Стройна, мила, античный профиль,
Свежа, как первая трава...
И я ей, горе – Мефистофель,
Шептал лукавые слова.
В чудесных блюдцах глаз мелькало,
как в зеркале, моё лицо,
И был язык с двуглавым жалом
То легковесен, то свинцов.
Он льстил не веря, не жалея,
И тайну чувств украсть хотел,
Бальзамом был и был елеем
И звал к слиянью душ и тел.
Не знал тогда я, как наивно
Звучали те слова мои,
Что так порочна и бесстыдна
Та, что со мною vis-à-vis.
Какой я, право, искуситель?!
Расставил сети я – и вот,
Зазвав её в свою обитель,
Попал в её водоворот.
И закружило, закружило,
И как в угаре понесло,
Лишило разума и силы
Её земное ремесло.
|
|