Подростка Антона Мутного, который растет без отца и у которого есть ряд физических отклонений, а из-за этого – комплексов, в школе называют Мутантом. Да и учится он неважно, хотя неплохо разбирается в радиоделе. Но, на счастье, есть еще деревня Ожарцы, где проживают бабушка и дядя Антона. Туда он и уезжает на летние каникулы. В это же время в Ожарцы прилетает экспедиция инопланетян – мурефов с далекого Латтикруста. Найдя в лесу капсулу, сброшенную с одного из кораблей пришельцев, потерпевшего катастрофу, а в ней – костюм астронавта, Антон примеряет его и становится для инопланетян своим, так как они из-за высокой ионизации не могут снимать костюмы. Вернее, не совсем своим – корабль принадлежал аноферам, представителям расы, которую из-за их особенностей недолюбливают на Латтикрусте.
МУТАНТ
ПОДРОСТКОВАЯ ФАНТАЗИЯ
То, что отличает ближних от нас, вызывает раздражение, в лучшем случае – иронию. То, что отличает нас от других, – собственные комплексы. Кто не помнит своих детских (да и попозже!) комплексов? Наверное, это неотъемлемое свойство человеческой психики – стремиться быть таким, как все. Впрочем, животный мир реагирует еще более жестко на особей, чей облик выдается из общего ряда. И теория эволюции как приспособления к условиям жизни летит к чертям собачьим. Казалось бы, белую ворону труднее увидеть на фоне неба – нет, свои сородичи заклюют. Казалось бы, крысу, которой кот сумел отхватить кусок чересчур длинного хвоста, труднее будет схватить в следующий раз – нет, родные обладатели пока целых хвостов не допустят близко к своим норам и отгонят от общей трапезы.
Наверное, нетерпимость к себе неподобным не позволяет безразборно перемешиваться расам и дает возможность сохраниться нациям. А собственные комплексы заставляют человека избавляться от них, заведомо выше подняв планку в признанных обществом областях – и преодолев эту высоту.
Юрий Юлов
АНТОН И МАМА
Антон Мутный услышал проворот ключа в замке, быстро отключил паяльник и открыл форточку. Ясное дело, мама вернулась с работы – сейчас начнется!
Мама работала уборщицей в трех местах, а на выходные подъезжала делать генеральную уборку «новым», после которых почему-то всегда была на взводе.
– Опять всю квартиру закоптил!
Квартирой их скромный однокомнатный уголок, за который мама десять лет отмахала метлой в ЖЭСе, можно было назвать с большой натяжкой. Особенно пронзительно Антон это понял, когда вместе с классом навещал заболевшего Мишку Шпаковского. Вот это квартира! Три человека – три комнаты. И у Мишки – своя комната, в которую даже его отец входит со стуком. Хотя, может быть, прикалывался. А еще у Мишки – комп со всеми наворотами. Сидит себе Шпак, рэйнджера по картинкам гоняет. Антону Мишка тогда отдал кучу комиксов, которые раньше собирал. Ни мать, ни отец – ни слова, ни полслова: его хозяйство!
А у Антона отца нет. Ну как нет? – у всех есть! Просто Антон никогда его не видел. Мама рассказывала, что было несколько писем от бати (из армии, а потом с Дальнего Востока) и его фотография, но все потерялось при переезде в квартиру из малосемейки. И отчество у Антона было по деду, что умер в тот год, когда Антон родился, – «Васильевич».
– …В школу заходила. Классная сказала, что если химию не пересдашь – не переведут. Так что в деревню с собой учебник возьми. И попробуй не пересдать! Лишний год на моей шее сидеть хочешь?!
Вообще-то она хорошая, мама. Просто «новые» достают мелкими придирками и барским отношением. Зато платят хорошо – десять баксов за уборку.
А с химией в самом деле проблема. Ну не прет – хоть режь! Физика – другое дело. Физица Антона любит и всегда тройку поставит, даже если он отвечает плохо: «Ты, Антон, мальчик талантливый. Только жаль, что твой талант от рук до головы не доходит!» Ну почему не доходит?! Если ту фигню сюда, а эту к ней присобачить и параллельно сопротивление воткнуть – ежу понятно, что работать будет! А наоборот сделаешь – перемкнет. Но красиво сказать, так, как Шпак говорит, не получается. Зато он отвертку в руках толком держать не умеет! А законы – что законы? Вон форточка тоже открыта по каким-то законам, а зачем они нужны, если и без них ее любой откроет-закроет?!
– Антоша, закрой форточку – дует!
И англичанка хвалит: «Если бы ты еще не подленивался!» А Антон и не подленивается. Но что можно выучить, если ничего, кроме учебника, нет? А на учебник глядеть больно – какой-то козел им в том году пользовался: лучшее, что из английского усвоил – «фак» и «Рамштайн». Впрочем, «Рамштайн» – и то немцы, кажется. В школьной библиотеке выбора никакого, а в городскую раз сходил – и больше не хочется: справку принеси, за билет заплати, и смотрят, как на чмо галимое.
А ну ее, эту школу! Завтра воскресенье: на электричку – и в деревню. Там баба Нина – у нее претензий никаких. Лишь бы поел-поспал. А помогать ей Антон и так помогает: и воды принесет, и коз пастись отведет, и картошку на поле сходит прополоть, и сено «поварушит». Если надо.
Пора в Ожарцы (это у деревни такое название)! И так месяц просидел в пыльном городе, все разъехались давно. Только плохо, что водоема приличного в Ожарцах нет: одни канавы да сажалка. А в них только маленькие купаются.
ОЖАРЦЫ
В деревне хорошо. Там по крайней мере никто не называет Мутантом. Они даже не знают, что такая кликуха у Антона в школе. А если Белоголовым кто назовет – то так оно и есть.
А оснований стать «Мутантом» у Антона, честно говоря, хватало. Светлые волосы не то чтобы иметь нельзя, а все-таки нечасто встречаются. Хотя перекрасить башку или там промелировать – круто. Больше доставала гемангиома на правой щеке размером с донышко чашки. Приходилось быть настороже с людьми. Куда лицо спрячешь? – не в противогазе же ходить! А прятать тоже было что: на правой ноге почему-то вместо пяти пальцев было четыре. Он осознал это роковое отличие от себе подобных еще в детском садике. Умная Ленка Фролова высчитала его пальцы, а все остальные потом много раз заставляли его снимать сандалик и гольф и убеждались, что так оно и есть. И какое-то победоносное выражение появлялось у каждого, кто затем, неуклюже подтянув к лицу собственную ногу, убеждался, что у него-то пальцев столько, сколько положено.
Воспитательница пыталась пресечь детское любопытство, но Антон как-то ненароком услышал, как она сама с нянечкой обсуждала его четыре пальчика. Мама о гемангиоме рассуждала так: «Доктор говорил, что доброкачественная. Может, потом и рассосется. А если операцию делать – шрамы точно останутся. Да и что это за трагедия для мужика?» А о пальцах – еще проще: «Ну и что? Тебе ими фигу не показывать!» О светлых волосах Антон маме и не заикался после того как она завела его к доктору и тот сказал: «Глаза нормальные – значит, не альбинос».
Но Мутантом-то Антон стал даже не из-за этого, а опять же из-за умников. Мишка Шпак, узнав, что мать Антона родом из Гомельской области, прозвал его Чернобыльцем. И уж чуть не визжал от восторга, когда из сокращения фамилии-имени (Мутный Антон) в его сознании вырисовался Мутант.
А в Ожарцах Мутных – пруд пруди, своя деревня. Вот дядя Коля, мамин брат, – тоже Мутный. Свойский он человек: хоть Колей назови, хоть дядей – нормально реагирует. У дяди Коли свое кафе: «Территория» называется. А над кафе спутниковая антенна висит. И «Космос-ТV» ловит, и к «Интернету» подключена. Дядя Коля дискотеки по вечерам проводит, а в офисе видак работает чуть ли не с обеда – как управятся по хозяйству с женой, тетей Мариной. И на компе поиграть можно. В офис к Коле друганы заходят: накурят, выпивают понемногу. Участковый Петрович иногда наведывается. Коля так по нахалке спрашивает: «Что, скучно без бабы, Петрович?» Участковый улыбается: «А чего в хате сидеть? Весь народ у тебя, значит, и я здесь быть должен». Выпивать в офисе не мешает, но сам отказывается, на язву ссылается.
Антону дядя Коля говорит: «Если кто на тебя что вякнет, только скажи: я им Кандагар устрою!» Да в деревне и так это знают, только Антон не из тех, что закладывают, пускай и за дело. А при слове «Кандагар» лицо у Коли каменеет и взгляд становится пустым.
А еще дядя Коля магнитофон катушечный отдал – «Маяк». «Это я еще в школе на районном конкурсе самодеятельности выиграл. По-моему, в схеме что-то пыхнуло, лентопротяжка вроде целая, и предохранители… Доломаешь – туда ему и дорога. Тренируйся. Тебе ведь физику пересдавать надо…» Дядя Коля и сам в школе учился неважно, но в деревне к учебе по-другому относятся: была бы голова на плечах, а там, если ученый – учись, нет – работай, ни того, ни другого не можешь – пей «чернило» и ешь кильку в томате.
Антон через Колю достал паяльник и тестер, обнаружил сгоревший конденсатор и (все-таки!) предохранитель, переписал их наименования и теперь ждал, когда Коля из поездки в Гомель привезет эти и другие недостающие детали. В Гомель Коля ездил регулярно: компакты и кассеты для кафе обновлял. Чего ж и на радиорынок не зайти? А продукты ему из райцентра, из Дроздово, предприниматели привозили.
Да, еще насчет пальцев! Сергей Блохин в том году себе указательный палец на руке топором отрубил на спор. За двадцатку. В этом году Сергея в деревне нету – в детдом отдали: отец его и раньше сидел, а у матери права забрали. Оно и лучше: крутой этот Сергей, резкий. То стог подожжет, то в чужой подвал залезет. Котенка как-то при всех повесил, выкалывался. И все-таки хорошо ему: хоть какой батя, но есть.
МАГНИТОФОН
Магнитофон, понятное дело, был восстановлен. Большая часть бобин, которые дал дядя Коля, была размагничена. Однако пару катушек удалось отобрать. Теперь Антон хотел сделать свою фонотеку, перекатав на них сборку саунд-треков с «Сигма-радио». «Сигма-радио» Антон ловил с бабушкиного приемника «Альпинист», в который еще весной удалось втулить плату, позволяющую ловить FM-частоты. Бабушка была против того, чтобы Антон сбивал «Альпиниста» с белорусского радио, но он так аккуратно и своевременно ставил его на место и на ту же волну, что в конце концов ей пришлось смириться. Еще она не любила, когда «зря» расходовалась электроэнергия. По счастью, ее понимание экономии распространялось только на горящие лампочки и включенный телевизор. И никак не ассоциировалось ни с паяльником, ни с магнитофоном, ни с приемником.
Сегодня Антон перекатывал с «Альпиниста» на «Маяк» композиции группы «Королевство шутов». Диск «Шутов» шел сплошняком, поэтому Антон по зову бабушки пошел ужинать.
…Запись вначале была достаточно чистая. Еще бы: он же поставил два фильтра на «Маяке»! Но уже на третьей песне пошел непонятный глюк: на баритоны «Шутов» наслоилось какое-то верещание. Досада Антона улетучилась, когда он догадался переключить скорость воспроизведения с «девятнадцатки» на «четверку». Теперь «Шуты» мычали, как колхозные быки, а поверх них визгливым фальцетом звучал детский голос.
СООБЩЕНИЕ
Сообщение, а иначе нельзя было назвать произносимое в записи, относилось явно не к Антону:
«Внимание всем флайерам! Через два энгла – посадка. Шестой так и не вышел на оперативную связь – похоже, сгорел при вхождении в озоновый слой. Никогда нельзя доверять этим аноферам, позору Латтикруста! Зря Лига Планеты навязала их нам! Я их за мурефов не считаю! Последняя информация – не для запоминания… Ноосфера Эорты чересчур обширна, придется ограничиться любой обитаемой зоной. Думаю, этого достаточно для разведки и взятия проб, а колонизация или установление контактов на уровне регионов – не наша задача. Грузовой модуль прибудет через шесть энглов после нашей посадки. Реконам проинструктировать милтов о правилах безопасного поведения в условиях Эорты. Следующее сообщение, кроме оперативной связи, – через двенадцать гапов».
Антон прослушал сообщение несколько раз. Он не мог понять, откуда оно пришло. Было известно, что в районе какой-то энтузиаст соорудил вышку и крутит с кассет фильмы по восьмому каналу. Без денег! Не «на халяву», а именно бесплатно! «На халяву» – это если случайно перепало или напросился по-наглому… Но при чем здесь телевидение, это же радио, FM-волны… И услышанное не походило на розыгрыш или на часть передачи, волею случая наложившейся на запись.
Антону не с кем было посоветоваться: бабушка подумала бы, что он решил ее подколоть, и отмахнулась бы, а дядя Коля был в своем кафе: и его сюда не приведешь, и «Маяк» туда не потянешь.
НАЗАВТРА
Назавтра нужно было идти собирать колхозную смородину. Председатель Шиганцов за день работы разрешал набрать с собой три литра и еще обещал что-то заплатить. Правда, осенью, не раньше. Ну ничего, бабушка получит.
Антон, помахивая пластмассовым ведерком, вместе с деревенскими ребятами шел по пыльной проселочной дороге к колхозному саду. На харьковском тракторке гордо протарахтел фермер Прохоренко, бывший агроном. Наверное, опять на свою гречиху поехал.
…Солнце прогревало все больше – пришлось сбросить майку. Ягоды можно было собирать все подряд (все равно на винзавод в Дроздово сдавать), но до нормы, установленной председателем, было ох как далеко! Хитрый Лешка Ежновец уже набрал одно ведерко себе и отставил, спрятал его за кустик, взял пустое. Учетчик дед Михал сделал вид, что ничего не заметил: еще бы – ведь они с дедом Лешки вместе целину пахали!
– Ну что, хлопцы, на сегодня все? – для проформы спросил дед Михал. – Подносите, что у кого осталось, к прицепу, и будем расходиться. Вам обедать пора, а я еще схожу сено поварушу.
Никто ничего высыпать и не собирался: три литра, пять литров – какая разница! Можно идти домой. Антон, как назло, перед самым концом опорожнил свое ведерко в полуприцеп, стоявший на поле.
– Ты, Белоголовый, можешь остаться и набрать. Или в лес за черникой сходи, чтоб пустое ведро через всю деревню не нести. Из прицепа дать не могу, я – человек государственный. Извини, все подсчитано…
И добавил с неприкрытой гордостью:
– Я ведь и ревизором был…
Пацаны как будто бы и не слышали ничего, как будто и не вместе пришли, как будто не пеклись рядышком полдня под июльским солнцем! Собрались и пошли… И Ежновец – с двумя ведрами. И дед Михал, ревизор хренов, поковылял следом. Знал, хитрец, что не полезет городской из прицепа нагребать!
А Антон, нечестно покинутый товарищами, выждал, пока все вышли на дорогу, а затем уронил ведерко, резко сел, чуть не упал, на землю и заплакал.
НАЧАЛОСЬ
Однако нужно было что-то делать. Антон поднялся, взял ведерко и пошел к лесу за черникой. Черники в этом году много, но на опушке ее обирают кому не лень, – пришлось углубиться в лес. Дно ведерка уже покрылось, но еще просматривалось, когда началось. Где-то в синем небе раздался гул, больше похожий на свист, затем ясный день озарила вспышка, снарядом пролетело нечто блестящее. И наконец – хлопок.
Антон пошел на звук и через пару минут под узловатым вязом заметил серебристо-блестящую капсулу, похожую на уменьшенную силосную башню. Осторожненько подойдя к капсуле, он прикоснулся к ее поверхности. Одна из наружных пластин сдвинулась, как бы спряталась, открыв лючок. Антон перегнулся через ребро лючка и увидел панель, которая вспыхивала то треугольниками, то ромбиками, то еще какими-то более сложными многоугольниками, названия которых не отложились в памяти. Он приложил палец к одному из ромбиков и услышал верещание, от которого подпрыгнул. Успокоившись, еще понажимал на ромбики и треугольники, и верещание перешло в тонкий детский голос: «Я – шестой флайер. При входе в стратосферу сгорели виндинги мотора. Сбрасываю пилотируемые капсулы. Я – шестой флайер. При входе в стратосферу сгорели виндинги мотора. Сбрасываю пилотируемые капсулы. Я – шестой…» И так по кругу.
Антон заглянул в глубь капсулы и обнаружил там костюм астронавта: комбинезон, изготовленный как бы из мятой фольги, с большой прямоугольной пластинкой-пультом посредине груди и двумя поменьше – на рукавах; шлемофон с раструбом до шеи и наплечниками; тонюсенькие высокие сапожки; перчатки с крагами до локтей. Очевидно, что «шестой» сбросил капсулу, но пилот не успел войти в нее… Как это их – «аноферы»?
Комбинезон был тонкий и длинный, однако Антон рискнул его примерить и не ошибся: костюм стал медленно ужиматься, пока не прилег к телу. Сапожки были маловаты, но достаточно свободно растягивались при надевании. Перчатки обхватили предплечья и слились с комбинезоном, даже шовчика не видно. Одно неудобство, что на четыре пальца рассчитаны – пришлось безымянный и мизинец вместе держать. Раструб шлема облег шею и плечи, и несмотря на то, что в шлеме не было отверстий для глаз, видеть можно было все, но в синеватом цвете. Антон поводил левой рукой по пульту на правой, правой – по пульту на левой, затем – по нагрудной панели.
Возможности комбинезона если и не превосходили высоту полета фантазии составителей компьютерных игр, то по крайней мере к ней приближались. Регулировка зрения позволяла увидеть и муравья, который тащил щепочку метров за сто, и звезды при дневном свете. Шлемофон позволял слышать все, что происходило вокруг, независимо от громкости, выбирать предпочтительный звук и выделять его из общего шумового фона. Настройка слуховых качеств комбеза свела Антона с уже знакомым верещанием, которое при адаптации оказалось командой: «…на северной окраине Ожарцов. Всем одеть дэф-костюмы – ионизация атмосферы Эорты превышает норму. Вызываю шестой! Через два гапа всем собраться на северной окраине Ожарцов. Всем надеть дэф-костюмы – ионизация атмосферы Эорты превышает норму. Вызываю шестой! Через два гапа всем собраться…»
Назначение некоторых секторов на панели Антон так и не понял: по всей видимости, они относились к органам чувств, которых у землян не было. Пульты на предплечьях были вспомогательными, дублирующими основные функции нагрудного, который оказался съемным. На ощупь он напоминал общую тетрадь, только без переплета: небьющийся, гибкий, легко восстанавливающий форму. Антон снял пульт и более тщательно поработал с ним.
Пульт высветил план местности. Похожий план он видел в правлении колхоза, когда бабушка ходила в сельсовет просить, чтобы наконец привезли газ. Только здесь можно было менять и масштаб. На плане были видны пять красных восьмиугольников, размещенных за деревней в поле, которое в колхозе называли «четвертым». А при фокусировке на определенном секторе можно было разглядеть и его самого – ярко-зеленую точку. Остальное выглядело бледненько, но разобраться можно было – даже бабушкин дом нашел.
Все, с чем Антон столкнулся в последние полчаса, настолько напоминало сон, что он уже и не сомневался, что так оно и есть. Не сбивали и реальные детали – сон может быть очень конкретным. Ему приходилось видеть подобные захватывающие сны, в которых он чувствовал себя настоящим героем.
Антон вышел из леса и почти дошел до проселочной дороги, как вдруг вспомнил, что забыл рядом с капсулой ведерко. «Бабушка убьет!» Пришлось вернуться. Получать от бабушки «прочуханца» и во сне не хотелось.
МУРЕФЫ
Командир первого флайера, он же руководитель экспедиции инопланетян ледгер-рекон Аттен, инструктировал командиров групп перед выходом в Ожарцы:
– Установлено: в деревне проживают четыреста тридцать четыре гуманоида, двести двенадцать коров, тридцать две лошади, триста восемьдесят свиней, тринадцать коз, семьдесят восемь собак, сорок три кота, восемьсот семьдесят кур, двадцать восемь кроликов. Точной информации по более мелкой фауне нет. Дикие животные (лоси, кабаны, косули, волки, рыси, зайцы и прочие) в деревне и ее окрестностях не появляются; будут прятаться и от нас. Нам предстоит работать с двумя видами: собаки и гуманоиды. Первые опасны в силу своего бесстрашия и преданности хозяевам, вторые относятся к доминирующему на планете виду, обладающему воинствующим интеллектом. Портативные гизеры, установленные на каждом флайере, позволят вам получить необходимую энергию, что обеспечит вашу безопасность до прилета грузового модуля, на котором имеется стационарный гизер. Воздействие на опасных представителей фауны следует проводить вмешательством в функции мозга: собакам внушать чувство безопасности, гуманоидам – чувство тревоги. Тогда собаки не будут агрессивны, а гуманоиды станут управляемы. Дэф-костюмы обеспечивают вашу полную физическую сохранность, но повторяю еще раз: снимать их можно только в условиях загерметизированного флайера. Для общения с гуманоидами необходимо снизить частоту речи приблизительно в четыре раза: наши голоса будут звучать несколько выше, чем у эортян, зато темп речи будет соответствовать скорости их восприятия. Мысли гуманоидов Эорты обычно непрозрачны, более-менее четко они выражают их речью.
Общая задача: заполнение грузового модуля материалом, необходимым Латтикрусту. Отведенное время до отлета на базовый спейскросс – семьдесят энглов. Задачи по группам следующие: Берсерк и Клалит обходят Ожарцы с запада для проведения разведки наличия концентрированного металла. Группа Кроста остается охранять флайеры и устанавливает блокаду зоны. Я со своими иду в штаб Ожарцов. Моим заместителем назначаю милта Ахикана. Дополнительное сообщение: на юго-западе, близ предполагаемой границы зоны, осуществила посадку капсула шестого флайера. Связь с пилотом установить не удается, но он уже продвигается по направлению к деревне. Им займется группа Хабирта.
Частные задачи будут доведены командирам флайеров индивидуально, тактика взаимодействия будет корректироваться оперативно.
Голос Аттена вдруг перестал быть официально-четким:
– Ну не люблю я этих аноферов! Зачем Лига Планеты их навязала?! Они не способны усвоить, что сразу после посадки нужно объединяться в команду. Выродки! Их мурефами трудно назвать! Будь моя воля, я бы их стер с лица Латтикруста!
Сообразив, что сказал неподобающее, ледгер-рекон сообщил, что последняя эмоциональная информация не подлежит запоминанию, и перешел к индивидуальному инструктажу командиров.
«НАРЯДА»
Председатель колхоза «40-летия Октября» Сергей Дмитриевич Шиганцов проводил с главными специалистами утреннюю оперативку, которую в деревне традиционно называли «нарядой». Основной упор он делал на необходимость успешного завершения заготовки сена и сенажной массы, «вставлял пистоны» главному инженеру и главному механику, которые по сути тянули всю работу, и промеж делом обреченно поругивал районное начальство.
Главный механик, двадцатипятилетний Шурик Ковальчик, по-бараньи выкатив глаза на Шиганцова, мысленно позевывал. Не изменилось выражение его лица, когда председатель понес непосредственно на его работников из-за вчерашней пьянки. А Сергей Дмитриевич, обругав Ковальчика с ног до головы, извиняясь при каждом грубом слове перед единственной присутствующей женщиной, главной бухгалтершей, тут же выдал ему и оправдание: «Других людей нам с Марса не пришлют, надо учиться работать с этими».
Уже были розданы распоряжения бригадам, распределена техника, когда привычный ход совещания нарушился: дверь с легким скрипом распахнулась, и в проеме показался невысокий человек в серебристом комбинезоне, с тонкими руками и ногами и какой-то огурцеподобной головой.
– Закрой дверь, пацан, и выйди! Сейчас не Новый год! – в тон предыдущей речи проорал Шиганцов.
Но «пацан» и не собирался уходить. Он сделал два шага в сторону председателя и замер. Сергей Дмитриевич подскочил к наглому гостю, схватил его за плечо, чтобы вышвырнуть из кабинета, однако рука соскользнула, как если бы он взялся за маслянистую поверхность. Тут председатель заметил, что в «предбаннике» кабинета стоят еще несколько «серебристых».
– Выйди, я сказал, а то участкового позову! Из школы точно вылетишь! Все вылетите на хрен! И родителям мало не покажется!
Незнакомец медленно покачал головой, и Шиганцов ощутил давно забытое им чувство беспокойства. Почему-то обещанная плановая проверка стала казаться ему роковой, вспомнились детские страхи, когда тяжело заболел отец, студенческий мандраж перед экзаменом… Неожиданно захотелось плюнуть на все и напиться вдрызг, чего с ним не происходило со времен окончания сельхозакадемии.
«Серебристый» заговорил визгливым голосом, однако речь его была четкая и спокойная:
– Выслушайте меня, гуманоиды, называющие себя мэнами. Мое имя – Аттен, я ледгер-рекон (по-вашему, приблизительно председатель или полковник), командир экспедиции Латтикруста – планеты, очень далекой от вашей Земли, которую мы называем Эортой. Мы тоже гуманоиды и называем себя мурефами. Мы хорошо знакомы с общей историей вашей планеты и уже изучили положение в Ожарцах. В настоящее время ваш населенный пункт блокирован: никто не выйдет из зоны и не войдет в нее. Средства вашей связи выведены из строя. Нас пять групп. Первую вы видите здесь, в своем штабе. Четыре группы занимаются обработкой населения и решением внутренних вопросов. Мы не собираемся уничтожать ни вас, ни ваш скот, ни ваши жилища. На данном этапе нам нужно одно: металл, который вы называете железом. Необходимо подготовить его к погрузке на наш грузовой модуль, который прибудет через… – Аттен на мгновение задумался, – …через восемнадцать часов. Вы обязаны помочь нам. Тех из исполнителей, которые откажутся делать это по доброй воле, мы заставим. Тех, которые не поддадутся обработке, – нейтрализуем. Латтикруст нуждается в этом материале в большом количестве. Мы направлены, чтобы определить его пригодность и ресурсы. Впоследствии с Землей планируется заключить бессрочный контракт на поставку металла. И Латтикрусту есть что предложить взамен – наши технологии дадут вам возможность прорыва в будущее. Ваша жизнь станет раем, о котором вы мечтаете. За выполненную работу по разукомплектации и погрузке всем участникам будет выдано вознаграждение после установления нами ваших приоритетов.
Шурик Ковальчик за время речи заметно ожил:
– Не понял. Во-первых, мы не мэны, а люди. Мэны – тысячу километров на Запад. Может быть, вам туда надо было? Во-вторых, это что: технику разбирать? Нет, мне не жалко, ей и дорога в металлолом. Я только хотел узнать: в Дроздово вы это согласовали?
– Может быть, тебе будет достаточно указания твоего непосредственного командира?
Шиганцов посмотрел на главного механика, покивал головой и сказал:
– Да. Делай, как он говорит. Иначе хуже будет… Да у тебя же самого, сучонок, руки чешутся! Приблуда, пятая колонна!
Это было непохоже на председателя, он никогда никому не передавал инициативу в своем кабинете. Однако и все присутствующие, кроме, пожалуй, Ковальчика, уже ощущали усиливающееся беспокойство: хотелось, чтобы все хоть как-то, но закончилось. Несомненно было, что кошмар, внесенный в их жизнь мурефами, может быть устранен только ими самими.
А Шурик Ковальчик оживился: непроницаемый взгляд «жареной трески», которым он пользовался при разносах еще со школы, покинул его лицо. Двухгодичное ожидание чего-то существенного в этой дыре, в которой ему было суждено отработать свое пятилетнее бесплатное обучение, наконец-то оправдалось. Впрочем, вряд ли он осознавал реальность происходящего.
ХАБИРТ И ПРОХОРЕНКО
Основной задачей пятой группы было нахождение пилота с шестого флайера, сгоревшего при вхождении в озоновый слой Земли. Аттен приказал командиру группы, рекону Хабирту, встретиться с ним, присоединить к своей группе и доставить к месту дислокации флайеров. Приказ ледгер-рекон завершил необходимым для себя и привычным для остальных мурефов обругиванием аноферов, не забыв сообщить, что информация не подлежит запоминанию.
Хабирт оставил Четвертое поле и двинулся в направлении деревни.
План местности, имевшийся у каждого из мурефов, позволял им следить за зеленой точкой, хаотично двигавшейся на юго-западе зоны, в районе посадки капсулы. На протяжении трех гапов точка была неподвижна, затем перемещалась зигзагами на север, потом другой дорогой, но тоже зигзагами, вернулась к капсуле, и вновь – в северном направлении. Был риск, что анофер уйдет за пределы зоны до того, как Крост установит заградительное кольцо. «От этих выродков можно всего ожидать», – сказал Аттен.
Хабирт и его команда прошли через Ожарцы, не обращая внимания на людей и собак: в действиях людей не было агрессии, а только удивление – от молодежного «ни фига ж себе!» до зрелого «не понял на фиг!»; дворовые собаки охраняли свои зоны, их лай не раздражал мурефов.
Впрочем, одна из доярок, Зинка Романович, которую в деревне за черные волосы и разбитной характер называли Цыганкой, тут же побежала к участковому Владимиру Петровичу и сообщила, что какие-то марсиане идут по дороге на Дроздово. Петрович внимательно выслушал и предложил Зинке похмелиться. При этом добавил фразу, которую любил с детства: «При чем здесь милиция, если куры дохнут?» Зинка не оценила юмора. После повтора информации о «марсианах» на повышенных тонах и с вольнословно-матерной оценкой участкового как недостойного представителя охраны правопорядка Петрович вытащил из буфета наручники и помахал ими перед Зинкой. После экспрессивного сообщения со слезами, которое завершилось захлопнувшейся дверью, Петрович вздохнул, полез в одежный шкаф, вытащил «Макарова», достал из кладовки обойму с патронами и, приговаривая «как надену портупею – все тупею и тупею…», вышел на улицу.
…Навстречу мурефам ехал фермер Прохоренко. Датчики Хабирта сработали на железо и он решил проявить инициативу. Впрочем, Прохоренко и сам предусмотрительно остановил трактор, взял в руки монтировку и подошел к существам, появление которых на дороге явно не вписывалось в его предыдущий жизненный опыт.
– Вы что, хлопцы, артисты?
– Нам нужен твой металл, – Хабирт указал рукой на трактор.
– Не понял…
Хабирт передал более подробную информацию мыслями и попытался заблокировать сознание Прохоренко чувством тревоги, но результатом было раздражение фермера:
– Я вам, блин, сейчас Латтикруст устрою, я вам яйца поотрываю!
Однако ударить не решился. Бывший борец-вольник, Прохоренко мог наорать на кого угодно, но чтобы применить свою силу – до этого его довести в деревне пока никому не удавалось. К тому же перед ним стояли подростки – совершенно не его весовая категория.
Рекон Хабирт дал команду группе свернуть перпендикулярно дороге и пропустить трактор фермера.
На въезде в деревню Прохоренко встретил участкового. Тот уже выслушал по дороге односельчан и почти поверил, что дело не в Зинке – все гораздо сложнее. Владимир Петрович подробно расспросил фермера, где и когда тот видел «серебристых», затем вернулся домой, взял запасную обойму и вывел из гаража мотоцикл.
В ПРАВЛЕНИИ
В правлении колхоза ледгер-рекон Аттен уже в течение часа рассказывал руководителям хозяйства о перспективах развития отношений Латтикруста и Эорты:
– …Сотрудничество в области металлургии. Литий, которым вы так и не научились толком пользоваться, позволит вам подняться с земли и перемещаться по воздуху, а литиевые смазки заставят вас забыть об износе механизмов. Бериллий даст вам возможность общения на расстоянии без затрат энергии, а изумруды, которые так любят ваши женщины, будут обходиться вам дешевле шлифованных камней. Вам надоела пыль на вашей планете? Мы уберем ее! Из вольфрама вы изготовите отменное оружие – вы же любите воевать? Из тантала вы изготовите любые протезы – ведь организм изнашивается. Ниобий, которого у вас нет, позволит управлять магнитной осью планеты, а значит – ее климатом. Свинец… Впрочем, он пригоден только для детских игрушек, и его у вас хватает. Алюминий… С ним вы освоились. Его у вас тоже много, но это тема отдельного разговора и другой экспедиции. Уран… Это вам рано, хотя вы что-то пытаетесь… И взамен мы будем брать только железо, которого треть в вашей планете и двадцатая часть на ее поверхности. На Латтикрусте основные металлы – титан, молибден и ртуть. Если они вас заинтересуют, мы покроем ими всю Эорту… Землю, то есть.
– Не надо… – буркнул Ковальчик.
Немного помолчав и изучив мысли людей, Аттен наконец-то сообразил, что уровень переговоров несколько превышает возможности слушавших его землян и собственные полномочия. К тому же у большинства присутствующих амплитуда мыслительной волны была ниже уровня восприятия элементарных силлогизмов. Ледгер-рекон упустил: явилось ли это следствием его появления или же все так и было. Он опять вернулся непосредственно к своей миссии:
– Я знаю, что у вас трудности с эквивалентом труда – деньгами. Будем поступать по прецеденту: командир Шиганцов обеспечит вас собственными деньгами, на которые вы сможете получить вознаграждение за труд в вашем магазине. Сейчас главмех Ковальчик и главный инженер Струневич отправятся для планирования и организации работ, а мы с председателем Шиганцовым и главным бухгалтером обсудим нюансы обеспечения выполнения наших общих задач. Остальные пока остаются здесь…
АНОФЕР И МУРЕФЫ
Антон давно заметил, что от восьмиугольников на его планшетке стали расходиться точки: сначала они собрались у одного из восьмиугольников, затем разделились на пять групп. Одна осталась на Четвертом поле, две, рассеявшись, приближались к окраине деревни с северо-востока, одна, похоже, уже была в конторе, а пятая – приближалась к нему. Вот только за деревней замешкалась, сошла с дороги, а затем опять вернулась.
Группа Хабирта и Антон увидели друг друга издалека. Антон собрался было убегать, но группа остановилась, от нее отделился один. Антон почувствовал, что способен понимать пришельцев и без разговора.
– Почему не отвечал на позывные?
Антон и рад был ответить, но функция передачи информации пока была ему незнакома. Он пожал плечами и развел руками.
Инопланетянин двумя пальцами показал ему несложную комбинацию на правом пульте и указал на нагрудный.
– Ты с шестого флайера?
– Да. Я анофер, сброшенный в пилотируемой капсуле.
– Я – рекон Хабирт. Твое имя?
– Рекон Мутант.
– Такого имени не было в списке командиров, направленных на Эорту Лигой Латтикруста. Шестой флайер должен был возглавить рекон Венаф.
– Он был заменен перед полетом.
– Ледгер-рекон Аттен приказал тебе совместно с моей группой следовать на базу. Что у тебя в руке?
– Ведро. Я должен занести его домой, – растерявшись, ляпнул Антон, но тут же добавил: – Установление контактов с населением.
– Примыкай к нам.
Хабирт был молодым командиром, сразу после обучения отправленным в такую ответственную экспедицию. Аноферов, жителей самого заброшенного и независимого материка своей планеты, до этого ему приходилось видеть только в учебных материалах. Сплющенная голова и утолщенные конечности анофера вызвали в нем чувство омерзения. «Правильно говорит Аттен: какие уроды эти аноферы! Но эта информация не для запоминания…»
– Согласно инструкции ты был обязан скрыть капсулу после прилета. Почему ты этого не сделал?
– Согласно инструкции аноферов это делать необязательно. Мы можем действовать самостоятельно и принимать решения без согласования с общим руководством экспедиции.
– Тогда это сделаю я… Всем оставаться здесь.
Хабирт прошел по направлению к капсуле с шестого флайера, в которой Антон нашел комбинезон. Остановился в отдалении от группы и, похоже, набрал какую-то многозначную комбинацию на нагрудном пульте. Затем вернулся и передал по оперативной связи:
– Я – Хабирт. Через полгапа капсула шестого флайера будет скрыта. Анофер, рекон Мутант, с нами. Подчиняется, но заявляет о своей независимой миссии. Сейчас через Ожарцы идем на Четвертое поле, на базу.
Очевидно, наступило время для оперативного обмена информацией, так как одно за другим пролетели короткие сообщения всех командиров:
– Группа Аттена. Милт Ахикан докладывает: переговоры в штабе продолжаются, осложнений нет…
– Я – Берсерк. На юго-западной окраине Ожарцов обнаружен концентрированный металл. Коррозия – не более одной десятой, однако, судя по всему, люди вывели его из применения. Клалит обеспечивает прикрытие. Эх, Эорта – железный рай!
– Рекон Крост. На базе осложнений нет. Наземные средства связи отключены. Блокада зоны завершена, устанавливаю транзитные трубы…
В Ожарцы пошли через картофельное поле и молодой ельник.
Минут через пять капсула шестого флайера собралась в большую блестящую каплю и впиталась в грунт, оставив на месте приземления маслянистое пятно и порыжевшую траву. Впрочем, этого никто не видел.
В ОЖАРЦАХ
Не прийти домой Антон не мог. Ему удалось убедить Хабирта, чтобы тот подождал пару гапов в перелеске около сажалки, пока рекон Мутант уладит дела с местным населением. Пришлось крадучись пробираться до сарая. Переодевшись, анофер Мутант снова стал Антошкой. Комбинезон был спрятан в мешок из-под комбикорма.
– Ну и где ты ходишь, внучок? Все хлопцы уже вернулись давно! Суп стоит, стынет… Вот расскажу матери, когда приедет!
Антон виновато опустил глаза и поставил у порога ведерко.
– Ладно-ладно, надулся… Компот из черники вечером сделаю. Иди обедать… Я суп с макаронами сварила – который ты любишь. После обеда сено сходи поваруши… А я за хлебом пойду.
– Ага!
«Внучок» был рад, что так легко отделался.
Наскоро пообедав и вымыв тарелку, Антон вернулся в сарай, вытащил комбинезон, отряхнул его от муки, надел и вприпрыжку побежал к сажалке.
«Ах да, сено!» Пришлось возвращаться за граблями. Покос был за деревней, как раз в той стороне, куда должны были следовать группа Хабирта и рекон Мутант. Хабирт не мог принять решение самостоятельно, но получив указание от группы Аттена действовать сообразно обстоятельствам, решил, что не будет нарушения, если он и его группа поможет аноферу в осуществлении его миссии: «поварушить сено».
По линии экстренной связи поступило сообщение о блокировке сознания одного из жителей Ожарцов группой Клалита.
НА СВАЛКЕ
Участковый Владимир Петрович не поехал туда, где фермер Прохоренко видел Хабирта. Поступил сигнал, что «серебристые» уже за мехдвором, на свалке пришедшей в негодность техники.
Берсерк стонал от восторга, ощупывая проржавевшие косилки и сеялки, когда Клалит доложил ему о приближении аборигена.
– Стоять, засранцы, и не дергаться!
Петрович заглушил мотоцикл, слез с него и, расстегивая на ходу кобуру, пошел к пяти «серебристым».
В функции Берсерка не входило установление контакта с представителями Эорты, а навязанные контакты предлагалось рассматривать как любопытство или агрессию. Это, несомненно, была агрессия.
– Отдай мне свою железку.
– Я тебе, блин, отдам! Руки поднять! Хэндэ хох, чтоб понятней было…
Берсерк и его группа подняли руки.
– Зачем?
– Не разговаривать! В колонну по одному – и вперед! У меня разбираться будем!
Берсерк, а за ним и остальные, опустили руки.
– Аттен не говорил, что теперь командуешь нами ты. Значит, ты враг. И подлежишь нейтрализации.
Участковый снял «Макарова» с предохранителя и выстрелил в воздух.
– Свинец, бесполезный металл. Из него только игрушки делать, – сказал Берсерк, сопроводив взглядом пулю.
Петрович лихорадочно соображал, как же ему вести этих придурков в деревню: мотоцикл бросить, что ли? Раскурочат еще какие пионеры… Внезапно сознание его покатилось в убыстряющемся темпе обратно и отдельными эпизодами: операционная; развод с Наташей; курсы повышения квалификации в столице; почему-то зимняя ночь с полной луной; школа МВД; войска связи; драка в пятом классе с семиклассником Блохой… Вот он, восьмилетний Володька, на цыпочках бежит через скошенное ржаное поле в кукурузное; вот четырехлетний стесняется идти в колхозную баню с женщинами и батя обещает взять его с собой; синий резиновый кит с дырочкой в спине для фонтанчика; теплая мамина грудь и лампочка, заставившая прижмурить глазки; сиреневая тьма…
Клалит, блокировавший сознание участкового, связался с руководящей группой и получил указание доставить агрессивного аборигена на базу и оставить его там до отлета. Берсерку было приказано удерживать территорию мехдвора и ожидать местных реконов для совместной работы.
КОВАЛЬЧИК И СТРУНЕВИЧ
Главный инженер и главный механик вышли на крыльцо конторы. Струневич, которому до пенсии оставалось пять лет с хвостиком, был не просто озадачен, а удручен. Ковальчик, напротив, был спокоен и даже весел:
– Ну что, Анатолий Иванович, какие планы?
Струневича, в принципе, раздражал Шурик, мальчик-мажор. Сам Анатолий Иванович работал в колхозе уже больше четверти века, а этот только и ждет, как бы слинять из Ожарцов. Как будто в других местах медом намазано… Молодежь-подростки! Главный инженер вспомнил армию, когда он, старшина Струневич, ездил на танке по мостовым Праги и, сидя на башне, щелчком отбрасывал окурки. «Наверное, и чехословакам тогда не очень приятно было… А эти ведь тоже какой-то долг исполняют, мать их за ноги!»
Однако здесь была своя земля, дом, жена, внучок Андрюшка на каникулах…
– Ты вот что, мэн. Так просто мы от этих реконтов не отделаемся. Поэтому – тянем время. Ты иди на мехдвор, вернее, на свалку за мехдвором. Возьми газорезчика с постом, пару слесарей и весь этот металлолом режьте потихоньку, готовьте как бы к сдаче. Если что, будет как оправдываться, а заберут – никто не заметит. Технику не трогай ни в коем случае: снимут голову и с меня, и с тебя – не посмотрят, что молодой. А если «блестящие» будут влазить, посылай на хрен, говори, что их командир поставил тебя ответственным. Старший, как его, Антен ихний, зацепит – объяснишь, что работающая техника необходима для транспортировки металлолома. И не спеши, тяни время…
– А вы куда, Анатолий Иванович?
– А я попробую прорваться в район. Но что им говорить, не представляю… По дороге придумаю. Начнут марсиане меня искать – скажешь, что заболел, например. Тяни время, короче. Если мужики лишние вопросы задавать будут, скажешь, мол, указание из района. И добавь, что после работы аванс должны дать. Это всегда действует. Не поверят – сошлись на меня.
– Анатолий Иванович, мурефы сказали, что Ожарцы заблокированы…
– Сказали, не сказали! Ты что, всему веришь, что тебе говорят? Тогда сиди и радио слушай! Ах да, самое главное: КСК-100 разобранный не трогай, он еще на балансе числится…
Шурик потянулся на мехдвор, а Струневич отправился домой.
СТРУНЕВИЧ
И жена Лена, и внучок были дома. Лена посадила пятилетнего Андрюшку на колени и говорила ему, что артисты в блестящих костюмах будут выступать вечером, а сейчас на улицу выходить нельзя.
Анатолий Иванович еще в дверях кивнул жене: мол, знаю-знаю, пощекотал за ухом Андрюшку и прошел в зал. Попытался дозвониться в район, однако трубка ответила полным молчанием. Затем в прихожей достал из шкафа ветровку, взял ключи от гаража, сказал Лене: «Я скоро» – и опять вышел.
В гараже перелил из канистры десять литров «семьдесят шестого» в бак старенького «Москвича», выехал со двора и закрыл за собой ворота. Проезжая по дороге к райцентру, заметил группу «серебристых» на картофельном поле, затем мотоцикл участкового за мехдвором, но останавливаться не стал.
При подъезде к лесу Струневич почувствовал, что скорость стала падать. Он попытался выжать акселератор, но это не дало ожидаемого результата – скорость уменьшалась. В конце концов Анатолий Иванович понял, что стоит на месте, а «Москвич» как бы уперся в стену. Он поставил коробку передач на «нейтраль» и заглушил двигатель. Неведомая сила стала выталкивать автомобиль туда, откуда он приехал. Струневич включил «ручник» и «Москвич» остановился. Попытался выйти, но дверца не открывалась, хотя ручка повернулась и замок щелкнул. Струневич застопорил ручку гаечным ключом, с трудом развернулся в салоне, уперся ногами в дверцу, спиной – в другую… Сначала появилась небольшая щель, затем дверцу сорвало с петель и она улетела, как снесенная ураганом, метров на сто, не меньше. Воздух был вязким и Анатолий Иванович почувствовал, что начинает глухо стучать в висках. Перед капотом что-то треснуло: может быть, решетка, а может, даже и радиатор. Лопнуло, осыпавшись, лобовое стекло. Струневич снялся с ручного тормоза, и изувеченный автомобиль, медленно набирая скорость, покатился назад. Да, радиатор был поврежден: впереди, куда Анатолий Иванович с трудом мог повернуть голову, на пыльной дороге темнела лужа воды. Прохрустела под колесом многострадальная дверца. Притормаживая и выруливая, чтобы не снесло с дороги, Анатолий Иванович отъезжал метров триста, пока не почувствовал, что «Москвич» уже не толкает эта необъяснимая пружинистая энергия. Однако он ощущал, что его собственные сосуды еле выдерживают давление, и выбрался из кабины. Его перекатило несколько раз, как охапку сена. Струневич с трудом поднялся и, выталкиваемый по направлению к деревне, шел до тех пор, пока перестал ощущать, что ему в спину что-то давит. Резерв сил, выделенный человеку для преодоления экстремальной ситуации, закончился, и Анатолий Иванович упал, потеряв сознание.
РЕКОН МУТАНТ БЕЗ МАСКИ
С сеном милты Хабирта справились быстро. Только пришлось им показать, как переворачивать его без граблей. Но идти с ними на базу Антону не хотелось. Он чувствовал, что при ближайшем рассмотрении его могут расколоть, как грецкий орех. Он попытался объяснить Хабирту, что необходимо отнести грабли на место, но тот послал с граблями одного из своих, милта Гобера.
Антону во что бы то ни стало нужно было вернуться к людям. В первую очередь – к дяде Коле. Пока он искал выход, шел обмен оперативной информацией:
– Рекон Клалит. Агрессивный абориген отбит эортянами при попытке доставить его на базу через Ожарцы. Вынуждены были отдать, так как некоторые местные собаки игнорируют чувство безопасности при полученной команде. У милта Снава неизвестным ферментом собачьей слюны разгерметизирован костюм. Производим доставку его на базу. Блокировка сознания эортян реализуема в девяти случаях из десяти.
– Рекон Крост. Транзитные коридоры установлены. Грузовой модуль на подлете, через тридцать гапов перейдет в зону локального управления.
– Ахикан, группа Аттена. Аттен совместно с эортянским ледгер-реконом Шиганцовым и его помощницей готовит деньги для выдачи местному населению. Эортянские реконы, участники совещания, отпущены для распространения информации о целях и задачах миссии. Но, похоже, две трети из них во время общения с нами включили блокировку психики…
– Рекон Берсерк. Прибыла группа местного рекона Ковальчика для подготовки металла к транспортировке. При попытке начать работу выяснилось, что отсутствует газ в баллоне. Ковальчик отдал распоряжение заменить баллон на складе. Кладовщица ушла к своему жилищу – туда направлены посыльные из местных милтов.
Хабирт доложил, что его группа вместе с анофером выполнила побочную задачу и движется на Четвертое поле. Не преминул повторить, что анофер настаивает на независимости своей миссии.
Переубедить Хабирта не удавалось. Несмотря на неуверенность, которую время от времени ощущал молодой командир, нарушить распоряжение старшего он не мог. Антон пошел ва-банк. Он стащил шлемофон и заорал:
– Хабирт, смотри на меня! Разве я похож на вас? Я не должен быть с вами и я не пойду с вами!
Хабирт и его бойцы со смешанным чувством омерзения и любопытства разглядывали лицо Антона.
– Надень шлем, Мутант. Ионизация Эорты погубит тебя…
– Да пофиг мне ионизация! Ты что, не видишь, кто я такой!
– Анофер. Мерзкий, отвратительный анофер, который неспособен работать в команде. Плоскоголовый и толстоногий, с грубым голосом и неясными мыслями. Такими вас делает притяжение на вашем материке, который зиждется на ртутной плите. И если бы не твои светлые волосы и пигментное пятно, свидетельствующее о том, что ты с Латтикруста, я бы даже мог принять тебя за эортянина. Мерзкого, отвратительного эортянина.
Антон растерялся. Он понял, что мурефы по-прежнему принимают его за своего.
– Я не могу идти с вами! У меня своя миссия!
Хабирт не знал, как поступить, ибо он сам и Мутант были в одном чине, а аноферы на Латтикрусте давно завоевали право относиться к себе как к равным. Он связался лично с Аттеном. Тот разразился руганью в адрес аноферов, пожаловался, что такое простое действо, как оплата труда гуманоидов, у эортян сопровождается невыносимо сложным и противоречивым оформительским ритуалом, приказал впоследствии отвлекать его только в экстренном случае и завершил:
– Оставь его, Хабирт. Мы не имеем права прибегать к насилию по отношению к другим мурефам. Дождитесь возвращения милта Гобера и уходите на Четвертое поле. Кончится энергия, сам к гизеру придет. А нет, бросим на Эорте – на Латтикрусте одним уродом меньше будет! В конце концов он с шестого флайера. На базовом спейскроссе знают, что он сгорел. А капсулы могло и не быть… Меня не отвлекайте, общайтесь через Ахикана. И эти аноферы действительно выбили себе право действовать в экспедиции самостоятельно, если это не противоречит общей миссии… Ты говоришь, ионизации не боится? Ну, выродок!
По окончании связи с Аттеном в эфир со срочным сообщением ворвался рекон Крост:
– По южной границе была попытка проникновения эортянина на наземном транспортном средстве через заградительный барьер. Неудачная, естественно. Ха-ха… Через десять гапов группе Хабирта прибыть на базу для подзарядки. Подготовиться группе Берсерка.
БАБУШКА И МИЛТ ГОБЕР
Баба Нина уже вернулась из магазина, где взяла хлеб, карамелек Антошке и наслушалась новостей. Оказывается, какие-то «серебристые марсиане» бродят по деревне и даже участкового хотели с собой забрать, да Зинка Романович, Цыганка, не дала – собак натравила. Впрочем, Зинке доверия и трезвой не было. Так еще и ветеринар сказал, что «серебристые» на «наряде» были, а прилетели сюда за железом. А продавщица Маруся сказала, что после работы Шиганцов аванс колхозникам выдаст. Только не деньгами, денег нет, а «шиганцами», талонами с печатью, – в счет зарплаты. Бабе Нине «шиганцы» до одного места: у нее колхозники рублями одолжали – пусть рублями и отдают.
И в магазине, и по дороге домой пробовала Нина Тимофеевна еще людей порасспрашивать о «серебристых», да в основном или говорили, что не видели, или отмалчивались. Только странно как-то отмалчивались: смотрят, а вроде как и слов твоих не слышат, пока о чем другом не заговоришь.
Помыла бабушка Антошкину тарелку, поставила на плиту большую кастрюлю с картофельными очистками, чтобы курам сварить, и пошла посмотреть, не отвязалась ли коза. Закрыла дверь, вставила веточку в пробой, повернулась к калитке и замерла: через дорогу прямо к ней шел марсианин! Ручки тоненькие, ножки тоненькие, голова вытянутая – как огурец! А самое удивительное, что в руке марсианин нес ее грабли. Все сразу подумала баба Нина, а самое главное: где же Антошка, она ведь его на сено посылала?!
Выполняя распоряжение рекона Хабирта, милт Гобер шел ко двору, из которого анофер Мутант неизвестно зачем брал механический инструмент, называемый «грабли». Эортянка вышла из своего жилища, когда он подходил к калитке. Агрессия ее была столь неожиданна и резка, что Гобер растерялся и отбросил грабли. Затем, вспомнив, что мурефы – более совершенные гуманоиды, чем эортяне, попытался внушить ей чувство тревоги, но это привело к тому, что эортянка еще больше ожесточилась и ударила его граблями. Грабли соскользнули и вошли зубцами в землю, но бабушка не унималась. У милтов, в отличие от реконов, не было права и возможности блокировать сознание местного населения, но в случае необходимости они имели право нейтрализовать зрение эортян и были обязаны блокировать участок памяти, содержащий информацию о мурефах. Свежая информация лежала на поверхности сознания: обнаружить и превратить ее в ничто не представляло никакого труда.
…У бабы Нины потемнело в глазах. Она еле успела, опершись на грабли, отойти к скамейке у забора.
Мимо дома на велосипеде проезжал Лешка Ежновец, дружок Антона.
– Вам плохо, Тимофеевна? Вы слышали, что марсиане прилетели? Я даже видел за колхозными гаражами, только подойти побоялся… А возле вашего дома тоже какой-то блестящий только что был, я от остановки видел…
– Ой, Лешка, что-то в голове помутнело… Съезди к маме, спроси у нее таблетку от инсульта. Ты Антона не видел? Увидишь, скажи, чтобы домой шел – поможет управиться.
Лешка пересмыкнул плечом, сел на велосипед и поехал за таблеткой, а Нина Тимофеевна смотрела на грабли в своей руке и думала: то ли сама их взяла, то ли Антошка бросил? А если бросил, то был на сене или нет? Затем осторожненько поднялась и поковыляла к сараю, чтобы поставить грабли на место. Да и с хозяйством, пока жива, управляться надо!
«ТЕРРИТОРИЯ»
Антон шел в кафе «Территория» к дяде Коле. Мурефский костюм он снял в лесу, как только Хабирт со своими милтами, дождавшись Гобера, отправился на базу, чтобы подзарядиться. Только нагрудный пульт-планшетку взял с собой. Затем пришлось стремглав нестись домой, так как его обеспокоил доклад Гобера своему рекону о частичной блокировке памяти эортянки. Бабушка действительно выглядела уставшей. Сказала, что приезжал Ежновец Лешка и дал таблетку «от инсульта». «Оставленные» у забора грабли Антон взял на себя: пришлось сказать, что очень торопился после того как «поварушил» сено. Бабушка не сильно поверила, что Антошка мог так быстро управиться с сеном, но глаза внука были так кристально чисты, когда она переспросила, что пришлось поверить. Еще бабушка велела Антону слить воду из кастрюли с картофельными очистками, вынести во двор, растолочь и накрыть крышкой, чтобы куры горячее не ели.
Антон быстро все сделал, попросил разрешения сходить к дяде Коле, приготовил себе бутерброд с салом и огурцом и отправился проверить, не отвязалась ли коза. За калиткой извлек из почтового ящика пульт и спрятал его за пазуху.
Люди, казалось, ничего не знали о мурефах. Они здоровались, как обычно, с Антоном, и каждый шел по своим делам. Только Лешка Ежновец догнал его на велике, остановился и стал трещать:
– Ну что, и ты не видел, скажешь? А я видел, они и сейчас в гаражах, пошли туда!
Жучок все-таки этот Лешка! Сам боится идти, кого-то вперед себя пихнуть старается.
– Я с тобой не дружу. Ты меня сегодня на поле бросил.
– Ну, не хочешь, как хочешь. А я поехал…
Фиг поедет, жучок! Повыкалывается, а как из глаз скроется – свернет в сторону.
«Территория» была закрыта, но изнутри приглушенно доносилась музыка.
Антон постучал условным стуком. Дверь открыла жена Коли.
– Здравствуйте, тетя Марина.
– День добрый, Антоша. А Коли нету пока, он через часок будет. А я тут прибираюсь, чтобы к вечеру порядок был…
– Тетя Марина, а можно, я на компьютере поиграю, пока дядя Коля не придет? Он мне разрешает…
– Ну, если разрешает, поиграй. Ноги о тряпку вытри и иди осторожненько. Только что вымыла…
…Антон включил компьютер, попытался войти в «Интернет». Однако телефонная сеть не работала, пришлось перестроиться на спутниковую антенну. Он поискал через слово «сенсация» сайты, где могли бы заинтересоваться тем, что происходит в Ожарцах. И не только заинтересоваться, а приехать и помочь деревне. Несмотря на то, что мурефы вели себя пока что мирно, Антон чувствовал, что если их миссия окажется под угрозой, у них не будет жалости к гуманоидам, которых они поставили ниже себя. «Www.sensgrad.com» представлял газету «Сенсация и обыденность», которую интересовали паранормальные и аномальные явления, исторические находки, люди с уникальными способностями и т.д. и т.п. Антон набрал текст, немного стесняясь оттого, что наверняка будут ошибки: «В деревне Ожарцы Дроздовский район приземлились инопланетяне. Просим приехать и разобраться. Кафе «Территория». Подумал немножко и подписался: «Муреф-анофер рекон Мутант». Навел курсор на слово «добавить» в «гостевой» – и его сообщение полетело на компьютер Кириллу Градовскому, корреспонденту «Сенсации и обыденности».
КОЛЯ И АНТОН
Дядя Коля, очевидно, думал, что Марина в кафе одна, потому что Антон услышал: «Ну перестань, там Антоша на компьютере играется!»
Директор кафе «Территория» Николай Васильевич Мутный вошел в офис, подмигнул Антону и сразу полез в стол, ища какие-то бумаги.
«Знает или нет?» – думал Антон.
– Дядя Коля, вы про инопланетян когда-нибудь слышали?
– Слышал-слышал и даже читал…
«Наверное, тоже заблокировали», – подумал Антон.
Однако Коля, видимо, уже нашел то, что искал, и в привычной ему манере, проглядывая документ, огорошил племянника:
– Подходили, бараны! Агикан какой-то… Типа сержанта, что ли. Ограда твоя, говорят, интересует, железная потому что. «Шиганцы» совали. А кто мне за «шиганцы» новую поставит? Или в налоговой ими отчитываться буду?! И что это за «Территория» без ограды? Мне ограда нужна, чтобы коровы не заходили… Послал, короче. Да, кстати. Ты заметил, что у них на руках по четыре пальца? Они тебе, случайно, не родственнички? Шучу.
– Дядя Коля, надо что-то с ними делать…
– А что ты с ними сделаешь? Вон Струневич хотел в город съездить: «Москвич» – в шматки, сам дома лежит, откачивается. Участковый – вообще в сознание не приходит. Телефоны не работают… Да мне они по барабану! Как их там? Буферы…
– Мурефы.
– Да, ты откуда в курсе?
– У меня костюм мурефский есть и пульт…
Следующие минут десять племяш рассказывал дяде обо всем, что он знает о мурефах: начав с сообщения, которое случайно записал на «Маяк», и закончив посланием, которое только что перекинул по «Нету».
– Подскочу-подскочу к мамане, а то плешь проест… Когда только? А ты ничего не бойся, сейчас они вообще спать ушли или заряжаться. Видишь, и на пульте твоем деревня чистая, вся синюха на Четвертом поле. Не вздумай ходить к ним – мало ли каким электрическим током огородились: сунешься – угольки соберут. Я их на дискотеку приглашал – говорят: не можем, отдых и подзарядка. Через два энгла… Что ты про эти энглы рассказывал?
Коля вытащил калькулятор, понажимал кнопочки:
– Короче, часов в одиннадцать проснутся. Ну ладно, возьми пару шоколадин в буфете и шуруй домой. Смотри за бабушкой. А у меня дискотека скоро. Будет скучно – приходи. А с мурефами пускай власть разбирается – за что-то же я ей деньги плачу?! А ты, блин, их заработай попробуй! Марина, дай там Антону «Сникерс» и «Топик»!
Антон уже направился к двери, как Коля остановил его:
– Ну-ка, дай еще раз сюда твою тетрадку…
Коля помял-подергал пульт в руках, затем постелил на подоконник польский иллюстрированный журнал «Кobieta extazi», положил на него мурефское средство связи, перевода и адаптации ощущений, выдвинул нижнюю шуфлядку стола и вытащил молоток.
– Отвернись-ка на всякий случай…
Ды-дых!
– Не бьется, зараза, даже следа не осталось, а подоконник треснул… Козлы, просил же поверх ДСП положить, а не доску! А зажигалочкой? Не горит, бляха-муха! А ножничками? Елы-палы! И костюмчики у них такие? Фугасом хрен возьмешь!
Дома, попивая компот из черники и экспериментируя с пультом, Антон сделал еще одно открытие: комбинацию, которая убирала с плана его собственное обозначение – ярко-зеленую точку. И по существу – делала невидимым для мурефов.
СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
Общение с мурефами было прервано на ночь и добрые полдня – в деревне встают рано.
С утра бабушка послала Антона окучивать картошку: дни жаркие – чтоб не погорела. Сама Нина Тимофеевна ковырялась в огороде: помидоры поливала и переподвязывала.
Только к двум часам, устало волоча за собой тяпку, Антон добрался домой. Баба Нина приготовила вкуснейший холодник и котлеты с чесночком.
Предложение отдохнуть и посмотреть телевизор он тактично отверг: очень хотелось опять преобразиться в рекона Мутанта.
Уже в три часа Антон был на Четвертом поле, благо сегодня флайеры охраняла хорошо знакомая команда рекона Хабирта. Анофер с самостоятельной миссией посмотрел на флайеры, пообщался с милтами. Гобер под большим секретом сообщил Антону, что его прадед тоже был анофером и что ледгер-рекон Аттен собирается бросить Мутанта на Эорте – пускай дохнет. Дополнительно удалось выведать у доверчивого милта, что охранное кольцо вокруг флайеров постоянное, снимается в исключительных случаях и в отдельных местах Кростом, но безопасное для прохождения в дэф-костюме. Эортяне, которые осознанно или неосознанно пытаются проникнуть за охранное кольцо, на десять гапов теряют ориентацию в пространстве.
Прибывший ночью грузовой модуль находился метрах в двухстах. На предложение Хабирта осуществить подзарядку рекон Мутант ответил, что аноферы не так часто, как остальные мурефы, нуждаются в подзарядке.
За гаражами главмех Ковальчик с газорезчиком Володей Беркулем крошил ржавую технику. Беркуль время от времени ложился на травку и смотрел в синее небо – «прямил спину», а двое слесарей уже исхитрились похмелиться на «шиганцы», за которые вчера напились. Впрочем, в конце рабочего дня тонны четыре железа были погружены в прицеп и перевезены на «МТЗ-50» Андреем Голубовичем к грузовому модулю.
Главный инженер Струневич с утра был дома – жена Лена с фельдшеркой сбивали ему давление. Но как только Анатолию Ивановичу стало легче, он сходил в гаражи, взял «ЗИЛок» и перетащил свой искалеченный «Москвич» во двор. К Шурику Ковальчику между делом подошел, демонстративно сплюнул и сказал: «Не суетись, молодой. А я – на больничном».
Участковый Владимир Петрович лежал без сознания; соседка, Зинка Романович, ухаживала за ним. А фельдшерка ничего сделать не смогла – только пощупала пульс: «Спит и пускай спит. У меня уже шестеро таких. Когда-то это должно кончиться…»
Милты Берсерка по его приказу от нечего делать прочесывали лес, впрочем, без особого усердия. Притащили, правда, пару ржавых звездочек, наружную обойму подшипника и невесть откуда взявшуюся в лесу борону с выломанными зубьями.
В деревне зверствовал Клалит: обрабатывал местное население. Но большинство людей уже не видели мурефов, как и Антона, когда на нем был мурефский костюм, – сознание их было заблокировано: любая информация о мурефах соскальзывала с памяти. Собака Зинки-Цыганки еще раз прокусила дэф-костюм Снава. Незадачливый милт был доставлен на базу. Клалит нервничал и даже крыл отборной эортянской бранью всю Вселенную, кроме, пожалуй, Аттена и Лиги Латтикруста.
Крост сообщал о безуспешных попытках проезда девяти легковых машин, микроавтобуса «Газель» и рейсового автобуса с наружной стороны зоны, а также о единичном малоинформативном выходе в связь через космос. Впрочем, после разноса, сделанного Аттеном, он занялся установкой блокировки и на космическую связь.
Хабирт, охранявший сейчас флайеры и грузовой модуль, поочередно призывал группы на подзарядку.
Аттен полностью перепоручил руководство своей группой милту Ахикану, который подменял группы, вызванные на подзарядку. Сам ледгер-рекон по-прежнему лично работал с Шиганцовым и бухгалтершей. Техника в поле снова не вышла: председатель на «наряде» объявил выходной день и никто с ним не стал спорить. Ахикан от нечего делать наведал местный магазин и прилично напугал продавщицу Марусю выражением «контрольная покупка», которое позаимствовал из изрядно захмеленного сознания учетчика деда Михала, бывшего ревизора.
Фермер Прохоренко до обеда был на гречихе, а после обеда ухаживал за скотом. Мурефы его не трогали. Реакция «я вас, артисты, ити вашу мать» свидетельствовала о непримиримой агрессии, а металл, который был в распоряжении Прохоренко, был мелочью, на которую не стоило тратить энергию.
Антон сходил к дяде Коле домой: тот жаловался, что не приехали дроздовские предприниматели на «Газели» с продуктами и что «мобила» накрылась. «Надо что-то с этими уродами делать! Если до пятницы не привезут – кранты! У меня бизнес, мне простаивать не резон. Ко мне люди идут – я их встретить должен. А на выходные со всего района молодежь собирается, а у нас тут электрозаборы всякие мурефские – фиг прорвешься… Да и в магазине скоро хлеб и пойло кончатся… Приходи вечерком, поколдуем с твоим пультом».
«ВЕСТНИК»
Главный редактор «Дроздовского вестника» Егор Кожедубцев проводил оперативку:
– Нам поручили разобраться с положением в колхозе «40-летия Октября». Ну, это деревня Ожарцы, вы знаете… Уже третий день не поступают сводки с полей, нет связи с руководством колхоза. Однако, что бы там ни произошло, материал в номер без согласования с районными властями не ставить. Ты, Никитин, молодой, на подъем легкий – вот и вперед. Бери диктофон, «Жигуль» и дуй. Права не забудь, как прошлый раз! А то опять отмазывать тебя придется… Пить там не вздумай! И никакой самодеятельности – ни слова, ни полслова этим «независимым грантососам» – сами разберемся…
Еще Кожедубцев «прошелся бульдозером» по недочетам и ошибкам последнего номера, дал общие указания по готовящемуся, затем отправил всех, тихонечко закрыл защелку двери, вытащил из шкафчика графинчик с коньячком, налил рюмочку, для самооправдания подержался за сердце – и хряпнул.
…У корреспондента «Вестника» Саши Никитина в «Независимом мнении», региональной газете, чья редакция размещалась здесь же, в Дроздово, работал бывший однокурсник Сергей Плющенко, взявший свободный диплом. Саша долго пытался найти компромисс между служебным долгом и чувством товарищества. В конце концов репортаж будет заурядным: ну, АТС вышла из строя, ну, председатель заболел, ну, колхозники пьянствуют… А после «причесывания» статьи главредом и исполкомовскими останется такой «плоскач», что стыдно будет фамилию свою под ним видеть. А вот Плющенко может так бомбануть, что и в республиканской «Народной», куда он так рвется, перепечатают.
Верх взяло профессиональное стремление не дать себя обойти. Саша сходил в близлежащий коммерческий киоск, купил чипсов, «Спрайта» и оседлал «шестерку».
КОНКУРЕНТЫ
Проезжая по городу мимо «независимых», Никитин заметил Сергея Плющенко, который крутился около своего «Опель-Кадета». Предчувствие не обмануло. Выехав на гравийную дорогу, ведущую от райцентра в «40-летие Октября», Саша увидел в зеркале заднего вида, что его нагоняет конкурент из «Независимого мнения». Понятное дело, что руководство колхоза предпочтет говорит с ним, Никитиным, представителем государственной прессы. Но у Плющенко есть своя сеть селькоров, которые выдадут ему информацию, возможно, и недостаточно проверенную, но без пустого официоза. Теперь Саша почувствовал, что заведомо проигрывает: у Сергея репортаж выйдет раньше и будет разгромным, а у него – через номер и прилизанным. Оставалось последнее утешение: въехать на территорию колхоза первым. И он вдавил педаль акселератора глубже.
Но Плющенко не собирался отставать: он тоже прибавил газу. Оба корреспондента неслись по дороге со скоростью, какую только позволяли их автомобили: «Жигуленок» – по двигателю, «Кадет» – по подвеске. Плющенко несколько раз приближался к Никитину, но пыльная завеса полностью закрывала видимость, а узкая дорога не давала возможности объезда.
Так они прошли последний поворот, выехали из леса и уже увидели Ожарцы, куда мчались тридцать километров, гробя редакционные машины.
ПРИЕХАЛИ
Что произошло дальше, ни Саша, ни Сергей впоследствии вразумительно объяснить не смогли: вспышка, легкий толчок, как от торможения, длительный рывок, прижавший к спинке сиденья, удар по колесам снизу…
Они оказались на торфяном картофельном поле на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. Ближайший лес был километрах в двух, а дорог и селений вообще не было видно. Оба вылезли и осмотрели машины. У Саши оторвался глушак, а у Сергея полетел амортизатор. Синхронно прикурили и пошли навстречу друг другу.
– Ты что-нибудь понял? – спросил Саша.
– Все понял, – ответил Сергей. – Заехали не туда, сами не выберемся. Торопиться некуда…
– Это и я понял, а дальше что делать?
– Дальше просто, как в бане: я даю тебе сотовик, ты звонишь своим и просишь, чтобы нашли и вытащили.
– Как же они найдут, если мы сами не знаем, где оказались?
– Планета, кажись, та же, и почва знакомая, – пошутил Сергей. – Вертолет облетает хозяйства, вот пусть и посматривают. Слушай, а ты поесть с собой что-нибудь брал?
– Пару пачек чипсов и «Спрайта» двухлитровую взял…
– Ну и чудесно. У меня дежурная бутылка «Синеокой Беларуси» и хлеба полбуханки. Любишь водку с чипсами и «Спрайт» с черным хлебом? Синеокость гарантирую…
– Эх, Серега, не была б земля родная – не даст пропасть… – в тон отозвался Саша. – А по мне – бросить бы все эти страсти местного значения! Это же не уровень…
– Не скажи. У нас тираж раз в пять больше, чем у газеты творческой интеллигенции, а у вас, наверное, и в семь.
– Тираж тиражом. А контингент? Им только программы да поздравления с некрологами…
– Не скажи. Четвертая часть мыслит – Богом запрограммировано…
– Фигня все это, сами себя читаем, – гнул свое Саша. – Хорошо Кирюхе Градовскому в его «Сенсации»: пиши, что хочешь, вешай лапшу, и башляют прилично. А не хватает материала – из Интернета скачай. И тираж, и распространение, и имя сделать можно… Кстати, связывался со мной с утра, собирается подъехать. Он тоже в курсе, что в Ожарцах что-то произошло. Ты ему сказал, что ли? В районе наших больше нет…
– Далось мне, я с ним и в институте не особо дружил. Это вы были – Алик и Кирюха… Да фиг с ним, с Градовским и его желтой прессой, звони своим…
– Врежет мне Кожедубцев по самые помидоры…
– Глянь-ка, Сашок! Что это там за джип у леса?
ВЕЧЕРОМ В «ТЕРРИТОРИИ»
Вечером Антон принес к дяде Коле не только пульт, но и мурефский комбез, который спрятал в большой полиэтиленовый пакет, завернув в старый, еще дедушкин, плащ. Коля оставил друганов пить водку и смотреть видак, а сам пошел с Антошей в другую комнатку, предназначенную под склад.
– Надень костюм, Антоша…
Антон облачился в комбез, свято веря, что дядя обязательно найдет правильное решение.
– Смотри по карте. Что видишь, что слышишь?
– Берсерк сопроводил Ковальчика до хаты, возвращается на Четвертое поле, Клалит – на подзарядке, Хабирт – у стационарного гизера, Крост открыл в защитном кольце шлюз: пропустил трактор с металлом, идет разгрузка. Космическую связь не заблокировал – фуфло гонит, только аппараты поотключал. Но знает, что антенна у тебя: собирается завтра наведаться. Аттен жалуется, что Шиганцов становится неадб… неабдеквактным. Что это, Коля?
– Свихается… Дальше!
– Ахикан возведен в чин рекона. Аттен устал, требует отдыха при постоянной охране. Говорит, что не имеет права провалить миссию – Лига Латтикруста не поймет… Собираются все на Четвертом…
Коля задумался:
– Пули их не берут – Петрович стрелял вроде… И бить их – по крайней мере по костюмам – бесполезно. Фиг с ним, бухнем, а там подумаем.
Коля стянул бутылочку «Колы» со стеллажа, открыл и хлебнул.
– Будешь?
Естественно, Антон не отказался.
– Тогда шлем снимай!
Правда, заминка вышла: «Кола» плеснула на рукавной пульт и он стал бледнеть.
– Стоп-стоп, Антоша! Похоже, это их давит… В лапти обуем, на фиг!
Действительно, правый пульт не работал.
Коля и Антон некоторое время молча смотрели друг на друга. Не выдержал, естественно, племяш:
– Дядь Коля, дай пару двухлитровых – окупится! Залью их гизер – куда они денутся, улетят!
– Гизер, говоришь? Да я их самих залью… Короче: не пацанье дело. К ним не суемся. Завтра появятся – организуем диверсию. Не таких под Кандагаром успокаивали! А здесь моя территория, а не их! Костюм не теряй, может пригодиться… Пойду расслаблюсь с мужиками, тесть за порядком присмотрит. Не дергайся, в общем. Они отдыхают – и ты иди отдыхай. Ты ведь тоже муреф?
И Коля без улыбки подмигнул левым глазом.
АНТОН ВСЕ БЕРЕТ НА СЕБЯ
Антон не сумел выпросить «Колу» у дяди, но зато ему удалось выпросить ее у тети Марины: та подала прямо с прилавка. Раз бабушке, то есть свекрови, надо – то пожалуйста. Хотя и не поверила, конечно. Антон шел на Четвертое поле самым прямым путем: через недостроенный Дом культуры. Этот Дом культуры так забодал! Не только местных, но уже и Антона: лет семь строится, не меньше! Шиганцов сначала резко взялся, а потом остыл. А кино крутят в старом клубе, как в мамином детстве. А танцевать в старом клубе – себя не уважать. Антон высмотрел в темноте кусок красного кирпича, подошел к белой стене Дома культуры и выцарапал: «Рекон Мутант погубит вас, уроды!» Смерти им он не желал. Просто хотелось, чтобы они улетели…
Да, надо бы Колю попросить, чтоб не сдавал – мало ли какие потом разборы будут? Еще, чего доброго, и здесь «Мутантом» кликать начнут… И по быструхе бы справиться – бабушка плешь проест.
Антон с помощью нагрудного пульта перешел в режим невидимости и свернул к лесу, за которым начиналась тропинка на Четвертое поле.
Перед базой лежал какой-то мужик (не тракторист ли Андрей?): то ли пьяный, то ли временно потерявший ориентацию в пространстве от соприкосновения с охранным кольцом.
«ДРОЗДОВСКИЙ ВЕСТНИК»
ВЕСТИ С ПОЛЕЙ
Под угрозой срыва оказалась сенокосная кампания в колхозе имени 40-летия Великого Октября. В течение недели было заготовлено самое низкое среди хозяйств района количество кормов. По вине председателя колхоза Шиганцова С.Д. и главного механика Ковальчика А.С. техника оказалась недостаточно подготовленой к страде, а по указанию главного инженера Струневича А.И. активно велись работы по сдаче в металлолом списанной техники. И это во время страды! Дисциплина среди колхозников низкая, имеются случаи употребления спиртных напитков в рабочее время. Главному инженеру Струневичу А.И. объявлен строгий выговор с предупреждением в случае повторения о полном служебном несоответствии. В настоящее время специальной комиссией райисполкома проводится разбирательство и принимаются меры по стабилизации положения в целях выполнения плановых обязательств.
А. Никитин
«НЕЗАВИСИМОЕ МНЕНИЕ»
КТО ХОЗЯИН НА ЗЕМЛЕ?
…По распоряжению председателя колхоза «40-летия Октября» Дроздовского района сенокосные работы на прошлой неделе были прекращены. Колхозники почему-то занимались подготовкой к сдаче металлолома, при этом часть колхозной техники, числящейся на основных средствах, была разукомплектована, чтобы затем, как предполагают компетентные органы, проводящие следствие, через определенные криминальные структуры отправиться в соседнее государство. Благо границы прозрачны, а пограничные и таможенные органы зачастую «дают добро» такого рода сделкам, ибо на показатели их работы пропущенная контрабанда не влияет.
На протяжении всей недели в колхозе не было накошено ни одной тонны зеленой массы. Колхозники пьянствовали, несмотря на то, что зарплата не выдавалась более трех месяцев. Может быть, причина в так называемых «шиганцах» – талонах, выданных в счет зарплаты, на которые можно отовариться в местном магазине, ассортимент которого ограничен хлебом, солью, спиртным, резиновыми сапогами и бельевыми прищепками? Кстати, председатель колхоза Шиганцов С.Д. в настоящее время находится в областной поликлинике на психиатрическом обследовании, а главный механик колхоза, молодой специалист Ковальчик А.С., подал заявление об увольнении по собственному желанию в связи с окончанием обязательного срока отработки. Не пора ли задуматься над тем, как сделать наше село более привлекательным для молодых кадров? Возможно, предоставление современного комфортабельного жилья было бы решением этого вопроса. Но районные власти ссылаются на дефицит бюджета, а руководство колхоза смотрит на текучесть кадров сквозь пальцы.
Немаловажным негативным фактором является и плохая организация досуга молодежи. Дом культуры строится уже десять лет и единственным местом, где в Ожарцах можно провести вечер, является кафе «Территория» предпринимателя Мутного Н.В.
Примечательно, что единственным работающим человеком в эти дни был фермер В. Прохоренко. Когда же наконец власти поймут, что только владение землей делает крестьянина хозяином на ней?!
С. Плющенко
«СЕНСАЦИЯ И ОБЫДЕННОСТЬ»
ОЖАРЦЫ ПРОТИВ МУРЕФОВ: НА ЭТОТ РАЗ ЗЕМЛЯНЕ ПОБЕДИЛИ
Как это ни парадоксально звучит, представители неземной цивилизации погостили недавно на территории колхоза «40 лет Октября» в деревне Ожарцы Дроздовского района Гомельской области. Инопланетян, называвших себя мурефами, интересовало только одно: металл. Точнее, ржавое железо. В течение четырех дней сельчане, зомбируемые мурефами, разбирали колхозную технику, которую пришельцы почему-то не сумели забрать с собой всю. Кто помешал им? Какая угроза заставила спасаться, оставив то, за чем они пожаловали? По свидетельству местных жителей, энергия зомбирования у гостей Вселенной стала слабеть и виновником этого стал один из их соплеменников, которого называли Мутантом. По некоторым сведениям, Мутант повредил источники энергии, необходимые мурефам для подпитки в условиях Земли, газированным напитком, вернее, каким-то компонентом, содержащимся в нем.
Интересно, что часть жителей Ожарцов не поддалась влиянию мурефов, но и противостоять им не смогла: любое физическое воздействие не было эффективным. Однако сильная психика являлась достаточно хорошей защитой от гипнотического воздействия.
На четыре дня была прервана связь сельчан с внешним миром, тем не менее телевизоры и радиоприемники работали в обычном режиме. Деревня Ожарцы оказалась полностью изолированной от остальной части планеты: за пределами колхоза был установлен заградительный барьер-кольцо неизвестной физической природы, а на подъездах к колхозу пришельцами были сделаны транзитные коридоры, перебрасывающие любого вошедшего в них диаметрально заградительному кольцу за пределы зоны.
Внешне посланники космической бездны походили на людей: имели две руки, две ноги, одну голову. Но ноги и руки у большинства из них были не толще пятнадцати сантиметров в обхвате, на руках было по четыре пальца, а головы имели вытянутую форму, подобную дыне. Ростом они были несколько выше полутора метров, разговаривали тонкими голосами, схожими с детским верещанием. Больше, к сожалению, очевидцы, не утратившие память, ничего не могли сказать, так как на гуманоидах были серебристые обтягивающие костюмы-комбинезоны, скрывающие не только все тело и лицо, но и глаза. Один из таких комбинезонов был найден после отлета мурефов в перелеске за деревней и передан в институт физики для исследования. Предполагается, что принадлежал он Мутанту, тому самому победителю мурефов и спасителю ожарцев. Куда делся сам Мутант, остается только предполагать: или был уничтожен собратьями, или забран экспедицией на суд на родной планете.
По непонятным причинам местные власти распорядились перепахать место посадки пяти космолетов, с которого и улетели в свои миры пришельцы. Кстати, вскоре после отлета их заградительные барьеры исчезли бесследно.
По мнению уфологов, флайеры, доставившие инопланетян, отправились к базовому кораблю, находящемуся за пределами орбиты Земли. И по всей видимости, задачей визита была разведка.
В каком месте и когда мы должны встретить мурефов в следующий раз? Готовы ли земляне к такой встрече?
Кирилл Градовский
АТТЕН – ЛИГЕ ЛАТТИКРУСТА
– Ледгер-рекон Аттен, экспедиция Эорты. Докладываю с борта базового спейскросса. Общая задача выполнена. Разведка, проведенная на Эорте, показала, что с ней возможен контакт. Существенных трудностей при решении задач миссии не возникло. Сроки пребывания пришлось свернуть из-за локального повреждения стационарного гизера на грузовом модуле, в связи с чем дальнейшее нахождение на Эорте стало небезопасным. Подробности – по прибытии. Но и в этот раз мы доставим столько железа, что его количество на Латтикрусте увеличится вдвое! Экипаж шестого флайера погиб при вхождении в озоновый слой Эорты из-за ненадежных виндингов мотора. Очевидно, что Лига Планеты должна более тщательно проверять состояние флайеров и повысить требования к уровню подготовки аноферов…
ФИНАЛ
А как же Антоша Васильевич Мутный? Он догулял лето у бабушки, успел еще в колхозе поработать: соломенные тюки грузил. Через пару дней после того как он в качестве рекона Мутанта залил стационарный гизер мурефов «Колой», приезжали в Ожарцы аж три корреспондента. Дружно ходили по деревне, вечером в «Территории» гудели, как трансформаторы. Ковальчик к ним на халяву пристал. Журналист, который из столицы, с Колей долго разговаривал, а Коля потом вкратце племяшу доложил: «Лапши Кириллу навешал, про тебя не рассказывал».
Вернулся Антон в город, пересдал химию – сжалилась химоза. А там и сентябрь – школа. В классе его по-прежнему называют Мутантом. А он не обижается – у всех кликухи есть. Но как-то раз с Мишкой Шпаковским, козлом лопоухим, подраться пришлось. Шпак сам виноват – не фиг про отца плохо говорить! Есть-нету… Не его шпачье дело!
Гемангиома за лето от яркого солнышка (или оттого, что поносил комбез мурефский?) здорово рассосалась, осталось только красное пятнышко размером с пробку от «Фанты». Для мужчины – не трагедия. А пальцы на ноге? – ну не фигу же ими в самом деле показывать!
Нагрудный пульт Антон с собой увез, хотя он и перестал работать сразу после отлета мурефов – видимо, потому, что для работы была необходима как минимум еще одна полярная точка. Ну, это как телефон: один аппарат работать не может. Выбрасывать все равно жалко: места много планшетка не занимает, а посмотришь, проведешь рукой по гладкой бесцветной панельке, на которой когда-то переливались разноцветные ромбики, – и так как-то защемит! И стыдно становится – все-таки своим считали, хотя и анофером. И, скорее всего, Аттен всю вину на Гобера, который у гизера дежурил, повесит… Пускай бы опять прилетали, что ли… Как-то разобрались бы.
Ах да, самое главное: подружился Антон с Тоней Радевич из «В» класса. Шоколадкой, которую мама принесла ему от «новых», уже угостил. Только денег нет, чтобы в кино или на дискотеку сводить. У мамы – и не заикайся, она на квартиру собирает. Ничего, скоро бабушка получит за смородину и тюки, а на осенних каникулах, когда Антон опять поедет в Ожарцы, – отдаст.
|
|