O that you were your self! but, love, you are
No longer yours than you yourself here live;
Against this coming end you should prepare,
And your sweet semblance to some other give:
So should that beauty which you hold in lease
Find no determination; then you were
Your self again after yourself’s decease,
When your sweet issue your sweet form should bear.
Who lets so fair a house fall to decay,
Which husbandry in honour might uphold
Against the stormy gusts of winter’s day
And barren rage of death’s eternal cold?
O, none but unthrifts: dear my love, you know
You had a father, let your son say so.
О, пусть бы ты принадлежал себе! но, любовь моя, ты
не дольше будешь принадлежать себе, чем ты сам живешь на этом свете [здесь].
К неминуемому концу ты должен готовиться
и свой милый образ подарить кому-то другому,
чтобы красота, которую ты получил в аренду,
не имела окончания; тогда ты стал бы
принадлежать себе снова после своей смерти,
когда твой милый отпрыск воплотит твой милый облик.
Кто позволит такому прекрасному дому прийти в упадок,
когда бережный уход мог бы достойно поддержать его
вопреки бурным ветрам зимнего дня
и опустошительному наступлению вечного холода смерти?
О, никто как моты! возлюбленный мой, помни:
у тебя был отец; пусть твой сын скажет то же.
Поэтический перевод
Не вечно ты принадлежишь себе,
А только лишь с рождения до смерти:
Чудесный образ, следуя судьбе,
Ты должен передать в наследство детям.
Чтоб красота, которую на срок
Ты получил, не знала окончанья,
И сын твой – ветви трепетный листок,
Твои черты нес дальше в мирозданье.
Построив красоты прекрасный дом,
Храни свой облик бережным уходом
От бурных ветров зимним стылым днем
Пред смертным заключительным походом.
Потом ты скажешь, жизнь свою итожа:
Был у меня отец. Пусть сын твой скажет то же.
|
|