- Вот и закончился отпуск, - печально констатировала Ольга, присев на чемодан.
Аэропорт города Адлер был заполнен людьми. Ольга, моя подруга детства, обмахивалась журналом и с тоской оглядывала толпу загорелых людей, которые суетились, переговаривались, смеялись, что-то обсуждали, покрикивали на размякших от жары и духоты детей. На большом табло раздраженно мигали цифры: 36 градусов с плюсом. Мне и Ольге было плохо. Хорошо было только моей дочери Альке, организм которой был устроен вопреки всем законам физики, химии и анатомии. Она всегда мерзла летом, и ей всегда было жарко зимой. Это аномальное явление не имело никаких объяснений. И сейчас она сидела, закутавшись в шерстяную кофту.
Гнусавый женский голос объявил регистрацию. Мы, подхватив чемоданы и сумки, потащились к стойке. Сдав вещи в багаж и получив посадочные талоны, мы пристроились за высоким столиком в буфете, с наслаждением потягивая холодный сок. За соседним столиком стоял симпатичный блондин лет тридцати. Его взгляд скучающе скользил по толпе и, наконец, задержался на Ольге. Он оживился и начал бочком перемещаться в нашу сторону.
- Девушка, а девушка… Я вижу, Вам жарко? Хотите, я сделаю для Вас бурю? –
кокетливо подмигнул он Ольге.
- Делайте, – мрачно пробурчала Ольга, резко развернувшись в сторону молодого
человека.. Такой реакции он явно не ожидал. Густо покраснев, он начал внимательно разглядывать собственный ботинок.
- Ну и… где Ваша буря? – Ольга была настроена по – боевому, - Я Вас за язык не
тянула!
- Девушка, ну зачем Вы так… Признаю, моя попытка познакомиться была не очень удачной… Но, может… Все-таки скажете, как Вас зовут? - Лицо молодого человека пошло пятнами и покрылось испариной.
- Если это поможет приблизить начало Вашей бури, скажу. Ольга. Фамилию называть, думаю, не обязательно, а то, не дай Бог, Вы вызовете шторм, а я хочу сегодня улететь в Москву.
- Нет, нет… Не нужно фамилию! А меня зовут Саша, - сдавленно прошептал он. Потом он помолчал минуту, смешно вытянул губы трубочкой и тихонько подул на Ольгу.
- Если это буря, то я – испанский летчик, - хмуро констатировала Ольга, четко
проговаривая каждое слово. Мы с Алькой переглянулись и дружно прыснули. Лицо нового знакомого стало малиновым.
Уже знакомый гнусавый голос объявил посадку на наш рейс. Пассажиры строем во главе с молоденькой служащей аэропорта зашагали к самолету. Был полдень, на небе не было ни одного, даже самого крошечного облачка, и солнце палило нещадно. Минут через 20 после того, как в самолет проводили VIP-пассажиров, дошла очередь и до нас. Первым, кого мы увидели, устроившись в креслах, был наш новый знакомый.
- Оленька, а ведь это – судьба! – радостно воскликнул он, заталкивая свой портфель
на полку и устраиваясь рядом с нами.
- Вот еще! – закатив глаза, фыркнула Ольга. Молодой человек притих. А пассажиры
все шли и шли между рядов. Мы попробовали включить кондиционеры, расположенные над креслами, но, увы, они не работали. Наконец, поток пассажиров закончился, двери были закрыты, и засветилось табло «Пристегните ремни безопасности». В таком «пристегнутом» состоянии мы мужественно просидели минут пятнадцать. Кондиционеры не работали. В салоне становилось невыносимо душно. Стюардессы суетливо сновали между рядов. Ольга начала медленно бледнеть. У меня тоже неприятно засосало под ложечкой и зашумело в ушах. Я, как и Ольга, совершенно не выношу духоту. И, если, чувствуя приближающийся обморок, я еще успеваю во время пристроить свое падающее тело на какую-нибудь более-менее мягкую поверхность, то Ольга всегда падает в обморок неожиданно и весьма грациозно. При этом она совершенно не обращает внимания на то, что мы живем не в 18, а в 21 веке, и что галантных кавалеров, способных по достоинству оценить эту маленькую женскую слабость, как правило, рядом не оказывается. Правда, тогда через проход от нас сидел новоявленный знакомый Саша и старательно делал вид, что с увлечением читает инструкцию по безопасности.
Мы с Ольгой, посмотрев друг на друга, дружно нажали кнопки вызова стюардессы.
Думаю, что строчка из известного шлягера «Гляжусь в тебя, как в зеркало» как никогда подходило к этой минуте. Ольга выглядела примерно так, как я себя в тот момент чувствовала. Через минуту подошла молоденькая стюардесса.
- Что-нибудь хотите? – с дежурной улыбкой спросила она.
- Кислороду неплохо бы, – промычала Ольга. Я молча кивнула.
- Извините, но пока мы не взлетим, кондиционеры не заработают, - вежливо ответила стюардесса.
- А когда мы взлетим? Мы сидим тут уже хороших сорок минут! – взорвалась Ольга.
- Минут через пять. Хотите водички? – невозмутимым тоном сказала девушка и, не дожидаясь ответа, удалилась.
- Ты как? – спросила Ольга. Вид у неё был не для слабонервных.
- Думаю, что немного лучше, чем ты, - ответила я и, повернувшись в Альке, которая сидела, уткнувшись в иллюминатор, прошептала - Аль, кажется, мне сейчас будет плохо. И Ольге тоже. У Альки округлились глаза.
- Мам, что делать-то?
- Пока ничего. Но ты смотри, если мы начнем отключаться, зови кого-нибудь.
Повернувшись к Ольге, я увидела, что её лицо стало белым.
- Оль, тебе совсем плохо? Позвать стюардессу? – заволновалась я, борясь с приступом дурноты.
- Нет, все нормально. Если соберусь отключиться, скажу, - еле прошептала она и плавно стекла по креслу вниз.
Саша, увидев эту картинку, испуганно вскочил и, усадив обмякшее тело моей подруги, со всей силы затянул её ремень безопасности. Теперь Ольга как бы висела на ремне. Одно радовало, что упасть на пол она уже не могла. Тут появилась стюардесса со стаканом воды, явно не ожидая, что вместо агрессивно настроенной барышни, она увидит стельку, пристегнутую ремнем к креслу. Девушка от неожиданности присела и громко сказала:
- Извините, пожалуйста, - потом она хлебнула из стакана и прыснула водой прямо на Ольгу, за одно оплевав и меня, и Альку, и Сашу. Ольга даже не пошевелилась.
- Лед, кислородную подушку, нашатырь принесите! Что у вас там есть? Все тащите!– закричал на неё Саша. Стюардесса в секунду испарилась.
Что было дальше, я помню с трудом, так как сама благополучно отключилась. По рассказу моей дочери картинка было трагикомичная. Стюардесса мгновенно принесла лед и нашатырь. Лед шлепнули Ольге на холку, нашатырь сунули мне под нос. С завидной периодичностью мы по очереди приходили в себя и в эти редкие мгновения щедро делились друг с другом холодным пузырем и ароматной ваткой. Как потом сказала мне Алька:
- Мам, теперь я понимаю, что такое настоящая дружба. Умереть вы друг другу не дадите, это точно!
С самолета нас чуть не ссадили. Помог Саша. Он со знанием дела сообщил стюардессе, что у нас такое бывает и что можно взлетать.
Я пришла в себя только, когда услышала голос дочери:
- Ма-а-ам… Кажется, мне сейчас тоже будет плохо.
Видимо, сработал материнский инстинкт, и мне сразу стало лучше. Постепенно и Ольга очухалась. Оказалось, что это заработали кондиционеры в самолете, так как мы уже набрали нужную высоту. Это был, пожалуй, первый раз, когда ни один человек, находящийся в самолете, за исключением пилотов, не заметил, как мы взлетели. И что удивительно – ни конфетки взлетные, ни жвачка никому не понадобились. Все, затая дыхание, с живым интересом следили за двумя припадочными, передавая по рядам информацию о нашем состоянии тем, кто не мог это увидеть.
Когда самолет благополучно приземлился в столице нашей родины Москве, как и положено, сначала из самолета должны были выпустить VIP- пассажиров. В эконом классе мы были первыми. Очень важные персоны выходили медленно и вальяжно, как и полагалось им по статусу. Минут через пять, увидев, что Ольга подозрительно замолчала и начала снова бледнеть, я почти завопила на весь салон:
- Выпустите нас! Вам же будет лучше!
Стюардесса, закрывающая грудью выход, в испуге отскочила в сторону и, не удержавшись на ногах, уселась прямо на руки Саше, а вторая в ужасе рявкнула:
- ЭТИХ - ВЫПУСТИТЬ!
Мы с Алькой подхватили Ольгу под руки и скатились с трапа. На воздухе Ольге сразу стало лучше. Мы с облегчением вздохнули. Получив багаж, мы встали в очередь на такси. Через некоторое время моя подруга заметила Сашу, который стоял с той же очереди и старательно делал вид, что мы с ним абсолютно не знакомы. Ольга, хмыкнув, кивнула в его сторону и сказала:
- Вот все мужики такие! А говорил – судьба!
|
|