*Monkey – обезьяна (англ.)
Беатрис
Беатрис… Незнакомка, незнанка…
Ты откуда, ты где, Беатрис?
Герцогиня из старого замка,
Сорванец-травести из актрис?
Это имя пришло ниоткуда,
Как пророчество, как колдовство.
Я `по-прежнему верую в чудо
И любовь для меня – Божество.
Ну, а если ты вправду – актриса,
Что ж, -- твой выход, пора, торопись!
Я тебя назову Биссектриса,
Пополам разделившая жизнь.
Беатрис или, может быть, Глэдис,
Эсмеральда иль даже Кармен…
Объявись, чтобы души согрелись
Вдруг взаимно попавшие в плен.
Я, влюбленный в тебя изначально,
Без тебя пребываю в тоске.
Вот и ты беспричинно печальна…
Вышиванье лежит в туеске.
А мечта побуждает взбодриться,
Вдохновляет надеждой мечта.
Беатрис, Беатрис, Биссектриса…
Это имя пришло неспроста…
* * *
Тяжелая ветка каштана качается…
О чем приуныл, Билли-бой?
А это грусть первой любви не кончается,
А значит – жива и любовь.
Не знаю, какими назначено нормами –
По сколько любви и кому.
У всех моих песен тональность минорная
Любивший поймет, почему.
Качается ветка каштана и капают
На листья густые желтки…
Прощай навсегда! – Мне родная река поет…
О, ночь, отчего так жестки
Подушки на полке вагонной, в гостинице,
И к радости нету дорог?
А скоро и горькая старость настигнется,
Два шага еще – и порог…
Грусть первой любви – доминантою памяти,
В той грусти нет яда и зла…
Круги по воде – юность бросила камешки –
Расходятся… Эх, понесла
Судьбина по кочкам – и чересполосицей…
Конечно, я сам виноват…
Слеза покаянья непрошенно просится…
Ах, если бы в юность назад
Вернуться… Ах, если бы, если бы, если бы…
Прости меня, юность-любовь…
Лишь память мальчишкой сбегает по лесенке…
Не надо грустить, Билли-бой…
17 сентября 2003 г.
Иному счастливцу Фортуна мирволит с рожденья,
Иному она улыбнется на первом шагу.
Не стану молить у заблудшей судьбы снисхожденья.
Всему вопреки я еще засверкаю, смогу.
Я в море житейском нешумно, невздорно дрейфую.
Мне больно задеть вас и неуваженьем ожечь.
Я без суеты потихоньку себя отшлифую
И я засияю, но душу б хотелось сберечь.
И было б трагично ее разменять на афиши,
Растратить на клаку, безмозглость пустых интервью.
Мне б выжить в доставшейся экологической нише –
Творить по старинке и тихо учиться новью.
И мне не по чину витийствовать перед народом.
Мне быть бы УСЛЫШАННЫМ близкими в горестный час,
А также Всевышним в мольбах о спасении рода,
В моих бессловесных, душой вознесенных речах.
Я, в сущности, все об одном – о любви и печали.
Две чаши у Господа, я из обеих испил.
Я верю: еще мне позволят припасть к первой чаше.
Душа переполнена, я еще недолюбил…
* * *
Действительность так груба...
Мы даже не переспали...
Упущенная судьба...
Воздастся ли нам? Едва ли...
Ведь что-то ее всегда
От рук моих отвращало...
И вот -- пронеслись года,
И жизнь не вернуть к началу.
Был дерзкий азарт и пыл...
А нынче я ближе к тленью...
А как я ее любил,
Любил до обожествленья.
Смотрел ей всегда вослед
С невысказанной тоскою.
Глупел я, немел и слеп
Пред девичьей красотою.
И порох в душе копил
И чувством воспламенялся,
Я просто пылал -- любил...
А высказать ей стеснялся.
Пусть после на целый мир
В стихах я кричал от боли,
Расстрогав и изумив...
Кому это нужно -- после?
А вот ожило опять
Той давней тоской зачем-то...
Нам лучше бы и не знать,
Какой нам конец начертан.
Но верится горячо,
Что в будущем воплощенье
Я встречу ее еще
Для нежности и... прощенья...
Год Oбезьяны
Грядет неизбежный год Манки,
Боюсь – неудачный совсем.
Ее не едят обезьянки
И я ее тоже не ем.
Не будет мне манны небесной,
Не будет мне легких удач.
И пусть. Лишь завещанной песней
Душа разрешись, не портачь!
Год Манки – в свои ли я санки
Уселся, судьбы не спросясь?
Какие поганки, подлянки,
Обманки, в год Манки явясь,
Ударят меня по карману,
По совести и по душе?
Какому соблазну, обману
Подвергнусь – подвергся уже?
Однако же в год Обезьянки
Пусть в чем-нибудь мне повезет?
Хотя бы: пусть в год этой Манки
Никто из моих не умрет…
|
|