6
Все эти перемещения во времени сбили внутренние часы Толика. Он проснулся в два часа дня хотя и вполне здоровым, но с ощущением, что сейчас раннее утро, а так же, что он уже неделю не ходил на работу. А ещё хотелось есть так, что готов был сожрать собственные башмаки. А дома с едой напряжёнка. Пришлось пройтись до кулинарии, заодно купил целый блок «Явы», наверно под влиянием тех эмоций, что получил в девяностом году.
На улице всё та же сырость, если бы не путешествия, то солнца за эти дни так и не увидел. Дома он изготовил себе «биг мак» ничем не хуже американского и запил его лимонадом, который показался даже вкуснее хвалёной фанты. Вот и пообедал, теперь можно отправляться в 92 год и посмотреть, что там хорошего. Здесь погода не располагала к прогулкам, может там повезёт.
Первое сентября, полдень. Опять разрисованный подъезд, вонища, а на улице жара, как будто в лето попал. Чище вроде не стало, Толик поморщил нос и пошёл по стандартному маршруту к метро. Сразу бросилось в глаза обилие палаток. Палатки стояли в ряд, как раньше стояли на этом месте в 90 году бабули. Но и бабули не исчезли с улицы, просто их вытеснили в другое место. Цены Толика чуть не убили. Его зарплаты не хватило бы даже на бутылку водки. Закуска была ещё дороже.
– «Однако. Что же здесь происходит? Как народ живёт с такими ценами? И ведь покупают. Интересно, а в магазинах такие же цены?» – Толик в раздумье зашёл в магазин. И там цены не обрадовали. – «Это какую же зарплату надо иметь, чтобы с голодухи ноги не протянуть? Кошмар. Может теперь мне моих денег и на метро не хватит?»
На дверях метро были приклеены какие-то плакаты с бабочками и тремя буквами «М», а автоматов для размена монет на пятачки не было. Проезд стоил рубль, а вместо пятачков в кассах продавались жетончики. Толику сразу расхотелось ехать на метро. Он пошёл к пруду. Там, пользуясь тёплой погодой, люди не только загорали, но и купались.
– «И чего мне тащиться куда-то в центр, надо пользоваться возможностью и искупаться. Когда дома лето наступит? Ждать больше полугода, а тут купайся – не хочу».
Он выбрал себе местечко и начал раздеваться. Когда почти снял рубашку, вспомнил про штучку.
– «Вот чёрт, и чего теперь делать? Искупался, называется» – Толик снова нацепил на себя рубашку. – «Ну хоть ноги намочу».
Он снял джинсы, закатал повыше рубашку и зашёл в воду. Всё хорошо, но удовольствие не то. Хотелось понырять, поплавать, а так, что за купание. Побродив минут пять по пояс в воде, выбрался на берег. Из всех вещей, что он оставлял на берегу сиротливо лежал лишь один носок.
От такой наглости Толик просто остолбенел. С минуту он стоял неподвижно, потом поднял носок и пошёл вдоль берега, поглядывая по сторонам. Он ещё надеялся, что кто-то просто пошутил, сейчас шутка закончится, и он получит свою одежду обратно. Напрасно надеялся, кроме нескольких сочувствующих взглядов он ничего не получил. К тому же случайно наступил на разбитую бутылку и порезал ногу. Был бы маленьким, наверно заревел бы.
– «Чёртово будущее, что за люди здесь? Позариться на уже поношенные вещи. Это какими жлобами надо быть». Козлы, козлы, козлы! – Последние слова Толик выкрикнул уже вслух. Не обращая внимания на людей, он засучил рукав и нажал два раза сброс.
Дома зашёл в ванну, промыл рану на ноге. Оторвал кусок от простыни и забинтовал ногу. Злость всё не проходила. Ему хотелось вернуться чуть пораньше, чтобы со стороны посмотреть, кто же спёр его одежду, а заодно и накостылять этому чуваку по шее. Правда возникал вопрос, одежду у него всё-таки спёрли, и это свершившийся факт, что случится, если он помешает вору? Может, просто самому забрать одежду, и тогда не будет никаких накладок?
Тут он ещё более озадачился. Что же получается, одежда пропала, если он не хочет терять её, то надо вернуться и забрать. Но её уже кто-то забрал. Если это сделал он, то выходит, что его поступки предопределены. Хотя он этого ещё не делал, но сделает обязательно, потому что это уже было. Или не было?
А его встреча с бабой Маней в двадцать девятом году. Помнила ли она её до того, как он туда отправился? Ведь для него это событие произошло в семьдесят шестом, а для бабы Мани в двадцать девятом. Какой-то логический тупик. Нет, зачем в какие-то логические дебри залазить, без штанов останешься. И Толик решил всё-таки вернуть свою одежду. Но одеваться всё равно надо, ведь не попрёшся от своего подъезда до пруда в таком виде.
Толик надел последние брюки и последние ботинки. Набрал время на десять минут позже предыдущего, но после нажатия на «ввод» отсчёт не включился, а появилась надпись «Не кор………..а.» Повторный набор закончился тем же. Тогда он изменил время на «11.29» и перенос состоялся. До его предыдущего появления здесь оставалось ещё тридцать одна минута, а что делать до этого времени Толик не знал. Торчать в подъезде не хотелось, и он решил прогуляться.
Выйдя из подъезда, похромал в сторону от метро. Метров через триста увидел небольшую очередь перед каким-то окошком. Сначала подумал, что народ сдаёт посуду, но над окошком была вывеска «Обмен СКВ». Любопытство не дало пройти мимо. Рядом с окошком он увидел ещё одну маленькую табличку, на которой прочитал: «Доллар – покупка – 190 рублей, продажа – 220рублей», а чуть ниже: «Немецкая марка – покупка – 130рублей, продажа – 160рублей».
– «Вот те раз! Это что же, теперь и валютой можно свободно торговать? У нас бы за такие дела сразу посадили, а то и расстреляли. Вот это дела».
Толик минут пятнадцать стоял недалеко от окошка и глазел, как народ покупает доллары. Марки почему-то не покупали. Он обратил внимание, что рубли стали совсем другими. Подошёл поближе, чтобы посмотреть на новые деньги, но на него так взглянул один здоровый парень из очереди, что сразу пропало всё настроение смотреть.
– «Вот чёрт, ну и рожа у этого типа. Кажется с говном был готов сожрать меня за свои деньги. А я ведь только посмотреть хотел. Нет, точно, в этом времени одни жлобы живут. Ладно, пойду возвращать свою одежду».
Но вернуть одежду так и не удалось. Как только время приблизилось к двенадцати часам, включился обратный отсчёт, и Толик снова оказался у себя дома. Его выкинуло из девяносто второго года без всякого на то желания. То есть, его «штучка» видимо имела какие-то ограничения на пребывание одного и того же лица в одном и том же времени. Вот так отпал один из вопросов. Себя другого с «штучкой» он увидеть не мог.
Но чего делать с одеждой? Ещё пара путешествий, и он останется совсем голым. Нет, он вернёт с лихвой свои потери. Раз у него воруют, то он ответит той же монетой.
7
После долгих раздумий Толик отправился в двухтысячный год. Подъезд приятно удивил. Наверно недавно здесь сделали ремонт. Стены и потолок чистые, но у почтовых ящиков грудой валялись газеты. В основном какая-то «Экстра-М». Толик посмотрел газету, оригинально, сплошная реклама, такого он ещё не видел. У них так бы газеты на полу не лежали, живо определили бы в макулатуру. А тут такая куча, что хватило бы на целую книгу, пусть не на книгу, но на талон с пятью килограммами – точно.
Дверь оказалась запертой на замок и сразу не открылась. Замок кодовый, и если бы на работе не было таких же замков, то неизвестно, сколько бы он простоял перед дверью. На улице наконец-то было удивительно чисто, а вдоль проезжей части стояло много машин, из них больше половины импортных.
– «Неужели жизнь начала налаживаться? Даже не верится. А то с каждым годом становилось всё хуже и хуже. А теперь народ даже богаче стал. В наше время больше трёх машин у дома не стояло, а сейчас вон какая галерея. А машины-то какие, как будто со всего мира понавезли. Интересно, чем меня ещё сегодня удивят?»
Удивила первая попавшаяся девица. Нет, Толика, конечно, не удивили проколотые уши, но пять дырок в одном ухе вроде перебор. Кроме ушей, украшения имели также и нос, и нижняя губа. В индийских фильмах он видел проколотый нос, но вот чтобы губу. Однако когда его взгляд опустился ниже, то оказалось, что и пупок девицы тоже был не обойдён украшениями, и к тому же демонстративно выставлен на всеобщее обозрение.
Почему-то вспомнились папуасы. Если бы Толик знал, какие ещё места у этой девицы отмечены пирсингом, он бы вообще выпал в осадок. Но так, как он не знал даже такого слова, как «пирсинг», да и выражение «выпасть в осадок» в его время ещё не было популярным, то просто прошёл мимо, хотя впечатление и немалое осталось.
Не удержался и зашёл в магазин. Полки просто ломились от продуктов. Новых денег у него не было, а то, что все деньги новые он всё же рассмотрел. Обидно, пива импортного захотелось, выбор как на выставке, а не купишь. А в этом магазине даже затеряться негде, да и не ничего не получишь, пока в кассе чек не выбьешь. Жалко, что у них поблизости нет крупных магазинов, так мелочь, не считая конечно спортивного. Следующий раз надо будет выбираться не из дома, а где-нибудь в центре.
Толик не пошёл к метро, не пошёл он и в спортивный магазин, зачем ему спортивная одежда. Ему нужны джинсы и обувь нормальная. Не знал он, что в двухтысячном году в спортивном магазине можно одеться не хуже, чем в магазине «одежда». В подъезд свой тоже возвращаться не стал, всё равно кода не знает, а просто зашёл за дом, где не было народа, и нажал два раза на сброс.
Дома задерживаться не стал, а сразу пошёл к метро. Деньги ещё оставались, хотя с джинсами спёрли чуть ли не половину всех имеющихся у него финансов. В метро задумался, а куда же ему ехать. Ясно, что в центр, только какой магазин выбрать? Может доехать до «Площади революции» и там выйти, или на «Проспекте Маркса»? А впрочем, надо выбрать место, где никто не увидит, как он сначала исчезнет, а потом снова появится. Да и в будущем появление должно остаться незамеченным. Точно, надо выйти на «Проспекте Маркса» и зайти во двор старого университета.
Когда Толик вышел на Манежную площадь уже в двухтысячном году, он, хотя и старался ничему не удивляться, но не смог. Вот это да! Самой площади практически не осталось. Только у гостиницы «Москва» ещё было свободное место, а Александровский сад загораживало невысокое сооружение с прозрачным куполом. Машины плотным потоком шли в сторону Детского мира, и перейти на другую сторону можно было только по подземному переходу, потому что светофора и «зебры» уже не было, хотя всего пять минут назад в своём времени он их видел.
В переходе, который заодно был ещё и входом в метро, Толик узнал, что название станции сменилось. Теперь вместо фамилии автора «Капитала» вход украшала надпись: «Охотный ряд». В голове закрутилась песенка Визбора: «Слезайте граждане, приехали, конец – Охотный ряд, Охотный ряд». Пройдя по переходу, он увидел вход в подземный магазин с таким же названием. Таких магазинов он ещё не видел. Ходил по магазину, как по музею.
Себя он ощущал последней деревенщиной, которую по недосмотру вдруг пустили в царский дворец. Тут не то, чтобы спереть чего-нибудь, просто зайти в любой из сотни магазинчиков было боязно. Народ вокруг весь разодетый, как на праздник, продавцы, те вообще как с картинки иностранных журналов, а он одет, словно заштатная поломойка. И так обидно стало Толику за свой внешний вид, что он решился и зашёл в первый попавшийся магазинчик.
– Чем могу вам помочь? – продавщица с высокомерным видом глядела на Толика. Весь её взгляд, не смотря на слова, произнесённые приторным голосом, говорил лишь об одном: «и куда тебя занесло деревенщина, здесь тебе делать нечего». Это лишь сильнее разозлило Толика, и он уже не собирался уходить отсюда с пустыми руками. Посмотрев по сторонам, он понял, что попал именно туда, куда нужно. Джинсы, джинсовые костюмы, рубашки, футболки. Подумаешь неизвестная фирма, дизель какой-то, с виду вроде хорошо смотрится.
– Спасибо, я сам разберусь. – Толик начал рассматривать первые попавшиеся джинсы. Он носил сорок восьмой размер третий рост, но те цифры, что были на бирочках, не говорили ему ни о чём. Сразу пожалел, что отказался от помощи, но звать на подмогу девицу, которая, кстати, держалась рядом, не стал. Прикинув на глаз, взял одни джинсы и прошёл в примерочную. Как ни странно, но джинсы оказались будто на него сшитые.
Минут пятнадцать он выбирал костюм и рубашку, а затем, прихватив ещё и футболку, надавил два раза на сброс. Оказавшись во дворе университета с кучей одежды в руках, растерялся, как это он сразу не догадался прихватить с собой какую-нибудь сумку. Пришлось свернуть всю одежду в один большой клубок, и с этим клубком под мышкой ехать через всю Москву домой.
Дома он рассмотрел все свои трофеи. Отличная одежда, странно, что про эту фирму он ничего не слышал. Смущали лишь какие-то похожие на большие пуговицы нашлёпки, расположенные в самых неожиданных местах. На каждом предмете одежды этих нашлёпок было по одной штуке. При помощи плоскогубцев Толик отцепил их. Когда отцеплял самую большую, что была на футболке, вдруг из нашлёпки во все стороны брызнули чернила, и на футболке появилось довольно большое пятно. Да и не только на футболке, руки и лицо тоже были испачканы. Отстирать это пятно не удалось, как не удалось отмыть пятнышки на лице и руках.
– «Значит, эти прибамбасы предназначены для защиты от жуликов. А в чём тогда секрет тех, что не поливаются краской?» – Толик внимательно рассматривал другие нашлёпки, одну даже расковырял. Каково же было его удивление, когда в этой маленькой «пуговичке» обнаружил какую-то электронную схему.
– «Вот те раз! Неужели передатчик? Да, шагнула техника вперёд, и не мудрено, за четверть века должна же электроника развиться». – На всякий случай он взял молоток и раздолбал это штучки. Потом посрезал все бирки, проверил все карманы, в одном обнаружил ненужную наклейку. Собрал все лишние причиндалы, что показались ему подозрительными, и выбросил их на помойку.
Всё-таки ему было как-то не по себе. Никогда он раньше не воровал, и хотя крутились в голове оправдания, мол, это случилось в таком далёком будущем, до которого он может и не доживёт, что у него тоже спёрли одежду, и это просто восстановление справедливости, но червячок по имени «совесть» не давал покоя. Может, он и спокойнее чувствовал себя, если бы знал статистику того времени. А воровали в то время из магазинов много. Потери магазинов в среднем два процента от оборота, и как посчитала статистика, больше пятидесяти процентов уворовывали сами продавцы. Не зря столько защиты было понавешено на одежде. А когда он посмотрел на свои последние растрёпанные ботинки, совесть слегка успокоилась и решила отдохнуть.
– «Вот разберусь с обувью, пусть тогда совесть и вылазит» – Толик нацепил на себя новые джинсы и курточку. Он решил в центр не ездить, а стырить кроссовки в спортивном магазине, что рядом.
|
|