Вам случалось ненавидеть? Ненавидеть лютой, первозданной ненавистью, той самой, от которой застилает глаза. Ненавидеть бессильно, до хруста сжимая кулаки в тщетных по-пытках выместить свой гнев. Просыпаться по ночам, выкрикивая в безразличную пустоту какие-то угрозы. Пытаться уснуть, но неизменно минута за минутой повторять его имя, всю-ду чуя заговор.
Ненавидеть не единым, леденящим кровь, порывом, а день за днём, год за годом, сжи-гая в этом пламени все прочие чувства. Даже желание жить, жить один на один с тем, кого ненавидишь, находиться с ним рядом без шансов хоть как-то изменить ситуацию. Ни убить, ни убежать, ни умереть.
Я сидел и играл в шахматы со своим злейшим врагом. Мой ход, его ход, мой, его, как уже сотни раз было. Знаете, последнее время я начинаю угадывать его ходы. Вот сейчас он, едва задумается и отчаянно двинет пешку. А я того и жду, зная, как ответить, однако он тоже всё чаще и чаще заранее чувствует мои мысли.
Я взял пешку и ждал его хода, неспешно прикидывая, чего бы ещё такого учудить, но он опередил. Пара движений, и я получил наивный мат.
– Чурбан! – заорал я вскакивая. Кулак с размаху рубит о стол, но я не чувствую боли, она стёрта яростью. – Тупой механизм!
Вам случалось так ненавидеть? Да пусть и случалось, всё равно мой случай неповто-рим. Я ненавижу бортовой компьютер.
Летаю с ним уже пол жизни, а о первой половине остались только смутные воспомина-ния. Помню как маленьким был, как поступил в военную академию. Мне тогда ещё и три-дцати не исполнилось. Пилотов, как правило, набирали из куда более зрелых людей, но чем-то я приглянулся, да и биография подходила на удивление.
Стал учиться. Временами с интересом, порой с безразличием. Первые десять лет мечтал о полётах, а когда дорос и до них, то понял, что это не так красиво, как по началу казалось. Не то чтобы противно, но на роль мечты не подходит. В мирное время никакой романтики, возишь туда-сюда боеприпасы или сильно смахивающего на них генерала, какой в этом ин-терес?
Единственное что меня не переставало привлекать, так это судьба разведчика. Ничего я не представлял романтичнее, чем в одиночку пробираться от звёзды к звезде, изредка от-правляя на Землю отчёты о проделанной работе. Я привык к долгому одиночеству, и годы без людей меня нисколько не пугали.
Ещё помню, что пока жил на Земле, умирать доводилось не часто. Это тоже послужило неким незримым плюсом в головах моих преподавателей. Впервые смерть со мной случи-лась лет в двадцать – попал под машину. Потом пару раз по глупости, один раз застрелился, кажется на спор.
Ну а когда летать начал – смерть стала привычной попутчицей: раз в год непременно что-то шло наперекосяк. Зафиксировав гибель система делала копию моего освободившегося сознания. В ближайшей камере оживления её прививали свободному телу и вот я снова в де-ле.
Так давно принято: люди перестали умирать. Смерть сочли непрактичной, а потому личность каждого человека тщательно дублируется в системах вечной жизни и стоит созна-нию погаснуть, как на его место всплывает копия. А изготовить новое тело – сущие пустяки.
Я родился значительно позже внедрения этой технологии, потому нередко имел дело с людьми куда более старыми, чем они выглядели. В тридцать лет порою сложно осознать, что твой вполне еще сосед наблюдает этот мир уже четыре века. Сейчас мне самому уже далеко за триста. Да и с людьми я перестал общаться добрых пол жизни назад.
Планету я заметил давно, а вот разумная жизнь, копошащаяся на её поверхности, оказа-лась для меня полной неожиданностью. По старой привычке, которая когда-то считалась священным долгом разведчика, я продолжал осматривать встречающиеся звёзды, их планеты и отсылал сведения на Землю. Тут я надеялся исключительно на автоматику, она должна по-нимать, куда следует отправлять данные, поскольку сам я давно заблудился в этом дремучем космосе. И какое направление приведёт меня домой – сам чёрт ногу сломит рассчитывать.
Обычно планеты я осматривал издалека, сканерами. Мне были интересны лишь размер, атмосфера, сила тяжести – в общем, пригодность для жизни. По идее существовали какие-то инструкции, которые пилот должен был вспомнить при контакте с разумной цивилизацией, но если я их когда-то и знал, это не означало что я горю желанием эти инструкции выпол-нить, тем более после полутора века в этой посудине. У меня в голове давно уже свили гнез-до свои планы и им нет никакого дела до Земли, налаживания контактов между двумя фор-мами жизни. И шкуру свою я спасать не собирался, скорее даже наоборот. За три века жизнь приедается, надоедает, тускнеет. Единственное, что удерживает от безумия – это ненависть.
Только ради неё я решил приблизиться и осмотреть планету. Если существа там, внизу, достаточно развиты, то у меня появляется шанс отомстить своему кораблю и этот шанс я упускать не намерен.
Действительность оказалась немного печальнее моего воображения, эти бездари даже в космос выйти не успели. К счастью, чтобы уничтожить корабль достаточно обычного ядер-ного оружия или ему подобного. Уж это-то, я надеюсь, у них имеется.
На экране мигали умопомрачительные дворцы, дикие леса, каменные площади городов с бредущими по ним фигурками о двух ногах. Однако местная культура была мне глубоко безразлична, я искал военные постройки, хоть что-нибудь более не менее серьёзное. После часа поисков я в конец вымотался, но остался доволен. Взорвать мою посудину им опреде-лённо по силам. Осталось только убедить чужих, что им это просто необходимо.
Приближаясь к планете, я в который раз попытался банально разбиться, но автопилот мне не дал. Он всё чаще читает мои мысли и не только. До тех пор, пока заходит речь о ко-рабле, я почти не замечаю его присутствия в своей голове. Но стоит только задуматься о том, как бы от него избавиться, и какая-то загадочная часть моего сознания встаёт на дыбы. Она всеми правдами и неправдами стремится помешать мне причинить вред кораблю.
Несколько раз я давал курс на ближайшую звезду. Когда автопилот пытался мне поме-шать, я его просто блокировал, но каждый раз происходило что-то непонятное, в результате чего курс восстанавливался. Мои руки сами исправляли ситуацию, вопреки любой логике и моим желаниям. Бывало, я вставал во сне и, не приходя в сознание, давал волю бортовой системе навигации и снова засыпал. Ну а эта зараза того и ждала. То же самое случалось, ко-гда я пробовал врезаться в планеты. Это оказалось невозможно с тех пор, как в моей голове поселился вражеский шпион. Он выходит на сцену в самый ответственный момент и смеши-вает мне все карты.
Сейчас я попытался просто для чистой совести, чтобы не думать потом: “А вдруг сра-ботало бы?”. Естественно не сработало. А вот опуститься на поверхность планеты мешать даже не пытался, и на том спасибо. Будь я на его месте, ох он вспотел бы, пока сажал свою посудину на этой поляне. Но всё прошло гладко, я заранее выбрал это место, в часе пешей ходьбы от крупного города.
В мои планы входило оглядеться и вступить в контакт с аборигенами. Ничего проще и представить нельзя. Затем надо было убедить их что я (а точнее мой корабль), несомненно, представляет угрозу, а потому нас просто необходимо уничтожить. Откровенно говоря, я не сомневался в успехе. Уверен, что для сначала они несколько раз меня убьют, а я буду с ту-пым упорством оживать в корабле и снова устремляться к ним. Вскоре они это просекут и решат уничтожить корабль, что мне и надо.
Пол часа спустя, собрав необходимые, на мой взгляд, вещи, я выбрался наружу. Воздух не был пригодным, но я задумался об этом слишком поздно, а взять с собой маску просто не сообразил. Откровенно говоря, корабль обязан был предупредить меня о таком повороте со-бытий и предложить обновить тело, приспособить его к местной атмосфере. Но этой скотине каждая моя смерть на руку. Пришлось принудительно указать ему модифицировать новые тела.
Давно мне не приходилось высаживаться на планеты.
А вот умирать я привык.
Бессмертие делает людей беспечными. Будь на моём месте смертный астронавт, из пер-вых, он бы сто раз задумался перед тем как выйти. И тысячу – перед тем как сесть. Хотя смертный не долетел бы досюда, продолжительности жизни не хватило бы.
Я вышел из камеры. Она ничуть не изменилась, да и я тоже. Ещё перед стартом настро-ил блок клонирования так, чтобы все тела выходили одинаковыми. Меня ничуть не прель-щала перспектива каждый раз любоваться на незнакомое лицо в зеркале. В одиночном полё-те за сотню лет и так с ума сойти не долго, а тут ещё и это. Нет уж.
Я оделся, оглядел тело и не нашёл в нём ничего особенного. В своём сознании тоже не смог уловить перемен, но они определённо были. Я знал. Каждую новое рождение во мне растёт та инородная часть. Лет сорок мне потребовалось, чтобы это заметить и ещё десять, чтобы понять, как же так.
Военные давно мечтали о полном слиянии корабля и пилота, да только всё никак не могли этого добиться. А потом кто-то предложил, очевидную на первый взгляд, схему. Когда пилот умирает, его сознание копируется в новое тело, но не полностью. Процент уходит в интеллект автопилота, а на его место вставляется такой же кусочек сознания корабля. И со временем автопилот станет наполовину пилотом, ведь человек – это именно разум, а никак не тело, иначе все мы сто раз марионетки.
А пилота с половиной сознания машины можно отправить гулять, он уже без надобно-сти. Человек с заскоком, не способный элементарно управлять своими действиями.
Всё было продумано, но военным запретили. Под предлогом, что такие эксперименты бесчеловечны. Если начать смешивать сознание человека и корабля, то закончится это полу-разумными кофеварками, никто и глазом моргнуть не успеет. А потому не стоит и пробовать.
Да только кто их остановит? Построили новый разведывательный корабль. Поставили на обмен при каждом оживлении вместо процента одну сотую, так что проверка ничего и не заметила. Посадили на корабль радостного болвана, который всё ещё считал одиночный по-лёт к звёздам романтикой и стали ждать, потирая руки в предвкушении.
Я не знаю столько сейчас во мне от корабля. Умирал я несколько сотен раз, но какой процент установили конструкторы – понятия не имею. Знаю только то, что каждая новая смерть приближает меня к полному поражению, когда я уже не смогу управлять своим те-лом. Потому надо избавиться сначала от корабля, а потом от себя, причём именно в такой последовательности. Ведь пока существует корабль мне не отделаться от этой бесконечной, тоскливой жизни, он будет меня раз за разом оживлять, приближаясь тем самым к своей за-ветной цели.
Добраться до города не составило труда. По дороге мне так никто и не встретился, но простые жители мне без надобности, только военные, правительство или какой либо его ана-лог. Я разрывался между вариантами уговорить их взорвать корабль или сразу приступать к массовым террорам, чтобы у инопланетян не осталось прочих вариантов.
Когда же я пересёк черту города, постарался быть немного более осторожным. Мне это удавалось с трудом, но пока никаких неприятностей не происходило. Из-за угла какого-то здания я заметил бредущего по улице местного – он шёл вразвалочку и вертел в руках непо-нятного назначения инструмент. Окинув его взглядом, я понял, что едва ли меня можно было бы принять за аборигена, у этого руки были значительно длиннее, шире переносица, уши во-обще, кажется, отсутствовали. В общем, всё сходство между нами заканчивалось на количе-ственном уровне – рук две, ног две, голова одна.
Рядом с этим инопланетянином шло какое-то существо. Оно бдительно осматривалось по сторонам, вставая на две задние лапы, но при передвижении старалось использовать все четыре. Спину и лапы его покрывала густая шерсть, в то время как живот оставался почти что голым. Немного поразмыслив, я счёл его чем-то вроде местной разновидности собаки.
Вскоре чужой прошёл мимо, вместе со своим зверем и я решил, что могу безопасно двигать дальше, но стоило выйти из своего укрытия, как собака тут же обернулась и подняла утробный вой, временами вылаивая странные ритмичные звуки. Абориген обернулся, не-сколько секунд судорожно соображал, разглядывая мою инородную фигуру. А затем он по-дал какой-то жест своей зверине, и та с места бросилась в мою сторону.
Я немного присел на ватных ногах и нашарил ладонью рукоять. Первый залп я дал по аборигену, тот ничего понять и не успел, просто повалился на спину, в тщетных поисках опоры раскинув руки. Собака же оказалась куда более резвой, два моих выстрела ушли в ни-куда. Но трений всё-таки чудовищным молотом сплющил тушу зверя и откинул на два мет-ра, в близи это оружие работает с убойной силой.
Но радовался я недолго, что-то внезапно впилось в спину.
– Террорист, хренов! – выругался я, выходя из кабинки.
Совсем не сообразил, что оружие останется там, где погибло прошлое тело. У меня, ко-нечно, есть запасы, но этого хватит ещё на пять-шесть жизней. Я то рассчитывал на беско-нечные нападки с разных сторон, выводящие инопланетян из терпения, вот только голыми руками не слишком то повоюешь. А с местным оружием разбирать мне не слишком хочется, да его ещё и найти надо.
Кажется, этот способ далеко не лучший, стоит попробовать для начала переговоры. Возможно, удастся убедить их, что корабль несёт несомненную угрозу. Было бы у меня за плечами бортовое оружие, всё оказалось бы куда проще – один стёртый с лица планеты го-род, и пришелец враг всей цивилизации, на которого никак нельзя закрыть глаза. Но разве-дывательный корабль – ущербная посудина.
Я взял ещё один пистолет, помимо которого осталось двенадцать таких же. Больше чем я думал, но всё равно на непрерывное нападение этого не хватит, а подбирать оружие со сво-их же трупов не факт что удастся.
На этот раз я был ещё более осторожен. Видимо, проснулся древний инстинкт развед-чика, того, который орудовал в логове неприятеля ещё до освоения космоса. Я вышел к го-роду совсем с другой стороны, потратив на это лишний час, но здесь пробраться, казалось проще. Жизненно важно было проверить карманный переводчик. Если я смогу понимать чу-жих, а они меня, дело заметно упростится. Вообще говоря, предполагается, что переводчик способен быстро усвоить любой язык, но на деле так выходит далеко не всегда.
Первый абориген встретился мне в сквере. Он запирал какую-то дверь и потому не за-метил моего приближения. Что особенно радовало, рядом не наблюдалось омерзительной местной разновидности собаки. Я уже начал опасаться, что она сопровождает каждого ино-планетянина.
Я выстрелил в стену рядом с ним, не приближаясь меньше, чем на пять метров. Слава богу, моё оружие было беззвучным. Он в ужасе дёрнулся, обернулся и вытаращил на меня свои широко посаженные глаза.
– Ты кто? – спросил я. Переводчик выдал какой-то непонятный набор звуков, который, по мнению его разработчиков, должен был предельно точное передавать этот вопрос на лю-бом из возможных языков.
– Я тут работаю, – моя речь давалась чужому с трудом то ли из-за искажения перево-дчика, то ли от страха.
– У вас есть правительство? – потребовал я.
– Есть.
– В этом городе?
– Да, – он так и стоял у двери, словно прикованный. Даже не помышлял двинуться с места.
– Отведёшь меня, – махнул рукой я. – Хотя нет, стой. Дай мне накидку.
– Накидку? – не понял меня чужой. В целом их одежда напоминала земную, потому он не мог не знать что такое накидка.
– Накидку! Чтобы меня было не видно. Быстро!
Я глазом не успел моргнуть, как он скрылся в дверном проёме. Кажется, мой первый блин оказался комом. Но нет, очень быстро чужой вернулся, сжимая в руках какой-то ском-каный свёрток.
– Бросай, – приказал я.
Это действительно оказалась некоей альтернативой плащу. Я быстро нацепил это чудо на себя и только после этого немного успокоился.
– Во мне что-нибудь выдаёт чужака? – спросил я.
– Да, – осторожно качнул головой он. – Пистолет.
Я спрятал кисть с короткоствольным оружием в рукав.
– У тебя есть транспорт?
– Есть, – чуть поразмыслив, ответил чужой.
– Вези меня к своим главным, – я усмехнулся от избитости фразы.
Мы сели в какой-то местный вариант автомобиля. Понятия не имею, какой вид топлива использует эта конструкция на колёсах, главное ездит и на том спасибо. По дороге я рас-спрашивал своего заложника об их цивилизации. Главным образом меня интересовал уро-вень технического развития, виды оружия ну и социальный строй, должен же я понимать с кем буду общаться и как себя с ними вести.
В результате оказалось, что они смогут без проблем уничтожить мой корабль, при этом местные технологии заметно превосходили наше ядерное оружие. Переговоры мне предсто-ит вести с аналогом мера на Земле. Это оказался довольно крупный город, промышленный центр и правят тут большие шишки. А мне того и надо.
Чужой довёз меня до огромного здания, выполненного из материала, похожего на мра-мор, только с ярко выраженным зеленоватым оттенком. Оно возвышалось на несколько де-сятков этажей, а по ширине занимало половину площади.
Мы остановились у входа, и чужой вопросительно на меня уставился. По идее я мог бы его отпустить, потому что заранее взял карту, отметил там это здание и основные маршруты к нему. Если что, в следующий раз найду и так, один. С другой стороны мне надо как-то пробраться внутрь, через охрану. С заложником это будет куда проще.
Охранники живо отреагировали на наше появление, но я их опередил.
– Мне нужно говорить с мэром, – я держал оружие так, что его было видно, но моя кисть оставалась под полой плаща. Вполне вероятно они примут меня за взбесившегося со-племенника.
– Она занят, – кажется, этот чужой был начальником смены.
– Тогда я убью этого, – я кивнул на своего шофёра. – А потом и кого-то из вас, кого ус-пею.
– Погоди, – главный охранник дал жест своим, и они опустили оружие. – Что тебе надо от мэра?
– Говорить.
– Хорошо, мы тебя проводим, – после небольшой паузы ответил он. – Только учти, стоит тебе дернутся, и мокрого места не останется.
– Учту.
Я проследовал с ними, всё ещё продолжая держать перед собой заложника. Охранник проводил меня к лифту, мы сели и поехали вверх, я не смог разглядеть на какой этаж он на-жал. Это немного осложнит дело в следующий раз.
Когда мы вышли мне начало казаться, что он что-то подозревает. Я коротко оглядел свою одежду и не заметил ничего подозрительного. Кисти рук были в рукавах, лицо скрывал капюшон. Вызвать удивление могла разве что сама одежда.
Мы вошли. Мэр стоял у своего стола, несомненно, ему успели доложить о происходя-щем.
– Кто вы такой? – сходу спросил он не знающим отказа тоном.
Вместо ответа я просто снял капюшон.
“Глупо получилось”, – думал я, выходя из камеры оживления. Ещё одного пистолета лишился. С другой стороны наверняка поставил на уши если не пол города, то как минимум его верхушку. А мне того и надо.
На этот раз добраться до здания мэрии мне не составило труда.
Глаза охранников, и без того выпученные, грозили вывалиться из орбит. Я решил, что раз уж меня увидели, не стоит больше прятаться. И оружие на этот раз брать не стал, оно ни-чем мне не поможет, только озлобит чужих.
– С какого раза мэр меня примет? – поинтересовался я. – Третьего? Пятого? Сотого?
– Кто вы такой?
– Я человек, обладающей важной информацией. Срочной информацией, если это вас интересует.
– Нам она не интересна, – с сомнением начал охранник.
– Глупости, – отрезал я. – Любая информация имеет свою ценность. И вообще, это не вам решать, вы всего лишь дверь сторожите. Мэр разберётся.
В комнате помимо меня и человек десяти охраны были только высокие чины. Мэр, представитель какой-то там важной международной организации, два учёных уфолога. Ин-тересно, что это за специалисты такие, когда сами ни разу инопланетных существ не видели. Толку от них? Кроме того, присутствовал серьёзного вида военный. Он радовал меня больше всех, вот на кого надо давить.
– Итак, что вы хотели нам рассказать? – начал мэр. Судя по всему, он не был тут глав-ным, но переговоры поручили вести именно ему.
– Мой корабль представляет большую угрозу вашей цивилизации, – речь давно уже была заготовлена. – Я сел здесь потому, что он перестал меня слушаться.
Но договорить мне не дали, тут же встрял военный:
– Что за глупость? Если корабль не слушается – значит, он неисправен. Следовательно, не представляет никакой угрозы.
– Почему вы так решили? – с издёвкой спросил я. – Корабль перестал меня слушаться, но при этом он вполне работоспособен.
– И в чём же тогда выражается его непослушание? – спросил мэр.
– Просто он не желает выполнять мои приказы.
– Я вообще не понимаю, о чём мы тут говорим, – снова влез в разговор военный. – Ес-ли пилот сидит здесь, перед нами, то о какой угрозе от корабля может быть речь?
– А вы полагаете, что без пилота корабль ни на что не способен? – изобразил удивле-ние я.
– Конечно, неспособен, это груда железа и без пилота она ничего сделать не сможет.
– Не знаю как ваши, но мой корабль – это интеллектуальное существо, вполне способ-ное функционировать автономно, без человека.
– Теоретически такое возможно, – согласился один из учёных. – Но скажите, ваш ко-рабль, он ведь не военный, так?
– Почему вы в этом уверены?
– Будь он военным и к тому же вышедшим из послушания, мы бы тот час же стали свидетелями невероятных разрушений, – рассудил он.
– Согласен, мой корабль разведывательный, – признался я. – Только поверьте, при же-лании он на многое способен.
– На что же интересно? – спросил военный.
– К примеру, стартовав на полной тяге с площади за окном, он сотрёт в пыль не только это здание и по всё вокруг в радиусе пары километров, – предположил я.
– И это вы называете угрозой нашей цивилизации? – рассмеялся военный.
– Пара таких стартов в подходящих местах и вам жизнь покажется адом. У вас же на-верняка есть какие-то аналоги ядерных реакторов. Резиденции правительства, вместе с ним самим, – я старательно развивал мысль. – И не надейтесь, что вам удастся его поймать. Сей-час, пока он на земле у вас есть шанс, а вот когда начнёт куролесить – всё, считайте что про-пали.
– Долго он не продержится, без топлива-то, – высказал военный.
– Запросто, – усмехнулся я. – Я летел сюда полторы сотни лет без дозаправок, ему лег-ко хватало встречающегося в открытом космосе вещества, а когда этого становилось мало, я просто влетал в атмосферу ближайшей планеты. Здесь, у вас, он чувствует себя как никогда сытым.
– А вам-то зачем его уничтожать? – не унимался военный. – Только не говорите, что вы делаете это ради мира, судя по всему, ваша родная планета находится отсюда на невероят-ном расстоянии.
– Мне плевать на мир, – признался я.
– Тогда зачем?
– Я его ненавижу!
– Кого? Корабль? – не понял мэр. – Это шутка?
– Нет, – ответил я. – Я летаю с ним полтора века, он успел меня так достать, что мне уже всё равно что случится со мной, главное убить эту тварь.
– Вы говорите о корабле, словно о живом существе, – начал один из учёных. – Нам до-вольно сложно рассуждать в таких условиях.
– Что же тут сложного? – удивился я. – У нас давно уже процветает искусственный ин-теллект, любая мало-мальски значимая техника обладает зачатками разума, а уж корабль – тем более. В большинстве случаев им чужда способность к творчеству, сопереживанию. Ко-рабли мыслят предельно рассудительно, но, тем не менее, мыслят. К примеру, при попытке разбиться о планету он брал управление на себя и не давал мне этого сделать.
– Знаете, – признался всё тот же учёный. – В таком случае этот корабль представляет скорее не угрозу, а невероятную ценность для нашей цивилизации. При должном использо-вании он может продвинуть нашу науку на сотни лет вперёд.
– Не забывайте, – встрял мэр, – что именно наше государство вошло в контакт, и все достоинства оного по праву принадлежат нам.
– Да и сам чужой может оказаться вполне интересным, – промычал военный и дал знак охране.
Меня быстро подхватили, скрутили руки, и повели в сторону выхода, а военный тем временем продолжал.
– Ну а мы пока глянем на этот ужасный корабль.
– Только прошу, не устраивайте из этого парада, – взмолился мэр. – Чтобы всё было ти-хо, без лишней огласки.
Когда меня вывел на улицу и начали сажать в машину, я понял, что чужие решили вре-менно посадить меня в тюрьму. Но лично у меня были немного другие планы на будущее. Только мы отъехали за пределы города, машина остановилась, меня вытолкали на улицу в какой-то неопрятный двор.
Я осмотрелся, получил толчок в спину и тут же напал на охранника.
Выйдя из камеры, я почувствовал присутствие кого-то чужого внутри корабля. Это бы-ло полной неожиданностью, люки запирались так, что проще было бы стену просверлить, чем пытаться проникнуть сквозь люк, не зная кодов.
Однако кто-то сумел. Я осторожно подкрался к блоку кают и в центральном холе обна-ружил трёх людей. Именно людей, а не чужих. Удивлению не было предела.
– Вы кто такие? – только и нашёл что спросить я. Тоже мне гостеприимный хозяин.
В ответ они начали лепетать что-то совершенно нечленораздельное, словно напрочь за-были родной язык. Они всё говорили, говорили, и лишь минуту спустя я сообразил взять пе-реводчик, прошлый остался в кармане моего трупа.
Ага, вот теперь я прекрасно их понимал, это были чужие. В телах людей. Откуда здесь, за сотни световых лет от Земли могли взяться людские тела?
Кажется, я начинал понимать откуда.
– Идиот, – заорал я в пространство. – Ты чего мне тут натворил?
– Многочисленные смерти, – ответил механический голос. – Я проявил милосердие.
– Какое милосердие? – закричал я. – Ты тупая машина. Кому ты всё это говоришь, ду-маешь, я не понимаю, что ты просто хочешь украсть как можно больше чужих сознаний. Кому теперь нужны эти твари в наших телах?
– Тем не менее, они живые, – гнул своё корабль.
– Разве ты не понимаешь, что жизнь их теперь превратится в сущий ад.
– Почему?
– Потому что их примут за землян, – крикнул я. – А всё в целом – за вторжение.
Он что-то отвечал, но я временно перестал реагировать.
– Вторжение, – словно во сне повторил я. – Хочешь милосердия? Говоришь многочис-ленные смерти? Хорошо, будь по-твоему!
Я открыл блок управления камерой оживления и изменил некоторые настройки. Теперь она работала с той скоростью, с какой успевала создавать новые тела, благо на целой планете кто-нибудь умирал каждые десять секунд. А ещё я сделал так, что новые тела формирова-лись индивидуально. Не думаю, что инопланетяне поверят во внешнее сходство всех землян.
Пол часа спустя, когда к кораблю начали стягиваться чужие, на поляне рядом с ним со-бралось несколько сотен “людей”. Эти в прошлом простые граждане, рабочие и врачи, дети и старики теперь совершенно не понимали, что им делать, ни конкретно сейчас, ни вообще. Некоторые уходили в лес, но большинство испуганно сидело рядом с моей посудиной. Они видели облик друг друга и понимали, что в городе им ничего хорошего не светит, а потому просто ждали дальнейшего развития событий.
Возглавлял колонну грузовиков всё тот же военный. Увидев это зрелище, он дал ко-манду остановиться и вылез наружу не в силах поверить в происходящее. Я заметил его, и легким бегом приблизился к машинам.
– Что тут происходит? – не глядя на меня, спросил он.
– То, о чём я вас и предупреждал, – покачал головой я.
– О чём? – потупился чужой. – Подождите, вы же должны быть под стражей.
– Да мне ваша стража, что этому кораблю дождик, – усмехнулся я. – Вы забыли о раз-деляющих нас тысячелетиях.
– А это кто такие? – не понимал военный.
– Люди, – спокойно ответил я. – Корабль решил, что эта планета подходит для заселе-ния. За пол часа он успел перекинуть почти три сотни человек. Когда их количество дойдёт до тысячи, он начнёт транспортировку оружия, техники и прочего хлама, против которого вам, к сожалению, нечего противопоставить. Вы меня-то одного убить не смогли.
– Мы не и старались, – огрызнулся военный.
– Как же. А почему тогда корабль три раза за последние сутки меня оживлял?
– В каком смысле оживлял? – переспросил он.
– В прямом, – потупился я. – А вы думали, что мы до сих пор смертные? Тысяча солдат против всей планеты при одной жизни на каждого? Вы смеётесь? Конечно они все бессмерт-ные, любой, кто умирает, тут же возрождается на этом корабле.
– А если не станет корабля? – прищурился он.
– Тогда они оживут на ближайшей нашей планете, – соврал я, потому что у всех этих систем есть некоторый радиус действия, а человечество осталось далеко отсюда. – Только ещё час, и корабль будет защищён настолько, что можете забыть о нём и сосредоточиться на эвакуации.
Когда они спешно рванули обратно, я тоже решил спрятаться где-нибудь подальше в лесу. Очень хотелось посмотреть, как будет гореть его стальной корпус. К счастью непода-лёку обнаружилось нечто похожее, на водонапорную вышку, я забрался на самый верх, от-куда открывался прекрасный вид.
Ждал я минут двадцать, за это время число чужих-людей там внизу удвоилось. А потом по кораблю нанесли удар, только я почти ничего заметить не успел. Словно невидимая игла ударила откуда-то сверху, вмяв его нос в землю. Затем вторая, чуть сбоку, а потом ещё не-сколько десятков. Вскоре от корабля осталась только мятая груда железа. Оружие чужих оказалось довольно эффективным и точным: никто из находящихся рядом не пострадал. Не-которые даже понять-то толком не успели что произошло.
Моё дело было наполовину сделано. От корабля осталась только часть сознания, кото-рая покоилась в моей голове. Я болтал ногами на высоте сорока метров и думал, покончить ли с ним сразу или прогуляться напоследок по этому чужому миру.
Эта смерть будет моей последней. Меня так забавляла эта мысль, я не мог себе предста-вить каково это “не жить”, а потому до сих пор не верил в смерть. Три века бессмертия рас-слабляют. Мне всё равно казалось, что хоть как-то, но я продолжу своё существование.
На этой мысли я толкнулся вперёд руками и инстинктивно сгруппировался в падении.
Кажется, я спал.
– Что с ним не так? – спрашивает один голос.
– Не знаю, – отвечает второй. – Нас затем и послали, чтобы выяснить. Сейчас память посмотрим, и всё ясно станет.
Голоса на время прекратились, а в голове у меня начали проноситься картины молодо-сти, когда я ещё даже не поступил в академию.
– Ничего не понял, – удивлённо произнёс первый. – Какого чёрта?
– Что там у тебя?
– Воспоминания человека…
– Какие? – не понял второй.
– Ну детство, родители, качели. Муть всякая.
– А с чего вдруг ты начал это смотреть? Открывай последние сутки и всё тут.
В мой сон вмешался облик того чужого, которого я брал в заложники, а ещё самодо-вольная физиономия мэра. Первая прозрачная струя, вмявшая мой корабль в землю и страх на лицах увидевших это аборигенов. А ещё то, как я пытался разбиться о планету, но руки сами собой включили режим посадки.
– Тут тоже самое. Говорю тебе, это человек.
– Ерунда какая-то, – произносит второй. – Дай-ка его образ на мой монитор.
Минута тишины.
– Погоди, – задумчиво говорит всё тот же голос. – Это же тот чудак, которого посадили на один из испытательных кораблей лет сто назад.
– Что за корабль? – не понял первый.
– Ну тогда ещё не знали как сливать сознание человека и корабля, вот и придумали де-бильную схему, по которой корабль каждой оживление забирал часть сознания у пилота и вливал ему часть своего. Ничего глупее, на мой вкус, и вообразить нельзя. Но от безысход-ности решили попробовать.
– Ага, вспомнил, – соглашается первый. – Сколько же он в космосе так проболтался?
– Сейчас. Хм. Сто восемьдесят два года.
– Обалдеть. И какая часть в нём сейчас от корабля?
– Ну возьми его старый образ, сделанный века два назад и посмотри.
Меня ненадолго оставили в покое.
– Ага. Сорок семь процентов. Они почти слились.
– Ну вот тебе и объяснение всей проблемы. Система приняла его за сознание погибше-го корабля.
– Почему не человека? – удивился первый. – Всё-таки сорок семь, а не пятьдесят один.
– А у системы оживления людей радиуса действия не хватило, – рассмеялся второй. – Ты прикинь, куда этот ненормальный залететь успел.
Я открыл глаза. Не знаю почему, но они теперь видели намного лучше, не только впе-рёд, но и назад, и вверх. Вообще всё вокруг, словно головы у меня вовсе не было. А слух, он доносил до меня звуки, раздающиеся за десятки километров отсюда, причём я отчётливо понимал, что это именно десять километров, а не девять и не одиннадцать.
Ангар, в котором я лежал, был просторным, но почему-то казалось, что стоит мне встать и места в нём не хватит. Необычно ощущение. Вообще всё, что я сейчас чувствовал было мне совершенно незнакомо, как будто никогда не доводилось примерять новые тела.
В помещение вошли двое: высокий чин в мундире и пилот, одетый в лётную форму, словно ему уже сейчас стартовать. Они беседовали, приближаясь в мою сторону.
– Всё остальное – в конверте. Вскроешь как выйдёшь за пределы солнечной.
– Ещё какие либо указания? – интересовался пилот
– Да нет, – отвечал его собеседник. – Разве что поаккуратнее с кораблём, тебе достался особенный.
– Чем именно? – пилот бросил на меня изучающий взгляд.
– Увидишь.
|
|