…Там было очень много народу. Лица плыли в табачном дыму, нисколько не смущаясь тем, что они всего лишь лица.
Десять капель мартини,
В своём никотине
Не задыхаюсь
И каюсь, и каюсь, и каюсь…
Что-то надо было сделать в оставленной на заснеженном пороге жизни, что-то, что постоянно ускользало от рук сознания, прежде цепких, а теперь таких вялых, совсем безвольных.
Чёрны вОроны
Кружат городом,
Кружат крышами,
В спину дышат мне.
Что вы кружите?
Кому служите?
Что вам надобно?
Тёплым ладаном
Окроплю свой дом
Чистым четвергом…
Чёрны вороны,
Прочь из города!
А раньше ведь было лето. Вишнёво-клубничное, с морскими закатами и маленькими полевыми гвоздиками.
Покой и отдых — благодать!
За это можно всё отдать!
Потом неожиданно — в один день — пришла осень — царица астр и хризантем. Время избавления от всего старого и ненужного. Время холодной воды, золота и теней. Время печалей…
Тихим молитвенным шёпотом
Тишину оглушу послушную.
Нет, не будет во мне больше ропота.
Нет, не правда — я не равнодушная!
Пронесусь ураганом по улицам,
В каждой луже по солнцу останется,
И пусть небо седое хмурится —
Так оно ещё больше нравится.
Странно, за одну осень сколько раз протыкали насквозь меня цвета чувственной радуги. Откровенный красный, тёплый оранжевый, радостный жёлтый, успокоенный зелёный, холодеющий голубой, депрессивный синий и одинокий фиолетовый, — они приходили даже вне зависимости от погоды, порой раз десять на дню.
Я дождусь дождя,
Чтобы с радугой,
В небо уходя
Просто нАгая,
Зачерпну рукой
Краски светлые
И плесну рекой
В незаметную
Душу серую,
Тьму чердачную.
Я всё сделаю.
Всё оплачено.
…А там всё плыли по табачному дыму чьи-то лица. Я давно забыла, зачем, кто я, и что мне здесь нужно. Иногда казалось, что именно здесь мой дом, конечная остановка пути. А иногда сквозь горькое марево пробивались воспоминания, опровергающие и отвергающие существование моего дома именно здесь. Эти воспоминания что-то шептали мне в уши, почти оглохшие от бушующей здесь музыки… Память услужливо крутила старое видео, засмотренное до помех, смертельно наскучившее, пропитанное дымом и алкоголем.
Я смотрю в окно, мироточАщее
Каплями осеннего дождя.
Тяжело вернуться в настоящее —
Отчего-то нету здесь тебя.
Обещанья сыпятся усталые,
День течёт иссохшейся рекой,
Вот уж на окне снежинки талые…
На черта мне этот весь покой?!
Ты придёшь — я знаю, это сбудется.
А иначе как пройти сквозь боль?
И молчанье долгое забудется,
Перекроется одним тобой…
Было, всё было. И явное междустрочье, и неприкрытая правда, и недосказанность лжи… Недосказанность ведь всегда ложь, как и полузабытая правда, и невырвавшиеся слова, запрещённые глупым рассудком. Самообман! Недомолвки — это не та дорога, ведущая к личному счастью, а скорее, тропинка, уходящая куда-то в сторону бесконечных шелестящих камышей.
Ночные голоса
И цифры телефона,
Короткие гудки
И тихие слова.
Хохочут небеса
Тем звёздно-лунным звоном,
Что память бередит,
Заснувшую едва.
…Лица всё плыли. В потухших глазах светилось лишь веселящееся безразличие и страх ночи. Они всё боятся ночи. И я боюсь. И в то же время я не могу без неё. Она — мой наркотик, лечащий и убивающий одновременно.
Потухли мысли
И льдом раскисли,
Лишь слёзы висли
От этих мыслей…
Каждый день говорю себе, что не вернусь больше в этот безумно-пустой бред, что встречу очередную ночь снами, а не туманом сознания… Но слова лишь трупы. В них можно вдохнуть любой смысл, поэтому мне всегда кажется, что я даю неправильно понятые обещания…
…И снова, и снова танцуют
Бредово-туманное танго,
В стекле бокальном тоскует
Души моей старая ранка,
Она везде чужестранка…
Танцуют в седом никотине
Устало-забытое танго
Десять капель мартини.
|
|