Киевлянам, и тем из них, кого судьба разбросала
по всему миру, посвящаю.
Автор.
К читателю
Дорогой читатель!
Эту историю я написал по следам событий, произошедших в конце прошлого века, тогда, когда привычная всем жизнь закончилась и на бескрайних просторах бывшей Советской империи начался передел и беспредел.
Место действия – любимый мной Киев.
Все, о чем я написал, имело место быть.
Имена и фамилии героев изменены, совпадения – случайны.
…Я хотел в этом маленьком романе показать судьбы людей, пробивающих себе дорогу «через тернии - к звездам».
Герои – две женщины, волею судеб ставшие не только подругами, но и близкими друг – другу людьми.
Став однажды никому не нужны, они, каждая по-своему, а в общем, – почти одинаково, пробиваются «наверх», используя для этого запас своего женского обаяния, красоты и молодости, - того единственного, чем они обладают и чем могут заплатить.
Пройдя через лишения, бедность, будучи на пороге отчаяния, они сумели найти свою маленькую и такую ненадежную нишу в той жизни, которая сейчас называется «рынок».
…Все на продажу, абсолютно все! И вот уже кто-то мнет руками «товар», щупает своими потными ладонями, выворачивает наизнанку, примеряет на себя и равнодушно откладывает в сторону, для того, чтобы снять с полки очередную, чем-то приглянувшуюся ему душу…
…Дорога их жизни – это тропа над пропастью, усыпанная битым стеклом.
Они идут по этой тропе, потому что другого пути у них просто нет, и кровь из порезов на их ногах оставляет за ними свой зловещий след.
Хватит ли у каждой сил дойти до цели, увидев в конце - концов свет в конце тоннеля?
Да и свет ли это выхода, или всего лишь лампа в руках впереди идущего?
* я анонсирую свой новый роман, помещая здесь первую его часть.
Автор.
часть первая
Вероника
Соня проснулась рано.
Еще не было шести, а её как пружиной сбросило с тахты.
Сегодня был понедельник, и ей было «назначено».
В десять она уже должна была быть на Чоколовке, в офисе оптово-розничной фирмочки с громким названием «Север».
Соня почти год была без работы, и, звоня по объявлению в «Вечёрке», она уже ни на что не надеялась.
И, вдруг, приятный мужской голос произнес:
-Приходите завтра, в десять, побеседуем...
…Сначала её жизнь складывалась благополучно.
В семье она была единственным ребёнком.
Папа, пожив с мамой десять лет, понял, насколько они разные с ней люди и «ушел в ночную мглу, опустив презрительно глаза, зараза».
Её мама всю свою, не растраченную на мужиков энергию, бросила на воспитание единственного ребенка, и, в начале этого гибельного пути в этом сильно преуспела.
Соня, кочуя на каникулах по деревням, от одной бабушки к другой, росла толстым, задумчивым ребенком.
Потом была школа на Печерске, комсомол и золотая медаль на выходе из неё.
За компанию с кем-то из подруг, Соня, не подумав как следует, с ходу поступила в Госуниверситет, и, промучившись там четыре года, лишь на преддипломной практике вдруг поняла, что быть радиофизиком очень престижно, но, ничуть не интересно.
Куда с большим удовольствием Соня рисовала в своих альбомах модельные платья и шила на старой маминой машинке, обеспечивая модными туалетами всю свою родню и близких подруг.
Потом, уже будучи на четвертом курсе, Соня посмотрела на себя в зеркало и решила похудеть.
Худела она долго и болезненно, перепробовав с десяток разных диет.
В конце - концов, ей очень помогло самое радикальное в этом виде спорта решение.
Соня перестала есть.
Почти месяц она пила слегка подсоленную воду и ничего не ела, и, в результате нарушила что-то в своем организме, чуть не отдав при этом концы.
Слава Богу, нашелся знакомый врач, буквально силой заставивший Соню перестать «дуреть».
Соня «дуреть» престала, но с тех пор стала очень внимательно относиться к своей внешности, что не могло не сказаться на толщине маминого кошелька.
Соня расцвела и стала чувствовать к себе повышенный интерес не только со стороны сверстников, но и заматерелых тридцатилетних доцентов с их кафедры.
Все её подруги к тому времени уже давно жили со своими парнями, а Соня все ещё была девочкой, поэтому, когда ей случайно попался парень, который проявил к ней интерес, она тут же переспала с ним, чем и уравняла себя в правах со своими подругами.
Затем у неё было еще несколько партнеров по сексу, но, то ли ей не везло с ними, то ли её природа была такова, но особого удовольствия от секса она не получала.
Окончив Университет, Соня получила распределение на киевский завод «Арсенал», и, получив законный отпуск, поехала отдыхать на курорт.
Соне повезло.
Её соседка по палате оказалась такой же искательницей приключений, как и она сама.
И приключения не заставили себя долго ждать.
Найдя себе пару молодых мужиков, живущих, как и они - в палате на двоих, подруги стали ходить «в гости».
То одна была «в гостях», то другая.
И вот, в это самое время, в Соню влюбился один отдыхающий по имени Сева.
Влюбился намертво, прикипев к Соне своим сердцем.
Влюбился так сильно, что Соня не смогла ему отказать и тут же с ним переспала.
Счастливые, они целыми днями бродили вместе, и курортные медсестрички, повидавшие много чего на своей жизни, только завистливо глядели им вслед.
Когда отпуск закончился, он продолжал с ней встречаться, летая в Киев самолетами Аэрофлота - 750 км. вечером в пятницу – к ней, и 750 км. вечером в воскресенье – назад, в свой степной шахтерский город.
Этот факт сразил Соню наповал, и они вскоре поженились.
Все было бы ничего, но фамилия Севы была Ватман.
Соня фамилию мужа взять согласилась, но с одним условием - Сева должен был выкреститься.
Что не сделает влюбленный по уши еврей ради пары очаровательных глаз?
И Сева крестился.
Вообще, Сева Ватман был мужчина самостоятельный.
Он переехал в Киев и организовал круизную фирму, штатом в три сотрудника, разместившуюся в памятнике истории и архитектуры, «Домике станционного смотрителя», напротив речного вокзала, что на Подоле.
Перед встречей с Соней, был он одинок и несчастлив, находясь в прострации после мучительного развода с первой женой, отчего и стал тогда попивать.
Соня, став его законной женой, сразу поставила крест на всех холостяцких замашках.
Сева, еще тогда, когда он мотался между Донбассом и Киевом, купил себе однокомнатную квартиру в хорошем доме на Красноармейской, а Соня жила с мамой на Печерске, в «сталинке» недалеко от Дома Мебели.
Вскоре после свадьбы они сделали родственный обмен, и Сонькина мама перебралась в квартиру Севы, на Красноармейскую, - поближе к своим подругам.
Детей у них не случилось.
Хоть и старался Сева, а не получалось у Сони забеременеть.
Соня даже к врачу со своим мужем сходила.
Врач, поглядев на результаты анализов, сказал:
-Вперед и с песней, детки, у вас все в порядке!
«Детки», ободренные добрым дядей, «старались», как кролики.
Сева, похудевший на сексуальной почве, взял за моду приезжать домой внезапно, и, прямо с порога начинал обихаживать Соню, проделывая это «многократно и зю-образно».
Так прошел год.
Соня, в самом начале их совместной жизни, ходила на свой Арсенал, отсиживала без толку восемь часов в заводском КБ, а потом, злая, приходила домой и жаловалась Севе:
-Совсем работы не стало. С этой конверсией все темы закрыли, все толковые работники разбегаться начали.
Потом она и вовсе перестала туда ходить, оформив себе отпуск без содержания.
Сева, дела которого шли не лучше, чем у Сони, стал часто задумываться.
Круизы по Днепру на зафрахтованных теплоходах приносили такой мизерный доход, что, после уплаты всех мыслимых и немыслимых налогов, на зарплату не оставалось и сотни баксов на работника.
А тут еще горючее подорожало, и речной порт взвинтил цены почти в два раза.
В круизы стали ходить только «новые украинцы» да бандиты, устраивающие свои сходки на отдаленных Днепровских островах.
И тогда пришла Севе в голову «свежая» мысль.
Сева решил заняться международным туризмом, для чего срочно потребовался «за бугорный» партнер с хорошими связями в банковских кругах, который смог бы получить валютный кредит на покупку нескольких круизных автобусов «Вольво» в Финляндии.
Вскоре такой партнер был найден.
Литовский знакомый Севы, предприниматель с трудным для произношения именем, имел в Штатах зажиточного родственника, дядьку по материнской линии, который договорился в одном из американских банков о выделении ему кредита под залог трех его доходных домов.
Вот с ним, с Регимантасом, и решил Сева открыть новое дело.
Теперь дело было за малым.
Нужно было поехать в Финляндию и договориться с заводом о продаже им автобусов.
Конечно, в Москве находилось представительство фирмы, торгующей с Россией машинами марки «Вольво», но, к тому времени, обострились отношения между Украиной и Россией; вести переговоры в Москве стало трудно – москвичи перебивали весь его бизнес, сводя все дело к тому, чтобы Сева покупал машины только у них.
Тогда Регимантас сделал «ход конем».
С помощью своего давнего приятеля, ставшего к тому времени послом Литвы в Финляндии, он выхлопотал две годовые визы.
Теперь надо было собираться в дорогу.
На улице стоял февраль, и в Киеве оттепели сменялись морозом и вьюгами.
В Финляндии трещали морозы под тридцать, и, провожая Севу в Бориспольском аэропорту, Соня все время напоминала ему о том, чтобы он берег своё горло и ещё кое-что пониже, без чего не бывает детей.
Сева улетел, и для Сони потянулись скучные дни.
Сева звонил ей каждый день, подолгу рассказывая, как нудно идут переговоры с финнами,
как борются они с Регимантасом за каждый цент скидки, выбивая приемлемую для себя цену.
Наконец, через неделю, он позвонил радостный и сообщил, что договор подписали, и, теперь, на правах хозяев, финны приглашают их два дня отдохнуть на зимней базе, где-то на побережье, а в программе – катание на снегоходах.
К слову сказать, в молодости Сева увлекался мотогонками, даже одно время был членом городской сборной по мотокроссу.
Сообщив Соне дату прилета, Сева попрощался, и она, на радостях, решила устроить девичник, отметив с подругами удачное начало Севкиной затеи.
Для удобства решили собраться у давней Сонькиной знакомой, Светки Бахмут, пригласив для компании еще несколько знакомых девушек.
Назначили все на завтра, решив сегодня лишь закупить продукты да выпивку.
С самого утра Соня помчалась к Светке, решив помочь той у плиты.
Целый день они пекли и жарили, позабыв на время о диетах и талиях, строгали салаты и накрывали на стол.
В пять вечера начали приходить девушки, и, через пол часа все уже сели за стол.
Когда через час в прихожей Светки раздался звонок, девчонки были уже в той стадии подпития, когда все друг друга любят и открывают двери, даже не спросив, кто пришел.
Дверь пошла открывать Светка, и, вернувшись через минуту в гостиную, тихо позвала Соню.
-Соня, там, в прихожей твоя мама. Она хочет тебе что-то сказать.
Когда Сонька, удивленная не столько тем, что мама ей хочет что-то сказать, сколько тому, что мама как-то сумела её разыскать, вышла в прихожую, мама протянула ей трубку мобильного телефона, подаренного ей Севой.
-Позвони, дочка. Номер там, на дисплее, - и тяжело опустилась на подставленный Светкой стул.
Соня, все ещё улыбаясь, посмотрела на дисплей.
Ряд цифр ей был совсем не знаком, и её удивило их неимоверное количество.
-Это Финляндия, доченька, сказала мать, и, отвернувшись, стала расстегивать пальто, почему-то долго возясь с пуговицами.
Все еще ничего не понимая, Соня нажала на кнопку автодозвона, и, через несколько секунд, услышала в трубке голос с сильным акцентом:
-Соня, здравствуй, это Регимантас. Я целый день разыскиваю тебя по всему Киеву. Спасибо моим знакомым, они дали номер телефона твоей мамы.
-Что такое, Регимантас, почему звонишь ты, а не Сева? – спросила Соня.
-Соня, сегодня произошел несчастный случай. Снегоход, на котором ехал Сева, столкнулся с грузовиком. Удар был лобовым, и Сева погиб...
Падая на руки подбежавших подруг, Сонька уже не слышала последних фраз Регимантаса.
…Очнулась она оттого, что кто-то из девчонок совал ей под нос ватку с нашатырем.
Соня лежала на диване, мучительно долго припоминая, что с ней случилось, и от чего все вокруг плачут.
Потом Соня увидела склонившуюся над ней маму, и сразу все вспомнила.
-Как же это так, мамочка? Я же с ним вчера разговаривала, и он был живой! Как это, почему? Как я теперь буду жить? - и она зарыдала, уткнувшись в подушку…
…Цинковый гроб Регимантас привез из Борисполя через три дня.
Пока его разрезал привезенный откуда-то мастер, Регимантас рассказал, как все произошло.
С утра они позавтракали в гостинице, а потом за ними прислали машину, и все поехали на зимнюю базу завода.
В десять они уже были на месте.
Там очень красивое место, море подступает к самой дороге, кругом огромные валуны и сосны.
Накануне прошел теплый дождь, и температура воздуха поднялась до плюс двух градусов.
Ночью опять похолодало, и к утру дороги покрылись льдом.
На дорогах образовались огромные пробки, длинной до нескольких десятков километров.
К счастью, на той части побережья, куда приехали гости из Киева, таких пробок не было, но дорога, все же, была скользкой, как каток.
Когда инструктор спросил, кто умеет управлять снегоходом, Сева сказал, что у него спортивный разряд по мотокроссу, и сразу уселся за руль.
Через несколько минут колонна из шести снегоходов медленно поползла к холмам, до которых было с километр пути.
Там и должны были устроить пикник и катание на снегоходах.
Сева, решив показать класс езды, резко прибавил ход, и вскоре скрылся за поворотом дороги.
Когда все машины прошли тот поворот, стало видно, что впереди, на дороге, что-то произошло: на обочине, развернувшись на 90 градусов, стоял фермерский грузовик, а в кювете, метрах в тридцати от грузовика, лежало то, что еще недавно было снегоходом…
Севу нашли рядом, метрах в десяти от грузовика…
Когда, вызванный по рации, через двадцать минут прилетел вертолет спасателей, врач, осмотрев тело Севы, сказал, что ему помощь уже не нужна.
Сева умер, ничего не успев почувствовать: перелом основания черепа, а это - мгновенная смерть…
На похороны Севы, из Израиля, прилетела его мать, жившая там уже семь лет.
Похоронили Севу на Байковом кладбище, по православному обряду, с попом и певчими.
Вот так закончился благополучный период жизни Сони Ватман, в девичестве Софии Павленко.
…Итак, Соне на сегодня было «назначено».
За полтора года, прошедших после смерти Севы, в её жизни произошло немало перемен, и все – в худшую сторону.
Закрылся отдел в заводском институте, в котором когда-то работала Соня.
Вскоре закончились деньги, отложенные Севой «про запас», и Соня начала искать подходящую ей работу.
Обзвонив с десяток академических и с пяток прикладных НИИ, работающих в зоне применения Сониного диплома, она с удивлением констатировала тот факт, что Украине специалисты в сфере твердотельной электроники уже не нужны.
Мама, получая мизерную пенсию, сама перебивалась с кваса на воду, и помочь дочери ничем не могла.
И тогда Соня стала искать любую работу.
Пару раз ей попадались объявления, предлагающие работу симпатичным и образованным девушкам в службе эскорта, но, посовещавшись с подругами и наслушавшись страшных историй, она решила не рисковать, и стала просматривать другие рубрики.
К сожалению, и здесь её ждало фиаско.
Даже маляры на стройки требовались с опытом работы и ногами от ушей.
Шло время.
Уже несколько раз приходили письма из ЖЕКа с напоминаниями о растущем долге за газ и электричество, а работы все не было.
Соня слышала от подруг, что на хорошее место можно устроиться, только переспав с работодателем.
Выросшая свободной, всегда сама выбиравшая, с кем ей лечь, Соня душой противилась надвигающемуся несчастью, но поделать ничего не могла, и, в принципе, была уже готова ко всему.
Надев хорошее белье и платье с декольте, плеснув на себя две капли духов и критически оглядев себя в большом зеркале, она пришла к заключению, что работу сегодня обязательно получит.
В десять она была на месте.
Фирма «Север» помещалась в полуподвале одной из множества панельных «хрущевок», расположенных на Чоколовском массиве.
Пройдя длинным коридором, Сонька нашла нужную ей дверь.
Войдя в приемную, она увидела молодую девушку, играющую в «Тетрис» с компьютером, стоящем на компьютерном столике.
В углу стоял канцелярского вида стол с телефоном и ксероксом на потертой столешнице.
Обстановку приемной завершал большой диван искусственной кожи, на котором скучали двое парней, один - толстенький, с бородкой, другой – щупловатый, с длинными волнистыми волосами.
-Ваш директор назначил мне встречу на десять утра, - обратилась Соня к секретарше.
Та, с недовольным видом, оторвалась от игры и спросила:
-Ваше имя София? Проходите в кабинет, шеф вас уже ждет.
Соня толкнула дверь директорского кабинета и оказалась в большой, полутемной комнате.
Единственное окно закрывали жалюзи, и через щели в них, в комнату падали косые солнечные лучи.
У входной двери стояла громада то ли книжного, то ли канцелярского шкафа, а в углу, повернутый по диагонали, стоял письменный стол, за которым спал человек.
Не зная, куда себя деть, Соня поискала глазами свободный стул, и, найдя его в торце стола, уселась и стала ждать.
Минут через пять, когда Соня решила кашлянуть, чтобы напомнить о себе, человек проснулся и поднял на неё заспанные глаза.
-Ты кто? – спросил человек, неожиданно для Сони перейдя на «ты».
-Моя фамилия Ватман. София Ватман. Мы с вами вчера договорились на десять, - ответила Соня.
-Ватман, кульман, пульман, - недовольно пробурчал человек, потирая чуть припухшие со сна глаза.
Потом, что-то вспомнив, он встрепенулся и сразу стал как бы другим, - деловым и озабоченным.
-Ах да, это ты по поводу работы пришла, - сказал он, доставая из ящика стола пепельницу и сигареты.
-Ну, давай, рассказывай о себе, - сказал человек.
-А как к вам обращаться? - спросила Соня.
-С утра меня звали Сергеем Ивановичем, - ответил человек и протянул Соне пачку.
Соня, начавшая понемногу курить после гибели Севы, поблагодарила Сергея Ивановича и, достав из сумочки свои, закурила.
-А что рассказывать? – спросила она.
-Да все рассказывай. Когда родилась-крестилась, что закончила, где работала, ну и так далее…
Когда Соня остановилась, дойдя в своём повествовании до вчерашнего звонка на фирму «Север», директор погасил сигарету и поднял на неё глаза.
-То, что у тебя хорошее образование, это есть хорошо, - проговорил он и снова потянулся к пачке сигарет, - голова будет работать.
-Ну, а твое семейное положение? Муж, дети, – вдруг вспомнил он.
Когда Соня ответила, что она вдова, а детей Бог пока не дал, Сергей Иванович, уже с интересом, посмотрел на неё.
-Ты, точно, никогда за прилавком не стояла? – спросил он.
Когда Соня отрицательно мотнула головой, Сергей Иванович задумчиво посмотрел на противоположную стену с отвалившимся куском штукатурки, потом поднялся со стула и прошелся по комнате.
Неожиданно для Сони, он оказался человеком очень небольшого роста.
Черный костюм и белая рубашка с галстуком делали его похожим на черного, важного грача, деловито снующего по рыжей осенней листве сада.
Он был широкоплеч, даже излишне, для своего небольшого роста: «метр с кепкой», как отметила про себя Соня.
Темные волосы были расчесаны на косой пробор, а на безымянном пальце правой руки сверкало новенькое обручальное колечко.
На вид ему было лет сорок – сорок два, и, если бы не маленький рост, его можно было бы назвать привлекательным.
Пока Соня разглядывала директора «Севера», тот, в свою очередь, разглядывал её.
Оставшись, по-видимому, довольным результатом беглого осмотра, Сергей Иванович снова уселся за стол, и тут Соня чуть было все не испортила.
За секунду до того, как директорская задница должна была умоститься на стуле, она заметила довольно толстую подушку, на которой он ранее восседал.
Соню это рассмешило так, что она поперхнулась, и, отвернувшись от Сергея Ивановича, стала громко кашлять, давя в себе приступ накатившегося веселья.
Сергей Иванович с подозрением поглядел на красную, как рак, Соню, потом поерзал на подушке, устраиваясь поудобнее, и начал свою эпохальную речь.
-Это даже хорошо, - сказал он, - что ты раньше за прилавком не стояла.
-У нас специфика особая, мы не просто торгуем, мы – отдаемся. В любое время суток. Полностью и бесповоротно, любому покупателю.
Видя полезшие вверх Сонины брови, он спохватился и пояснил:
-В смысле творческого подхода. Тут особый нюх и психологический контакт нужен.
С одним: «ля-ля-тополя»; с другим: «асисяй-любовь»; с третьим: «чего изволить хотите, Ван-Ваныч?»; с четвертым: «а ты такой круто-о-о-й!». И так, - до бесконечности.
-У нас товар особенный, фирменный, продолжал он, - верхняя мужская и женская одежда от Версачи, Диора, Воронина. У меня, как раз, один продавец увольняется. Пойдешь к ней на недельку, она тебя всему научит, а потом сама работать станешь. По кассе будешь десять гривен в день получать. Если сладимся, да хорошо торговать будешь, премию будешь получать. Отдельно и в конверте. За ошибки – штраф. За обман – выгоняю беспощадно. Поняла?
-Далее. Рабочий день – с десяти утра до семи вечера.
-А то, что одинокая, так это для работы очень хорошо, - вдруг заулыбавшись, сказал он, - меньше дома по уходу за ребенком сидеть будешь.
Не ожидавшая такого откровенного цинизма, Соня оторопело кивала головой, словно соглашаясь со всем сказанным.
-Ну, как, договорились?- спросил Сергей Иванович.
Соня сидела и лихорадочно соображала.
Десять гривен в день. В месяц это 260 – 270. Половина уйдет на оплату коммунальных счетов. На продукты и сигареты оставшегося уже не хватит, а еще одежду надо покупать, да косметику, да непредвиденные расходы могут возникнуть…
А попросить больше ей было страшновато.
Будущий шеф мог и вовсе отказать.
Видя её смущение, Сергей Иванович снова стал уговаривать Соню.
-Да ты не смотри, что деньги маленькие, - журчал ручеёк его речи.
-Ты свою основную зарплату в конверте будешь получать. Так в нем, - будет все твое содержание. А то, что по кассе будем пропускать, так это только для отчета.
Соня с минуту еще подумала, а потом решительно кивнула, - согласна!
Сергей Иванович достал лист чистой бумаги, ручку, и пододвинул все к Соне.
-Пиши заявление. С сегодняшнего числа.
Потом, взяв написанное, протянул руку и сказал:
-Поздравляю с первым рабочим днем.
После «торжественной части» он взглянул на часы и заторопился.
-Я сегодня ничего еще не ел. Честно говоря, перебрали мы с ребятами немного вчера, ничего в горло утром не лезло. А теперь я голоден, поедем вместе пообедаем, а потом, - на рынок, - закончил он.
Когда они вышли во двор, было уже двенадцать.
Лето было жарким, и ближе к обеду столбик термометра подбирался к тридцати шести.
В тени, под стеной какого-то здания, стояла вишневая «шестерка».
В машине было душно.
-Ничего, ты стекло опусти, если сквозняка не боишься, - посоветовал шеф, - сейчас поедем, на ходу прохладней станет.
Покрутившись по узким улочкам, машина вырвалась на Севастопольскую площадь, и, повернув на круге, влилась в поток машин, идущих по Краснозвездному проспекту в сторону Московской площади.
Миновав развязку, недавно построенную у здания автовокзала, Сергей Иванович свернул на Московской площади в сторону Выставки.
Видя удивление Сони, он пояснил:
-Ты не смотри, что так далеко едем обедать. Я обедаю только в приличных местах, да и нам по пути, в общем. После обеда вернемся на Лыбедьскую; там, на рынке, у нас торговая точка.
Миновав недостроенную громаду Ледового Дворца, шеф свернул влево и подкатил к небольшому ресторану.
Ресторан был из числа известных, но Соне бывать в нем раньше не приходилось.
Это было странное сооружение, стилизованное под старину.
Вход в ресторан был устроен у подножия ветряка, построенного, что называется, в натуральную величину, а зал для посетителей находился в толще земляного вала, насыпанного вплотную к мельнице.
Соня вскоре поняла, почему Сергей Иванович любит это место.
В зале, несмотря на полуденный зной, было сумеречно и прохладно, и только бра освещали столы, стоявшие вдоль стен.
Сергея Ивановича здесь знали.
Как только они сели за свободный столик, тут же подошел официант, и, поздоровавшись, протянул Соне книгу блюд.
Он не ушел прочь, как это делают официанты в других местах, а остался стоять у неё за спиной, терпеливо ожидая, когда Соня закажет обед.
Соня вопросительно посмотрела на шефа, не зная, что заказать.
-Саша, мне как обычно, а Соне принеси то, что она скажет, - сказал он официанту.
Соня бегло просмотрела меню, и, увидев в нем солянку, тут же сделала заказ.
На второе она пожелала котлету по-киевски с поджаренной картошечкой, и, отдавая должное украинской кухне, попросила топленого в печке молока.
Пока готовили и подавали заказ, Соня огляделась.
Зал был заполнен только на половину, и за столиками сидели, в основном, люди далеко не бедные.
Соне даже показалось, что за столиком у противоположной стены она увидела народного избранника, довольно известного по частым скандалам, устраиваемым им в Верховной Раде.
-Да, это он, наш «яблочный Саша», - заметив направление Сониного взгляда, тихо сказал Сергей Иванович.
-Подражает во всем Явлинскому, а по замашкам – вылитый Жириновский, - продолжил он.
-Здесь часто можно встретить известные народу лица. Ресторан с хорошей кухней, вдалеке от суеты, так что можно поесть и встречу провести одновременно, не привлекая ничьего внимания, - добавил Сергей Иванович и принялся поглощать холодную, со льда, окрошку, приготовленную ему по старому казацкому рецепту, - с телячьими почками и хлебным квасом, настоянном на изюме.
Выпивки на столе не было, из чего Соня сделала вывод, что в рабочее время шеф не употребляет.
Когда они пообедали, Саша принес счет, и у Сони внутри все похолодело.
Она вдруг вспомнила, что денег у неё с собой – только на проезд в метро, да и дома осталась лишь одна десятка.
Саша, следуя всем правилам этикета, счет подал Сергею Ивановичу.
Сергей Иванович, мельком взглянув на счет, раскрыл бумажник, и, достав несколько купюр, вложил их в карту блюд.
-Спасибо, Саша. Завтра накрой стол на четыре персоны, к часу дня, а меню я с утра закажу по телефону, - и с этими словами он пошел к выходу из ресторана.
Выйдя на улицу, Соня поинтересовалась, сколько она должна за обед.
Сергей Иванович с интересом поглядел на неё и спросил:
-А ты в состоянии оплатить обед в таком ресторане?
Сегодня Соня не могла оплатить обед ни в одном киевском ресторане, и Сергей Иванович это прекрасно понимал, но спросил все же, чтобы сбить спесь с этой симпатичной и самоуверенной девчонки.
Видя, что Соня потемнела лицом, он успокаивающе поднял руку:
-Ладно, не сердись. Отдашь с первой премии.
Всю обратную дорогу они молчали.
К счастью, езда заняла меньше десяти минут, и в два дня они уже искали парковку у станции метро «Лыбидьская».
Поставив машину у салона красоты, в торце площади, они вышли.
Сергей Иванович шел впереди, и Соня, отстав от него шага на два, шла следом, стараясь держать дистанцию.
Если в ресторане они сидели, и разница в росте не бросалась в глаза окружающим, то теперь Соня, женщина среднего роста, была все же на голову выше своего шефа.
Она представила себе на секундочку, какой карикатурной «сладкой парочкой» они выглядят, идя рядом, и потихоньку стала отставать еще больше.
Заметив, что Соня отстаёт, Сергей Иванович нетерпеливо махнул рукой, приглашая её присоединиться к нему, и нырнул в людскую круговерть.
…На рынке в это время дня, - не протолкнуться.
Время отпусков было в самом разгаре, и толпы киевлян прогуливались между рядами, подбирая себе необходимое для отпуска и впрок.
…Здесь можно было купить все.
Если вдруг случалось так, что неуёмная покупательская фантазия требовала манны небесной, находчивые продавцы тотчас добывали её из недр огромных полиэтиленовых мешков, служивших им складом готовой продукции.
Если манна небесная оказывалась не того размера или цвета, тут же доставался мобильный телефон и, где-то, на другом конце трёхмиллионного города, тут же находилось искомое.
Товарами было занято все свободное пространство рынка, а так, как свободного пространства практически не было, то товары лежали, стояли и висели всюду.
Между рядами крытых жестью лотков были натянуты веревки, и то, что не поместилось на прилавках, раскачивалось на этих веревках, как белье после стирки где-нибудь в старом дворе на Подоле.
Рынок этот был, как и другие киевские рынки, чьей-то собственностью.
Формально, все рынки принадлежали городу, но номинально каждый из них принадлежал, или какому-нибудь бандиту, или одному из городских воротил.
Вложив когда-то минимальные деньги в их обустройство, вся эта столичная накипь, являющаяся настоящими хозяевами в городе, взимала с рынков дань, лишь какую-то мелочь уплачивая ему в виде налогов.
На рынках, как и везде, где шла торговля, действовала двойная система оплаты арендуемых площадей.
Официальная плата перечислялась раз в месяц на расчетные счета различных «ООО», а «левые» - собирали с продавцов «контролеры» в тренировочных штанах.
Так и на этом рынке, в вагончике с надписью «Администрация» сидели трое крепких ребят, присматривающих не столько за порядком, сколько за своевременной уплатой дани.
Старший из них, гориллоподобный Славик, обладатель тупой бульдожьей рожи, каждое утро, в одиннадцать, делал обход и собирал с торгового люда наличные деньги.
Не уплативший вовремя, спустя несколько дней лишался торгового места, а причину потом придумывал «зитц-председатель», - официальный директор рынка.
Причина могла оказаться самая простая, например: «необходимость реконструкции торговых площадей», или «антисанитарное состояние рабочего места».
Кроме всего прочего, с рынка кормились пожарники, участковый милиционер, санитарные инспекторы и налоговая полиция.
Все знали лишь одно слово: «дай»!
|
|