МАМАЙ.
Иногда про такое забывают. Но я нахожу это не правильно, забывать, про что-то интересное, какое не грех потом и рассказать при случаи. Чем вот это вот, сидеть и слушать чужие небывальщины. Я вот, к примеру, хорошо помню один случай, такой он может, конечно, и чересчурный, но иногда приходиться впорным и неплохо слышится в пригожих обстоятельствах.
Вобщем, пришлось мне раз как-то в мой университет на семинарпо поводу, творчества, журналистики и логике. Пара еще не началась, сборище. Сидится и смотрится мне в окно, что сбоку вырезалось. Слякотище мнется снизу на дороге транспортной, которую девушки, что некоторые словно динозавры, птеродактили переходят на учения при каблуках неумелым коленноподгнутым шагом. И маршрутки камаряться как рыбы в ведре все выискивают добычу. В кабинете жарко, щекам аж красно, но окна не отворачиваются, заклеенные, зима. На них тополь смотрит безпорядочно-костистый. На нем воробушки сидят. Три их, два седых. Как подметили меня, сразу подскакали поближе по ветвистости. Поуседались и лупяться на меня. С какой стати, то я им сделала?
Дверь скрипнула и крепко зашилась в разъеме. Это преподаватель зашла. Оборачиваюсь я на аудиторию. Не плотно, десяток девушек, два мальчика. Только у девушек смотрю, по одному зеленому носку на голове натянуто. У Тани М. он салатный, она ж недавно замуж вышла, хоть родителем и не призналась за такое, у старосты гипюрный. А где ваш носок? Справляется у меня преподаватель. Ой, дома, забылся .отвечаю На следующий раз не забудьте. На следующий семинар, еще раз всем напоминаю, по плану гольфы, ок? Ок. отвечает группа. А почему доска грязна?кто у нас сегодня в дежурных? Староста как подхватится, руки к верху, пальцы растопырила Шикарно! Это что еще за фокусы! Это вам не школа а институт. Тут никаких дежурных нет и не буде никогда! и ай да по аудитории гоняться за преподовательницей. Та пару кругов от нее поубегала, а потом сдалась. Ладно, говорит, соглашусь. Хотя за этот инцидент я не совсем ручаюсь, староста у нас девушка талирантная и куртуазная, на такое вряд ли бы согласилась, хотя не факт. Но доску все же вытереть нужно. Продолжает преподователь. Вот вы, и палец в меня тычется, сегодня к занятию явно не готовы, вы и обтерете досточку как следует. Идите, мойте тряпку. Протестую отвечаю, чтоб в меня пльцы тыкались. Но тряпку смочить не отказалась. Туалет за три этажа ниже распологался. Кто ж откажется от такого. Минут десять мне ходилось когда же пришлось, сталось у доски и завязалось вытерать обмеленный элемент университетского интерьера. Казалось мне по ходу, что он с сентября не кем еще не терся. Раз, два, провелось тряпкой по доске, а от туда не дерево коричневое вырисовывается, а зелень невнятная. Но тряпка так скоро замелилсь, что снова пришлось идти и замачивать ее. Можно конечно было бы и так растереть, но уж больно интересно было узнать, что же там такое вытравливалось внутри. Тру дальше. Тем самым вырисовывается мне снова зеленость. Дальше натираю я голубость с белыми облоками. В углы тряпкой заношусь, а там, деревитости пышные, дюжие и конь к ним привязан белый, красивый. Солнце на самом верху калит. И ветер возиться по полю, пригибает местами траву. Может это и не совсем трава была, я в таких делах не особенно. Высокая она и ровная. Гляжу дальше, а на самом центре, чья то голова виднеться. Пальцем ее от мельной белизны отираю, чтоб далеко не бегать, а она окажись лысая, из нее чуб торчит, оселедець, словно луковка голова. Только доска высыхает, и снова забеливается, тогда я прямо рукава в ход пустила. А что, дело того стоит, шурую туда сюда, туда, сюда. Через поле, туда дальше к горизонту журавли пролетели, ключом. Голова подперлась вылезшим из травы кулаком. Это все ее. И поле и трава и небо такое синючее, и конь белый и ветр. И музыка что там кобзится едва заметна. Она всем этим в своем нигде заведует. Думы ее в завороченных геройствах. И блестость ее над собой витает. Ее сила таиться там в позабытых кругом и спокойное чародейственное одиночество исполняет собой все, что может статься. Забытая во, своих снах и думах навено она является в сторонних видениях и грезах и прочится там.. Вдруг конь заржал так громко, что у меня подорвалось в груди. И это извините, все что мне удалось тогда увидеть и понять. Поле затянулось серым туманом, сгустело и через него уже перестало быть видно как прижимается трава, и как летают журавли. Все стало беспросветно серым и вскоре превратилось в крашенную доску. Наверно я больше никогда не увижу его снов. но мне пощасливилось в них заглянуть, хоть и примитивно. Но что поделаешь.
.
|
|