Томми сидел на корточках около большого старинного комода. Он находился будто с противоположной стороны некоего кристально-призрачного зеркала, отсекающего эту древнюю мебель, от нынешнего времени.
Маленькие ручонки то и дело хотели пробить стеклянную поверхность, но судорожно подрагивали, когда чувствовали взгляд взрослых. «Туда нельзя, Томми!» - ворчал дедушка, его по-детски игривые глаза мрачнели. Томми знал это выражение – дедушка сердился, или просто очень сильно не хотел, чтобы комод открывали, возможно, он что-то спрятал туда? Точно, он постоянно носит с собой какие-то упакованные блестящие пластмассовые пластинки, наверное, их туда и прячет, от бабушки.
Пока Томми представлял себе картину запечатанных в пластике таблеток, к комоду прошла мама, шаркая стоптанными тапочками по ковролину. Томми обернулся.
На пол, глухо треснув об ворсинки ковра, упала безделушка с полочки комода. Мама даже и не заметила, закрыла дверцу и возвратилась в гостиную. Вещичка закатилась куда-то под красивые резные ножки шкафа.
Том несколько раз осмотрелся, заметил, что никто и не обратил внимания, и подполз под комод, нащупывая безделушку. Прошло несколько секунд и ручонки выкатили что-то вытянутое и округлое. Томми быстро запрятал это в карман штанов и убежал в комнату.
В комнате Томми поставил вещь на стол. Он сразу догадался что это были песочные часы. Они были такие же старые как комод, хотя, может они были и старше его. Дед всегда с гордостью говорил о них, говорил о прекрасной работе мастеров, о хрустале, из которого сделано тело часов, о песке с Мертвого моря. Вдохновлено размахивая пальцами, он прислушивался к шуму песка. «Море! Прибой, мой мальчик!»
Дедушка всегда любовался этими часами, протирал их, сдувал пылинки и тихо гордился, гордился даже тогда, когда где-либо просто упоминали о часах.
«То ведь простые! Простые, Эмма!» - спорил он с мамой, когда та начинала разговор о новых моделях электронных часов, продающихся на распродаже, - «Простые они! Ну и что, что электрические! Вставили микросхему, припаяли и вот тебе раз часы, два, а потом десять миллионов копий! А мои-то, одни такие остались! Это ж реликвия! Как ты не понимаешь? Прогресс-то пусть прогрессирует, только ведь мастерство-то, оно вечно! Помнится, когда отец первый раз показал мне их, я спросил «Что это?», а отец говорит: «Это время!» Понимаешь, Эмма? Не часы, а время! Вечное!»
Дед всегда хвастался часами, неважно перед кем. Приходили гости, и только стоило бабушке накрыть стол, как дед сразу ставил посреди эти часы.
Дедушка хвастался и перед Томми, начиная с того времени, когда он был совсем крошечным. Он крутил их в руках, показывая несмышленым глазкам в колыбели. Опрокидывал их, никогда не дожидаясь пока песок перетечет в другую полость.
В этот раз, Томми поставил часы и принялся ждать.
Он хотел узнать, что бывает тогда, когда песок кончается. «Кончается время» - в голове Томми звучал голос деда. Нет, время не может кончится! Его нет! Оно никак не выглядит, его нельзя почувствовать. Как может кончится то, чего и не было никогда? Томми недоумевал, он хмурился и осматривался по сторонам, боясь пропустить то, что произойдет, когда кончится песок.
Каждую секунду становилось на несколько песчинок меньше, они убывали, но это было трудно ощутить. Шли секунды, а не происходило ничего нового, не забывалось ничего старого.
Томми, выпучив огромные зеленые глаза, игриво переливающиеся в лучах утреннего солнца, всматривался во время. Каждая песчинка, с каждой новой песчинкой начинала падать всё быстрее. Чем меньше их оставалось, тем сильнее было заметно, что они пропадают.
Томми незаметно для себя, чувствовал, как изменяется мир, как начался дождь и выглянуло палящее солнце. Солнце скрылось, на улице стало тихо, и только иногда, блики искусственно света, попадая на мерцающие песчинки, переливались уходящими красками старого дня. Начинался новый, в комнате стало темно и прохладно, за окном опять бушевал дождь, шквалистый ветер срывал с обсохших деревьев последние листья. Потом пошел снег. Окно наполовину покрылось белой пеленой.
Где-то рядом с комнатой мама шаркала своими новыми тапочками, дед закурил последнюю сигару из тех, что он купил, когда-то недавно. Бабушка промчалась где-то внизу, за ней медленно прошел отец.
Стало темно и песчинки смыли слякотью прошлогодний снег. Подул ветер и, в такт известной только им музыки, зашелестели, обросшие набухшими почками, ветки.
И так шел день за днём. А песчинки исчезали, с ними исчезли и шаги дедушки.
Мама опять стоптала тапочки, бабушка перестала быстро ходить, она всё чаще сидела в старом дедовском кресле, и смотрела на его отпечатанную фотографию.
Папа купил новую рамку для фотографии дедушки, поставил рядом с ней его портсигар. Он и сам начал курить, наверное, возраст обязывал – он был весь в своего отца.
Томми сидел за столом, делая уроки. Он частенько посматривал на часы, и всегда ждал, пока в них перетечет песок. Потом он спрыгивал со стула, переворачивал их, и опять присаживался напротив. Всё-таки, было чем гордится в этих часах.
Падали песчинки, отражаясь в лучах восходящего солнца. Внизу были слышны новые шаги, такие же молодые и уверенные, как и у Томми, только мягче и элегантнее. Они цокали каблучками по стершемуся ковролину.
Тикали часы. Падали песчинки. Часы вернулись на своё законное место в комод. Томми часто проходил мимо них и все ещё жадно пожирал их серьёзным юношеским взглядом.
Падали песчинки. Хрусталь часов помутнел и стал почти матовым. Бабушка часто протирала его, пытаясь вернуть прежнюю прозрачность, но не могла.
Том чувствовал, что заменяет дедушку и, хватался за него своими часами.
Томми придумал новую пружинистую основу для часов, теперь они переворачивались сами, как только песок заполнял всю полость. Молодые легкие шаги стали частым гостем. Вся семья знала их обладательницу, они называли её Сара. Томми и Сара были лучшими друзьями в мире.
Прошла весна. Наступило лето. Томми и Сара женаты.
Неумолимо неслось время. Оно, недоступное и непостижимое, тянуло за собой череду воспоминаний и новых свершений.
Часы стояли на комоде. Спустя несколько сотен тысяч песчинок, на поблекшую хрустальную поверхность уставились две пары глаз. Обе зеленые. Одни игривые и несмышленые, другие взрослые и опытные.
«Что это, папа?» - протягивая ручку, спросили недавно появившиеся маленькие шашки, обладатели огромных лучистых зелёных глазок. «Время. Пока идут песчинки – идет время, мы живем, мы чувствуем друг друга, мы помним прошедшее и надеемся на будущее…» - ответили томные и серьёзные глаза мистера Тома Гэбнера. «А что будет, когда оно остановится?» - спросил малыш, лихо перевернув часы.
- Без времени мы не узнаем где мы, в будущем или прошлом. Мы забудем то, что помнили, и не будем надеяться на что-то новое. Часы помогают нам не заблудиться в своей жизни, не забыть откуда мы начали свой путь, и как его продолжим. Пройдёт ещё немного времени, и ты сам это поймёшь. – Томми не дождался, пока все песчинки исчезнут в воронке. Он поставил часы на полку, задвинув подальше, от шаловливых ручек маленького малыша.
|
|