Перечитываю сейчас книгу Василия Субботина “Как кончаются войны” и...улыбаюсь. Хотя эта книга не для чтива, не для приятного времяпровождения. Но, читая ее, на ум приходят личные воспоминания.
А вот такие строки: “ ... Эти часы - из рейхстага. В тот наипамятнейший день мне дал их Коля Беляев. Он и его друзья нашли эти часы в сейфе, в одной из комнат рейхстага...”, заставили меня вспомнить о другом подарке Василию Субботину, о котором не рассказано на страницах книги, - о портфеле из рейхстага. О портфеле, который подарил ему корреспондент, - фотокорреспондент! - центральной газеты “ Красный Флот “ Борис, - в простонародье, Боречка! - Шейнин.
А дело было так...
- Вася! - Борис Шейнин, который Боречка, внимательно посмотрел на распухшую противогазную сумку фронтового корреспондента, - Вася-Василек, если б я не знал тебя, то подумал, что там противогаз, но, зная тебя, думаю, что в твоей сумке спрятался жаренный поросенок. Поделись с коллегой, приятель!
- Он же не кошерный, Боречка!..Разве ты станешь его есть! - Однако, скупердяй ты, Вася!
Василий Субботин, - пусть его Шейнин называет Васей-Васильком, а мне по уставу не положено! - улыбнулся:
- Стихи у меня там хранятся. Рюкзак полностью бумагами забил, теперь вот сумку противогазную приспособил, хотя сам противогаз я давно выбросил.
Мог и не говорить, у редкого бойца, - а люди пера и объектива тоже бойцы, да еще какие! - можно было обнаружить противогаз. У каждого, покопавшись в противогазной сумке - маленький склад всякой всячины!
- И хорошие стихи? - поинтересовался Боря.
- Гениальные! - скромно ответил Вася.
- Прочти! - попросил, как приказал, Боря.
Поэта, - если он настоящий поэт, - дважды просить не надо:
Наш путь от самой юности таков -
Высокого он полон напряженья.
Мы не листаем старых дневников
И забываем наши дни рожденья...
В самих себя заглядывать подчас
И потому нам, может быть, не надо,
Что в бурном веке отражает нас
Всего вернее тот, кто с нами рядом
- Вот теперь верю, Василий, ты действительно, гениальный поэт!Меня, небось, имел в виду, когда писал эти стихи?..Не меня!..Все равно, сделаю тебе царский подарок. Отберу портфель у Адика-гадика Гитлера и подарю тебе!
- Трепач ты, Борька...
Ничего примечательного в этом разговоре нет, если б не одно обстоятельство: велся он на ступенях рейхстага, который еще не был взят. Рейхстаг напоминал слоенный пирог. Не поймешь, на каком этаже немцы, на каком наши!
Перекинулись словечками-шутками мастера прессы, согрели свои души немудренными шутками и... в пекло! Рейхстаг горел, рейхстаг отстреливался, рейхстаг требовал новых жертв...
В имперскую канцелярию Адольфа Гитлера Борис Шейнин ворвался одним из первых, - Адольф бы в гробу перевернулся, узнай, что одним из первых был ... еврей!
Нет, нет, бой на этом ” пятачке” не велся, - это был просто отвоеванный промежуточный этаж. Шейнину нужно было пробраться на крышу рейхстага, на которую с полотнищами уже карабкалось множество бойцов!
Но, несмотря на спешку, поразившие его аппартаменты, захотелось посмотреть.
Что больше всего поразило Бориса Шейнина в имперской канцелярии Гитлера, - то, что это канцелярия самого фюрера, он узнал позже! - так это ордена-кресты густо рассыпанные по всему паркету. Да так густо, что самого пола не видно, а посему и передвигаться тяжело.
Отшвыривая ногами пуды наград, Борис увидел портфель. Портфель, как говорится, не имел товарного вида: серожелтая грязь крупныими комьями застыла на нем, но в тех местах, где оставались просветы, поблескивал настоящий “крокодил”.
Вот тут-то Борис и вспомнил, что обещал портфель Васе Субботину, - “Будет знать, как обзываться трепачом!”
Шейнин схватил портфель и чуть было не выронил его, - тяжел был!
“Наверное, - подумал Борис, - и он орденами набит под самую завязку!?” Но нет, в портфеле орденов не было, в портфеле, завернутые в промасленную бумагу, лежало два кирпича. Огромных,огнеупорных кирпича.
Борис вытряхнул содержимое из портфеля, нашел какой-то плакат, на котором русскими буквами было написано “Рус, сдавайся и ты будешь кушать белый-пребелый булка с маком!”, завернул в плакат грязный портфель, - “потом отмою, кожа что надо!”...
Опускаю в этом невыдуманном рассказе, целый период. Не описываю, как Борис добрался до купола рейхстага, как сфотографировал одно из красных полотнищ на продырявленной снарядами и бомбами крыше, - читайте об этом выше! - как с трудом отыскал портфель, заначенный в одной из тысяч кабинетов рейхстага, как отмывал его из прорванной трубы имперского водовода, как дарил портфель из натуральной крокодиловой кожи Васильку, - Василию Субботину! - но вот как Борис Шейнин через сутки, после окончательного взятия рейхстага, вновь попал в имперскую канцелярию, расскажу более или менее подробно...
Когда Шейнину сказали, что он побывал в святая святых гитлеровского центра, побывал там, где мог находится только фюрер Адольф Гитлер со своими приближенными, он вначале не повеил. А, поверив, вновь захотел побывать там, чтобы своей бессменной “Лейкой” зафиксировать свое присутствие в этом уникальном, во истину, историческом месте. Но ... У самого входа Бориса Шейнина встретило несколько “но”!
Во-первых, Бориса не хотели пускать в канцелярию Гитлера потому, что внутри шла опись имущества, - описывалось все, что не успели утащить генералы с большими звездами на погонах !
Во-вторых, имперскую канцелярию Адольфа тут же причислили к секретным объектам и вход в нее стал по особым пропускам.
В-третьих...
- В данный момент тут нет никакого Гитлера, - грозно сказал часовой у входа, - а раз его нет, то и смотреть не на что!
Железобетонная логика!
Но задерживать лейтенанта солдат не стал. Особенно после того, как увидел на груди Шейнина фотоаппарат и тот “щелкнул” часового из этого аппарата. И не просто “щелкнул”, а поклялся страшной клятвой, - “ Чтоб мне живым отсюда не выбраться!” - что пришлет фотки на родину, после демобилизации стража имперской канцелярии.
- Дуй до горы, лейтенант! Скажешь, имел разовый пропуск!..
В имперской канцелярии, - часовой был прав на все сто процентов, никакого Гитлера не было - вместо одного фюрера, на этом сверхсекретном объекте находились два майора интендантской службы и вели опись трофейного имущества. И занимались этим богоугодным делом, по-видимому, давно.
-Часы напольные! - подходя к “объекту”, провозглашал громко один из майоров.
- Часы напольные! - повторял за ним другой майор, и записывал трофейным имперским карандашом в толстый, тоже трофейный, гроссбух.
- Статуя фарфоровая в виде голой бабы!
- ... голой бабы! - записывал майор.
- Два слитка золота, замурованные в кирпичи!
- ... в кирпичи!
- В какие кирпичи?! - невольно вскрикнул Борис Шейнин.
Оба майора, как по команде, повернули свои головы в сторону представителя центральной прессы. Увидев лейтенантские погоны, один из майоров снисходительно пояснил:
- Паньмаешь, лейтенант, эти жлобы хотели нас объегорить! Взять на гоп-стоп! Паньмаешь, два слитка золота были замаскированы под кирпичи... Хотите сфотографировать? - майор
заметил, Борис конвульсивно дернулся. - Нет!? Дело твое, лейтенант! Зачем тогда явился?..
Боря Шейнин, славный и достойный из достойнейших представителей неунывающих репортеров, - это подтвердят сильно постаревшие друзья-репортеры, живущие ныне и в Израиле! - Борька,Боречка Шейнин, никогда не лезший в карман за словом, никогда не искавший слова и в затылке, расстерялся. Ни слова не вырвалось из его рта. Ни мэ, ни бэ, ни кукареку! В раз выпрямились мозговые извилины! Заклинил поршень в башке!..
Он и сейчас, вспоминая ту давнюю историю, волнуется:
- Мишель! Ты же знаешь меня! Ты же знаешь мои запросы ! .. Не надо мне в личное пользование два кирпича, но на обломочек от одного я мог бы безбедно прожить жизнь!..
Интересно, хранится ли этот “золотой” портфель из канцелярии Адольфа Гитлера у хорошего поэта и прозаика Василия Субботина до сих пор?...
|
|