Осень-весна
Асфальт, темно-серый, иссиня-черный, выщербленный, местами с заплатами, будто с кусками чужой, неподходящей по цвету кожи. трупы осенних грязно-желтых листьев на нем. Эти полупрозрачные, полустертые, полуистоптанные отпечатки, словно тени. Это не столь важно. Они просто тени, маленькие покойники природы. И ты идешь по ним прекрасным ноябрьским днем, когда солнце ослепительно бьет по глазам, а синева неба проникает глубоко внутрь тебя, так глубоко, будто сканирует твой мозг. И от этой синевы мозг начинает вспоминать давно забытые прекрасные образы, запахи, цвета, картинки, ассоциативные ряды, закинутые далеко на полки сознания и подсознания. И думаешь - какая чудесная осень! И вспоминаешь Александра Сергеевича, даже если не любишь его творчество, а все рано вспоминаешь. А вслед за ним приходит на ум Хармс с его анекдотами. И начинаешь думать над утраченным в наше время истинным смыслом анекдотического рассказа, его тонким юмором, его изысканностью. И сопоставив все это с анекдотом нынешним, понимаешь, как мы далеки от тех ребят. Но неожиданно для самого себя, ты улавливаешь тонкий свежий запах зимы. Доли секунды нос сохраняет это морозное ощущение свежевыстиранного белья. И становится ясно, что ноябрь уже все-таки, зима на носу. И не будет вот такого солнечного дня, будут другие зимние. Но такого не будет. Не будет запаха сырых, заботливо собранных дворниками в кучи, желто-коричневых листьев. Будет снег. И через несколько дней ты выходишь на улицу во второй половине дня, и наблюдаешь, как спускаются на город сумерки, быстро обволакивая все, что встречается им на пути. И ты видишь другой ноябрь.
Ты видишь ноябрь – декабрь. Темно. Да, быстро темнеет. Только фары и фонари пронизывают этот плотный занавес бело-желтыми прожекторами. Воздух. Свежий, прозрачный морозный воздух. Он похож на льдинки, на крошечные осколки. И вдыхая их, кажется, что по горлу скребут сотни иголок. Вокруг шеи намотан шерстяной шарф, длинный, словно сеть брошенная в этот морозный воздух. Сеть для ловли снежинок. Ворс от шарфа попадает на губы, и ты ощущаешь вкус шерсти и снега. И на сердце становится до неприличия легко. Ты начинаешь ощущать чувство неловкости от собственного ощущения свободы, катарсиса, как только в поле зрения попадают прохожие, далекие от всей этой картины. Глядя на их безрадостные, поникшие, осунувшиеся лица, можно предположить, что эти люди вообще не замечают смену времен года. И тогда, чтобы не впасть в подобное состояние, ты покупаешь стакан какао у замерзшей тетушки- лоточницы, и идешь дальше вперед. К вкусу шарфа и снега присоединяется жаркий вкус шоколада. С каждым глотком открываются шире все клетки организма, ты сливаешься с началом зимы, и уже непонятно, то ли снег для тебя пошел, то ли ты для снега.
И наступает весна, пробуждающаяся, потягивающаяся. И вот уже от земли исходит пар, кое-где виднеются проплешины зеленой травы и, не успевшие сгнить, остатки осенней листвы, которые также приветствуют пришествие весны. Нет ничего лучше теплых вечеров в конце апреля. Идешь, не торопясь, по светлому асфальту, вдыхаешь теплый, пьянящий воздух. Ты замечаешь насколько он прозрачен, тонок, но в нем нет того звонкого холода, который присущ ему осенью. Наоборот, он теплый и нежный как морская вода в Крыму в июле и августе. Он манящий. Он манит тебя в любовь, и ты слышишь этот призыв. И с каждым шагом начинаешь все сильнее ощущать это чувство в своей усталой за зиму грудной клетке, твое сердце начинает бить с какой-то новой мощью, твое тело становится легким, и ты любишь все - все живое, что попадает в поле твоего зрения: нарождающиеся листья, шмеля, пьяного прохожего, стройную девушку в короткой юбке, юношу, идущего к этой девушке, небо, асфальт, облака, приближение ночи, а самое главное – в этот момент ты любишь себя. Ты перестаешь себя оплакивать, все опять впереди, начинается новый жизненный этап. И тогда ты останавливаешься около куста с неизвестным тебе названием, и ласково проводишь рукой по тонким шершавым ветвям, по липким светло- зеленым проклевывающимся листьям. И нет конца этому счастью. Есть только ты и мир вокруг тебя. Есть запахи, есть отзвуки голосов, есть шмели, есть светлые люди, все есть. И захватив это чувство, втянув его в себя, пропустив через поры, ты идешь домой. И когда приходишь, то первым делом открываешь окно на кухне, и замечаешь, что то же самое, сделали люди в соседних подъездах. И с весенним запахом смешивается аромат поджаренной колбасы и овощного салата, и от этого становится еще лучше.
Лето-зима
Есть много ощущений лета. Лето - это тот самый радужный фонтан, переливающийся, рассыпающий цветные брызги, которого нам долго потом не будет хватать в течение года. И только чудесные воспоминания и фотографии будут поддразнивать мозг, и даже поездки в теплые страны зимой будут лишь суррогатом родного лета. Живя в средней полосе, многие из нас хотя бы раз в жизни имели удовольствие провести несколько дней в деревне, или на даче. Разница между этими населенными пунктами огромна, прелести у каждого свои. Но есть и сходные черты. Например, июльский зной. Сумасшедший, всепроникающий, расплавляющий все живое. Единственное спасение – водоем. Как правило, в деревнях это речки, реже - лесные озера. Но чаще – речки. А на дачах преобладают пруды. Ребятишки - и дачные, и деревенские все время проводят около воды. Есть, конечно, различие в этих водоемах, потому как речка чиста и прозрачна, в ней движение, где-то едва заметное, в других местах довольно бурное, порой шумное. От речки веет прохладой и какой-то хрустальной чистотой. Бывают исключения из правил, когда коров пасут рядом с водой, нарушая тем самым всю чистоту и прозрачность. Но так бывает не часто. Бывало во всяком случае. Вода в пруду темная, часто торфяная, мутная, от нее исходит тепло. Слишком много народа своими телами подогревает воду, все садовое товарищество. Крики, визг, всплески. Чересчур заботливые мамаши и бабушки. В пруду не очень хочется купаться, если только вы не ребенок, которому в это время года, да впрочем, и в любое, нравится всякий водоем, само слово водоем вызывает в детях радость. И если вы ребенком отдыхали на даче, то ощущение бесконечного счастья, когда тебя ведут купаться на пруд, не сравниться ни с чем. Разве что с летними вечерами и ночами. И это еще одно сходство между дачным и деревенским летом. Первое место по незабываемым ночам занимает август, его ночное небо. Ты сидишь на лавке около бани, или лежишь на земле, покусывая травинку, и смотришь в небо. А небо предстает перед глазами в виде огромного черного купола, усыпанного звездами. Ты смотришь и пытаешься угадать названия созвездий, из закромов своего мозга выскребаешь школьную астрономию, иногда успешно. Вот звезда падает, быстро, секунды проходят. А, черт, надо было загадать желание. Еще одна, здорово. Черт, опять про желание вылетело из головы. Ароматы ночи, звездопад, тихие шаги маленьких лап соседской собаки – все это очищает тебя, делает сильнее и одновременно беззащитнее для этого безумного-безумного социума.
Есть лето на море, в Крыму. Не в курортном городе, а где-нибудь наотшибе. С запахом водорослей, разбросанных по берегу, издающих запах гнили. С валунами в прозрачной утренней воде. Это потрясающее ощущение, будто ты участвуешь в процессе сотворения утра, когда рано-рано, часов в пять-шесть ты спускаешься по железной лестнице со скалы и попадаешь на пустынный пляж. Солнце только начинает просыпаться, его лучи освещают лишь небольшое пространство, вся остальная местность покрыта дымкой. Холодно. Ты смотришь на море, спокойное, величественное, ласковое море. И кажется, что вода непреодолимо холодная. Но желание погрузиться в безлюдную морскую гладь, гораздо сильнее всех сомнений и страхов. Ты подходишь к воде, осторожно наступаешь на самый большой камень, и твои ступни первыми чувствует свежесть утреннего моря. Затем ты решаешь, что стоять довольно холодно, что постепенный заход в воду неинтересен, и быстро погружаешься. Вода обжигает. Через мгновение ты чувствуешь легкость, будто заново родился, каждая клетка обновляется. Ты чувствуешь себя частью, точнее частицей мирового океана. Ты уже давно не думаешь о городе, о том, что туда надо возвращаться через несколько дней. Все это не важно. Именно здесь ты потихоньку начинаешь осознавать свои истинные задачи, свои сокровенные желания, свои силы и возможности, свою любовь. Например, ты понимаешь, как прекрасно быть женщиной, просто женщиной, красивой, желанной. Здесь сложно не ощущать себя матерью, поскольку каждое утро ты присутствуешь при рождении. Ты гордишься своей женской сущностью, и твой мужчина тоже гордится тобой. И не только твой. Многие мужчины рады видеть тебя, не обладать, а просто видеть. Мужская сторона раскрывается здесь с не меньшей силой. Природа порождает инстинкт воина, не убийцы, а воина. Мужчина осознает направление своего пути. И женщина тихо, мудро присоединяется к нему.
Завывающим, пронзительным ветром, гуляющим в трубах, жгущим кожу врывается зима. Зима входит в город. От лета остаются только воспоминания и фотоальбом. Город и снег, зима, зима, зима. Скользкий асфальт, снежинки-мутанты, поражающие воображение точностью своего строения. Маленькие белые скелеты воды. Уродливые пятна химикатов, разбросанных дворниками. Ты стараешься аккуратно обходить их, чтобы не остаться без обуви. Шапки снега на крышах, осунувшиеся дома, серое небо. Бывают такие дни. А бывают восхитительные, радостные, покалывающие морозцем. Именно такие, о которых писал наш Александр Сергеевич – мороз и солнце. День чудесный. Да он не просто чудесный, он чудесный-расчудесный! Можно в лес на лыжах, можно на каток, можно просто гулять по парку, можно все. Главное быстро одеться, разбудить дремлющего прелестного друга, и марш на улицу. Можно просто походить по городу. Его улочки в такие дни совсем не выглядят хмурыми и унылыми. Засыпанные снегом крыши искрятся и переливаются бриллиантами на ярком, ослепительно ярком зимнем солнце. И ты идешь и улыбаешься, и губы твои сами складываются в улыбку, и ты сам искришься как сугроб в солнечных лучах. Под ногами приятный скрип. Деревья присыпаны снежной пудрой, снежным мехом. Скрип-скрип. Скрип–скрип. Идешь и вспоминаешь детство. Именно зимой каждый человек вспоминает детство. Весной – первую любовь, летом бурный и несуразный роман, осенью расставание, в любом случае действия связанные с любовью. А вот зимой обязательно вспоминается детство – санки, коньки, катание с горки на замерзшем куске картона. Это непередаваемое ощущение спуска с горы, когда страшно и хочется, и ты уже не можешь противостоять желанию съехать вниз, наконец, едешь, дух захватывает, сердце колотится, где-то в конце тебя подбрасывает, ты впиваешься двумя руками в края картона еще сильнее. Ух! Съехал. Здорово. Еще хочется. И поднимаешься вверх. Тяжело. Не хочется тащиться вверх, так долго. Но пока не поднимешься, не получишь такого удовольствия. И вот ты наверху, задыхающийся от счастья и быстрого подъема, гордый, чувствующий себя покорителем Эвереста, вновь садишься на картонку и съезжаешь вниз. И снова поднимаешься в гору. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Подготовка к дальнейшей жизни, к самой длинной, самой извилистой горке. И вот вспомнишь свое беззаботное детство, улыбнешься немного грустно, и идешь дальше по парку, стараясь не наступать на свежую лыжню. И ты идешь, смотришь на встречных людей, прекрасных, разрумянившихся от мороза, по настоящему счастливых, и хочется им и себе пожелать только одного - чтобы в один прекрасный день, не важно осенний, летний, зимний или весенний, не превратится в того самого никакого серого прохожего, не ждущего ничего уже много-много лет.
|
|