Где ты прячешься, мой город, слишком часто и не знают,
напрягаются, гадают, Украина или Русь,
потрошат в раздумье карту, обращают наизнанку.
Признающихся незнаек я судить и не берусь...
Объезжают стороною – прямо в Киев или Харьков.
Из Прибалтики проездом направляются в Донбасс.
Равнодушно льётся в окна взгляд, рассеянный, как калькой,
и не очень-то доходит до желания попасть.
А вот если попадает – попадает под влиянье,
ощущая обаянье удивительной красы
чуть холмистого рельефа: вздыблен к путнику лояльно,
в меру ноги и дыханье крутизною нагрузив.
Скрытой набережной Стрелки сумский гость приходит к Сумке.
А когда-то назывались реки Сумка и Сума,
были выбиты три сумки в чугуне, как на рисунке:
их излюбленное трио здесь нашла судьба сама.
И не только сумкам – рекам вышло троицею выпасть:
повернув ещё направо, путник наш приходит к Пслу.
До Днепра дойдёт едва ли: не один прибрежный выпас
и до устали плескаться даже лёгкому веслу.
Старый город междуречья намекнёт Казацким валом,
а с незапертого юга ров проглянет – Перекоп.
От набега до набега оборона тосковала
и характер свой ковала, выходя из берегов.
Купола парят над центром, вновь такие дорогие,
и зелёной стариною город мой насквозь пропах.
Времена не выбирают. Времена пришли другие.
Заменяет Диснейленды небывалый детский парк.
Есть интимная примета – изобилие фонтанов:
водопады со ступеней, плески рушащихся струй.
А Садко-то у Нептуна не склонился, не фатален,
мимолётную удачу обнимая, как сестру.
Новостройки отступили так воспитанно, тактично
в Новый город и Заречье и рождают новый ритм.
Город старый, город новый и во многом поэтичный,
и тревожный, и с улыбкой, дорог, что и говорить...
|
|