В конце большой перемены ко мне подошёл мой одноклассник Женя Ратников и шёпотом сказал: «Нужна твоя помощь...»
«Какая?» – спросил я, стараясь скрыть радость, что я нужен, и заранее настраиваясь на готовность свершать великие дела.
Но Женя приложил палец к губам, давая понять, что он причастен к какой-то тайне, и через сорок пять минут я тоже буду одним из посвящённых.
Весь урок мне не давала покоя мысль, что же там такое. Но вот, наконец, прозвенел долгожданный звонок и Женя тихо сказал: «Пошли».
Мы спустились на первый этаж. Подошли к раздевалке. «Стой здесь и, если кто пойдёт, тихонько свистнешь».
– Я не умею свистеть.
– Тогда пой.
– Песню?
– Что знаешь, то и пой.
– Я буду петь «Взвейтесь кострами, синие ночи...»
– Хорошо, – сказал Женя.
Он нырнул в гущу пальто, а я только теперь начал соображать, зачем он меня сюда привёл и какими последствиями это чревато. Было жутковато, но интересно. Я прислушивался, не идёт ли кто, чтобы вовремя пропеть: «Мы пионеры – дети рабочих...»
Прозвенел звонок на урок. Женя вынырнул правее того места, где я ожидал его появления, и спросил: «Никого?». Я кивнул в ответ.
Мы побежали на третий этаж в наш класс. На лестнице Женя вдруг дёрнул меня за рукав: «Вот тебе твоя доля...» И протягивает три рубля, несколько монеток и пластмассового ослика. От денег я на всякий случай отказался, а ослика, не задумываясь, взял.
Снизу под осликом шайбочка. Если на неё нажать, то он так смешно подгибает свои шарнирные ножки! Нажмёшь посильнее – ослик ложится набок. Отпустишь шайбочку – он резко выпрямляется, будто вскакивает.
Просить родителей купить мне, двенадцатилетнему, этого ослика я как-то стеснялся, хотя стоил он меньше трёх рублей. Да и зачем? Нажмёшь несколько раз – и надоест. А тут как с неба свалился...
Нет, не с неба, а из чужого кармана... Об этом я старался не думать. Но чем ближе подходил к дому, тем отчётливее внутри меня начинала нарастать злость против самого себя: ну, зачем я это сделал?!
Выбросить... Выбросить? Жалко... Я несколько раз нажимаю на шайбочку, и ослик с готовностью откликается смешным подгибанием ножек. А мама наверняка спросит: «Откуда?» Придётся врать...
Отдам я ослика сестре, пусть играет... Да, но прежде мама спросит: «Откуда?» Придётся врать...
Ноги уже успели подвести меня к дому. Ослик в боковом кармане брюк напоминал о своём существовании лёгким надавливанием на бедро. Решается его судьба... Всё... Я уже переступаю порог нашей квартиры.
«Скорей переодевайся и садись обедать!» – кричит мама из комнаты. Я неохотно стягиваю с себя брюки... и вдруг быстро вытаскиваю ослика из кармана и закидываю его на книжный шкаф. Уфф! Никто не видел...
Но почему мои любимые котлеты из говяжьей печёнки, что сегодня приготовила мама, не лезут в рот? Наверно, потому, что я – вор! Ах, если бы я не дрогнул и не взял бы у Женьки ослика, то всё было бы по-прежнему... А теперь я – вор...
Чувствую, что мама вроде бы приглядывается ко мне. Тогда стараюсь изобразить безмятежное настроение. Наверное, немного переигрываю, и мама вдруг спрашивает: «Троек» не получал?» Узнав, что нет, она успокаивается. О том, что я могу «порадовать» её «двойкой», мама себе и представить не может...
На следующий день на перемене Женька Ратников вновь подошёл ко мне и сказал: «Пошли».
«Нет, не пойду!» – ответил я твёрдо.
Про ослика я вскоре забуду, и он пролежит на книжном шкафу ровно два года до того момента, когда мы начнём упаковывать книги при переезде на новую квартиру в Измайлово.
Старенький книжный шкаф решили оставить. Папа, встав на табуретку, на всякий случай посмотрел, не лежит ли что-нибудь на шкафу.
«Юра! Это не твоё?» – спросил он, показывая мне ослика. И я совершенно честно сказал, что не моё.
Да, чуть не забыл!
Ослик, который мог стать причиной моего падения в глубокую пропасть (вот неправда! Я сам потянул его туда за собой... Но пусть это останется между нами), примерно через полгода не дал мне угодить в другую историю.
Будучи в гостях у дяди , я «положил глаз» на приличную стопку толстых чистых общих тетрадей, что лежали в комнате на этажерке. И вдруг неизъяснимое желание незаметно взять одну тетрадь так овладело мной, что я уже и думать ни о чём не мог. Что это со мной тогда было? В тринадцать-то лет? Мне почему-то показалось, что в этой толстой тетради я напишу что-то большое и хорошее... Роман, что ли? Рисовать я не очень любил...
И тут я вспоминаю, что полгода назад, когда украденный ослик лежал у меня в кармане, сколько бы я отдал, чтобы время вернулось на день назад, и я уже не повторил бы той неприятной ошибки! Так зачем мне сейчас эта тетрадь?
И на душе сразу стало легко.
|
|