Цыганская свадьба с кровью.
Чужая невеста в белом.
Всемирный потоп плачет.
Вовеки веков жить.
Я говорил что это лето – выбор.
Уехав‚ ты оставила вокзал,
Позволив жизни отойти назад‚
Распятый на любви, перерезал
Я провода и руки. И глаза.
Билеты посчитали нам на встречу.
Приехала чужая. Насовсем.
Моя осталась где-то на сибирских,
Собачья любовь к веселой птице,
На берегах. Я жду ее. И плечи.
Пишу себе. Впервые нет тебя
В душе и жизни. Брошено кольцо.
Такие кольца никогда не возвращают.
Они не возвращаются с дорог.
Как спины уходящие отцов.
Такие есть минуты и есть путь‚
Который невозможно без пустыни…
Которые нельзя – бывают боги…
И нечего прощать. Зазеленеют.
Поля и правды. Чистые, пустые.
Страшнее‚ чем одна‚ однако быть,
В паленых днях, что много перешили,
На жилы переламывая свет.
На перелом моей железок нет
Хоть и моя спина чуть-чуть пошире.
Мне жаль тебя. Как холодно и душно!
Все встречи – передачки из тюрьмы,
В которую поймали по любви
И из которой по любви не вышла.
Обязанность любить осталась лишней.
Не обещая‚ уходя и возвращая‚
Не обязуясь и деля на половины
Детей, любимого, родных и магазины
Любовь не согласилась быть бездомной‚
И предпочла забрать, не прекращая.
На этом месте, на пороге боли:
На перекрестье, в этом круге стоя
Любовь взрывала и была бездонна
В губах и на коленях, в переломе
В пожарах и золе и в нашем доме
Проламывая потолки любви!
И лестницы, и пьедесталы пола.
Такая и нужна, какая ты.
И только красок дай для этой красоты
И силы на распахнутое поле
Прощающих все глаз и теплоты,
И швов на эти свежие порезы.
Прости, я забываю про кресты‚
Которые меж нами и чисты
Гранитной жутью страшно бесполезной.
Все дни и перекрестки и пути
Держи и помни. Не срубить, не замести.
Красивая… Моя. Но все же – ты.
Я для того и сжег свои мосты…
Спаси и сохрани и отпусти.
Любимые не могут отомстить.
И до последнего вытягивают силы,
Бросаясь на отточенную ложь.
Я говорил – красиво ты живешь
И без меня ты проживешь красиво.
Узлы переплетения словес,
До онеменья скрекрещенные ноги.
Мы сами, волей, строим все дороги.
И лишь настырным помогают боги‚
А нам они насыпали чудес.
Нам все равно. На порванные фразы
Бинты и буквы и постельные пружины.
Разбитую заклеивали вазу
До бесконечности. Чужое проложили
На шпалы тела. Я любил всех сразу.
Делить детей и вычитать от мужа,
И умножать шагов дверные крылья…
Рубли и Маши‚ и машины – это есть и
Все это ты. Мы так теряли вместе.
Любить так просто. Прочее – не нужно.
Точнее цели били в распашонки!
Гнев выходных важнее был невстречи!
Мы выдержали все. Очнулись адом.
И только не узнали, покалечив,
И все-таки любовь. Ей так не надо.
Поэтому молчи. И будь‚ как быль.
И буду я. Не заставляй тревожить.
Изговорился. Говорил, любовь стреножить
И если ей дыханье невозможно
Перегорает в режущую пыль.
Ты долго поднималась – сто колен!
Хотела‚ билась‚ через этажи
Наперекор всему‚ через вокзалы.
Все победила и остались миражи,
Вода к губам на каплю опоздала.
Уход как воздух и ударила – в бега.
Верна вернулась. Загорелая – навстречу.
Сплошная боль сказала: не отвечу.
Все женщина простит у очага‚
Мужчин хромых на войны не берут.
Поэтому молчи. И будь. И знай.
Не заставляй теперь тебя тревожить.
Одни упреки, злость, мороз по коже.
И два часа, обрывки фраз, что врут,
И самолеты и уходы хватит множить.
Любовь постель не делит. Этой коже
Так содранной на плечи и уют –
«Другие под другими» – так не бьют.
Там дочь и ночь, а здесь «тридцать секунд»‚
Их оказалось мало – середин.
Хотя‚ пойми‚ надорванное в дрожь,
Все перемелет слово – до глубин:
Прости. Приди. За поцелуй один‚
За жалость на израненую руку…
Но не случилось. Как не перемножь.
Мне жаль всего, что вылепил я сам,
Руками тело, выносив в словах.
Вся жалость нам. На широту и взмах,
Без остановки, дико, беспробудно
Я клялся и рыдал по волосам…
Мы не расстались. Мы сломали судьбы.
Ты посмотри и снова не прости –
Четыре сердца сломанных крестцов.
У маленького брата и сестры
Ручонок не хватило для отцов.
Не надо встречи. Вечности и годы
Наматывая на рузлуку – как друг друга
Пройти насквозь, что невозможно будет
Перенести века и тонны, губы
Вдруг отпустить на волю и на воды…
Поэтому не вынести тоски!
Прорезанные в небе серпантины,
Но раны от любви столь глубоки
Вдруг оказались и – не совместимы
С простою жизнью‚ став ей вопреки.
Нелепо как надгробная доска.
Огонь вещей‚ кровать – бессонный вертел.
И будто мимо смерти став бессмертен‚
Как будто для крещенья опустилась
Так гордо занесенная рука.
Я ждал тебя. Так густо и так звонко,
Скучая‚ странствуя‚ безумствуя и зла
На эту силу не хватало и – судьбу.
Но солнце оказалось просто солнцем
И храмы все нечаянно сожгла.
Такая шутка‚ горесть и игра…
Нечаянно, отчаянно и голо –
Поэт немного – небо. Раскололо
Одно с земли подобранное слово
И по лицу с песком ободрала.
Я жить хотел, хотела жить и ты.
Обычно‚ просто‚ надвое полудню‚
Обеду радуясь и пряности полей.
Зачем мы так любили силой всей
На невозможной этой грани высоты?
Я видел сон. За наши времена
Переживал, ведь только по любви
Здесь не живут и не обручены.
Мне кажется‚ такие племена
Недолговечны и – обречены.
Да вот и мы Сибирь свою нашли…
Разводы на воде. Но настоящих
Поэты ищут женщин, и блестящих
Они говорунов и их – свободу.
Пусть будет так. Я погружаюсь в воду.
Когда все кануло, плевать‚ кто виноват.
Жестокость отражает силу боли.
Желая жить до судорог смертельных
Любовь и смерть так одинаковы в постели,
Как в каше ложки сахара и соли.
Чужое лето. Вся любовь – чужая.
Не жаль ее. Я тоже уезжаю.
Ее сильнее, крутит до костей,
Как будто плач незачатых детей:
Что вы наделали и что же вам мешает?
На точке долготы и широты,
В порыве говорил наперебой,
Я шел как парус и как волчий вой
Сметая все, что снег запорошил –
Любить и быть внутри твоей души.
Но оказалось, здесь я не один.
И в сырости и теплой темноте
В бурлящей и в тиши твоей души
Он будет. Бейся, что не соверши,
Но в жизни‚ от глубин и до вершин
Моей‚ моей‚ моей‚ моей‚ моей –
До волоска и крови простыней.
И дочь и ночь люблю как наше чудо,
Ты говорила о любви причудах,
И долго говорила ты о ней…
И это не причина для разлук!
Любовь сильней, грубее и готова
И через жизнь и после смерти снова.
Но почему-то не хватило слова,
Как у меня ножей для этих рук.
И кажется, безумная любовь
Любовь безумных, как ни назови
Как жизнь единственна, как встреча.
Отговорила роща свои речи
Бесплодные без ночи и зари.
Жизнь победила странную любовь.
И оказалось‚ что противоречит.
По фотографиям бесследная в остатке,
Любовь осталась, жизнь недолговечна
Как этих войн предродовые схватки.
Осталась воля. Бешеная воля!
И без меча, щита и без личины,
Но поломались яблочные кони…
Не первый, но последний твой мужчина.
Единственный, кто звезды твои понял.
А впрочем, странные все это величины,
И много женщин попадет в мои пучины
Косноязычные и жаркие… Постой,
Ты посмотри, как ангел за спиной
Заплакал тихо. По своим причинам.
Пишу и в треск колю колокола!
До дыр сжигает, что мне отдала.
Любовь преодолевший, обрести
Весь мир способен. Пустоту угла.
Душа воскреснет. Сердце не простит.
И на плече склонилась голова.
«Второй раз вечером», оделась и: «пока».
Берлога стынет. Азбуке учу
Я эти стены. Зажила рука.
Я говорю тебе. Нет, я кричу:
Спасибо за любовь, за нежность и стихий
Проникновение. Глаза, за руки, чай,
За боль и раны даже и – печаль,
За резкость встречи, простоту: прощай,
За верность и предательство. Стихи.
За гвозди и царапины в судьбе.
И за любовь, что в простынях бежит
Метелью обжигая, ворожит…
Спасибо за тебя, что я забрал – тебе
Как Богу – за подаренную жизнь,
В которой я прошел все этажи.
Как Дух Святой без сына и отца
И рук твоих и – тонкого лица,
И лета, что горячими дрожит
Воздушными руками, как с крыльца
Мы отпустили поцелуи и грехи,
И пополам от сердца до ключиц
Не поминай и не – благослови
И только воздух легкими лови…
Нет ничего. Не спрашивай. Молчи.
Сказаниям и небыли легко
Писать про набело и глубоко
В монастырях невест, где поменяла
На верность жизнь. Но это тоже мало.
Наивно и смешно. И высоко.
Придется жизнь. Пускай все отлюбила.
Ведь так дешевле. Точно по словам
Раскладывая то, что не остыло
Чужим диванам, города меняя, мыло,
Я отдаю тебя – другим телам.
Прости и не грусти, пусти устало
От резких звезд, а я совсем не камень
Березке тонкой. Твоему кристаллу
Да будет муж и теплыми руками
Да сохранит. И нашу силу. Память.
По имени, но назовет не той,
Что я любил. Без страха, простотой
Он будет счастлив и твоим началом,
Отцом, мужчиной, теплым одеялом,
А ты его. Всего лишь. И причалом.
Так надо. Как мне – биться и кружить,
Крушить глаза, но с густоты высот –
Обнимет и сорвет жестокий ветер
Свою листву и словно нежный вечер
У ног ее утихну‚ чтобы жить.
Я улыбаюсь. Улыбнись и ты.
Прекрасна жизнь, в которой мы проснулись.
Через года‚ галактики – опять
Дано нам будет все-таки обнять
Любовь‚ к которой прикоснулись.
2004 – 2005 г.г.
|
|