?
Во мне же многое скопилось:
Пишу, судьбу благодаря
За то, что в драмкружке училась
Стихи – «с живыми говоря»,
Бросать – чеканные -- народу –
И наблюдать, их в плен беря:
Поэту наплевать на моду –
Стихи, что милым посвящал
И «атакующему классу»,
И нынче покоряют зал…
Их большевистскому окрасу,,
Считают, отошел черед…
Поэт же, несмотря на «измы»,
Как пап и мам, нас в плен берет,
С его наследьем родились мы…
… Мой папа мне стихи читал,
О том, что хорошо, что плохо…
Тот голос так звенел, взлетал…
И я заслушивалась, вздоха
Не проронив, пусть даже слов
Не понимала половины,
Но в этом голосе любовь –
Ее потоки в нем, лавины…
И я расту, а та любовь
Взрастает и она, взмывая
До горних, неземных миров…
А той порой, судьбу ломая,
На это счастье наступив,
В мажор вползал минор тоскливый:
В казахской проклятой степи
Гремели атомные взрывы…
Когда покончили с войной,
Вождь направленье дал народу:
Возьмемся, дескать, всей страной
Преобразовывать природу…
Взялись… Назначен Казаахстан
Эксперименту – полигоном…
В степях, где суховей хлестал –
Отныне быть лесным заслонам…
План был воистину велик:
С земным покончить знойным адом,
Преобразив пустыни лик,
Чтоб зашумела лесом-садом…
Но мало саженцы вкопать –
Их надо выходить, взлелеяв…
А чем в пустыне поливать,
Как защитить от суховеев?
Отец нашел, как разрешить
Замысловатую задачу
И суховеи задушить
Лесами – зацепил удачу…
Ура! Я тоже поняла,
Что папа отличился в деле.
И диссертация была
Считай что у него в портфеле…
…Мы с мамой жили под Москвой…
Она – в команде Сукачева,
Он, признанный ведун лесной,
Служить с ним трудно – и почетно.
У сеянцев, как у детей,
Бывает «детский сад» и «школка»…
А сколько нервов и страстей,
Расстройств, печалей, слез, а сколько
Положишь сил, прольешь потов,
Бессонных проведешь на страже
Ночей… Не перечесть врагов –
Вредителей, болезней… Даже,
Пожалуй, что труднее лес
Растить, чем сына или дочку,
Пока поднимешь до небес
Березок иль сосенок строчку…
Был темой мамы бересклет…
Велись в лесхозе изысканья --
На протяженье ряда лет
По капле добывались знанья…
И маме удалось узнать –
(Будь не приписано кому-то
Открытье, подчеркну опять) --
Что бересклет содержит гутту –
В те годы – важный компонент
Технологических процессов
Весьма серьзный аргумент
Для оборонных интересов.
И гутту может бересклет
Давать в промышленных объемах…
Чего в безумстве подлых лет
Довольно было для отъема
Приоритетов, степеней --
До обвиненья в шпионаже –
Украденных у дела дней,
Свободы, чести, жизни даже…
Так жили в верности стране,
Любви и чести не теряя…
Будь даже рай предложен мне,
Сказала бы: не надо рая,
Пусть только жили б, хоть и врозь,
Не разделенные духовно,
Отец и мама… Вкривь и вкось
Все в жизни покатилось, словно
Той незапятнанной любви
Творила гибель злая зависть…
В отцовском теле и крови
Болезни черной зрела завязь…
В ту пору было мне шесть лет
Отец порой из Казахстана
Являлся… Мамин бересклет
Смотрели… С ними невозбранно –
И я… В том мареве любви,
Что папу с мамой окружало,
По мне б – хоть сотню лет живи
Но боли все смелело жало…
Чем объяснить, что молодой,
Красивый, радостный мужчина,
Был поражен такой бедой?
Иная вряд ли есть причина…
Когда он был совсем уж плох
Сломало нас иное горе:
Сын брата мамы, мой дружок
Внезапно умер… Ну, а вскоре –
Бедою новой рвет сердца --
Поплакать бы, но ни слезинки –
Я вдруг осталась без отца,
Без радости, без половинки
Души, без света и тепла…
А маме-то как жить без Лени?
Все счастье сожжено дотла…
Мать прятала лицо в ладони…
Возможно, что не будь меня,
Она б не задержалась в жизни…
Тут навалилось, нас тесня:
Само собой, стал суп пожиже…
И стала бабушка хворать,
Мать мамы, строгая дворянка…
Но продолжало нам ломать
Судьбу… А новая подлянка –
Отдав работе столько лет
И столько сил вложив в те «школки»,
В тот драгоценный бересклет,
Мать вдруг уволена… В осколки –
Судьбу порушило в момент,
В ущелье зашвырнуло, в тартар,
И некто злой эксперимент
Тем завершил, считая: там-то
Нам с мамой впредь и пребывать,
Исход – лишь полная погибель…
Тогда вдруг ощутила мать,
Что Леня рядом с нею… Вздыбил
Любовью грань небытия
И рядом с нею встал незримо…
И столько раз слыхала я,
Как мама с ним шепталась… Имя
Отца в том шепоте… И мне
Порою:
– Я спрошу у папы…
Решение:
-- На целине
Продолжить дело Лени… Как бы
И кто б ни осуждал ее,
За этот подвиг безрассудный,
Мое – на грани – бытие…
Всевышний, понимаю, в Судный
Ее не оправдать не мог,
В день, что по гамбургскому счету
Нас судит и карает Бог…
И мужа должность и работу
В наследство принимает мать….
И в Казахстан, под те рентгены…
Мне ж одиноко пребывать
В московской комнате, где стены
Еще хранили папин смех –
Ни у кого такого смеха…
И – никого… Лишь без помех
Из прошлого доносит эхо
Мне музыку… Звучит рояль –
Израет мама вальс Шопена,
А папа слушает… Едва ль
Когда-нибудь так вдохновенно
И так влюбленно прозвучит
Шопен… Мне здесь так одиноко…
В груди как будто гвоздь торчит –
Зачам так жизнь со мной жестока?
В Москве без мамы я… Одна…
Доверена опеке деда…
Ему же как-то не нужна…
Все горести семьи и беды
Так, видно, сильно обожгли,
Что он слегка неадекватен…
Не знаю, как о том дошли
До мамы слухи но, представьте –
Она приехала за мной --
И я при маме – в Казахстане…
Как трудно было той весной,
Здесь пересказывать не станем…
Зато я с мамой – и могли
Мы с нею утешать друг дружку…
Тем часом сроки подошли
Мне в школу…Две слезы в подушку --
И я возвращена в Москву,
В ту нашу келью в коммуналке…
Одна… Ну, что ж теперь, -- рискну…
Я знаю – возраженья жалки…
Не долго мудрствуя, дитя
Определили в ту, что ближе --
(«Сама дотопает шутя…»)
Но вскоре я в ней, как в Париже:
Начальством определено,
Что быть на Сретенке спецшколе
Французского уклона…
-- Но
Из принятых детей позволим
Лишь лучшим оставаться в ней…
И вот – доказывать: я лучше
Пришлось мне с первых школьных дней ..
А сколько выпало колючек,
И в классе, да и во дворе
Меня – поскольку нет защиты,
И обижали… Мне в игре
Поднoжки, щелбаны, ушипы
Давались… Круг детей жесток,
К тому, кто слаб и безответен…
Мир сверстников меня исторг
В мир грез – лишь он и был так светел…
Мир грез – он детство озарил,
На снимках – радостный ребенок…
В том мире свет любви царил –
И потому мой смех был звонок…
Особенно, когда зимой
В столицу мама приезжала.
Сказать по правде, ей со мной
Общаться удавалось мало…
Мы разбегались поутру –
Дела у каждой и заботы…
То у начальства на смотру
Ей стойко защищать отчеты,
То конференции в НИИ,
То со снабженцами дебаты…
Короче, вечера мои
Без мамы – так же горьковаты…
Монологичны и тихи…
Зато такими вечерами
Приходят робкие стихи --
О школе, о Москве, о маме…
Вот так жила… Вам невдомек,
Что рядом есть такие дети –
Забытый хилый стебелек,
Кого о помоши, совете
Просить, когда всегда одна?
Одна среди большого мира
Забыта, часто голодна…
Лишь коммунальная квартира…
Держала надо мной слегка
Нерегулярную опеку:
То сводят в баню, в два стежка
Пришьют воротничок… К обеду
Из денег, что оставит мать,
Мне выдавали понемногу…
В столовке школьной пировать
Однообразно и убого
Привыкла… Так вот и жила,
Ко всем притерпеваясь горям…
Вся радость в памяти была,
В ней всем обидам, нуждам, хворям
Нет места… В ней жила любовь,
Которой так недоставало…
Дрожащих от обид зубов
В воспоминаньях не бывало..
Но все кончается весной –
Предощущенье счастья в мае
От встречи с ней, душой родной:
Весной я снова еду к маме…
Так жизнь раздвоилась… Меня
В Москве сажали в поезд в мае,
День и потом еще полдня –
Меня в объятья принимая,
Мать привозила в свой бивак,
Научно-экспедиционный,
А в августе обратно так
В столицу отсылали… Бонны
Не находилось для меня…
А мамы строго воспитанье:
Ни часа в лености, ни дня,
И разгильдяйство и ломанье
Вмиг пресекалось, но зато
Здесь творчеству разбег давался --
И балаганчик - шапито
Мной с вдохновеньем воздвигался
Сценарий мой… Я – режиссер,
А раннешкольный люд поселка –
Актеры… Творческий простор...
В программе «шоу на задворках»
Таланты детские сполна
Себя являли… Пусть культуры
У местных мало – голодна
По ней детва… И нет цензуры…
Все дети гении, творцы !
И предавались представленью
С восторгом… Мамы и отцы
В ладоши плешут… Восхищенью
Наивному большой простор,
И зрители и дети рады –
Аншлаг, короче … И задор
Покруче, чем у звезд эстрады…
Кто петь умеет, тот поет,
Кто -- под хлопки танцует самбу,
Кто крутит сальто взад-вперед –
В «зал» и на «сцену» через рампу…
Восторг – потоком…Никогда
Не видели такого чуда?
В руках у мамы – я горда –
Укрыто полотенцем … Блюдо…
Морковки – небывалый приз!
Актерам за игру – награда .
Признаньем – маленький сюрприз…
Ведь догадалась, что нам надо !
Тот опыт я взяла в Москву,
Я – постановщик классных шоу,
Квартирных тоже… С тем живу,
В театр превратив всю школу…
А вскоре стала издавать
Журналы – в школе и квартире…
Сама -- писать и рисовать,
Порою – мне строки четыре
Случалось и зарифмовать –
Не так-то просто без сноровки –
Когда-то ж надо начинать..
За смелость – дайте мне морковки…
Писать начала года в три, во первом – втором классе написала драматическую поэму Метелица – целая тетрадь стихов, со второго класса в классе начала издавать машинописный журнал, «век живи, век учись» мама печатала на машинке, в одном экземпляре, журнал висел классе не стене, иголкой сшивали, в классе висели на швоздиках журналы, Там был материалы из жизни муравьев.. ,. Жизни насекомых, путешествия и неземные цивилизации, в пятом классе принла участие в литконкурсе с фантастической повестью о неземных цивилизациях…
…А вот какую дали мне
«Морковочку» за сочиненье
Не ведала, покуда не
Явилась -- ясно, что в волненье,
На устный… И достался Блок…
А я к «серебряному веку»
Неравнодушна…И потек
Рассказ мой плавно… Мне не к спеху…
О Блоке многое сказать
Могу – давно в себе копила…
Тут захотелось вдруг связать
И письма Блока – их любила
Не менее стихов читать –
С мудрейшим дневником Толстого,
Раздумья их сопоставлять
О судьбах мира, и престола
Российского, и о стране,
О веке, ожиданье бури…
В молчании внимали мне
Экзаменаторы… Трамбуя
Великих мысли в свой рассказ,
Я увлеклась не понарошку…
Профессора не сводят глаз
С меня, девчонки… Ту «окрошку»
|
|