Когда-то я интересовался психоанализом. Собирал сновидения, свои и чужие. Множество моих респондентов чётко разделилось на два подмножества. В одном подмножестве мне охотно рассказывали свои сны, с интересом слушали их толкования. Это было подмножество женщин. В другом на мою просьбу откликались без энтузиазма, а к толкованиям сновидений относились скептиче-ски или равнодушно. Это было подмножество мужчин.
Мой бывший одноклассник, романтик и скептик в одном лице, сказал, что раньше он летал во снах, а теперь даже снов никаких, кажется, не видит. В детстве все во снах летают, а вот совсем не видеть снов, убеждал я его, человек не может, это противоречит науке. Значит, он их просто забывает.
Я посвятил его в научные основы подсознательного, познакомил с методом свободных ассоциаций, открыл перед ним символику сновидений, и после этого его скепсис только усилился.
Но мои лекции произвели на него всё-таки положительное действие: сны к нему вернулись.
Ему приснилось, что он пришёл в родную школу, а там концлагерь. А учителя — надзиратели. И он сразу начал думать о побеге. Походил по первому этажу, поднялся на второй. Заходит в наш класс. Там какие-то мелкие. Выгнал их, закрыл дверь на швабру, открыл окно. Собирается прыгать — и видит: от подоконника до самой земли идут каменные ступени. Спустился и, не спеша, чтобы не привлекать внимание, пересёк школьный двор. Пролез через дырку в заборе, перевёл дух. Снимает шапку... Шапка полна золотых волос! Хвать за голову — голый череп!
Просыпается в холодном поту. Рука на лбу лежит. Встал, включил свет, подошёл к зеркалу. Волосы на месте. Достал расчёску, причесался на всякий случай…
— Ну, что? — с интересом спросил бывший одноклассник. — Как ты это растолкуешь?
— Инфантильный сон, — сказал я. — В толковании не нуждается.
Он с облегчением сказал:
— Так я и знал! Фигня твой психоанализ, вот что!
Моё увлечение психоанализом продолжалось ещё какое-то время, а потом пошло на убыль и как-то незаметно пропало совсем. Но, как сказал один мудрый человек, ничто в этом мире не возникает на пустом месте. И ничто не исчезает бесследно. Коллекционировать сны я не перестал. Просто я перестал их толковать. Я вдруг понял очевидную вещь: сны обладают удивительной, чудесной пластичностью, сны — это, если хотите, готовая художественная литература. Свободный полёт фантазии. Раскованной, не обременённой логикой повседневной жизни. Я понял, как они устроены. Я перестал коллекционировать сны и начал их сочинять…
|
|