МОЙ ГОРОД
Ты однажды столкнулся с любовью моей
мощью башенных стен и мощенностью улиц,
мы как-будто недавно с тобой разминулись
на пороге безумно-безрадостных дней.
Помнишь, в бликах витрин сквозь просеянный дождь
расплывался абрис твоего отраженья
и знакомо влекла перспектива суженья,
до костей пробирала веселая дрожь?
Я любил твой изысканный черный бальзам
и сплетенья из дыма табачного кружев,
я кружил наугад по камням и по лужам,
ты дарил свою стать восхищенным глазам.
Отчего же сейчас, по прошествии лет,
там, где мы так беспечно с тобою кружили,
эти улицы, камни вдруг стали чужими?
Ты молчишь, ты не знаешь на это ответ.
2006.08.23.
ПРОЩЕНИЕ
Не отпускает сердце, сводит гордыня счеты,
судорогою крика - горло наперехват,
не оставляет Вышний милости и заботы
о покаяньи нашем у неизбежных врат.
Господи, помоги нам вымолить всепрощенье,
горькая наша память – предавших нас корим,
силою осужденья мы совершаем мщенье,
вечное непрощенье сами себе творим.
Господи, помоги нам, Духом Своим Пресветлым,
милостью неземною душу нам сбереги!
Нашим сердцам жестоким, нашим грехам несметным -
вымолить покаянье, Господи, помоги...
2006.10.07.
АННА
«Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простерли рук своих к беззаконию.»
Псалом 124, стих 3.
Светлой памяти Анны Политковской
В горе деревья, в горе травы,
небо в слезах дождя...
Тихим голосом:
«Вы не правы», -
ты говорила вождям.
Первым именем – имя Совесть
стало твоей судьбой,
жизни закланной светлая повесть,
с властью неравный бой.
На небесах начертано имя
Праведность, это ты,
с жарко горящим неукротимо
пламенем чистоты.
Ходят тихо во мраке тени,
их не избыть вовек,
но из размытых теней поколений
явился нам Человек,
в образе хрупком, по-женски нежном,
мамы двоих детей,
в крике отчаянном, хлестком, мятежном,
сводок и новостей.
«Анна!» - рыдает октябрь ветром,
осиротел твой кров.
Нам завещанием, как заветом,
стала твоя Любовь.
2006.10.10.
ТЕПЛОЙ ОСЕНИ НАСТОЙ
Теплой осени настой
в голубом Твоем стакане,
золотится от маканий
солнца кисточки густой.
Терпок медленный глоток
искушенного кутилы,
одолеть бы сил хватило,
да осталось чтоб чуток.
Светлой радостью душа
наполняется и слышим
смелый оклик кленов к вышним
и по листьям робкий шаг.
2006.10.22.
ТЫ МНЕ ПИШЕШЬ
Анвару Шукурову
Ты мне пишешь и в письмах твоих
все слова - от святого истока,
и сквозь мысль, заключенную в них,
бьют разряды душевного тока.
Прост и чист пониманья мотив
на струне целомудренной прозы.
Только позже, от чувств поостыв
и от внешне блистательной позы,
я увижу - в барханной дали
раскаленное плавится небо,
и короткие тени легли...
Хоть на миг побывать там и мне бы,
и почувствовать жаркий восторг
от бескрайних просторов пустыни!
Мир тебе, драгоценный Восток,
и во веки веков, и отныне.
2006.10.30.
МНЕ КАЖЕТСЯ
Мне кажется, что голос мой неслышен,
неслышен на земле, неслышен выше,
мой голос мне с рожденья ни к чему.
Неважен он ни вам, ни самому,
ни твари бессловесной и бездушной,
ни плавающей в море, ни воздушной,
неважен и ответ на «почему?»
Играю в ложь, обманываю брата -
сам виноват, доверчивость чревата.
Потрясшую однажды пустоту,
из пустоты возникшую мечту,
лови, переиначивай на части,
верь, что несчастье – лучшее из счастий,
коль прожил жизнь ты попросту не ту.
Иду сквозь снег, слепящий, мокрый, колкий,
еще до появленья - на осколки
раздроблен неудачный образец.
Ошибся, промахнулся мой Творец.
Однако же, бывает и похуже,
вот как сейчас – влетел с размаху, в лужу...
Да прекратится ль это наконец?
2006.11.03.
ПЛАЧ
«О, кто даст главе моей воду неиссякаемую и очам моим источник слез? Пусть бы ручьем текли сии слезы, и я всегда плакал бы пред Всещедрым Богом, дабы послал Он благодать Свою исторгнуть грешника из пучины морской, увлекающей ежечасно блудную душу мою бурными волнами греховными!»
(«Плач кающегося грешника», покаянные размышления на каждый день седьмицы Инока Фикары. 1620 год. Из размышления первого.)
Избави Бог, не приведи меня
к опустошенью от тупых сентенций,
к лукавому стыду от индульгенций
и к смраду задушевного вранья.
Я бился в миллионах тупиков,
заглатывал наживки алчной рыбой,
всплывал дерьмом, себя считая глыбой
в убогом окружении совков.
Как я далек от истины, Отец,
страшнее, беспощадней нету кары.
Я так хочу, чтоб горький плач Фикары
моей гордыне положил конец.
Наивен мой вопрос к Тебе, и прост,
терзаясь самомненьем и надеждой,
зачем скорбел Ты сердцем над невеждой,
хранил меня, пока в грехе я рос?
Чтоб мне упасть под лезвием серпа,
в соломы сноп - соломиной прибыток?
Таланта Твоего забытый слиток,
зарытого навеки серебра...
Чтоб рубищем и язвами смердеть,
аки блаженный, на виду народа?
Чтоб тешить голь ужимками урода
и уповать на собственную смерть?
И я смиряюсь с волею Твоей,
мой вопль, мой прах, мой грех перед Тобою.
Я чаю, Отче, над моей судьбою
имеет власть Твой царственный елей.
2006.11.04.
|
|