- А, здорово, присаживайся. Пить будешь? Нет? Ну, как хочешь… А я хочу сегодня нахрюкаться как следует. Зачем? Да так, прошлое нахлынуло. Ничего не могу с собой поделать. Хочется выговориться. А, кстати, ты не хочешь послушать? Мы ничего не знаем друг о друге, встречаемся в этой забегаловке лишь во время обеда. Ну, может, это и к лучшему. Так ты не против? Ну, так слушай:
Эта история произошла со мной несколько лет назад. Я тогда учился на втором курсе Энского политеха. Степухи ни на что не хватало, вот я и устроился подработать ночным сторожем. В книжный магазин на окраине. Мой первый рабочий день, точнее, ночь, пришлась аккурат на Новый Год. Я сидел в подсобке и пялился в маленький сиплый телек, а ближе к полуночи проверил остальные помещения, прошел через торговый зал, отпер замок и вышел на улицу покурить. Погода стояла промозглая, сквозь густой туман не было видно даже фонаря через дорогу, недалекие крики и пиротехнические взрывы и те доносились как сквозь вату. Я быстро продрог и собирался уже вернуться в магазин, как вдруг из тумана вынырнули две фигуры в карнавальных масках поросенка и кролика, отпихнули меня в сторону и с гоготом ворвались в магазин. «Эй, вы что делаете?»,- закричал я и бросился вслед. Что скрывать, поначалу я сильно испугался. Маски кинулись к полкам и начали с тем же пьяным гоготом сбрасывать книги с полок. Они явно не замышляли ничего слишком дурного, но кровь вперемешку с алкоголем играла и нашла вот такой выход. Несколько минут я пытался их увещевать, но, видя, что все бесполезно, пригрозил милицией. В ответ услышал только пьяный смех. В конце концов, мое терпение кончилось, я подошел к кассе и поднял трубку стоящего там телефона. Гудка в трубке не было. Как потом оказалось, где-то на линии телефонные провода обледенели и оборвались – почему-то подобные вещи происходят именно на праздники. Видя мою беспомощность, маски вконец распоясались – с гоготом носились вокруг меня и подбрасывали книжки к потолку, разбрасывали скрепки и цветную бумагу, имитируя салют. Я стал подумывать, не пальнуть ли в воздух для острастки. Да, хоть сторожу в книжном магазине оружия и не полагается, у меня оно было. Это был маленький стартовый револьвер, который я еще в школе переделал под мелкашечный патрон. Стрелял он через раз, после каждого выстрела его заклинивало, да и попасть из него можно было разве только в слона, да и то с двух метров. Но звук у него был самый, что ни на есть настоящий. Так вот, только я об этом подумал, как… в самом деле прогремел выстрел. У входной двери. Все мы, я и маски тоже, вздрогнули и повернулись туда. Фонарь над входом осветил две фигуры. За толстыми стеклянными дверьми стояла, покачиваясь, тоненькая миниатюрная девица, почти подросток, вся с ног до головы затянутая в черную кожу, и целилась в замок из огромного блестящего пистолета. Ствол ходил ходуном, видимо, она тщетно пыталась собрать в кучу глаза, залитые алкоголем, и одурманенные мозги. Несколько сбоку и позади нее с отсутствующим видом стоял парнишка. Видно было, что происходящее ему не по душе. Чувствуя, что замку, да и двери магазина, скоро может прийти каюк, или, чего хуже, шальной пулей кого-нибудь поранить, я закричал опять. Девица, наконец, поняла, что в магазине кто-то есть, с трудом подняла на меня блуждающие глаза и направила пистолет в мою сторону:
- А ну, открывай!
- Там открыто!
Она толкнула и дернула дверь, наконец, открыла ее и нетвердым шагом вошла. Ее спутник остался снаружи.
- А ну, открывай кассу!
- Да ты что, сейчас ночь, в ней нет денег. Да и ключа у меня нет.
Похоже, мои возражения сильно задели ее, она взвигнула: «Ах ты, козел!», и начала беспорядочно палить в меня. Я инстинктивно упал под стойку кассы, потом достал револьвер, на секунду выглянул, и выстрелил в ответ. Я уже говорил о прицельных свойствах своей хлопушки и поэтому звук падающего тела меня несказанно удивил. Ее тела.
Наступила полная тишина. Посидев за стойкой еще несколько секунд, я осторожно выглянул снова. Она неподвижно лежала на полу. Маски неподвижно стояли посреди зала. Парень на улице неподвижно стоял и смотрел в зал. Когда мы встретились с ним глазами, он развернулся и побежал в темноту. Это движение вывело нас из оцепенения. «Заяц» стянул с себя маску. Под ней оказалось совершенно бледное и полностью трезвое лицо парня лет двадцати. Трясущимися руками он достал из внутреннего кармана мобильник.
- Вызови скорую! – , как во сне, услышал я себя. Но парню было явно очень нехорошо. Он вяло замотал головой и протянул мобильник мне. «Поросенок» тем временем тоже снял маску и склонил над девушкой круглое, раскрасневшееся и сосредоточенное лицо. Я вызывал скорую и милицию. Затем присоединился к «поросенку», который успел раздеться и разорвать свою рубаху. На счастье, он оказался студентом медицинской академии. Вдвоем мы кое-как остановили поток крови, хлещущий из бедра девушки, после чего он объявил, что рана на первый взгляд не очень опасная, но его волнует потеря крови и болевой шок. Вой разноголосых сирен прервал его рассуждения. Зал наполнился людьми, и перед глазами закружился бело-синий калейдоскоп. Вроде бы я давал какие-то показания, и рвался помогать медикам. Начал я приходить в себя уже на улице, когда с дюжим санитаром грузил носилки с раненой в неотложку. Тогда я и обратил внимание на десяток мотоциклов, стоящих за машинами скорой и милиции. Они резали светом фар промозглый воздух, но лиц не было видно. «Ага, вот за кем тот чувак побежал»,- почти без эмоций подумал я и полез за санитаром в кузов. В магазине остался милицейский наряд. Неотложка тронулась, и за ней потянулась вереница мотоциклов. У местного «Склифа» все повторилось как в обратно прокрученной кинопленке: вместе с дюжим санитаром мы вытаскивали
носилки в нереальном свете мотоциклетных фонарей… Потом я подпирал стенку в коридоре возле операционной… Вскоре ко мне присоединился парень… Растрепанная черная грива, высокий крутой лоб, из-под которого меня сверлили близко посаженные глаза, могучий торс, затянутый в черную куртку с многочисленными клепками. Он упорно молчал и глядел на меня, и я, не выдержав этого взгляда исподлобья, заговорил первым:
- Мне очень жаль, что так получилось… Но я слышал, рана не тяжелая…
Парень продолжал молча сверлить меня взглядом, я осекся и замолчал.
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем к нам вышла медсестра и сказала, что операция прошла успешно, и девчонка заснула уже без пули в бедре. Мы пошли к выходу. Я, честно говоря, трусил, думая о том, что со мной сделают эти парни на улице, но старался держаться, как положено мужчине. Все-таки я вздрогнул, когда на пороге рокер повернулся ко мне, и, потупясь, пробасил: «Птица девчонка хорошая, но стоит ей выпить или курнуть – у нее крышу сносит…». Он махнул рукой, как бы завершая фразу, ссутулился и пошел к байкам, через несколько секунд они взревели и унеслись в туман…
На следующий день я попытался проведать раненую, но эскулапы не пустили: «слишком слаба». Через несколько дней все-таки прорвался. Девушка совсем меня не помнила, не помнила и как атаковала магазин, поэтому живо заинтересовалась рассказом о своих «подвигах». Я был в ударе и рассказал ей все в самых красочных подробностях. Вообще она оказалась интересной собеседницей, по-настоящему умеющей слушать, тонкой и умной. «И в самом деле, она похожа на птицу», - думал я, глядя на ее слегка заостренные книзу лицо и нос, слегка раскосые глаза, видя, как, несмотря на вынужденный покой, играет в ней жизнь…
В общем, я стал приходить к ней каждый день. Иногда в коридоре сталкивался с давешним рокером, но он словно не замечал меня. А я… я влюбился без памяти. Не знаю… Мне с ней было очень легко, я словно парил. Дни летели тоже, и настал день, когда она выписалась из больницы. Пролетела и череда дней следственных и судебных. Конечно, было разбойное нападение, был и суд. Но все обернулось очень странно: у нее были «крутые» родственники, и ее «отмазали». Чему я был только рад. А меня чуть было не посадили за «хранение огнестрельного оружия». В конце концов, просто отчислили из института. Но мне тогда было наплевать. За это время я подружился с ее друзьями рокерами, они помогли мне собрать байк, и я отправился с ними…, из-за Птицы, конечно. Все пиплы относились ко мне классно. Только от их главаря, того парня, который ее проведывал ее тогда, в больнице, веяло холодком. И она… да, она была классной девчонкой, интересной собеседницей, но близко к себе не подпускала, только смеялась над моей любовью. Я все равно следовал за ней по пятам, для меня счастьем было и то, что я мог лицезреть ее каждый день. Но однажды, как раз в этом городке, случилась у нас дружеская пирушка. Не то чтобы я сильно напился, но вырубился я конкретно – что-то «друзья» мои мне в пойло подмешали. Когда я проснулся в полдень следующего дня на топчане в здешнем дрянном мотеле, то не увидел рядом ни одной живой души. Когда я кое-как выполз на улицу, следы мотоциклов были давно уже затоптаны утренними прохожими, а мой байк лежал в пыли разбитый вдрызг многочисленными ударами лома. «Восстановлению не подлежит»,- вот и все, что крутилось в моей больной голове. Эта мысль очень точно описывает то, как я себя чувствовал. И что я думал о моей любви…
Уж и не помню, долго ли я так простоял. Наверно, долго. Были уже почти сумерки, когда ко мне подошла хозяйка мотеля. «Ребята, уезжая, заплатили за ваш номер и просили передать вам вот это»,- сунула мне в руку трубочку из мятых червонцев, перетянутых резиновым жгутом. Я тупо уставился на них, потом вышел из оцепенения, мотнул головой и разжал пальцы. Круто развернулся и пошел, куда глаза глядят. Под утро я вернулся назад, почти излечившийся и зверски голодный. Конечно, такие издевательство и надругательство могут убить любые, даже самые сильные чувства. «Ну и ладно, так мне, дураку, и надо». Я слишком был занят собой, и то, что хозяйка встречала меня в такую рань, не удивило и не тронуло меня тогда. Она попыталась опять вернуть мне деньги, но я отказался. Все-таки она поняла, что я хочу есть, и пообещала принести в номер тарелку борща. Я мог также оставаться в номере, пока не приду в себя… Впрочем, я уже достаточно пришел в себя, чтобы наконец разглядеть хозяйку. Она была чуть старше меня, немного полноватая, и, хотя последние фразы были сказаны металлическим голосом, за ним скрывалась доброта, просвечивающая в ее зеленых глазах.
Так я и жил какое-то время - ел дивный борщ и шатался по городку, присматриваясь. Еще учась в школе, я частенько ковырялся с отцом в нашем стареньком Жигуле. С рокерами я научился не только чинить байки, но и собирать их буквально из обломков. В городке потребность в авторемонтниках перекрывалась с лихвой, но в мотеле останавливалось много людей на колесах. Неплохо бы им не только самим отдохнуть, но и тачки проверить. И я предложил хозяйке построить небольшую автомастерскую при мотеле. Она быстро согласилась. Пожалуй, даже слишком быстро. Стройка шла споро, хозяйка с шиком отметила ее окончание, а наутро мы проснулись в одной постели. То, к чему давно шло дело, стало явью. Живем мы хорошо, дела идут. Но вот все-таки нет-нет, да и нахлынет…
|
|